Чему, чему свидетели мы были!..
Главное, что мы пережили, — крушение Сталинского культа. По песне Галича, истукан рухнул и завалил полстанции. Точнее полстраны, и до сих пор эти полстраны не выберутся никак, что странно: нынешние сталинцы родились после Усатого, уже всё про него знают, а всё равно сталинцы. Загадка.
Для нас, шестидесятников, это был гром среди ясного неба. Только что пели «Сталин нашей юности полёт», как крылья наши беспомощно забарахтались в пустоте, небо оказалось нарисованным, социализм — бутафорским, и мы разом ухнули на реальную землю, нашу русскую родную, советскую.
Ни камня, ни креста,
Ни дикого куста,
Ни знака, ни следа —
Душе понять не просто,
Что здесь не пустота,
Что здесь не тишина,
А немота огромного погоста.
В любом из здешних мест,
Куда ни обернёшься,
Ставь свечу и крест —
И ты не ошибёшься.
Надо было подсчитывать убытки и переоценивать ценности. Процесс оказался длительным и поэтапным.
И отнюдь не завершился. Даже теперь, через полвека с лишним.
1-й этап называется «оттепель». Она состояла из горькой правды и радостных открытий. Возникла и окрепла трагическая нота «лагерной темы», разразившаяся в итоге набатом Шаламовской Колымы и Солженицынского «Архипелага».
Сразу стала нестерпимой фальшь советской идеологии и отовсюду полезла зелёная травка честного высказывания во всём:
в поэзии, в прозе, в журналистике, в живописи, в театре, в исторической науке.
Явились барды.
Стало много можно. То есть необычно широко задышалось. И— естественно — повисли чугунные вопросы над монолитами: над марксизмом, над советской властью, над священным образом Ильича. И — в ответ — немедленно обозначились рамки: докуда можно, а докуда нет.
Репрессии продолжились. Свободное дыхание стало неуклонно перекрываться. Пальцы чудовищного трупа из-под земли достали Бродского, затем Синявского и Даниэля, а там пошло, всё жёстче и чаще, а в 68-м году доползло до Праги, а в 80-ом до Афгана. Это был 2-ой этап. Душный.
3-ий этап — Горбачёвский. И это была уже не оттепель, а настоящая весна. Вдруг стало можно всё. И свершилось невероятное, неслыханное для России потрясение, превосходящее по своей сути все содрогания Российской истории от царя Гороха: легализация частной собственности и частного предпринимательства. Событие предварилось Великой буржуазно— демократической Августовской революцией 91— года, в результате которой Сов. Союз закончился, а 1-ый и единственный его президент оказался не у дел— но всё равно 3-й этап носит его имя, т.к. Ельцин явился естественным продолжением горбачёвского курса, как бы Михаил Сергеевич ни возражал.
И вот, начиная с 86-го года опять хорошо задышалось, свободно — но и как-то растерянно. Да и ненадолго.
Вот она, Свобода — а что с ней делать? Неизвестно. Вот она, частная собственность — вот что с ней делать, известно очень хорошо.
— Даёшь бабло! — грянуло над бывшим СССР. И начался 4 этап, нынешний.
Лихорадочная приватизация и свободный рынок подняли дыбом весь советский уклад, слова «бизнес» и «доллар» вошли в обиход так же непринуждённо, как, скажем, «тойота» или «стейк», холдинги и фирмы вспухали и лопались, как пузыри в кипящем котле — возникли и укрепились такие богатыри, как «Норникель» или «Русал» — а Государство, лишившись внезапно советских одежд, быстро переболело демократическим насморком и, уже при Ельцине умножив свои силовые штаты, вышло из тени и промолвило:
— Вы, конечно, богатыри, но без крыши никак нельзя.
Тут ЮКОС дёрнулся, МОСТ дёрнулся — оба тут же приказали долго жить.
— Я ваша крыша — сказало Государство, остальным, — мне чужды внутренние противоречия. Это Америка нехай мечется между демократами и республиканцами, мне метаться незачем. Мне только переодеться.
