Блоги |
Религия Ахеменидов 12
Артаксеркс I (465-424)
На персидский престол Артаксеркс (перс. Arta-xšaça «Праведная власть») вступил в возрасте 18 лет. Дворцовый переворот, во время которого погиб Ксеркс, стоил жизни также его старшему сыну Дарию. По-видимому, первоначально государством правили заговорщики, формально провозгласившие царём Артаксеркса, однако спустя некоторое время он сумел овладеть реальной властью и расправиться с Артабаном и Аспамитрой. Вслед за этим против него выступил его младший брат Виштаспа, бывший сатрапом Бактрии. Нанеся поражение Виштаспе и убив его, Артаксеркс истребил также и других своих братьев.
От своего отца Артаксеркс унаследовал войну с Афинами и их союзниками, которая продолжалась до 449 г. до н.э. Согласно заключённому в этом году Каллиеву миру, малоазийские греки остались под формальной властью персов. Условия Каллиева мира продержались около двух десятилетий, до 431 г. до н.э., когда в Греции вспыхнула Пелопоннесская война между Афинами и Спартой, в которой Персия поддерживала то одну, то другую сторону.
Ко времени правления Артаксеркса I относятся самые ранние свидетельства греческих писателей о религии персов. Подданный Ахеменидов, полугрек-полулидиец Ксанф Лидийский, ок. 450 г. до н.э. написал обширное сочинение об истории своей родины и ряд других книг, фрагменты из которых донесли до нас античные авторы.
Так, Диоген Лаэртский сообщает: «А от магов, первым из которых был перс Зороастр, и до падения Трои, по счёту платоника Гермодора (в книге “О науках”), прошло 5000 лет; по счёту же Ксанфа Лидийского, от Зороастра до переправы Ксеркса прошло 6000 лет, причем после Зороастра следовал длинный ряд магов-преемников – и Остан, и Астрампсих, и Гобрий, и Пазат, вплоть до сокрушения Персии Александром Македонским»[1] (О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Введение).
Таким образом, Ксанф является самым первым греческим автором, упоминающим по имени Заратуштру. Судя по его утверждению, что последний жил за 6 тысяч лет до переправы Ксеркса (т.е. до 480 г. до н.э.), персы (от которых он только и мог получить такие сведения) в это время относили деятельность своего пророка к глубокой древности. Имя Заратуштры Ксанф предаёт в форме Ζωροάστρης, которая должна восходить к перс. *Zarah.uštra. Второй компонент этого имени был осмыслен греками как родственный слову ἀστήρ или ἄστρον «звезда», что способствовало отождествлению в их сознании магов с вавилонскими астрологами.
Другой фрагмент из Ксанфа сохранился у Климента Александрийского: «Ксанф в своей книге “О магах” говорит, что маги сопокупляются со своими матерями, дочерьми и сёстрами, разрешая такое совокупление по взаимному соглашению, не насильно или тайно, когда один мужчина берёт себе жену другого»[2] (Строматы, 3.2.11). Данное сообщение является самым ранним упоминанием о близкородственных браках у персов за пределами царской семьи.
Фрагмент из сочинения Ксанфа об истории Лидии[3] был предположительно включён в своё сочинение Николаем Дамасским. Хотя конкретно данный фрагмент Николай не относит к Ксанфу, в других местах он неоднократно цитирует лидийского историка, называя его по имени. Николай передаёт рассказ о том, как Кир Великий, завоевав Лидию, приказал сжечь лидийского царя Креза на костре. Крез обратился с молитвой о спасении к Аполлону, который наслал бурю, потушившую пламя. Вследствие этого персов охватил суеверный страх, ибо «оракулы Сивиллы и высказывания Зороастра пришли им на ум» (καὶ οἵ τε τῆς Σιβύλλης χρησμοὶ τά τε Ζωροάστρου λόγια ἐσῄει). Далее поясняется, что «от Зороастра персы получили правило не жечь мёртвые тела и не осквернять огонь каким-либо другим способом» (τόν γε μὴν Ζωροάστρην Πέρσαι ἀπ’ ἐκείνου διεῖπαν μήτε νεκροὺς καίειν μήτ’ ἄλλως μιαίνειν πῦρ).
