rmnkmchtnrdnpsn
Будни кафедры промтеплоэнергетики.
Лаборатория наша располагалась в полуподвальном помещении. Главный офис кафедры- на втором этаже института, всякие кабинеты- там же, а вот мы сидели внизу. Не знаю, кстати, почему это помещение вообще называлось лабораторией – больше всего это напоминало старинный склад- бесчисленные шкафы, набитые пыльными студенческими работами- с незапамятных времён. Зато места много- в отличие от кабинетов выше, у нас было просторно.
Собственно учебной нагрузки было почти ничего – немного практических занятий, лабораторные, на которые являлось по два- три студента из групп, да курсовики и расчётки– там надо было выдать задания, и раз в две недели проверять уровень исполнения работ- но это игнорировалось не только студентами, но и преподавателями.
Какой смысл проводить полноценное занятие, когда в аудитории из тридцати человек присутствуют двое? За пятнадцать минут сформулируешь основные понятия и этапы работы, и отпускаешь этих лодырей. Зато, как сессия наступает – все тут как тут- стоят кругом на задних лапочках – на всё готовы, чтобы зачёт выцарапать.
Собственно, у нас на кафедре в основном относились к студентам снисходительно. Такая политика была в ВУЗе- особо никто не зверствовал. Дурным тоном считалось проявлять излишнюю строгость. Студент знает, как называется предмет, который сдаёт? В состоянии связно сформулировать пару основных тезисов по теме? Даже задачу решить осилил? С ошибками, правда, но старался же? Хорошо, давайте зачётку. А сам думаешь – зачем вообще на механическом факультете углублённое изучение теоретических основ теплотехники?
Неприемлемым считалось ставить оценки за взятки- а бывало, что пытались всучить, намекали. Абсолютно неприемлемым считалось подписывать зачётки легкомысленным девицам безответственного поведения, готовым за оценку по тёпленькому прислониться к любому преподавателю- таких тоже было немало. Субординация есть субординация – один раз поскользнёшься – уже не отмоешься.
Поэтому меня изрядно удивил Саня Петров – ассистент кафедры, мой сосед по лаборатории. Прихожу как- то после обеда, а он со своим студентом перебирает прошлогодние курсовики по сопромату –
— Вот, этот бери. Твоя тема. Обложку передерёшь, свою фамилию поставишь – можно сдавать. За теормехом попозже заходи, я тебе подберу.
На мой вопросительный взгляд Саня ухмыльнулся, и когда его приятель ушёл, рассказал мне эту историю.
— Мы с Ромкой в одном дворе выросли. Он старше меня- на три года, пацанами были- дружили, помогал мне, в обиду не давал. Парень крепкий, боксом занимался- его вся улица знала- побаивались. Мы с ним в одной школе учились, потом я в тот же техникум пошёл, что и Ромка, потом- в тот же институт.
Я был на первом курсе, он на третьем, когда эта история произошла. Жила в соседнем дворе такая девица- Марьяна. Как сейчас говорят- пониженной социальной ответственности. Её только ленивый не валял. Репутация, конечно ни к чёрту, но уж больно хороша- Господь не обидел внешними данными.
Ромка с приятелем договорились с ней в выходной оттянуться- подружку пригласить обещала. Купили выпивки, пожрать, что повкуснее. Пока шёл разогрев мероприятия, суть да дело, звонит подружка- не может она сегодня. А Ромкин кореш – Игорь, такой же боксёр, из одной секции, занимались вместе- ну позвони кому другому, что у тебя больше подружек нет? Договаривались же, кому нужен такой облом? А выпили уже изрядно.
Та что- то закапризничала, слово за слово, повышенные тона- в общем, убирайтесь на хрен оба, имела я вас в виду. Игорь ни в какую – пожрать и выпить, это тебе в кайф, а насчёт тесного сближения- так на хрен? Ромка его пытался утихомирить, но тот разошёлся вовсю. А дело в коммуналке происходило. Соседи, зная Марьяшин образ жизни, вызвали милицию.
А менты приехали как раз тогда, когда Марьяна пыталась Игоря из комнаты вытолкать. Тот ухватился за дверцу шкафа- и вот картина маслом- участковый в коридоре, под ноги ему летит отломанная дверца, Игорь Марьяшу за шиворот, халат её на три части, Ромка Игоря держит, эта дура в одних трусах орёт заполошно, что её тут изнасиловать пытаются- здрасти, приехали.
