От Петра до Горбачева
Утром 1 января 7208 года от сотворения мира жителей России ожидал сюрприз: проснулись они уже в новом году, но не в 7209-м, а в 1700-м от рождества Христова. Вот так, в одночасье, росчерком пера российский самодержец Пётр I поменял привычное летоисчисление на европейский лад. Тем же указом жителям страны было предписано встречать Новый год не в ночь на 1 сентября, как раньше, а в ночь на 1 января – так, как было принято в Европе.
Как и многое другое, календарь Пётр I подсмотрел во время своего знаменитого путешествия по Европе, вошедшего в историю как «Великое посольство». Вернувшись в Россию, самодержец с упоением принялся перекраивать российскую действительность по европейским лекалам. И начал с календаря. Правда, с новой системой летоисчисления вышло одно любопытное недоразумение. Дело в том, что в Европе в те времена параллельно существовали два календаря: Юлианский и Григорианский. Юлианский был известен еще со времен Древнего Рима, а Григорианский стали вводить с конца XVI века по инициативе Папы Римского Григория XIII (отсюда и название). Разница между двумя календарями в то время составляла 10 дней. Впоследствии разница увеличивалась: с каждым столетием добавлялся один день.
Так вот, когда Пётр путешествовал по Европе, новый Григорианский календарь действовал в Италии, Франции, Испании, Португалии, Польше, а также в некоторых областях Германии, Австрии и Швейцарии. А вот Голландия и Англия, где как раз и проводил значительное время российский самодержец, все еще жили по старому Юлианскому календарю. Его-то Пётр I и решил ввести в своем Отечестве.
Пока Россия привыкала к Юлианскому календарю, Европа постепенно от него отказалась и перешла на Григорианский. В результате снова получилось несоответствие: Европа жила по одному календарю, а Россия – по-другому. В начале XX века разница между Юлианским (старым) и Григорианским (новым) календарями составляла 13 дней. Так что, когда европейцы готовились встречать Новый год, в России на календаре было лишь 18 декабря.
Исправили это несоответствие пришедшие к власти большевики. Согласно указу Совнаркома РСФСР от 26 января 1918 года, следующий после 31 января день стал считаться 14 февраля. То есть Россия как бы перескочила через 13 дней и ночей, догнав европейские страны. Таким образом, большевики, сами того не желая, подарили народу возможность встречать Новый год дважды: по новому стилю, вместе с жителями европейских государств, и по старому, то бишь на тринадцать дней позже. Вместе с новым календарем в Россию из Европы пришли и некоторые атрибуты празднования Нового года. Например, елка, украшенная гирляндами и шарами, а позднее – Дед Мороз. До петровских времен русские, как известно, встречали Новый год в сентябре, после окончания полевых работ, и мороз с новогодними праздниками никак не ассоциировался.
Начиная с середины XIX века в России стали популярны новогодние сказки немецкого писателя Эрнста Гофмана. Их издавали большими тиражами и красочно оформляли. До революции книжки Гофмана считались основным новогодним подарком детишкам из обеспеченных семей. По мотивам сказок Гофмана великий русский композитор Пётр Чайковский сочинил балет «Щелкунчик». Эта великолепная музыка сразу же стала непременным атрибутом новогодних торжеств.
А вот Снегурочка как неизменная спутница Деда Мороза – чисто русское изобретение. Этот образ в России стал весьма популярен, начиная с 1880-ых годов, после оглушительного успеха одноименной оперы Николая Римского-Корсакова.
Так продолжалось много лет. Даже бурные революционные события не смогли изменить устоявшиеся традиции. Народ по-прежнему встречал Новый год с елкой и Дедом Морозом, наслаждаясь чарующей музыкой Чайковского и надеясь на лучшее будущее.
ВЕРНУТЬ НАРОДУ ЕЛКУ
Все изменилось в конце 1920-ых. В 1929 году XVI партийная конференция постановила отказаться от новогодней елки и прочих атрибутов праздника как пережитков старого капиталистического мира. Так что новый 1930 год жители Советского Союза встречали уже без елки. За этим зорко следили участковые инспектора милиции и их добровольные помощники. А нарушителям выписывались внушительные денежные штрафы.
Впрочем, даже эти строгости не останавливали тех, кто не представлял себе новогодние торжества без пушистой лесной красавицы. Люди, разумеется, не афишируя своих пристрастий, потихоньку рубили елки в лесу или покупали их у спекулянтов. Для последних начало 1930-ых годов в этом смысле выдалось на редкость удачным: на подпольной торговле елками отдельные предприимчивые граждане делали немалые состояния. Справедливости ради следует отметить, что продолжалось это недолго. В середине 1930-ых годов в СССР начал меняться политический курс. Теперь уже революционный нигилизм был объявлен пережитком прошлого. Страна быстро возвращалась к традиционному укладу жизни, который был так безжалостно разрушен революционными катаклизмами. И в этом контексте «реабилитация» новогодней елки стала вполне закономерным явлением.