Хотя утверждение о намерении Кира сжечь Креза на костре представляется позднейшей легендой, ссылка на унаследованный от Заратуштры обычай почитания огня полностью соответствует реальности.
Другим греком, также подданным Ахеменидов, который несколько позднее, чем Ксанф Лидийский (в 440-х гг.), написал сочинение, касающееся в том числе и Персии, был галикарнасец Геродот. Он много путешествовал в западных сатрапиях, но в самом Иране не был. О персидской религии он рассказывает гораздо подробнее, чем Ксанф. Наиболее примечателен следующий фрагмент Геродота:
Что до обычаев персов, то я могу сообщить о них вот что. Воздвигать статуи, храмы и алтари [богам] у персов не принято. Тех же, кто это делает, они считают глупцами, потому, мне думается, что вовсе не считают богов человекоподобными существами, как это делают эллины. Так, Зевсу они обычно приносят жертвы на вершинах гор и весь небесный свод называют Зевсом. Совершают они жертвоприношения также солнцу, луне, огню, воде и ветрам. Первоначально они приносили жертвы только этим одним божествам, затем от ассирийцев и арабов персы научились почитать Уранию (ассирийцы называют Афродиту Милиттой, арабы – Алилат, а персы – Митра).
Этим‑то богам персы совершают жертвоприношения вот как. Персы не воздвигают алтарей и не возжигают огня. Нет у них ни возлияний, ни игры на флейте, как нет и венков, и жертвенного ячменя. Если кто‑нибудь пожелает принести жертву указанным богам, то приводит жертвенное животное в неосквернённое место и призывает бога, причём чаще всего украшает свою тиару миртовыми ветвями. Приносящему жертву не дозволяется просить о даровании благ только себе одному: он молится за всех персов и за царя, так как и сам принадлежит к персам. Затем он разрезает жертву на части и варит мясо, а потом подстилают самую свежую траву (чаще всего – трилистник) и кладёт на неё мясо. Тогда подходит маг с песнопением теогонии, как они называют это заклинание. Ведь без мага совершать жертвоприношение у них не положено. Через некоторое время приносящий жертву уносит мясо домой и поступает с ним, как ему вздумается.[4]
(История, 1.131-132)
Данное сообщение содержит как вполне достоверные сведения, так и сомнительные и определённо ложные утверждения. Достоверным является то, что персидский культ сосредоточен на Ахурамазде, которого Геродот называет Зевсом. Любопытно соответствие утверждения Геродота о том, что персы не воздвигают статуи (ἀγάλματα… οὐκ ἐν νόμῳ ποιευμένους ἱδρύεσθαι), потому что «не считают богов человекоподобными существами» (οὐκ ἀνθρωποφυέας ἐνόμισαν τοὺς θεοὺς), но «весь небесный свод называют Зевсом» (τὸν κύκλον πάντα τοῦ οὐρανοῦ Δία καλέοντες), утверждению Гекатея Абдерского (ок. 300 г. до н.э.) об иудеях, что Моисей «не сделал для них никаких изображений богов, считая, что бог не имеет человеческого образа, но что одно лишь обнимающее землю небо является богом и господом всего» (ἄγαλμα δὲ θεῶν τὸ σύνολον οὐ κατεσκεύασε διὰ τὸ μὴ νομίζειν ἀνθρωπόμορφον εἶναι τὸν θεόν, ἀλλὰ τὸν περιέχοντα τὴν γῆν οὐρανὸν μόνον εἶναι θεὸν καὶ τῶν ὅλων κύριον) (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, 40.3.4).
Окончательное утверждение иерусалимского культа Яхве как неиконического произошло именно в раннеперсидскую эпоху, и решающую роль в этом, по всей видимости, сыграла религия персидских правителей Иудеи.
