Игорь Тер-Карапетов: «Детектив сползает в ретро-жанр»

В гостях у журнала «Полиция России» российский сценарист кино и телевидения, педагог Игорь Тер-Карапетов.

– Игорь Александрович, вы написали сценарии к ряду популярных художественных фильмов и сериалов. Какие из них, на ваш взгляд, самые успешные?

– Назову, пожалуй, военный детектив «Убить Сталина» и историко- драматический телевизионный художественный фильм «Начальник разведки». Они хорошо прозвучали, у них высокие рейтинги – значит, в целом всё сработано как нужно. И мной, и режиссёром, и другими артистами. Я имею в виду «артист» в исконном смысле слова, как «человек, ведущий свою деятельность в сфере искусства».

Рейтинги имеют значение, потому что я работаю в основном в телевизионном кино, а телевизионное кино – кино зрительское. И очень приятно, когда фильм, сценарий для которого ты написал, посмотрело много людей, и он понравился. Для этого мы и работаем.

– Каковы слагаемые успешного сценария и далее – фильма?

– Залог успешного сценария – профессиональная работа, сделанная с сердцем. Но в целом профессия сценариста страшно зависимая. Сценарий – это конструкция, это план будущего фильма. Впоследствии он попадает к режиссёру-постановщику, который этот план делает, так сказать, уже обдуманным, затем актёры, художники, операторы твой замысел воплощают в реальность. В производстве длинных сериалов существует определенная технология. Если взять сценарий 8-серийного фильма, то это приблизительно 400 страниц. Поэтому сначала пишется совсем короткий текст-заявка. После одобрения он постепенно расширяется. На всех этапах контролируется продюсерами, редакторами и так далее. Ну и в конце концов получается довольно подробный посерийный план. Можно ещё это расширить до тритмента, когда обозначены все сцены, описание происходящего, только без диалогов. Процесс не быстрый и довольно трудоёмкий.

Вообще, исходный сценарий, как правило, претерпевает значительные изменения, и режиссёрский вариант зачастую имеет мало общего с начальным. Насколько интересным будет кино, снятое по твоему сценарию, зависит от очень большого количества людей.

ФОТО: из личного архива Игоря Тер-Карапетова / С Жераром Депардье на съёмочной площадке сериала «Мата Хари» (2017)

– Нужен ли житейский опыт, чтобы написать сценарий?

– В принципе, конечно, опыт необходим. Правда, нет такой зависимости: чем человек старше, тем у него лучше сценарий. Я преподаю во МГИКе сценарное мастерство. И иногда встречаю студентов, которые хотя и молоды, но как будто многое о жизни знают. Причём в основном это девушки. Способные в данном плане юноши значительно реже встречаются, девочки в принципе ответственнее и взрослее. И я вижу, что, несмотря на разницу в возрасте, они понимают то же, что и я. Не так же, а то же! У них есть своя версия сложных душевных переживаний их героев, каких-то событий, поступков, которые мотивированы, обоснованы.

– Вы много пишете на криминальные, даже шпионские темы. Как считаете, почему у людей такая любовь к детективам, особенно телевизионным?

– Наверное, потому, что большинству людей, которые, слава Богу, с этим миром не соприкасаются, посмотреть, как там всё устроено, – интересно. Человек переключается с повседневных забот на размышления о посторонних темах. Считается, что хороший детектив тот, в котором есть о чём подумать, над чем поломать голову. А можно, напротив, отдыхать от размышлений за просмотром фильма, насыщенного криминальными погонями вперемежку с романтическими сценами. Зритель любит этот жанр, потому он занимает значительную часть российской телепродукции. Но мне кажется, что всё меньше и меньше остаётся материалов для детектива. Не потому, что преступность исчезает, а потому что современным злодеям… непросто. Как они вообще сегодня совершают преступления? Везде камеры, спутники. Вспомните Холмса, определяющего злодея по марке сигарет или по прикусу на окурке…. Какой прикус? У криминалистов сейчас масса возможностей. Взяли ДНК – всё, пожалуйста. Мне думается, что детектив медленно сползает в ретро-жанр.

– Можно ли некоторые сериалы по вашим сценариям назвать полицейскими?

– Я назвал бы это все-таки детективом. Вот, к примеру, недавно состоялась премьера сериала «Белая полоса». Там есть преступление, есть расследование. Конечно, это не детектив в классическом, английском, смысле слова, когда в фильме всё держится на загадках. Но и на боевик это меньше всего похоже, когда главный герой меньше думает и больше действует. На мой взгляд, фильмы, где более примитивные расследования и более брутальные полицейские, в западной терминологии и называются полицейскими.

– В «Белой полосе» вы написали историю майора полиции Игоря Савина. Что было важнее – рассказать о профессионале или человеке?

– Конечно, он человек, но он и профи. Как одно от другого отделить? Я пытался даже каким-то образом «зазеркалить» жизнь главного героя с некоторыми деталями расследуемых им преступлений. Чтобы это его лично затрагивало, заставляло переживать.

Вы знаете, мне кажется, в обществе нередко о людях, занимающихся охраной правопорядка, складывается негативное мнение. И это ошибочное суждение. Среди полицейских, как и среди представителей других профессий, есть люди разные. Но в любом случае, куда человек идет со своей бедой? Только в полицию.

