История дня по итогам голосования за 26 мая 2024
Родная кровь.
В медицине лекарства прописываются двумя способами их приёма: один — регулярно, второй — по необходимости.
К чему это я?
Перечитывая( и ужасаясь грамматическим ошибкам, неверно выбранным словом, небрежным метафорам и аналогиям) свои истории, я заметил одну закономерность — обычно перед историей идёт предисловие, на мой взгляд — поясняющее обстоятельства.
Так вот — предисловие — это как лекарство, принимаемое по мере необходимости, пациент, виноват — читатель, может сам решать степень необходимости прочтения предисловия. Так что вот так, решайте сами, предисловие обычно заканчивается словами — а вот и история.
Квартира отца была в большом городе, часа 2-3 от моего захолустья.
Я его часто навещал, помогал с покупками, лекарствами, платежами, жаркое лето он проводил у меня, где значительно прохладнее и свежее, но неизменно настаивал на возвращении к себе домой — в гостях хорошо, но дома лучше.
Выходные подходили к концу, я уехал от отца в хорошем настроении: лекарства проверил, просроченные выбросил, холодильник избавил от старья и наполнил всем необходимым. С чувством выполненного долга я подъехал к своему городку и свернул к дому. Звонок. Отец, наверное хочет узнать как я доехал. Поднимаю трубку.
Всё гораздо хуже — у отца появился кашель, с отхаркиванием крови… ой, как нехорошо, дифференциальный диагноз у кровохаркания длинный и грозный, плохо дело…
Сядь и наклонись вперёд, кровь не глотать, сплёвывать, помощь на подходе!!
Легко сказать — до Лос- Анджелеса часа два езды, это если без пробок.
Так, думай, Миша — вызывать скорую, посоветоваться с коллегами — что делать?
Выбираю звонок своей свояченице — толковый доктор, она быстро принимает решение, разворачивает машину и с мужем и с ребёнком, за 10 минут подлетает к отцу, сажает его в машину и мчит к себе в госпиталь, очень хороший, надо сказать, госпиталь, с солидной репутацией.
Так, можно перевести дух, отец в приёмном покое, мониторы, анализы, рентгенография, эхокардиография , готовы к переливанию крови, буде оно необходимо.
Конференция по телефону: консилиум, родственница уже привлекла консультантов, кардиолог считает, что это сердечная проблема, пульмонолог и инфекционист — обострения старого папиного туберкулёза, эхо войны.
Мнда… хрен редьки не слаще, критическое сужение клапана или активный туберкулёз, радости тут мало, домчался до госпиталя, а меня к нему не пускают — туберкулёз, строгая изоляция. Ну уж дудки, жёсткий разговор с инфекционистом и администратором, ломаю их сопротивление — у меня есть детская история контакта и заражения( чистая правда, я даже посещал лет пять туберкулёзный диспансер), второй аргумент — тесный многолетний контакт с отцом в его маленькой квартире, так что я, скорее всего, уже инфицирован. Подписываю бумагу, что претензий не имею, риск мне известен, профилактическое лечение отклоняю.
Готовлюсь к долгой осаде — позвонил коллегам, прикроют на работе, пожелали нам успеха в лечении.
Воссоединяюсь с отцом — тот совершенно спокоен, кровь больше не идёт, может можно ехать домой?
Нет, извини, надо полежать, полечиться… медсестры притащили мне раскладную койку, одеяла и белье.
И начинается наши хождения по мукам: изоляция строгая, отца из палаты не выпускают, воздух фильтрует специальная машина, шумная тварь, 24/7.
Первые экспресс-анализы на туберкулёз — положительные, отца начинают пичкать антитуберкулёзными препаратами, горстями, он ворчит, но послушно глотает таблетки дюжинами. Ждём результаты посевов — для туберкулёзной палочки они ооочень медленные, недели три…
Тем временем ситуация на фронте кардиологии приближается к катастрофе — у отца критическое сужение аортального клапана плюс ишемическая болезнь сердца.
Кардиолог, светлая головушка, скромный немногословный и очень честный доктор-индус, настаивает на консультации с кардиохирургом, без операции отец обречён…отцу 85, выдержит? Это его единственный шанс, без операции — верная смерть, надо.