Сообщение о жертвоприношениях персов «солнцу, луне, огню, воде и ветрам» отражают культ Бессмертных Святых, покровительствующих природным стихиям. Утверждение Геродота о том, что персы научились от ассирийцев и арабов «почитать Уранию», свидетельствует о распространении культа Анахиты, который станет официальным при преемниках Артаксеркса I, однако греческий историк ошибочно называет эту богиню именем Митры.
Если слова Геродота об отсутствии у персов статуй и храмов подтверждаются археологией, то его утверждение о том, что они не воздвигают алтарей и не возжигают огня, ею опровергаются. Судя по археологическим находкам и изобразительным свидетельствам, алтари огня были принадлежностью персидского культа и в эпоху ранних Ахеменидов. Возможно, греческий историк был свидетелем обряда, для которого они не требовались. Однако в описании Геродотом персидского жервоприношения есть и достоверные подробности, а именно участие магов, произнесение священных текстов и использование подстилки из травы (пави).
Об обычаях магов Геродот подробно говорит в ещё одном фрагменте: «…Сведения о погребальных обрядах и обычаях персы передают как тайну. Лишь глухо сообщается, что труп перса предают погребению только после того, как его растерзают хищные птицы или собаки. Впрочем, я достоверно знаю, что маги соблюдают этот обычай. Они ведь делают это совершенно открыто. Во всяком случае персы предают земле тело покойника, покрытое воском. Маги в значительной степени отличаются [одним своим обычаем] как от остальных людей, так особенно от египетских жрецов. Последние полагают свою обрядовую чистоту в том, что не убивают ни одного живого существа, кроме жертвенных животных. Маги же собственноручно убивают всех животных, кроме собаки и человека. Они даже считают великой заслугой, что уничтожают муравьев, змей и [вредных] пресмыкающихся и летающих животных»[5] (История, 1.140).
Данное сообщение достоверно отражает зороастрийские обычаи истребления зловредных животных (храфстра) и выставления трупов на съедение хищникам. Судя по словам Геродота, в его время последнего обычая строго придерживались только маги, а другие персы, как и члены царского рода Ахеменидов, продолжали погребать своих мёртвых.
На персидский престол Артаксеркс (перс. Arta-xšaça «Праведная власть») вступил в возрасте 18 лет. Дворцовый переворот, во время которого погиб Ксеркс, стоил жизни также его старшему сыну Дарию. По-видимому, первоначально государством правили заговорщики, формально провозгласившие царём Артаксеркса, однако спустя некоторое время он сумел овладеть реальной властью и расправиться с Артабаном и Аспамитрой. Вслед за этим против него выступил его младший брат Виштаспа, бывший сатрапом Бактрии. Нанеся поражение Виштаспе и убив его, Артаксеркс истребил также и других своих братьев.
От своего отца Артаксеркс унаследовал войну с Афинами и их союзниками, которая продолжалась до 449 г. до н.э. Согласно заключённому в этом году Каллиеву миру, малоазийские греки остались под формальной властью персов. Условия Каллиева мира продержались около двух десятилетий, до 431 г. до н.э., когда в Греции вспыхнула Пелопоннесская война между Афинами и Спартой, в которой Персия поддерживала то одну, то другую сторону.
Ко времени правления Артаксеркса I относятся самые ранние свидетельства греческих писателей о религии персов. Подданный Ахеменидов, полугрек-полулидиец Ксанф Лидийский, ок. 450 г. до н.э. написал обширное сочинение об истории своей родины и ряд других книг, фрагменты из которых донесли до нас античные авторы.
Так, Диоген Лаэртский сообщает: «А от магов, первым из которых был перс Зороастр, и до падения Трои, по счёту платоника Гермодора (в книге “О науках”), прошло 5000 лет; по счёту же Ксанфа Лидийского, от Зороастра до переправы Ксеркса прошло 6000 лет, причем после Зороастра следовал длинный ряд магов-преемников – и Остан, и Астрампсих, и Гобрий, и Пазат, вплоть до сокрушения Персии Александром Македонским»[1] (О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Введение).