Кому конкретно из высшего советского руководства принадлежит идея вернуть народу елку – сказать трудно. По одной из версий, первым, кто официально поднял этот вопрос, стал член Политбюро ЦК ВКП(б), 1-ый секретарь Киевского обкома партии Павел Постышев. Именно за его подписью в номере газеты «Правда» от 28 декабря 1935 года появилась статья на эту тему. Помимо всего прочего, в статье говорилось и о том, что новогодние праздники особенно ждут дети, поэтому возвращение елки в повседневную жизнь советских людей станет, прежде всего, подарком юным гражданам страны. А дальше последовало соответствующее решение Политбюро, и елка была «реабилитирована» так же быстро, как шестью годами ранее отменена. Уже через три дня, 31 декабря 1935 года, по всей стране зажглись новогодние елки, вокруг которых дети дружно водили хороводы.
Кстати, Павел Постышев действительно немало сделал для подрастающего поколения. В бытность свою руководителем сначала Харьковского, а затем Киевского обкома ВКП(б), он всегда находил время, чтобы лично встречаться с детьми, бывать в школах, детских домах, пионерских отрядах. Говорят, ему же принадлежит идея устраивать коллективное празднование Нового года и вручать детям подарки. Эта традиция, кстати, прочно закрепилась в обществе на долгие годы. Раньше, напомним, встреча Нового года считалась сугубо домашним, семейным праздником.
«ЕЛОЧКА, ЗАЖГИСЬ!»
Первая всесоюзная новогодняя елка состоялась 31 декабря 1936 года в Колонном зале Дома союзов. На нее пригласили лучших учеников Москвы и Подмосковья. Уже на входе детей встречали Дед Мороз и Снегурочка. В роли Снегурочек поначалу выступали простые советские школьницы. Желающих оказалось так много, что пришлось проводить жесткий отбор. Стать внучками Деда Мороза могли только круглые отличницы, не имевшие нареканий от школьной администрации.
А первым советским официальным Дедом Морозом стал знаменитый в те годы конферансье Михаил Гаркави. Это был внушительных размеров толстяк весом в 120 кило, с отличным чувством юмора и умением импровизировать на любые темы. Ему и доверили исполнить роль Деда Мороза на первой всесоюзной новогодней елке 31 декабря 1936 года. Дебют явно удался. И в дальнейшем в течение нескольких лет Гаркави с успехом исполнял эту роль.
В середине 1940-ых его сменил актер Сергей Преображенский. Выбор Преображенского, очевидно, был не случаен: Сергей Иванович еще до войны, помимо карьеры на театральной сцене, активно работал с детьми, учил их актерскому мастерству. А, кроме того, Преображенский был одним из тех, кто помогал Сергею Образцову создавать детский кукольный театр. Неудивительно, что Дед Мороз в исполнении Сергея Преображенского пользовался у детей огромной любовью. В последний раз он сыграл эту роль в 1953 году. Затем перенес серьезную операцию и отошел от активной творческой деятельности.
В хрущевские и брежневские времена роль Деда Мороза исполняли многие популярные артисты. Например, после того как на экраны вышел фильм-сказка «Морозко», всесоюзным Дедом Морозом на долгие годы стал Александр Хвыля, снявшийся во многих фильмах Александра Роу. А в середине 1970-х эстафету подхватил актер Малого театра Роман Филиппов, который к тому времени уже снялся в нескольких шикарных кинолентах, в том числе «Девчата», «Три толстяка» и «Бриллиантовая рука». В роли Деда Мороза Филиппов продержался дольше всех: последний раз он провел новогоднюю елку в январе 1992 года, когда Советский Союз уже исчез с политической карты мира.
На первой всесоюзной елке родились многие традиции, которые впоследствии стали необходимыми атрибутами новогодних праздников по всей стране. Например, именно тогда, 31 декабря 1936 года, Дед Мороз, взмахнув «волшебной палочкой», зажег новогоднюю елку, установленную в Колонном зале. Тогда и появилось крылатое выражение: «Елочка, зажгись!». А еще Дед Мороз поднял бокал «Советского шампанского», которое как раз в 1936 году стали массово выпускать на одном из винных заводов. Так что традиция встречать Новый год с бокалом шипучего напитка тоже родилась на той самой знаменитой всесоюзной елке.
По воспоминаниям тех, кому посчастливилось побывать на всесоюзной елке в Колонном зале Дома союзов, это был настоящий праздник для детворы. Детям показывали кино, катали на каруселях, перед ними выступали знаменитые артисты, проводились всевозможные викторины и конкурсы, на которых разыгрывались призы. Так, например, победитель литературной викторины на елке 1938 года получил в подарок шикарное издание «Мёртвых душ». А ровно за минуту до наступления Нового года в зале гасили электричество, и начиналось световое шоу…
В середине 1950-ых годов главная елка страны переехала в Московский Кремль. Сначала праздник для детей проводили в Большом Кремлевском дворце, а затем – в Кремлевском дворце съездов. Впрочем, традиции, заложенные на первой всесоюзной елке 1936 года, оставались неизменными. Это всегда был яркий и запоминающийся праздник, побывать на котором стремились миллионы юных жителей страны.
ГАСТРОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Сейчас мы не представляем новогодний стол без салата оливье. А вот в 1930–1950-ые годы главным новогодним блюдом считался винегрет. Дело в том, что для салата оливье, как известно, нужен майонез. А его в те годы советская промышленность не выпускала. Поэтому большинство советских хозяек 31 декабря каждого года усердно строгали винегрет, который был доступен семье любого достатка.
Кроме винегрета, непременным атрибутом новогоднего стола считалась вареная картошка, селедка в обрамлении колечек из лука, сладкие пироги и фрукты, а из напитков – клюквенный морс или столовое вино. Особо продвинутые гурманы делали крюшон из обычного вина с добавлением сахара и яблок. А семьи попроще, наоборот, ставили на новогодний стол бутылку водки. На тот период времени водка была самым дешевым алкогольным напитком.
Промышленное производство майонеза в СССР было налажено во второй половине 1950-ых годов. С этого момента и начинается массовая замена винегрета как главного новогоднего блюда салатом оливье. А вот шампанское с новогоднего стола никуда не делось. И до сих пор, несмотря на обилие всевозможных алкогольных напитков, именно шампанское остается непременным атрибутом новогоднего застолья.
В ЭФИРЕ – ГЛАВА ГОСУДАРСТВА
Традиция отмечать Новый год концертами тоже родилась в далекие тридцатые годы. Телевидения тогда, как известно, не было. А вот радиотарелка висела в каждой советской квартире. Трансляция начиналась в шесть утра и заканчивалась в полночь. Но в новогоднюю ночь делали исключение. Сразу же после боя курантов по радио сначала исполняли «Интернационал», считавшийся государственным гимном СССР, а затем начинался праздничный концерт. Участвовать в нем считалось делом чести для любого, даже самого именитого исполнителя. Леонид Утесов, Любовь Орлова, Иван Козловский, Вадим Козин, дуэт Марии Мироновой и Александра Менакера, Лидия Русланова, солисты хора имени Пятницкого – вот далеко не полный список тогдашних знаменитостей, развлекавших народ в новогоднюю ночь.
ФОТО: WIKIPEDIA.ORG
Новогодние радиоконцерты были очень популярны у советских слушателей. А с конца 1950-ых годов, когда в жизнь советского человека ворвалось телевидение, не меньшей популярностью стал пользоваться знаменитый «Голубой огонек». Чуть позже, в 1970-ые, после «Огонька» начали показывать еще одну суперпопулярную в народе передачу – «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».
Постепенно сложилась новогодняя телепрограмма, состоявшая из музыкальных передач и художественных фильмов. Первым в этом ряду оказалась «Карнавальная ночь» Эльдара Рязанова. Фильм вышел на экраны в 1956 году и с тех пор вот уже 65 лет остается неизменным атрибутом телеэфира. Затем в обязательной сетке новогоднего телевещания появились такие ленты, как «Джентльмены удачи» (1971 год), «Эта весёлая планета» (1973), «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» (1976).
Из зарубежных фильмов самым «новогодним» почему-то стал польский сериал «Четыре танкиста и собака». Впервые его показали в сентябре 1968 года, а затем начали крутить в дни зимних школьных каникул – с 1 по 9 января. А из телепередач в новогодний эфир обязательно выходили «Кабачок «13 стульев», «КВН» и «Кинопанорама».
Традиция новогоднего приветствия руководителей государства появилась еще раньше, чем всесоюзная елка. Так, 31 декабря 1935 года по радио выступил председатель ЦИК СССР Михаил Калинин. Правда, с Новым годом «всесоюзный староста» поздравил только советских полярников. А вот 31 декабря 1941 года, выступая по радио, Калинин впервые обратился с новогодними поздравлениями ко всему советскому народу.
Следующее радиообращение Калинина к народу состоялось в канун нового, 1944-го, года. Кстати, тогда же впервые прозвучал и новый гимн СССР – на музыку Александрова.
Затем эта традиция прервалась. И только спустя много лет, 31 декабря 1970 года, Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев обратился – на сей раз уже с экрана телевизора – с новогодними пожеланиями советскому народу и всему прогрессивному человечеству.
После смерти Брежнева в ноябре 1982 года в течение нескольких лет никто с экрана телевизора народ не поздравлял, и только в декабре 1985-го традиция была возобновлена. К народу с новогодними пожеланиями обратился новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв. Это телеобращение главы государства многим запомнилось каким-то особым пафосом, вселявшим надежду на скорые перемены к лучшему. Первые перестроечные годы вообще вошли в историю как время надежд. Тогда казалось, что все проблемы и трудности позади и страна вот-вот заживет счастливой, беззаботной жизнью. Что в итоге получилось – мы все прекрасно знаем.