Перевожу отцу — он соглашается, приходит кардиохирург — японец, почти ровесник отца! Теперь уже я начинаю нервничать — выдержит ли хирург?!?
Индус меня успокаивает —выдержит, он старой закалки железный хирург, отличные результаты, вдумчивый и честный.
Отцу он понравился сразу — два старика понимают друг друга без слов и без перевода… начинается процесс подписания согласия на операцию, японец перечисляет риски — отец его останавливает и спрашивает: 50% успеха?
Не, намного больше. Отец немедленно подписывает бумагу, они обмениваются рукопожатиями и кардиохирург удаляется организовывать операцию.
Что становится практически невозможным — активный туберкулёз вырубает целую операционную на сутки, а то и больше — дорогую напичканную машинами операционную, расписанную на месяцы вперёд.
Кардиохирург давит на администрацию и службу инфекциониста — настаивает на операции, безуспешно.
Спустя неделю — у отца происходит инфаркт, с остановкой сердца.
По счастью, я сидел рядом и приступил к реанимации немедленно, ворвавшаяся двумя минутами позже бригада быстрого реагирования застаёт отца уже в сознании, взъерошенного и раздраженного — что за шум-гам, я просто поперхнулся макаронами.
Да нет, папа, анализы показывают инфаркт… очень плохие новости, крайняя степень декомпенсации, инфаркты теперь пойдут чередой…
Хирург взрывается и идёт ва-банк — неотложная ситуация требует неотложной операции, завтра утром, готовьте операционную!
Администрация подчиняется: они ничего не могут возразить — категория неотложной операции отменяет все правила.
Много чего останется за рамками повествования, вкратце: отец победоносно превозмог все препятствия, ранний восстановительный период прошёл штатно( небольшой психоз, очень быстро прошедший, вещь в реанимационном отделении частая), отца переводят в раннюю реабилитацию и готовят к выписке на вторичную реабилитацию, ко мне в городской реабилитационный госпиталь, рядом с моей работой.
Впрочем, у нас всё рядом, надо отметить.
Готовлю переезд, логистика — мать медицины.
Задача: если я за рулём — то, не дай бог, отцу станет плохо — кто присмотрит?
Да и сидеть пару часов в машине после операции на сердце — идея малопривлекательная.
Вот тут, как обычно — внезапно, из воздуха материализовался мой двоюродный брат, заменивший мне моего старшего брата — и неизменно оказывающийся рядом в самых тяжёлых ситуациях. Без сюсюканья и лишних слов — в чём проблема?
Транспортировка. Мне и отца нужно довести и машину перегнать.
Говно-вопрос, твою машину поведёт моя жена, я сяду за руль, ты в салоне, заботишься об отце. Да, носилки нужны, кислород? Достанем, не волнуйся.
Надыбал он мне отличную машину, с местом для носилок, кислород, короче, машину для медицинских перевозок лежачих больных.
Класс!!
А вот и история.
Рано поутру забираем отца и до пробок выбираемся на дорогу к моему городку.
Я периодически мерю давление, пульс, отец на кислороде, мирно дремлет.
Брат ведёт машину плавно, хорошо тормозит на поворотах — и я, впервые за 5 недель этого кошмара, начинаю расслабляться. Как оказалось, очень зря…
Теперь, на закате своей карьеры, я не устаю учить молодёжь: большинство ошибок случаются на последних шагах к цели, миссия кончается только тогда, когда поставленная задача полностью выполнена.
Так, полпути, без пробок, всё штатно, Ева сзади едет.
Так, давай кофе попьём?
Давай.
Съезжаем с большака, на стоянку Старбакса.
Супруги уходят, обещают принести кофе и мне.
Отец просыпается, где мы?
На полпути, ты как? Нормально.
Надо бы водички тебе попить,а?
Не, не хочется. Ну, как бы надо.
Отец соглашается.
И тут я совершаю две ошибки: он пьёт воду из бутылки, лёжа.
Вода попадает не в то горло — он сильно закашлялся и потерял сознание, пульс с монитора исчез, на сонной артерии его тоже нет…приступаю к реанимации, кляня себя за непростительный промах, отца спасали всем миром— и я его потерял, по глупости.