Таким образом, Ксанф является самым первым греческим автором, упоминающим по имени Заратуштру. Судя по его утверждению, что последний жил за 6 тысяч лет до переправы Ксеркса (т.е. до 480 г. до н.э.), персы (от которых он только и мог получить такие сведения) в это время относили деятельность своего пророка к глубокой древности. Имя Заратуштры Ксанф предаёт в форме Ζωροάστρης, которая должна восходить к перс. *Zarah.uštra. Второй компонент этого имени был осмыслен греками как родственный слову ἀστήρ или ἄστρον «звезда», что способствовало отождествлению в их сознании магов с вавилонскими астрологами.
Другой фрагмент из Ксанфа сохранился у Климента Александрийского: «Ксанф в своей книге “О магах” говорит, что маги сопокупляются со своими матерями, дочерьми и сёстрами, разрешая такое совокупление по взаимному соглашению, не насильно или тайно, когда один мужчина берёт себе жену другого»[2] (Строматы, 3.2.11). Данное сообщение является самым ранним упоминанием о близкородственных браках у персов за пределами царской семьи.
Фрагмент из сочинения Ксанфа об истории Лидии[3] был предположительно включён в своё сочинение Николаем Дамасским. Хотя конкретно данный фрагмент Николай не относит к Ксанфу, в других местах он неоднократно цитирует лидийского историка, называя его по имени. Николай передаёт рассказ о том, как Кир Великий, завоевав Лидию, приказал сжечь лидийского царя Креза на костре. Крез обратился с молитвой о спасении к Аполлону, который наслал бурю, потушившую пламя. Вследствие этого персов охватил суеверный страх, ибо «оракулы Сивиллы и высказывания Зороастра пришли им на ум» (καὶ οἵ τε τῆς Σιβύλλης χρησμοὶ τά τε Ζωροάστρου λόγια ἐσῄει). Далее поясняется, что «от Зороастра персы получили правило не жечь мёртвые тела и не осквернять огонь каким-либо другим способом» (τόν γε μὴν Ζωροάστρην Πέρσαι ἀπ’ ἐκείνου διεῖπαν μήτε νεκροὺς καίειν μήτ’ ἄλλως μιαίνειν πῦρ).
Хотя утверждение о намерении Кира сжечь Креза на костре представляется позднейшей легендой, ссылка на унаследованный от Заратуштры обычай почитания огня полностью соответствует реальности.
Другим греком, также подданным Ахеменидов, который несколько позднее, чем Ксанф Лидийский (в 440-х гг.), написал сочинение, касающееся в том числе и Персии, был галикарнасец Геродот. Он много путешествовал в западных сатрапиях, но в самом Иране не был. О персидской религии он рассказывает гораздо подробнее, чем Ксанф. Наиболее примечателен следующий фрагмент Геродота:
Что до обычаев персов, то я могу сообщить о них вот что. Воздвигать статуи, храмы и алтари [богам] у персов не принято. Тех же, кто это делает, они считают глупцами, потому, мне думается, что вовсе не считают богов человекоподобными существами, как это делают эллины. Так, Зевсу они обычно приносят жертвы на вершинах гор и весь небесный свод называют Зевсом. Совершают они жертвоприношения также солнцу, луне, огню, воде и ветрам. Первоначально они приносили жертвы только этим одним божествам, затем от ассирийцев и арабов персы научились почитать Уранию (ассирийцы называют Афродиту Милиттой, арабы – Алилат, а персы – Митра).
