Я вспоминаю дни в Америке, как полные отчаяния: финансовые проблемы, проблемы на работе, ежедневные истерики.
Брат описывал Израиль как цветущую страну с неограниченными возможностями.
К 23 годам я закончила физфак МГУ, была 4 года замужем, но в душе была ещё маленьким ребёнком, о котором заботились мама и папа.
Шёл 98 год, НИИ были закрыты, а кандидаты наук торговали на рынке.
Поэтому без надежды найти работу по специальности я закончила 3-месячные бухгалтерские курсы, и работала бухгалтером.
Муж так же закончил физфак, параллельно учился на вечернем экономическом факультете, а днём бегал по делам не особо успешного бизнеса.
В августе сразу после дефолта муж поехал навестить родителей, и там ему попались письма его брата, который жил в Израиле. Брат описывал Израиль как цветущую страну с неограниченными возможностями. Сразу после возвращения мужа из отпуска его бизнес накрылся, а меня на работе отправили в бессрочный отпуск, т.к. предприятие не могло платить сотрудникам зарплату. Жить стало совсем не на что. И муж, начитавшись писем брата, стал уговаривать меня уехать в Израиль.
Я отказывалась, плакала и боялась уезжать от мамы. Но мои родители решение мужа неожиданно поддержали, они говорили, что там нам будет лучше. В конце концов я решила не спорить с ним, будучи уверенной, что уехать не получится.
Мы сделали загранпаспорта, и пошли в посольство Израиля просто спросить что нужно , чтобы туда уехать, а вышли оттуда с проставленными визами. И тут я поняла, что это судьба, и никуда мне от отъезда не отвертеться.
И вот мы сидим в самолёте, читаем самоучитель иврита, а рядом с нами сидит опытная репатриантка и учит нас как смухлевать, чтобы получить то или иное пособие не работая. Когда самолёт приземлился, все повскакивали с мест и толкаясь стали пробираться к выходу. Но мой культурный муж сидел, пока не вышли остальные пассажиры, и мы покинули самолёт последними.
Выяснилось, что мы опоздали, и автобус, который вёз до здания аэропорта уже уехал. Стюардесса вызвала для нас другой автобус. Но когда он привёз нас в аэропорт выяснилось, что всех новых репатриантов уже встретили служащие Сохнута , и куда-то увели, и нашего багажа на ленте уже нет. Мы пытались обратиться к работникам аэропорта, но ни нашего иврита, ни школьного английского не хватало, нас не понимали. Это сейчас смешно, а тогда в 98 году любая поездка в другую страну была сравнима с полетом на другую планету. Мы просто не знали, что делать, и куда идти. Я села и заревела в голос.
Неожиданно это сработало, нашёлся работник, говорящий по-русски , и отвёл нас в офис Сохнута , где нам оформили документы и посадили на такси до провинциального городишки Кирьят-Ата, где жил брат мужа.
После Москвы Кирьят-Ата произвёл удручающее впечатление. Кроме того брат мужа, который описывал в письмах райскую жизнь, тогда находился в довольно затруднительном положении. Ему уже не платили пособие как репатрианту, и пока учился на курсах программистов, был вынужден подрабатывать на чёрной работе. Ютился он в маленькой полутёмной квартирке в обшарпанном доме с видом на свалку ( забегaя вперед скажу, что сейчас он живет в прекрасном городе Раанана , и он классный высокооплачиваемый специалист). Все это настолько контpастировало с цветущей страной из его писем, что я решила завтра же пойти купить билет назад в Москву к маме.
Но так как мы были в Израиле как слепые котята, и не знали, куда ехать, чтобы купить билет (интернета тогда ещё не было), то пришлось ждать выходных, чтобы брат отвёз нас в город. Впрочем к тому времени, погуляв по окрестностям мы и сами поняли, что не все тут так ужасно, и даже в центре Кирьят-Аты есть вполне живописные уголки. Брат мужа отвёз нас в министерство адсорбции, где о чем то поговорил со служащей, и нам выдали направление в ульпан, но не простой, а для лиц с высшим образованием.
Мы начали учить иврит, пoсле физфака МГУ, учиться было легко, и уже через два месяца мы попросили перевести нас в следующую группу. Там я встретила девушку, которая , собиралась продолжать своё образование, получать PhD в Хайфском Технологическом Университете ( Технионе ). Я была восхищена ей, мне тогда казалось, что она «летит в космос», и поступление в Технион стало и моей целью. “ Предполётная подготовка” требовала сдать экзамен по ивриту, и я разыскала учебники, и стала готовиться к экзамену. После окончания ульпана муж сразу же нашёл работу по специальности физиком, и в деньгах мы не нуждались. Министерство адсорбции оплачивало новым репатриантам обучение в ВУЗе , все складывалось так, что мне просто было некуда деваться, кроме как поступать. Меня снова толкала судьба. Экзамен я сдала хорошо. Мы переехали в студенческое общежитие в центре Хайфы, совсем рядом с районом " мошава германит ", где открывались чудесные виды на Бахайские Сады.