В общем, приняли обоих. По полной программе. Мало того, что скандал, поддавши все- а это отягчающее, Марьяша под горячую руку тут же написала заявление- групповое изнасилование, во как. Дура, она и есть дура- надо же головой соображать? По такой статье так влететь можно- мало не покажется.
— Так оно и вышло. Когда до этой шалавы дошло, что мужикам конкретно по двенадцать лет светит, прибежала к прокурору, я, говорит в запале заявление- то написала, в состоянии аффекта. Так что, это- нельзя ли его как бы обратно забрать? Ну был конфликт на почве совместного распития, поссорились, выгнать их пыталась- но групповое изнаси… это, в общем перебор получается.
— Да не вопрос, милая- прокурор отвечает. Вот твоё заявление, делу дан ход. Пиши, как было на самом деле, но извини, обратно повернуть уже не получится- или гости твои пойдут по сто тридцать первой за групповуху с отягчающими, или тебе два года по триста седьмой за дачу ложных показаний.
Та побледнела, промычала что- то и ретировалась. Нажралась, говорят вечером до зелёных соплей, но заявление забирать не стала.
Вот так. Ромкина родня- они не из нищих по тем временам, нашли выходы к прокурору, поговорили. Ну вы же понимаете, что за такой скандал слишком много пацанам достанется. Не по заслугам. Это на пятнадцать суток тянет – а тут двенадцать лет. Прокурор обещал подумать- и деликатно озвучил при следующей встрече цифру- по семь тысяч с каждого, и обойдётся условным сроком. Для середины восьмидесятых семь тысяч- сумма большая. Хорошую машину можно купить.
Ромкины родители покряхтели, но в принципе решили, что деньги можно собрать. Это же парню всю жизнь поломать иначе? А вот у Игоря родня столько не потянули- там народ попроще был. Разумеется, делить пополам ответчиков никто не стал- то есть одному условный срок, а второму по полной программе- так в СССР юстиция не работала.
На суде Марьяша сидела белая, как мел. Проблеяла тоскливо ответы на вопросы, разревелась, и выбежала вон. Хрен её знает, что там с ней дальше было- говорят уехала вроде куда- то. А как людям в глаза смотреть? Мужики получили на полную катушку- судья такая попалась- по подобным делам снисхождения не признавала. Игорь поехал куда- то в Северный Казахстан, а Ромка остался под Ленинградом- он говорил, да я запамятовал название посёлка. На Кировском заводе работали.
С такой статьёй ему первое время очень тяжело пришлось- отбиваться помогал боксёрский опыт. Потом смотрящему зоны объяснили, что парень почти ни за что сидит- стало полегче. Но всё равно, зона есть зона- там сладко не бывает.
Не знаю как, и чего это стоило, но уже через четыре года Ромка перебрался на условно- досрочное, и срок ему скостили вполовину – видать заплачено было кому- то. Последний год вообще жил дома- раз в неделю ездил туда, к себе на поселение- Каложицы Волосовского района- отмечаться. Договорился с врачами, якобы сделали ему сложную операцию на колене- получил больничный. Гипс, правда таскать пришлось – иначе не обманешь.
Он ещё паспорта не получил, а уже в институте восстановился- правда не в том, где мы тогда учились, а в нашем- ну сам видишь. Вот ведь получилось, я на три года младше его, а сейчас вроде как ему преподаватель. Так что ты не удивляйся, что помогаю парню – он незаслуженно шесть лет потерял. А мужик правильный, не сломала его зона.
Примерно через месяц после того, как Саня рассказал мне про своего приятеля, сижу в лаборатории, принимаю зачёты у третьего курса. Делов- проверить расчётку, задать пару вопросов, и всё. Гляжу- этот Рома подходит.
— Здравствуйте, а Александр Владимирович что, сегодня не работает? Я ему зачёт сдать договаривался…
— Да, его сегодня нет. (Ну понятно, что с Саней договаривался, и расчётную работу также взял из прошлогодних). Зачёт я принимаю. Готовы? Как вас зовут, Роман?
— Не Роман. Рустам. Романом только близкие зовут.
— Не важно, давайте зачётку.
Поставил я ему зачёт- не глядя. А с Саней мы потом выпили маленько за его приятеля. Вот так. Верно говорят- от сумы да от тюрьмы… ну, кому что на роду написано.