Во всех сериалах я хотел просто напомнить зрителю о том, что это жертвенная профессия. В полиции работают люди, которые по роду своей деятельности ежедневно сталкиваются с негативной стороной жизни – с убийствами, кражами, предательством, грязью всякой. Это очень тяжёлый труд. И то, что при всём том они сохраняют в себе веру в добро и справедливость, остаются неравнодушными к чужим бедам и готовыми прийти нам на помощь, продолжают быть профессионалами, – достойно большого уважения.

ФОТО: кадр из сериала «Белая полоса» (2025)

Считаю, для мужчины второе по значимости после семьи – состоятельность в профессии. Он должен заниматься делом и делать его хорошо. А главный герой делает дело своё хорошо. И актёр Евгений Миллер это прекрасно исполнил.

– В фильме «Участковый» главный герой – бывший опер Сергей Громов, которого убедительно сыграл Александр Бухаров, у вас уж очень положительным получился. Такие бывают?

– У братьев Стругацких в повести «Трудно быть богом» есть термин «позитивная реморализация». То есть попытка заставить человечество стать добрее, гуманнее. Это очень важная миссия, на мой взгляд. Особенно для телевидения, имеющего возможность трансляции на массовую аудиторию. Я не знаю, бывают ли такие участковые. Мне кажется, надо верить, что бывают. И может, кто-то после просмотра сериала захочет таким стать.

– Участковый Громов – собирательный образ?

– Конечно. Хотя я не единственный автор этого сценария. А образ родом ещё из моего советского детства. В нашем районе в Баку все мы знали участкового дядю Самира. И он всех жителей знал. Мог к любому зайти в гости просто чаю попить, поговорить. Эдакий дядя Стёпа, но как будто доброжелательный родственник, облечённый особыми полномочиями. Казалось, что он мог раскрывать преступления вот так – попивая чай… А вообще, советский институт участковых уникальный. По-моему, такого больше нигде в мире нет.

– Удалось ли поработать в «Улицах разбитых фонарей» с «родителем “ментов”» Андреем Кивиновым?

– Это короткий эпизод работы в сериале: две серии всего. Лично я с Кивиновым так и не познакомился, хотя жаль, потому что он очень хороший автор. И тема, которую он поднял, особенно в первые сезоны, – это было очень по-настоящему и своевременно. Настоящее отделение милиции – сколько раз я бывал в подобных кабинетах у приятелей! И взаимоотношения героев, которых играли ещё не популярные, не «заглянцевевшие» на тот момент актёры, такие же, настоящие. Тогда это было как будто попадание в саму жизнь. Хотя в общем у нас не очень киногеничная полиция…

– Да? Интересно!

– Не очень удобная для кино. У нас следователь сидит в кабинете, опера ходят по адресам и не имеют права проводить допрос, что не очень кинематографично. Обратите внимание: в зарубежных фильмах преступление расследуют два детектива. Почему в детективе всегда важен конфидент? Мы должны следить за мыслью главного героя, как он, видя то же, что видим и мы, делает свои выводы. Должен быть кто-то, кому он это рассказывает: у Шерлока Холмса – доктор Ватсон, у Эркюля Пуаро – капитан Гастингс. А когда следователь один сидит в кабинете, с кем он будет разговаривать? Сам с собой? Это плохо. Значит, наверное, ему надо показаться врачу (улыбается).

– А вы сами сыграть то, что написали, не пробовали?

– Сценарист – закадровая профессия, но несколько раз приходилось примерить на себя и актёрскую. Очень запомнилась съёмки в Барселоне с Ильёй Олейниковым и Любовью Полищук в картине «Испанский вояж Степаныча». Я, тогда ещё не очень опытный сценарист, написал маленькую роль, на несколько реплик буквально. Мне казалось, что это смешно. Но продюсер, он же режиссёр, Максим Воронков сказал: «Сам написал – сам и снимайся». И вот мы с Ильёй Олейниковым на пару и сыграли. Я – дирижёр хора, а он шёл мимо. И действительно смешно получилось. После съёмок девочки из хора стали подходить к нему и ко мне с просьбой сфотографироваться. Я говорю: «Со мной-то зачем? Вы меня больше не увидите никогда». Я, честно говоря, нервничал ужасно в тот день и понял, что актёрство – это не моё.

– Болит ли душа за родной кинематограф?

– И не только за отечественный. Очень как-то быстро у кинематографа наступила старость. Киноискусству всего 130 лет, а уже такая склонность к повторам. Складывается впечатление, что кроме «Преступления и наказания» Достоевский ничего не написал. Переснимают одно и то же. Какой смысл в этом? Ремейки, ремейки… Американцы тоже спин-оффы делают: с испытанными персонажами, на известные популярные сюжеты, проверенные на все эмоции. Кино само себя цитирует, копирует. И у нас такая же история. К сожалению, это общая тенденция.

– У вас есть хобби?

– Мне кажется, хобби нужно, чтобы отвлечься, а я не хочу отвлекаться. Мне даже плохо, когда нет конкретного проекта, с которым я работаю. Помните, в «Кинопанораме» был персонаж Державина – Закадр Внекадрович Нетронутый? Он так и отвечал: «У меня нет времени на хобби, и хобби тоже нет». Мне очень нравится сочинять истории. Живу, наверное, по Конфуцию, который утверждал: «Найди себе дело по душе, и тебе не придётся работать ни дня...» Поэтому можно сказать, что моё хобби – это работа.