Но все же быстро выяснилось, что моего иврита недостаточно, чтобы понять хоть что-то на лекциях, поэтому я все вечера проводила в библиотеке, где были учебники на русском языке, а домашние задания писала по-английски . Кроме того выяснилось, что студенты PhD обязаны вести лабораторные работы для студентов младших степеней. Т.е. я через 6 месяцев в стране должна была преподавать на иврите. Я, конечно, знала, как обращаться с осциллографом, но какими словами объяснить это на иврите не имела понятия, не учат в ульпане осциллографы. Поэтому я торжественно втыкала провод в разъём и объявляла студентам « зе осим каха » (это делается так!). Остальное достигалось методом научного тыка, т.е. тыкаем проводами во все дырки, пока не заработает! Вообще взаимоотношения израильских студентов с осциллографом были довольно сложными.
Дело в том, что на иврите пишут справа налево. Поэтому они привыкли считывать информацию справа налево. То, что “ справа” у них “ начало”. Поэтому если в задании нужно было записать значение напряжения через 5 миллисекунд после первого пика, то они упорно отсчитывали по экрану осциллографа эти миллисекунды тоже справа налево. Но осциллографы были произведены в Китае, а у китайцев, как и у остального мира шкала времени начинается слева.
Мне за хорошие оценки была положена неплохая стипендия, плюс деньги за преподавание, выходила очень неплохая сумма. Поэтому муж тоже бросил работу, и пошёл получать PhD в Технион . Мы жили очень дружно, и помощь мужа пока я без отрыва от учёбы и преподавания родила сына, была неоценимой.
Летом 2006 года я должна была защищать диплом. Слухи о том, что Хезболла готовится к войне казались несерьёзными. Помню, что мы сидели вечером в гостях на открытой террасе с видом на море, и наблюдали всполохи на севере, и казалось невероятным, что это взрывы, и что когда нибудь это дойдёт до нас. Но на следующее утро нас разбудили сирены, оповещающие о бомбежке, и едва накинув одежду, я побежала вниз с ребёнком на руках перескакивая через три ступеньки в бомбоубежище. В полдень, казалось, все утихло, и мы вернулись в квартиру.
Нам обещали, что ночью бомбить не будут, т.к. вспышки позволяли засечь пушки, из которых стреляют. Но сирены разбудили нас среди ночи. Следующие несколько дней мы провели в бомбоубежище почти безвылазно. Все обитатели этого тесного пространства помогали друг другу, делились продуктами, вместе кормили детей, выделяли им лучшие места для сна. Муж попытался в перерыве между сиренами съездить в супермаркет, но не успел, супермаркет оказался закрыт, а я сходила с ума, потому что он не вернулся во время до следующей сирены.
Через неделю мы уехали к родственникам в центр страны, а потом в Венгрию. По Будапешту мой сын гулял в шлёпанцах из бассейна, потому что когда перед отъездом зашли в квартиру за вещами, сандалии сына куда-то закатились, и мы не успели найти их до следующей сирены.
Но все плохое когда-нибудь кончается, война кончилась, и мы вернулись домой. Сроки моего диплома пришлось перенести на ноябрь.
После получения степени PhD молодым учёным полагается поехать за границу на год-два, чтобы доказать свою самостоятельность на научном поприще ( постдок ). Ещё до войны муж нашёл пост док в Миннеаполисе штат Миннесота. Я опасалась, что два пост дока по одной теме в одном не самом крупном городе найти нереально. Но случайно узнала, что к нам в Технион приезжает учёный из университета Миннесоты, и подошла к нему после лекции. Он как то очень неожиданно легко взял меня на работу. И в декабре 2006 года мы переехали в Америку. Меня снова вела судьба.
Я вспоминаю дни в Америке, как полные отчаяния: финансовые проблемы, проблемы на работе, ежедневные истерики.
На пересадке в Атланте у меня украли сумочку с деньгами и кредитными картами (к счастью паспорта остались у мужа). Осталась только одна кредитка мужа. Мы переехали из летнего даже в декабре Израиля, в морозный Миннеаполис , и сразу побежали покупать тёплую одежду.
Муж нашёл квартиру, где мы должны были жить, поблизости мы нашли садик для сына, где нам написали длинный список того, что нужно для сада приобрести. Мы поехали с этим списком в Волмарт , но на кассе наша единственная кредитная карта не прошла.