Лаборатория наша располагалась в полуподвальном помещении. Главный офис кафедры- на втором этаже института, всякие кабинеты- там же, а вот мы сидели внизу. Не знаю, кстати, почему это помещение вообще называлось лабораторией – больше всего это напоминало старинный склад- бесчисленные шкафы, набитые пыльными студенческими работами- с незапамятных времён. Зато места много- в отличие от кабинетов выше, у нас было просторно.
Собственно учебной нагрузки было почти ничего – немного практических занятий, лабораторные, на которые являлось по два- три студента из групп, да курсовики и расчётки– там надо было выдать задания, и раз в две недели проверять уровень исполнения работ- но это игнорировалось не только студентами, но и преподавателями.
Какой смысл проводить полноценное занятие, когда в аудитории из тридцати человек присутствуют двое? За пятнадцать минут сформулируешь основные понятия и этапы работы, и отпускаешь этих лодырей. Зато, как сессия наступает – все тут как тут- стоят кругом на задних лапочках – на всё готовы, чтобы зачёт выцарапать.
Собственно, у нас на кафедре в основном относились к студентам снисходительно. Такая политика была в ВУЗе- особо никто не зверствовал. Дурным тоном считалось проявлять излишнюю строгость. Студент знает, как называется предмет, который сдаёт? В состоянии связно сформулировать пару основных тезисов по теме? Даже задачу решить осилил? С ошибками, правда, но старался же? Хорошо, давайте зачётку. А сам думаешь – зачем вообще на механическом факультете углублённое изучение теоретических основ теплотехники?
Неприемлемым считалось ставить оценки за взятки- а бывало, что пытались всучить, намекали. Абсолютно неприемлемым считалось подписывать зачётки легкомысленным девицам безответственного поведения, готовым за оценку по тёпленькому прислониться к любому преподавателю- таких тоже было немало. Субординация есть субординация – один раз поскользнёшься – уже не отмоешься.
Поэтому меня изрядно удивил Саня Петров – ассистент кафедры, мой сосед по лаборатории. Прихожу как- то после обеда, а он со своим студентом перебирает прошлогодние курсовики по сопромату –
— Вот, этот бери. Твоя тема. Обложку передерёшь, свою фамилию поставишь – можно сдавать. За теормехом попозже заходи, я тебе подберу.
На мой вопросительный взгляд Саня ухмыльнулся, и когда его приятель ушёл, рассказал мне эту историю.
— Мы с Ромкой в одном дворе выросли. Он старше меня- на три года, пацанами были- дружили, помогал мне, в обиду не давал. Парень крепкий, боксом занимался- его вся улица знала- побаивались. Мы с ним в одной школе учились, потом я в тот же техникум пошёл, что и Ромка, потом- в тот же институт.
Я был на первом курсе, он на третьем, когда эта история произошла. Жила в соседнем дворе такая девица- Марьяна. Как сейчас говорят- пониженной социальной ответственности. Её только ленивый не валял. Репутация, конечно ни к чёрту, но уж больно хороша- Господь не обидел внешними данными.
Ромка с приятелем договорились с ней в выходной оттянуться- подружку пригласить обещала. Купили выпивки, пожрать, что повкуснее. Пока шёл разогрев мероприятия, суть да дело, звонит подружка- не может она сегодня. А Ромкин кореш – Игорь, такой же боксёр, из одной секции, занимались вместе- ну позвони кому другому, что у тебя больше подружек нет? Договаривались же, кому нужен такой облом? А выпили уже изрядно.
Та что- то закапризничала, слово за слово, повышенные тона- в общем, убирайтесь на хрен оба, имела я вас в виду. Игорь ни в какую – пожрать и выпить, это тебе в кайф, а насчёт тесного сближения- так на хрен? Ромка его пытался утихомирить, но тот разошёлся вовсю. А дело в коммуналке происходило. Соседи, зная Марьяшин образ жизни, вызвали милицию.
А менты приехали как раз тогда, когда Марьяна пыталась Игоря из комнаты вытолкать. Тот ухватился за дверцу шкафа- и вот картина маслом- участковый в коридоре, под ноги ему летит отломанная дверца, Игорь Марьяшу за шиворот, халат её на три части, Ромка Игоря держит, эта дура в одних трусах орёт заполошно, что её тут изнасиловать пытаются- здрасти, приехали.