Этим‑то богам персы совершают жертвоприношения вот как. Персы не воздвигают алтарей и не возжигают огня. Нет у них ни возлияний, ни игры на флейте, как нет и венков, и жертвенного ячменя. Если кто‑нибудь пожелает принести жертву указанным богам, то приводит жертвенное животное в неосквернённое место и призывает бога, причём чаще всего украшает свою тиару миртовыми ветвями. Приносящему жертву не дозволяется просить о даровании благ только себе одному: он молится за всех персов и за царя, так как и сам принадлежит к персам. Затем он разрезает жертву на части и варит мясо, а потом подстилают самую свежую траву (чаще всего – трилистник) и кладёт на неё мясо. Тогда подходит маг с песнопением теогонии, как они называют это заклинание. Ведь без мага совершать жертвоприношение у них не положено. Через некоторое время приносящий жертву уносит мясо домой и поступает с ним, как ему вздумается.[4]
(История, 1.131-132)
Данное сообщение содержит как вполне достоверные сведения, так и сомнительные и определённо ложные утверждения. Достоверным является то, что персидский культ сосредоточен на Ахурамазде, которого Геродот называет Зевсом. Любопытно соответствие утверждения Геродота о том, что персы не воздвигают статуи (ἀγάλματα… οὐκ ἐν νόμῳ ποιευμένους ἱδρύεσθαι), потому что «не считают богов человекоподобными существами» (οὐκ ἀνθρωποφυέας ἐνόμισαν τοὺς θεοὺς), но «весь небесный свод называют Зевсом» (τὸν κύκλον πάντα τοῦ οὐρανοῦ Δία καλέοντες), утверждению Гекатея Абдерского (ок. 300 г. до н.э.) об иудеях, что Моисей «не сделал для них никаких изображений богов, считая, что бог не имеет человеческого образа, но что одно лишь обнимающее землю небо является богом и господом всего» (ἄγαλμα δὲ θεῶν τὸ σύνολον οὐ κατεσκεύασε διὰ τὸ μὴ νομίζειν ἀνθρωπόμορφον εἶναι τὸν θεόν, ἀλλὰ τὸν περιέχοντα τὴν γῆν οὐρανὸν μόνον εἶναι θεὸν καὶ τῶν ὅλων κύριον) (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, 40.3.4).
Окончательное утверждение иерусалимского культа Яхве как неиконического произошло именно в раннеперсидскую эпоху, и решающую роль в этом, по всей видимости, сыграла религия персидских правителей Иудеи.
Сообщение о жертвоприношениях персов «солнцу, луне, огню, воде и ветрам» отражают культ Бессмертных Святых, покровительствующих природным стихиям. Утверждение Геродота о том, что персы научились от ассирийцев и арабов «почитать Уранию», свидетельствует о распространении культа Анахиты, который станет официальным при преемниках Артаксеркса I, однако греческий историк ошибочно называет эту богиню именем Митры.
Если слова Геродота об отсутствии у персов статуй и храмов подтверждаются археологией, то его утверждение о том, что они не воздвигают алтарей и не возжигают огня, ею опровергаются. Судя по археологическим находкам и изобразительным свидетельствам, алтари огня были принадлежностью персидского культа и в эпоху ранних Ахеменидов. Возможно, греческий историк был свидетелем обряда, для которого они не требовались. Однако в описании Геродотом персидского жервоприношения есть и достоверные подробности, а именно участие магов, произнесение священных текстов и использование подстилки из травы (пави).
Об обычаях магов Геродот подробно говорит в ещё одном фрагменте: «…Сведения о погребальных обрядах и обычаях персы передают как тайну. Лишь глухо сообщается, что труп перса предают погребению только после того, как его растерзают хищные птицы или собаки. Впрочем, я достоверно знаю, что маги соблюдают этот обычай. Они ведь делают это совершенно открыто. Во всяком случае персы предают земле тело покойника, покрытое воском. Маги в значительной степени отличаются [одним своим обычаем] как от остальных людей, так особенно от египетских жрецов. Последние полагают свою обрядовую чистоту в том, что не убивают ни одного живого существа, кроме жертвенных животных. Маги же собственноручно убивают всех животных, кроме собаки и человека. Они даже считают великой заслугой, что уничтожают муравьев, змей и [вредных] пресмыкающихся и летающих животных»[5] (История, 1.140).
Данное сообщение достоверно отражает зороастрийские обычаи истребления зловредных животных (храфстра) и выставления трупов на съедение хищникам. Судя по словам Геродота, в его время последнего обычая строго придерживались только маги, а другие персы, как и члены царского рода Ахеменидов, продолжали погребать своих мёртвых.