Кое-как расплатившись оставшейся наличкой, мы попытались снять ещё деньги, но карта оказалась заблокирована. Мы предупреждали наш израильский банк о том, что едем за границу, и будем много тратить, но карту нам почему-то все равно заблокировали. В результате мы сидели в гостинице, из которой не могли выехать , т .к. не могли расплатиться за гостиницу. Мы не могли вселиться в квартиру, т.к. не было денег на депозит. И я просто не знала, чем буду кормить завтра ребёнка, хотя в израильском банке лежали деньги на год жизни в Америке.
Положение спас мой новый сослуживец-израильтянин, который просто одолжил нам денег до зарплаты. Вообще я нигде не встречала столько чудесных людей, как в Миннесоте. Когда мы искали квартиру, и не могли найти нужный адрес, совершенно незнакомая женщина посадила нас к себе в машину, и колесила с нами по району. Соседи совершенно бесплатно снабдили нас предметами мебели. В лифте незнакомые люди здороваются, в автобусе пассажиры здороваются с водителем. К тому времени у меня сложились довольно странные отношения с иностранными языками, я конечно за 7 лет в Израиле научилась говорить, и читать на иврите.
Но диплом я писала по-английски , а так же имела несколько опубликованных научных статей, написанных по-английски . Но при этом я совершенно не понимала английский язык на слух. Если в личном общении я еще кое-как по мимике собеседника и по контексту я могла понять о чем речь, то телефонные звонки вгoняли меня в ступор.
Выяснилось, что тема моей новой работы весьма далека от темы моего диплома, кроме того работать предстояло на совершенно незнакомой мне программе. Начальник в первый же рабочий день озвучил мне задание, из которого я поняла только предлоги.
К счастью при разговоре присутствовал тот самый израильтянин, он сказал, что задание легкое, и он прямо сейчас поможет мне его сделать. Действительно, входной файл описывающий вычисления составлял всего три строчки. Но компьютер, подумав несколько минут, самостоятельно поменял состояние запрашиваемой системы, и выдал совсем не тот результат, который был нужен. Мой товарищ повторял вычисления, меняя параметры, обзванивал знакомых компьютерных физиков. Его входной файл составлял уже страницу, но компьютер упорствовал.
Я рыдала каждый день, если уж опытный пользователь не может решить такую простую задачу, то куда мне?! В конце концов, конечно, все разрешилось, я научилась делать эти вычисления, и за 2 года на этом рабочем месте я опубликовала 3 статьи.
Но все же я вспоминаю эти первые дни в Америке, как полные отчаяния: финансовые проблемы, проблемы на работе, ежедневные истерики сына, который привыкал к новому детскому саду на чужом языке, и постоянный пронизывающий холод, от которого казалось никуда не деться. Нам всем было трудно, у мужа тоже складывалось на работе не все гладко. Сынa , до этого никогда не ходившего в садик, сразу запихнули туда на полный день с 7 утра до 7 вечера на незнакомом языке. В 2.5 года он уже довольно хорошо говорил по-русски , но в Америке замолчал, и через 3 месяца заговорил уже только по английски .
Летом казалось, что все исправилось, в Миннесоте потрясающая природа, ее называют страной тысячи озер. Мы много гуляли. Но зимой вместе с холодом вернулось отчаяние, , мне катастрофически не хватало солнца, и я заявила мужу, что больше не хочу здесь оставаться. Когда закончитcя рабочий контракт, мы либо возвращаемся в Израиль, либо переезжаем куда-нибудь еще. Времени для поиска новой работы было вполне достаточно, текущий контракт кончался в августе. Я рассылала резюме по всему миру, предпочитая англоязычные страны (т.к. сын говорил по английски ), и Израиль, но иногда отвечая и на другие интересные объявления .
По запросу о моей специальности постоянно выскакивало объявление из Сингапура, ну я написала и туда, впрочем, не рассматривая этот вариант всерьез. В один из летних дней я открыла свою почту, и нашла там целых 2 предложения о работе. Одно было из Калгари, шикарные профессиональные возможности, интереснейшая тема, именитый профессор, но фотографии заснеженного Калгари наводили такое же уныние, как и Миннеаполис .
Второе предложение было из Сингапура от молодого китайского профессора. По контрасту с Калгари Сингапур сиял на фотографиях чистотой и красотой. Кроме того, Сингапур большой город, и там наверняка нашлась бы хорошая работа для мужа. В общем выбирать предстояло между карьерой, и теплом и комфортом. Я колебалась. Моя мама рыдала в телефонную трубку, переставляя Сингапур рисовыми полями, где работают по колено в воде китайцы в круглых плетёных панамках. Окончательное решение принял мой муж, он твердо выбрал Сингапур, и за 10 лет я ни разу не разочаровалась в его решении.