Секта свидетелей дивана
Лет двенадцать назад наш завхоз Петрович увидел в газете объявление: «Отдам диван. Состояние хорошее. Самовывоз». Покоренный благородной лаконичностью слога, он поехал посмотреть. Диван. С обивкой из искусственной светло-коричневой кожи, потертый ровно настолько, чтобы было не жалко отдавать бесплатно, с двумя округлыми вмятинами, повторяющими очертания среднего размера задниц. Но Петрович увидел в нем серьезных деловых мужчин в костюмах с сигарами, курсы акций, увесистые стаканы с виски на донышке и черт знает какие еще искушения. И не устоял.
Потом Петрович, конечно, доказывал, что диван отличный, надежный и практичный, но коллеги списали эту покупку на цыганский гипноз. Ведь завхозу нашему нужен был раскладывающийся диван на дачу, неприхотливый, способный ужиться с котом и без запросов относительно интерьера, а добыл Петрович вот это богатство, на котором ни поспать, ни поесть, и сползаешь. Дачу как место постоянного пристанища Петрович с диваном отвергли. Так диван оказался у завхоза в кабинете.
Неделю Петрович трудился над тем, чтобы диван забыл очертания ставших чужими задниц и привык к новому владельцу. А потом случилось страшное номер один: его отдел уплотнили до одного кабинета.
В подчинении у завхоза находилось два штатных водителя, которые раньше сидели в отдельном маленьком кабинете, но тот кабинет отдали кадровику, и водители переехали к Петровичу. И петровичев диван сразу очень полюбили. Завхозу было неловко слишком трястись над ценным седалищем, но когда водители упирались кулаками в сидение, или ерзали слишком активно, или перекусывали, осыпая диван крошками, он жестоко страдал.
А потом случилось страшное номер два: в организации случился корпоратив. Тогда у нас еще работали славные, чуждые условностей люди, для которых слово «корпоратив» корнями восходило к древним римлянам, и которые после вина и умных бесед жаждали скинуть одежды и принять замысловатое положение тела в соотношении один к одному. Однажды эти потомки римлян уже сломали в женском туалете унитаз, которого жизнь не готовила к таким сатурналиям. А диван Петровича – это практически роскошное ложе с нулевой остаточной стоимостью. Взяв у вахтера ключ, граждане, неразборчиво расписавшиеся в журнале, осквернили собственность Петровича с таким пылом, что сдвинули диван с места.
Дело было в пятницу, а Петрович узнал о ЧП в понедельник, поскольку на корпоративе не присутствовал. Он несколько минут с трагическим лицом осматривал диван на предмет повреждений, измерял его тормозной путь, нюхал, не пахнет ли знакомыми духами, и бормотал недоброе. А потом сфотографировал на телефон роспись в журнале и пошел сличать ее с почерками сотрудников. Юрист Федор Михайлович, исключенный из списка подозреваемых по причине слишком высоких требований к женщинам, с профессиональным любопытством интересовался, какие от Петровича будут кары злоумышленникам. Петрович сформулировать не мог, просто воинственно водил усами, видя в бывших коллегах исключительно проституток и наркоманов. Воспаленное воображение рисовало ему десяток водителей с грубыми мощными кулаками, овладевающих бухгалтершами на светло-коричневой почти настоящей коже, а бухгалтерши еще при этом упирались тонкими каблуками прямо в обивку и царапали ее длинными хищными ногтями. Диван жалобно скрипел и пытался уползти из-под развратников в сторону Петровича. И хотя у нас в списочной численности не было столько водителей, бухгалтерш, каблуков и ногтей, Петровича это не успокаивало. Иная мебель глаголет, диван же вопиет.
А потом случилось страшное номер три. Директор сообщил, что нам, наконец, согласовали бюджет на новую мебель и ремонт помещений в едином корпоративном стиле, поэтому все, что не вписывается в концепцию, должно исчезнуть. Вот, к примеру, диван, который совершенно не вписывается. Петрович вспомнил своего кота и загрустил. Идти им с диваном было некуда.
Продолжение следует.