Хочет вступить, но не вступит
Андрей Бабицкий
Маниакальная страсть всех прозападных режимов на постсоветском пространстве — это членство в ЕС и НАТО
До какого-то момента некоторым казалось, что эта задача вполне решаема. Сами альянсы поощряли кандидатов считать, что они находятся на верном пути и рано или поздно обретут вожделенное членство. Михаил Саакашвили, будучи президентом Грузии, неустанно бредил идеями о скором вступлении в Североатлантический альянс. Грузия одной из первых получила план по расширенным возможностям, который якобы предоставляет стране-партнёру «расширенный доступ к программам и учениям по взаимодействию, а также более широкий обмен информацией», но на самом деле налагает обязательства участвовать в военных операциях альянса.
Украинская власть давно и страстно грезит о членстве в военно-экономическом блоке западных стран. Украина на этом направлении продвинулась куда дальше всех остальных. В феврале 2019 года Пётр Порошенко подписал инициированный им же самим конституционный законопроект, согласно которому страна движется курсом на вступление в НАТО. Эта лакейская норма абсолютно бессмысленна, поскольку никак не приближает желанный момент, который, судя по исходным данным, не наступит никогда.
Сейчас на эту тему решил высказаться нынешний украинский правитель. Агентство Интерфакс цитирует заявление, из которого становится ясно, что человек, его сделавший, не потрудился сколько-нибудь серьёзно ознакомиться с предметом. Вот цитата: «Мы уже стали партнёрами НАТО с расширенными возможностями. Мы идём в НАТО. НАТО — это безопасность в нашем регионе. Мы это понимаем, поэтому да, у нас мощная армия, у нас армия в 200 тыс., мы обновляем технику, но этого мало. И единственный шанс, я так считаю, об этом говорю и Соединённым Штатам, и странам ЕС — всем говорю: если вы не хотите терять Украину, вы должны её поддерживать. А членство в НАТО — это очень важный сигнал Российской Федерации, это самая важная поддержка».
Не знаю, сумею ли я кого-нибудь расстроить, если скажу, что членство в Североатлантическом блоке для Украины — примерно столь же достижимая цель, как и полёты украинских космических кораблей на Марс или Венеру. Проблем несколько. Пятая статья устава альянса гласит, что «вооружённое нападение на одну или на несколько стран НАТО в Европе или Северной Америке «будет рассматриваться как нападение на них в целом».
Именно поэтому вход в организацию для стран с внутренними территориальными конфликтами закрыт. А тем более с внешними.
Зеленский в середине сентября подписал «Стратегию национальной безопасности», в которой говорится, что Украина «сдерживает натиск России». То есть в идеале (хотя альянс никогда не действовал в этом режиме) НАТО обязано вступить в военный конфликт с Россией, если Украина станет её членом. Нет ни малейших шансов, что блок, в который входят страны, являющиеся обладателями ядерного вооружения, пожелают развязать ядерную войну.
Но это глобальный и абсолютно неустранимый момент, наглухо перекрывающий Украине, Грузии и прочим странам-кандидатам, считающим Россию своим врагом, доступ к членству. Есть и другие, менее масштабные. Состояние украинской армии — дополнительное препятствие. Качество вооружения, его техническая древность, отсутствие возможности модернизации — всё это стопроцентное несовпадение с требованиями, предъявляемыми блоком к соискателям.
Впрочем, альянс готов к сотрудничеству с такими странами, как Украина и Грузия. Их военные ресурсы востребованы в операциях, проводимых в разных странах. Украинские военные участвуют в кампаниях НАТО в Афганистане и Косове. Если где-нибудь разгорится новый конфликт, то Киеву придётся и туда перебрасывать свои войска в соответствии с правилами участия в программе расширенных возможностей.
Есть притча про ослика с морковкой, которая закреплена на палке перед его носом, но он никогда не сможет до неё добраться, хотя и будет упрямо шагать навстречу. Ни НАТО, ни ЕС не откроют свои двери для Украины в ближайшие 100—200 лет, но будут продолжать её ободрять и нахваливать. Кстати, и судьба самого альянса под большим вопросом: сколько он ещё просуществует, если Вашингтон, как обещает Дональд Трамп, перестанет выделять средства на его существование?