Владимир Кудрявцев. Научить делать другого играючи

Товий Кудрявцев, студент отделения логики и психологии филологического факультета МГУ 38 лет назад не стало моего отца и первого учителя в науке психологии Товия Васильевича Кудрявцева (1928-1987). Сегодня я решил не писать привычного слова памяти, а немного поразмышлять о другом. Размышление – лучшее воспоминание, мышление – лучшая память. Тем более, что отец изучал именно мышление, и меня, собравшегося, было, исследовать память, вдохновил обратиться к анализу мышления и творчества. Этим я занят и поныне. А папа остается соавтором (и буквально: у нас есть несколько совместных публикаций) моих поисков, к руководству которыми еще при папиной жизни приступил его самый близкий друг Василий Васильевич Давыдов. С тех пор я испытываю такое сыновнее родство с обоими, в котором не трудно разделить их. В этом родстве и живу. О Т.В.Кудрявцеве мы вспоминаем и думаем c В.В.Давыдовым в этой статье , опубликованной в журнале «Вопросы психологии». Моя память – это мышление и любовь. Чем раньше уходит твой родитель (а мне было 26, когда ушел папа), тем ближе память к детству. Вот о нем бы я и хотел вспомнить, точнее, подумать. У каждого человека вовсе не одно детство, и в этом его счастье. Одно дело – детство с мамой: с моей – Татьяной Николаевной мы до конца ее жизни оставались одним целым. Другое – детство с папой, которое, скорее, напоминало сеанс волшебства с самым любимым в мире волшебником. Конечно, оба детства сливались в одно счастливое, и силу этому слиянию придавало взаимное обожание. Но все-таки они были разными, даже не всегда проницаемыми друг для друга. С каждым сложился свой мир общения. Открытая мама – это такой хотя и огромный, но очень понятный, изведанный космос любви, который знаю, как себя (что не значит хорошо). Внешне куда более закрытый, самоуглубленный, казалось, временами уходящий пожить в какие-то свои измерения, оставлял в любви тайны, частичный доступ к которым в семье имел только я. Мама захватывала своей любовью. Папа проявлял свою – не меньшую! – любовь чудесными порциями, так, что оставил массу загадок, недосказанностей, сомнений, вдохновений, которые я ношу с собой. Неудивительно, что именно он рано приобщил меня к поэзии (Пушкин, Маяковский, Есенин и его любимый Блок) и театру. Сам был поэтом и даже сначала пошел «учиться на поэта» на филфак Калининского пединститута со своим школьным другом Андреем Дементьевым, для которого поэзия стала ремеслом. Любительски, но талантливо актерствовал в знаменитом студенческом театре МГУ (например, с красавицей-студенткой истфака Ириной Скобцевой, еще не успевшей стать женой Сергея Бондарчука), а затем в театральной студии Психологического института на Моховой. Неудивительно, что он же пригласил меня в свою науку, куда я вовсе не собирался, просто раз сказав с доброй интригой в глазах: «А ты попробуй!». Он знал, как делать только те предложения, от которых нельзя отказаться. Если хотите, это педагогический дар. В студии Психологического института играют Чехова. Слева - Т.В.Кудрявцев Он меня ничему не учил в привычном смысле слова, как и мама не «воспитывала» (у нас в семье это было не принято). Папа создавал притягательное поле мысли, а уроки извлекались из мышления, если ты уж туда попал, а не попасть с ним было трудно! О некоторых отцовских «уроках мышления» я уже писал в другой статье о нем - «Припоминание как понимание». Разделять полномочия между мамой и папой можно лишь условно и с массой оговорок. Это стоит целой книжки писать. И ни в каком договоре нельзя предусмотреть. Но, все же, о главном, если уж попытаться обобщить. Мама «учит» любви, великодушию, доверию, вере и самоотдаче. Папа «учит» свободе, пониманию, решительности, мудрости, влюбленности, дружбе, уважению, такту и вкусу, самоиронии, вдохновению, наслаждению делом, способности вызывать чувство защищенности даже в его отсутствии, скромности, страсти и бесстрашию. Вот что еще важно. Папа говорил: «Ты это легко сделаешь. Но должен сделать так, чтобы НАУЧИТЬ ДРУГОГО». Мама постоянно говорила: «Ты это сделаешь ИГРАЮЧИ». В этом вся суть. Да, тема учения и игры. Но, между прочим, научиться и научить играть - это самое трудное, если хотя бы на секунду задуматься, как это сделать. Здесь отсылаю читателя к работам Елены Кравцовой. И просто к жизни, о которой и ее работы. За мамой меньше, чем за папой? Но не забывайте: за ней еще и папа.