Вместо Верховного Совета — Дума, вместо царя — президент, вместо КПСС — Едрос, а вместо марксизма-ленинизма — великодержавный патриотизм,
хорошо апробированный Александром III и товарищем Сталиным. Так что приступаю к постепенной Реставрации. И для начала заменю прежний гимн — тем же прежним (с небольшими поправками) того же автора.
И вот уже 20 лет набирает силу эта реставрация. Особенно по трём направлениям.
- Штурмуем фанерный Рейхстаг. Переодеваем первоклассников в военную форму, вручив пушечные автоматы.
Похитив благородную идею у Томского ТВ, устраиваем парад Бессмертного полка во главе со внуком Молотова, подписавшего позорный пакт с Гитлером. Наконец, цепляем плакатик на личную машину : «Можем повторить».
Вот это и называется: победобесие.
- 2-е направление реставрации — следственно-судебное.
Сталин паял сроки ни за что. Был даже случай: сел человек за то, что первый перестал аплодировать во время 10 минутной овации в честь генералиссимуса. Хрущёв-Брежнев-Андропов сажали инакомыслящих за «клевету», т. е. за правозащитную деятельность. Нынешние репрессии — приблизительно того же ряда. Процедура судопроизводства описана ещё в 1968:
Судье заодно с прокурором
Плевать на детальный разбор —
Им лишь бы прикрыть разговором
Готовый уже приговор.
- 3-е направление занесено в проект Новой Конституции:
Предлагается уголовное преследование за фальсификацию исторической правды, монополия на которую закреплена за государством.
А был ли 37-ой год? — назревает вопрос.
— Был, был, — торопливо говорит Государство. — Вот же мемориал памяти репрессированных на проспекте Сахарова, скульптор Франгулян, сам Президент открывал.
А зачем закрыли мемориал «Пилорама» под Пермью? А зачем на Московский мемориал навесили табличку «Иностранный агент»?
А что творят с историком Ю. Дмитриевым?
Он раскопал расстрельный полигон НКВД в Карелии — Сандармох — и вот его уже 4-ый год держат в тюрьме по вздорному и уже даже судом отвергнутому обвинению — ничего, устроили пересуд и навесили 13 лет!
Чудовищный усатый вурдалак зашевелился под Кремлёвской стеной и полез наружу, и пролез там и сям в виде парадных бюстов, и понесли к нему цветочки наши современники, и не только седовласые, а и помоложе, и даже существенно помоложе, хотя
у каждого в роду «и без вести павшие, и безвинно севшие» (Высоцкий). Ведь всё уже знают, читали — а цветочки несут.
Разгадка феномена, по-моему, кроется в том ужасе, который 40 лет непрерывно переживала Россия, от 1-ой Мировой до смерти Сталина: ужас непрерывного истребления народа: война-революция и Гражданская война -террор 20х-30х гг — 2 война — послевоенный террор. Страх перед родным государством, которое 40 лет творило со своим народом то же, что Пол Пот со своим,— этот страх проник в печёнки так глубоко и надолго, что передаётся от поколения к поколению неосознанно.
Справиться со страхом можно лишь досконально разобравшись в его причинах.
Которые заключены в составе и природе родного Государства.
Моё поколение дышало свободой — недолго — дважды: при Хрущёве и Горбачёве. Теперь опять душно.
Но желание перемен (привет Цою!) становится уже необратимым.
ЧЕМУ, ЧЕМУ СВИДЕТЕЛИ МЫ СТАЛИ.
Несколько лет тому поздним вечером 31 декабря смотрели мы с женой по телевизору фильм Марка Захарова по знаменитой сказке Е. Шварца, где Дракона играет Олег Янковский — играет блистательно все человеческие перевоплощения монстра.
Фильм закончился.
— А вот и продолжение, — сказал я и переключил канал. И Дракон немедленно предстал перед нами в своём очередном воплощении на фоне нарядной ёлочки с сердечным новогодним поздравлением. Подтвердив таким образом неразрывную связь искусства с действительностью.
И вот уже который день сказка о Драконе разворачивается в её белорусском варианте. Это же глаз не оторвать!