Наверху, однако, решили — не сегодня, пульс возвращается, отец, кашляя, приходит в себя.
Возвращаются родные, картина маслом — сильно кашляющий отец, я потный и взъерошенный, со зрачками во всю морду… что, блядь, случилось?!?!
Отец тут же сдаёт меня с потрохами — это он меня заставил пить воду, а я даже пить не хотел!
Брат поворачивается ко мне и на полном серьёзе говорит — если ты хотел заколбасить отца — то мы свободно могли это сделать в Лос-Анджелесе, а не тащиться в такую рань чёрте куда!!
Как мы ржали!! И я, как никогда, почувствовал — брат и мы все — семья, одна кровь, с семейным рефлексом шутить, даже в самых отчаянных ситуациях…
Мы быстро снялись со стоянки и споро доехали до моего города, без приключений. Я сдал отца хорошо знакомому мне врачу, в реабилитацию.
Брат моментом испарился, как обычно — до следующего кризиса.
И я поехал домой, заново знакомиться со своими собаками, меня не было дома 5 недель.
Послесловие.
Отец в первый же день перевыполнил программу реабилитации и потребовал выписки, я еле уговорил его подождать до следующих выходных.
Он полностью восстановился, вернулся к своим привычкам и осенью решил уехать к себе, в свой мир филармонии и синагоги.
В конце того года мы отпраздновали его юбилей,85 лет, на который он пришёл на своих двоих, держался бодро и благодарил всех причастных к его возвращению к жизни, в ответном тосте.
Диагноз туберкулёза не подтвердился, посев показал двоюродную палочку, опасную только для птиц.
Отец прожил ещё долгих 7 лет.
Главные герои — кардиолог и кардиохирург — ушли на пенсию.
Моя свояченица и я — работаем. Её госпиталь Святого Винцента, увы, закрылся, по финансовым причинам.
Мой — работает, пока.
Брат получил «Оскара» для адвокатов, заслужив славу и признание коллег и клиентов.
И мою любовь.
В медицине лекарства прописываются двумя способами их приёма: один — регулярно, второй — по необходимости.
К чему это я?
Перечитывая( и ужасаясь грамматическим ошибкам, неверно выбранным словом, небрежным метафорам и аналогиям) свои истории, я заметил одну закономерность — обычно перед историей идёт предисловие, на мой взгляд — поясняющее обстоятельства.
Так вот — предисловие — это как лекарство, принимаемое по мере необходимости, пациент, виноват — читатель, может сам решать степень необходимости прочтения предисловия. Так что вот так, решайте сами, предисловие обычно заканчивается словами — а вот и история.
Квартира отца была в большом городе, часа 2-3 от моего захолустья.
Я его часто навещал, помогал с покупками, лекарствами, платежами, жаркое лето он проводил у меня, где значительно прохладнее и свежее, но неизменно настаивал на возвращении к себе домой — в гостях хорошо, но дома лучше.
Выходные подходили к концу, я уехал от отца в хорошем настроении: лекарства проверил, просроченные выбросил, холодильник избавил от старья и наполнил всем необходимым. С чувством выполненного долга я подъехал к своему городку и свернул к дому. Звонок. Отец, наверное хочет узнать как я доехал. Поднимаю трубку.
Всё гораздо хуже — у отца появился кашель, с отхаркиванием крови… ой, как нехорошо, дифференциальный диагноз у кровохаркания длинный и грозный, плохо дело…
Сядь и наклонись вперёд, кровь не глотать, сплёвывать, помощь на подходе!!
Легко сказать — до Лос- Анджелеса часа два езды, это если без пробок.
Так, думай, Миша — вызывать скорую, посоветоваться с коллегами — что делать?
Выбираю звонок своей свояченице — толковый доктор, она быстро принимает решение, разворачивает машину и с мужем и с ребёнком, за 10 минут подлетает к отцу, сажает его в машину и мчит к себе в госпиталь, очень хороший, надо сказать, госпиталь, с солидной репутацией.
