Холодная война, в силу специфики, была войной разведок, пропаганды и догадок. За редкими исключениями, воевали не оружием, а фактом его наличия. Потому секретность передовых разработок была поставлена во главу угла страной-разработчиком, а оппоненты пытались угадать – что же собой представляет очередная машина противника? Когда противостояние подошло к концу, а границы разрушились, завеса секретности ушла следом. И то, что казалось пугающим и недоступным оказалось, можно просто купить. Ну, или получить за долги.
Так, в начале 1990-х целая плеяда бывших противников приобрела советские вооружения для изучения. Но нигде советское оружие не оставило такой след, как в Южной Корее.
В начале 1990-х годов Россия, ставшая правоприемницей СССР, получила не только остатки былой мощи, но и долги. Стремительно падающая экономика, и неоднократно обесценившийся рубль поставил наследницу гегемона в труднейшее положение. Кредиторы требовали денег, а денег не было, и взять их откуда – неясно.
Одним из таких кредиторов была Южная Корея, которой полтора миллиарда задолжал еще СССР. Когда выяснилось, что денег нет, корейцы великодушно согласились взять военной техникой. Среди разношерстной номенклатуры вооружений, корейцы получили советский танк Т-80У, и новейшую БМП-3.
Особо неприятным фактом для наследницы сверхдержавы было то, что эти машины были одними из самых свежих наработок советского ВПК. Более того, и танк и БМП корейцы получили в «стандартной» комплектации! Суть в том, что даже если страны передают безвозмездно, или продают свою военную технику, то она поставляется в урезанном виде – без тех элементов, которые являются уникальными, и позволяют взять решающее преимущество. Но в Южную Корею были отправлены самые что ни на есть «полные» машины.
Корейцев интересовали не только актуальные вооружения, но технологии. Ибо, при сравнительно крепкой экономике, военная промышленность была на заре. И не смотря на то, что собственные образцы военной техники выпускались, они серьезно отставали от мирового уровня. Казалось бы – как можно передать оружие врагам своих вчерашних союзников?
Таков был курс постсоветской России, которая пыталась выменять рынок на международное влияние. Более того, для США – одного из союзников Южной Кореи, Т-80 никакого секрета давно не представлял.
Еще в 1992 году Великобритания получила пять подобных танков, одним из которых поделилась с США. Так что корейскими машинами американцев не удивили.
К слову, южане еще в 1980-е пытались наладить сотрудничество в военной сфере, дабы нивелировать отставание. Партия предполагала 33 обычных Т-80У, и два командирских Т-90УК, которые были доставлены несколькими партиями с 1996 – до 2005 года. Изначально планировалось получить восемьдесят машин, но что-то не получилось и корейцы ограничились 43 танками.
Эти машины состоят в, так называемой, дивизии «Молния», которая имитирует врага (Северную Корею, то есть) на учениях, что обуславливает нетипичный для южан камуфляж. Стоит отметить, что у КНДР на вооружении Т-80 никогда не было – но лучше перестраховаться, и бывший советский танк вполне сойдет за «врага».
А что же корейские военные? Какова их оценка «танка Ла-Манша»? Для начала стоит понимать, что к тому моменту на вооружении армии Южной Кореи стояли устаревшие американские танки M48, и корейский K1, который разработан опять же – американскими специалистами. Эти машины проигрывали Т-80 по мощности орудия, защищенности и подвижности – что видно и по теоретическим данным.
А вот минусы корейцы нашли уже в процессе эксплуатации. Боевое отделение компактной советской машины значительно теснее, чем у имеющихся машин – это обратная сторона низкого силуэта танка. А оптика Т-80У была признана неудачной, и вскоре ее заменили на западные аналоги. До появления K2 Black Panther, Т-80У, по сути, был самым мощным танком корейских сухопутных сил.
Как ни странно, но больше корейцы удивились не газотурбинному танку, а БМП-3 – последней советской машине подобного класса. Практически всеми параметрами она на голову превосходила устаревшие M113, купленные в США и K200 собственной разработки. Партия советских машин позволила создать первый механизированный пехотный батальон, который основывался на 33 БМП-3.
А в 2005 году дополнительно было приобретено еще 37 машин. Этот контракт уже нес долгосрочную выгоду для России. На обновленных машинах стояли новые прицелы и приборы наблюдения, ввиду чего корейцы решили заказать модернизацию первой партии боевых машин.
Не обошлось и без форсирования корейской оборонки на советских образцах. Уже в 1999 году были начаты работы над совершенно новой БМП. Машина была создана с привлечением лучших западных комплектующих, но ее концепция была создана с оглядкой на БМП-3. Хотя, это машина иного толка. K21 тяжелее почти на восемь тонн, из-за чего без подготовки водные преграды она не может форсировать.
Правда, и защищенность машины лучше. Что примечательно, гарантируется защита машины от вооружения БМП-3. Лобовая проекция выдерживает обстрел автоматической пушкой 2А72, а бортовая может пережить пулю крупнокалиберного пулемета КПВТ.
Несмотря, что новая БМП корейцев в некоторых моментах превосходит советский аналог, они не спешат отказываться от наших машин. Тем более, что плавучесть БМП-3 в условиях потенциального театра военных действий на полуострове является очень важным подспорьем.
В отличие от БМП, советские танки, несмотря на тщательный уход, постепенно исчерпывают свой ресурс. С апреля 2016 года их постепенно списывают, выводя в резерв. Танковый парк корейцев переходит на собственную разработку отечественных конструкторов - танк K2, который, к слову, считается самым дорогим в мире. Остается лишь догадываться, какое влияние на конструкторов новинки произвел символ ушедшей Холодной Войны – Т80У.
К слову, недавно российское правительство изъявило желание выкупить танки обратно, что не кажется чем-то фантастическим. Техника, которая использовалась на учениях, и квалифицированно обслуживалась, может быть капитально отремонтирована и модернизирована уже на Родине, продолжив свой витиеватый боевой путь.