[1] Ἀπὸ δὲ τῶν Μάγων, ὧν ἄρξαι Ζωροάστρην τὸν Πέρσην, Ἑρμόδωρος μὲν ὁ Πλατωνικὸς ἐν τῷ Περὶ μαθημάτων φησὶν εἰς τὴν Τροίας ἅλωσιν ἔτη γεγονέναι πεντακισχίλια: Ξάνθος δὲ ὁ Λυδὸς εἰς τὴν Ξέρξου διάβασιν ἀπὸ τοῦ Ζωροάστρου ἑξακισχίλιά φησι, καὶ μετ᾽ αὐτὸν γεγονέναι πολλούς τινας Μάγους κατὰ διαδοχήν, Ὀστάνας καὶ Ἀστραμψύχους καὶ Γωβρύας καὶ Παζάτας, μέχρι τῆς τῶν Περσῶν ὑπ᾽ Ἀλεξάνδρου καταλύσεως.
[2] Ξάνθος δὲ ἐν τοῖς ἐπιγραφομένοις Μαγικοῖς, μίγνυνται δὲ, φησὶν, οἱ μάγοι μητράσι καὶ θυγατράσι· καὶ ἀδελφαῖς μίγνυσθαι θεμιτὸν εἶναι· κοινάς τε εἶναι τὰς γυναῖκας, οὐ βίᾳ καὶ λάθρᾳ, ἀλλὰ συναινούντων ἀμφοτέρων, ὅταν θέλῃ γῆμαι ὁ ἕτερος τὴν τοῦ ἑτέρου.
[3] Ταχὺ δὲ Κῦρος πέμψας τοὺς ἀμφ’ αὑτὸν ἐκέλευσε τὴν πυρὰν σβεννύναι. ἡ δ’ ᾔθετο, καὶ οὐκέθ’ οἷόντ’ ἦν ἐξημμένην ἐν κύκλῳ προσιέναι τινά. φασὶ δὴ Κροῖσον ἐμβλέψαντα εἰς τὸν οὐρανὸν εὔξασθαι τῷ Ἀπόλλωνι ἀρῆξαί οἱ, ὁπότε καὶ οἱ ἐχθροὶ σώζειν αὐτὸν ἐθέλοντες οὐ δύναιντο. χειμὼν δ’ ἔτυχε τὴν ἡμέραν ἐκείνην ἐξ ἠοῦς, οὐ μὴν ὑετός γε. Κροίσου δ’ εὐξαμένου ζοφερὸς ἐξαίφνης ἀὴρ συνέδραμε νεφούμενος πάντοθεν, βρονταί τε γίνονται καὶ ἀστραπαὶ συνεχεῖς, τοσοῦτός τε κατερράγη ὑετός, ὥστε μὴ μόνον τὴν πυρὰν σβεσθῆναι, ἀλλὰ καὶ τοὺς ἀνθρώπους μόλις ἀντέχειν. Κροίσῳ μὲν οὖν ταχὺ στέγασμα πορφυροῦν ὑπερέτειναν· τοῖς δὲ ἀνθρώποις τὰ μὲν ὑπὸ ζόφου καὶ λαίλαπος ταραττομένοις, τὰ δὲ ὑπὸ ἀστραπῶν καὶ καταπατουμένοις ὑπὸ τῶν ἵππων, τραχυνομένων πρὸς τὸν ψόφον τῶν βροντῶν, δείματα δαιμόνια ἐνέπιπτεν, καὶ οἵ τε τῆς Σιβύλλης χρησμοὶ τά τε Ζωροάστρου λόγια ἐσῄει. Κροῖσον μὲν οὖν ἐβόων ἔτι μᾶλλον ἢ πάλαι σώζειν· αὐτοὶ δὲ καταπίπτοντες εἰς γῆν προσεκύνουν, εὐμένειαν παρὰ τοῦ θεοῦ αἰτούμενοι. φασὶ δέ τινες Θαλῆν προϊδόμενον ἔκ τινων σημείων ὄμβρον γενησόμενον καὶ ἀναμένειν τὴν ὥραν ἐκείνην. τόν γε μὴν Ζωροάστρην Πέρσαι ἀπ’ ἐκείνου διεῖπαν μήτε νεκροὺς καίειν μήτ’ ἄλλως μιαίνειν πῦρ, καὶ πάλαι τοῦτο καθεστὼς τὸ νόμιμον τότε βεβαιωσάμενοι (De Virtutibus et Vitiis; Joseph Bidez & Franz Cumont. Les mages hellénisés. Paris, 2007. II. P. 81-82).