Так, можно перевести дух, отец в приёмном покое, мониторы, анализы, рентгенография, эхокардиография , готовы к переливанию крови, буде оно необходимо.
Конференция по телефону: консилиум, родственница уже привлекла консультантов, кардиолог считает, что это сердечная проблема, пульмонолог и инфекционист — обострения старого папиного туберкулёза, эхо войны.
Мнда… хрен редьки не слаще, критическое сужение клапана или активный туберкулёз, радости тут мало, домчался до госпиталя, а меня к нему не пускают — туберкулёз, строгая изоляция. Ну уж дудки, жёсткий разговор с инфекционистом и администратором, ломаю их сопротивление — у меня есть детская история контакта и заражения( чистая правда, я даже посещал лет пять туберкулёзный диспансер), второй аргумент — тесный многолетний контакт с отцом в его маленькой квартире, так что я, скорее всего, уже инфицирован. Подписываю бумагу, что претензий не имею, риск мне известен, профилактическое лечение отклоняю.
Готовлюсь к долгой осаде — позвонил коллегам, прикроют на работе, пожелали нам успеха в лечении.
Воссоединяюсь с отцом — тот совершенно спокоен, кровь больше не идёт, может можно ехать домой?
Нет, извини, надо полежать, полечиться… медсестры притащили мне раскладную койку, одеяла и белье.
И начинается наши хождения по мукам: изоляция строгая, отца из палаты не выпускают, воздух фильтрует специальная машина, шумная тварь, 24/7.
Первые экспресс-анализы на туберкулёз — положительные, отца начинают пичкать антитуберкулёзными препаратами, горстями, он ворчит, но послушно глотает таблетки дюжинами. Ждём результаты посевов — для туберкулёзной палочки они ооочень медленные, недели три…
Тем временем ситуация на фронте кардиологии приближается к катастрофе — у отца критическое сужение аортального клапана плюс ишемическая болезнь сердца.
Кардиолог, светлая головушка, скромный немногословный и очень честный доктор-индус, настаивает на консультации с кардиохирургом, без операции отец обречён…отцу 85, выдержит? Это его единственный шанс, без операции — верная смерть, надо.
Перевожу отцу — он соглашается, приходит кардиохирург — японец, почти ровесник отца! Теперь уже я начинаю нервничать — выдержит ли хирург?!?
Индус меня успокаивает —выдержит, он старой закалки железный хирург, отличные результаты, вдумчивый и честный.
Отцу он понравился сразу — два старика понимают друг друга без слов и без перевода… начинается процесс подписания согласия на операцию, японец перечисляет риски — отец его останавливает и спрашивает: 50% успеха?
Не, намного больше. Отец немедленно подписывает бумагу, они обмениваются рукопожатиями и кардиохирург удаляется организовывать операцию.
Что становится практически невозможным — активный туберкулёз вырубает целую операционную на сутки, а то и больше — дорогую напичканную машинами операционную, расписанную на месяцы вперёд.
Кардиохирург давит на администрацию и службу инфекциониста — настаивает на операции, безуспешно.
Спустя неделю — у отца происходит инфаркт, с остановкой сердца.
По счастью, я сидел рядом и приступил к реанимации немедленно, ворвавшаяся двумя минутами позже бригада быстрого реагирования застаёт отца уже в сознании, взъерошенного и раздраженного — что за шум-гам, я просто поперхнулся макаронами.
Да нет, папа, анализы показывают инфаркт… очень плохие новости, крайняя степень декомпенсации, инфаркты теперь пойдут чередой…
Хирург взрывается и идёт ва-банк — неотложная ситуация требует неотложной операции, завтра утром, готовьте операционную!
Администрация подчиняется: они ничего не могут возразить — категория неотложной операции отменяет все правила.
Много чего останется за рамками повествования, вкратце: отец победоносно превозмог все препятствия, ранний восстановительный период прошёл штатно( небольшой психоз, очень быстро прошедший, вещь в реанимационном отделении частая), отца переводят в раннюю реабилитацию и готовят к выписке на вторичную реабилитацию, ко мне в городской реабилитационный госпиталь, рядом с моей работой.
Впрочем, у нас всё рядом, надо отметить.