В общем, приняли обоих. По полной программе. Мало того, что скандал, поддавши все- а это отягчающее, Марьяша под горячую руку тут же написала заявление- групповое изнасилование, во как. Дура, она и есть дура- надо же головой соображать? По такой статье так влететь можно- мало не покажется.
— Так оно и вышло. Когда до этой шалавы дошло, что мужикам конкретно по двенадцать лет светит, прибежала к прокурору, я, говорит в запале заявление- то написала, в состоянии аффекта. Так что, это- нельзя ли его как бы обратно забрать? Ну был конфликт на почве совместного распития, поссорились, выгнать их пыталась- но групповое изнаси… это, в общем перебор получается.
— Да не вопрос, милая- прокурор отвечает. Вот твоё заявление, делу дан ход. Пиши, как было на самом деле, но извини, обратно повернуть уже не получится- или гости твои пойдут по сто тридцать первой за групповуху с отягчающими, или тебе два года по триста седьмой за дачу ложных показаний.
Та побледнела, промычала что- то и ретировалась. Нажралась, говорят вечером до зелёных соплей, но заявление забирать не стала.
Вот так. Ромкина родня- они не из нищих по тем временам, нашли выходы к прокурору, поговорили. Ну вы же понимаете, что за такой скандал слишком много пацанам достанется. Не по заслугам. Это на пятнадцать суток тянет – а тут двенадцать лет. Прокурор обещал подумать- и деликатно озвучил при следующей встрече цифру- по семь тысяч с каждого, и обойдётся условным сроком. Для середины восьмидесятых семь тысяч- сумма большая. Хорошую машину можно купить.
Ромкины родители покряхтели, но в принципе решили, что деньги можно собрать. Это же парню всю жизнь поломать иначе? А вот у Игоря родня столько не потянули- там народ попроще был. Разумеется, делить пополам ответчиков никто не стал- то есть одному условный срок, а второму по полной программе- так в СССР юстиция не работала.
На суде Марьяша сидела белая, как мел. Проблеяла тоскливо ответы на вопросы, разревелась, и выбежала вон. Хрен её знает, что там с ней дальше было- говорят уехала вроде куда- то. А как людям в глаза смотреть? Мужики получили на полную катушку- судья такая попалась- по подобным делам снисхождения не признавала. Игорь поехал куда- то в Северный Казахстан, а Ромка остался под Ленинградом- он говорил, да я запамятовал название посёлка. На Кировском заводе работали.
С такой статьёй ему первое время очень тяжело пришлось- отбиваться помогал боксёрский опыт. Потом смотрящему зоны объяснили, что парень почти ни за что сидит- стало полегче. Но всё равно, зона есть зона- там сладко не бывает.
Не знаю как, и чего это стоило, но уже через четыре года Ромка перебрался на условно- досрочное, и срок ему скостили вполовину – видать заплачено было кому- то. Последний год вообще жил дома- раз в неделю ездил туда, к себе на поселение- Каложицы Волосовского района- отмечаться. Договорился с врачами, якобы сделали ему сложную операцию на колене- получил больничный. Гипс, правда таскать пришлось – иначе не обманешь.
Он ещё паспорта не получил, а уже в институте восстановился- правда не в том, где мы тогда учились, а в нашем- ну сам видишь. Вот ведь получилось, я на три года младше его, а сейчас вроде как ему преподаватель. Так что ты не удивляйся, что помогаю парню – он незаслуженно шесть лет потерял. А мужик правильный, не сломала его зона.
Примерно через месяц после того, как Саня рассказал мне про своего приятеля, сижу в лаборатории, принимаю зачёты у третьего курса. Делов- проверить расчётку, задать пару вопросов, и всё. Гляжу- этот Рома подходит.
— Здравствуйте, а Александр Владимирович что, сегодня не работает? Я ему зачёт сдать договаривался…
— Да, его сегодня нет. (Ну понятно, что с Саней договаривался, и расчётную работу также взял из прошлогодних). Зачёт я принимаю. Готовы? Как вас зовут, Роман?
— Не Роман. Рустам. Романом только близкие зовут.
— Не важно, давайте зачётку.
Поставил я ему зачёт- не глядя. А с Саней мы потом выпили маленько за его приятеля. Вот так. Верно говорят- от сумы да от тюрьмы… ну, кому что на роду написано.