[4] Πέρσας δὲ οἶδα νόμοισι τοιοῖσιδε χρεωμένους, ἀγάλματα μὲν καὶ νηοὺς καὶ βωμοὺς οὐκ ἐν νόμῳ ποιευμένους ἱδρύεσθαι, ἀλλὰ καὶ τοῖσι ποιεῦσι μωρίην ἐπιφέρουσι, ὡς μὲν ἐμοὶ δοκέειν, ὅτι οὐκ ἀνθρωποφυέας ἐνόμισαν τοὺς θεοὺς κατά περ οἱ Ἕλληνες εἶναι: οἳ δὲ νομίζουσι Διὶ μὲν ἐπὶ τὰ ὑψηλότατα τῶν ὀρέων ἀναβαίνοντες θυσίας ἔρδειν, τὸν κύκλον πάντα τοῦ οὐρανοῦ Δία καλέοντες: θύουσι δὲ ἡλίῳ τε καὶ σελήνῃ καὶ γῇ καὶ πυρὶ καὶ ὕδατι καὶ ἀνέμοισι. τούτοισι μὲν δὴ θύουσι μούνοισι ἀρχῆθεν, ἐπιμεμαθήκασι δὲ καὶ τῇ Οὐρανίῃ θύειν, παρά τε Ἀσσυρίων μαθόντες καὶ Ἀραβίων. καλέουσι δὲ Ἀσσύριοι τὴν Ἀφροδίτην Μύλιττα, Ἀράβιοι δὲ Ἀλιλάτ, Πέρσαι δὲ Μίτραν.
Θυσίη δὲ τοῖσι Πέρσῃσι περὶ τοὺς εἰρημένους θεοὺς ἥδε κατέστηκε: οὔτε βωμοὺς ποιεῦνται οὔτε πῦρ ἀνακαίουσι μέλλοντες θύειν, οὐ σπονδῇ χρέωνται, οὐκὶ αὐλῷ, οὐ στέμμασι, οὐκὶ οὐλῇσι: τῶν δὲ ὡς ἑκάστῳ θύειν θέλῃ, ἐς χῶρον καθαρὸν ἀγαγὼν τὸ κτῆνος καλέει τὸν θεόν, ἐστεφανωμένος τὸν τιάραν μυρσίνῃ μάλιστα. ἑωυτῷ μὲν δὴ τῷ θύοντι ἰδίῃ μούνῳ οὔ οἱ ἐγγίνεται ἀρᾶσθαι ἀγαθά, ὁ δὲ τοῖσι πᾶσι Πέρσῃσι κατεύχεται εὖ γίνεσθαι καὶ τῷ βασιλέι: ἐν γὰρ δὴ τοῖσι ἅπασι Πέρσῃσι καὶ αὐτὸς γίνεται. ἐπεὰν δὲ διαμιστύλας κατὰ μέλεα τὸ ἱρήιον ἑψήσῃ τὰ κρέα ὑποπάσας ποίην ὡς ἁπαλωτάτην, μάλιστα δὲ τὸ τρίφυλλον, ἐπὶ ταύτης ἔθηκε ὦν πάντα τὰ κρέα. διαθέντος δὲ αὐτοῦ Μάγος ἀνὴρ παρεστεὼς ἐπαείδει θεογονίην, οἵην δὴ ἐκεῖνοι λέγουσι εἶναι τὴν ἐπαοιδήν: ἄνευ γὰρ δὴ Μάγου οὔ σφι νόμος ἐστὶ θυσίας ποιέεσθαι. ἐπισχὼν δὲ ὀλίγον χρόνον ἀποφέρεται ὁ θύσας τὰ κρέα καὶ χρᾶται ὅ τι μιν λόγος αἱρέει.