Готовлю переезд, логистика — мать медицины.
Задача: если я за рулём — то, не дай бог, отцу станет плохо — кто присмотрит?
Да и сидеть пару часов в машине после операции на сердце — идея малопривлекательная.
Вот тут, как обычно — внезапно, из воздуха материализовался мой двоюродный брат, заменивший мне моего старшего брата — и неизменно оказывающийся рядом в самых тяжёлых ситуациях. Без сюсюканья и лишних слов — в чём проблема?
Транспортировка. Мне и отца нужно довести и машину перегнать.
Говно-вопрос, твою машину поведёт моя жена, я сяду за руль, ты в салоне, заботишься об отце. Да, носилки нужны, кислород? Достанем, не волнуйся.
Надыбал он мне отличную машину, с местом для носилок, кислород, короче, машину для медицинских перевозок лежачих больных.
Класс!!
А вот и история.
Рано поутру забираем отца и до пробок выбираемся на дорогу к моему городку.
Я периодически мерю давление, пульс, отец на кислороде, мирно дремлет.
Брат ведёт машину плавно, хорошо тормозит на поворотах — и я, впервые за 5 недель этого кошмара, начинаю расслабляться. Как оказалось, очень зря…
Теперь, на закате своей карьеры, я не устаю учить молодёжь: большинство ошибок случаются на последних шагах к цели, миссия кончается только тогда, когда поставленная задача полностью выполнена.
Так, полпути, без пробок, всё штатно, Ева сзади едет.
Так, давай кофе попьём?
Давай.
Съезжаем с большака, на стоянку Старбакса.
Супруги уходят, обещают принести кофе и мне.
Отец просыпается, где мы?
На полпути, ты как? Нормально.
Надо бы водички тебе попить,а?
Не, не хочется. Ну, как бы надо.
Отец соглашается.
И тут я совершаю две ошибки: он пьёт воду из бутылки, лёжа.
Вода попадает не в то горло — он сильно закашлялся и потерял сознание, пульс с монитора исчез, на сонной артерии его тоже нет…приступаю к реанимации, кляня себя за непростительный промах, отца спасали всем миром— и я его потерял, по глупости.
Наверху, однако, решили — не сегодня, пульс возвращается, отец, кашляя, приходит в себя.
Возвращаются родные, картина маслом — сильно кашляющий отец, я потный и взъерошенный, со зрачками во всю морду… что, блядь, случилось?!?!
Отец тут же сдаёт меня с потрохами — это он меня заставил пить воду, а я даже пить не хотел!
Брат поворачивается ко мне и на полном серьёзе говорит — если ты хотел заколбасить отца — то мы свободно могли это сделать в Лос-Анджелесе, а не тащиться в такую рань чёрте куда!!
Как мы ржали!! И я, как никогда, почувствовал — брат и мы все — семья, одна кровь, с семейным рефлексом шутить, даже в самых отчаянных ситуациях…
Мы быстро снялись со стоянки и споро доехали до моего города, без приключений. Я сдал отца хорошо знакомому мне врачу, в реабилитацию.
Брат моментом испарился, как обычно — до следующего кризиса.
И я поехал домой, заново знакомиться со своими собаками, меня не было дома 5 недель.
Послесловие.
Отец в первый же день перевыполнил программу реабилитации и потребовал выписки, я еле уговорил его подождать до следующих выходных.
Он полностью восстановился, вернулся к своим привычкам и осенью решил уехать к себе, в свой мир филармонии и синагоги.
В конце того года мы отпраздновали его юбилей,85 лет, на который он пришёл на своих двоих, держался бодро и благодарил всех причастных к его возвращению к жизни, в ответном тосте.
Диагноз туберкулёза не подтвердился, посев показал двоюродную палочку, опасную только для птиц.
Отец прожил ещё долгих 7 лет.
Главные герои — кардиолог и кардиохирург — ушли на пенсию.
Моя свояченица и я — работаем. Её госпиталь Святого Винцента, увы, закрылся, по финансовым причинам.
Мой — работает, пока.
Брат получил «Оскара» для адвокатов, заслужив славу и признание коллег и клиентов.
И мою любовь.