Θυσίη δὲ τοῖσι Πέρσῃσι περὶ τοὺς εἰρημένους θεοὺς ἥδε κατέστηκε: οὔτε βωμοὺς ποιεῦνται οὔτε πῦρ ἀνακαίουσι μέλλοντες θύειν, οὐ σπονδῇ χρέωνται, οὐκὶ αὐλῷ, οὐ στέμμασι, οὐκὶ οὐλῇσι: τῶν δὲ ὡς ἑκάστῳ θύειν θέλῃ, ἐς χῶρον καθαρὸν ἀγαγὼν τὸ κτῆνος καλέει τὸν θεόν, ἐστεφανωμένος τὸν τιάραν μυρσίνῃ μάλιστα. ἑωυτῷ μὲν δὴ τῷ θύοντι ἰδίῃ μούνῳ οὔ οἱ ἐγγίνεται ἀρᾶσθαι ἀγαθά, ὁ δὲ τοῖσι πᾶσι Πέρσῃσι κατεύχεται εὖ γίνεσθαι καὶ τῷ βασιλέι: ἐν γὰρ δὴ τοῖσι ἅπασι Πέρσῃσι καὶ αὐτὸς γίνεται. ἐπεὰν δὲ διαμιστύλας κατὰ μέλεα τὸ ἱρήιον ἑψήσῃ τὰ κρέα ὑποπάσας ποίην ὡς ἁπαλωτάτην, μάλιστα δὲ τὸ τρίφυλλον, ἐπὶ ταύτης ἔθηκε ὦν πάντα τὰ κρέα. διαθέντος δὲ αὐτοῦ Μάγος ἀνὴρ παρεστεὼς ἐπαείδει θεογονίην, οἵην δὴ ἐκεῖνοι λέγουσι εἶναι τὴν ἐπαοιδήν: ἄνευ γὰρ δὴ Μάγου οὔ σφι νόμος ἐστὶ θυσίας ποιέεσθαι. ἐπισχὼν δὲ ὀλίγον χρόνον ἀποφέρεται ὁ θύσας τὰ κρέα καὶ χρᾶται ὅ τι μιν λόγος αἱρέει.
[5] Τάδε μέντοι ὡς κρυπτόμενα λέγεται καὶ οὐ σαφηνέως περὶ τοῦ ἀποθανόντος, ὡς οὐ πρότερον θάπτεται ἀνδρὸς Πέρσεω ὁ νέκυς πρὶν ἂν ὑπ᾽ ὄρνιθος ἢ κυνὸς ἑλκυσθῇ. Μάγους μὲν γὰρ ἀτρεκέως οἶδα ταῦτα ποιέοντας: ἐμφανέως γὰρ δὴ ποιεῦσι. κατακηρώσαντες δὲ ὦν τὸν νέκυν Πέρσαι γῆ κρύπτουσι. Μάγοι δὲ κεχωρίδαται πολλὸν τῶν τε ἄλλων ἀνθρώπων καὶ τῶν ἐν Αἰγύπτῳ ἱρέων. οἳ μὲν γὰρ ἁγνεύουσι ἔμψυχον μηδὲν κτείνειν, εἰ μὴ ὅσα θύουσι: οἱ δὲ δὴ Μάγοι αὐτοχειρίῃ πάντα πλὴν κυνὸς καὶ ἀνθρώπου κτείνουσι, καὶ ἀγώνισμα μέγα τοῦτο ποιεῦνται, κτείνοντες ὁμοίως μύρμηκάς τε καὶ ὄφις καὶ τἆλλα ἑρπετὰ καὶ πετεινά.