Побег из ада
Километрах в двадцати пяти от австрийского города Линц, там, где широкое шоссе вьётся через живописные предгорья Австрийских Альп, в стороне от дороги, стоит на вершине горы большое строение.
Издали видно высокую каменную стену, массивные сводчатые ворота и над ними красивые зубчатые башни. Может показаться, что это древний замок – одна из туристических достопримечательностей, которыми так богата Австрия. Но нет, в прошлом это одно из самых страшных мест на земле – гитлеровский концентрационный лагерь Маутхаузен.
По показаниям свидетелей на Нюрнбергском процессе, по воспоминаниям бывших узников, по книгам, вышедшим после войны, известно, что в этом лагере массово уничтожали людей, с инженерной изобретательностью, с бесстрастием садистов и утончённостью изуверов. Но любые описания способов умерщвления узников меркнут в сравнении с тем, каким жестоким пыткам подвергались люди в так называемом блоке смерти лагеря Маутхаузен. Блок смерти в лагере смерти – что может быть страшнее?
Он был создан в последний год существования Маутхаузена. Сотни узников несколько месяцев работали, возводя каменную стену, отгородившую дальний угол лагерной территории. Эта стена была метровой толщины и достигала высоты в три с половиной метра. На её гребне в несколько рядов подвесили колючую проволоку, которая всегда находилась под напряжением.
В тесном прямоугольнике, отгороженном этой стеной, располагался всего один барак, с порядковым номером 20. Поэтому блок смерти назывался ещё блоком № 20 или изолирблоком. И в самом деле, он был надёжно изолирован от всего окружающего мира и даже от лагеря. Кто содержался и что происходило там – всё это оставалось неизвестным для остальных узников Маутхаузена, поскольку они не имели туда доступа. Даже бачки с лагерной баландой пленные из команды, работавшей при кухне, оставляли у дверей блока смерти, а внутрь их вносили сами эсэсовцы. Как можно было судить по количеству этой баланды, летом 1944 года в нём содержалось несколько тысяч узников, но число их уменьшалось с каждым месяцем, и в начале 1945-го супа туда стали доставлять менее чем на тысячу человек.
Сегодня точно известно, что в блоке смерти содержались главным образом те пленные, волю которых нацистам так и не удалось сломить.
Однако война неуклонно близилась к завершению. С наступлением 1945 года Красная армия вела бои в Польше и в Венгрии, на западе наступали англо-американские войска.
У узников блока смерти не было никаких шансов дожить до освобождения: за шесть месяцев 1944 года там было уничтожено несколько тысяч человек, и оставшихся, конечно, истребили бы в ближайшие два-три месяца.
Но произошло неожиданное. В ночь с 1 на 2 февраля 1945 года лагерь был разбужен звуками пулемётных очередей. Стрельба доносилась из блока смерти. Сквозь трескотню выстрелов были различимы шум и крики. Русские в ближних бараках отчётливо слышали родное «Ура! » и возгласы «Вперёд, за Родину! ». Весь Маутхаузен всполошился. Завыли лагерные сирены, забегала охрана. На некоторое время во всём лагере выключился свет. Однако стрельба продолжалась не более десяти-пятнадцать минут. Потом выстрелы и крики переместились за пределы Маутхаузена и мало-помалу всё стихло.
Чтобы преодолеть забор с колючей проволокой, по которой проходил ток, они завалили её мокрой одеждой и одеялами, в результате чего произошло замыкание, и перебрались через обесточенную ограду.
Одну из вышек штурмом взяла группа узников под руководством полковника Григория Заболотняка, в которую входил уроженец Красноярского края Александр Татарников, задушивший охранника и огнём из захваченного пулемёта подавивший две другие огневые точки. Вскоре, убедившись, что основная масса заключённых 20-го блока покинула территорию лагеря, Татарников спустился с вышки и тоже поспешил за товарищами.
«Я его увидел, когда он догонял нас, – вспоминал участник побега друг Татарникова Владимир Соседко. – Я стал бежать тише. Александр почти поравнялся со мной, но вдруг упал. Я подскочил к нему, но он был уже мёртв». Татарников, как и многие другие участники восстания, пожертвовал своей жизнью, дав шанс спастись остальным.
По разным данным, в результате побега более 400 узников 20-го блока смогли перебраться через ограждение и вырваться на волю. От последующего преследования уйти удалось немногим и всё же были те, кто спасся и потом рассказал и о зверствах нацистов, и о подвиге узников блока смерти.
Он рано стал сиротой, родителей своих даже не помнил. И когда воспитывавший его дедушка умер, в 15-летнем возрасте пошёл работать на Критовский льнозавод. Затем переехал в Емельяновский район, где устроился в Еловский зверосовхоз.
Старожилы деревни Еловой, где жил Александр, описывали его как рослого и трудолюбивого юношу. Он с нетерпением ждал призыва в армию. Однако по состоянию здоровья ему было отказано. И тогда Татарников налёг на физкультуру, начал строго придерживаться предписанного врачами режима. Вскоре его здоровье окрепло, и он вновь пришёл в военкомат. На этот раз причин для отказа не было – мечта Александра сбылась. В 1933 году его направили для прохождения службы на Дальний Восток. В армии Александр был командиром отделения.
Демобилизовавшись, вернулся в родные края. Пришла пора определяться с профессией. И тут вмешался случай: Татарников помог постовому задержать хулиганов, выхвативших у женщины сумку и пытавшихся убежать. После этого вчерашнему солдату предложили пойти на службу в милицию. Александр размышлял недолго. Сначала поступил во 2-е отделение милиции города Красноярска. А вскоре толкового парня, который много и старательно учился новой профессии, выдвинули на должность помощника оперативного уполномоченного местного линейного отделения милиции, где, кстати говоря, и по сей день хранится его личная карточка.
Накануне Великой Отечественной войны сержанта милиции Татарникова направили в некогда польский, а тогда уже белорусский город Белосток, где его и застало известие о начале войны. Жена, Вера Дмитриевна, с сыном Геной и дочерью Раей вернулась в Сибирь. Вскоре они получили письмо от Александра и узнали, что милицейское подразделение, в котором он служил, вошло в одну из пехотных частей. Татарников сражался на Минском, Смоленском и Калининском направлениях. В одном из писем сообщил, что из всего милицейского подразделения в строю их осталось только двое – он и старший лейтенант Громов. Однако концовка, как всегда, была оптимистичной: «Но силы нашей армии растут. Фашисты несут огромные потери. Они будут остановлены и разбиты».
ФОТО: Александр Татарников с супругой Верой
После ранения лечился в госпитале в Рязани, затем снова вернулся на фронт. И снова его письма жене с передовой были проникнуты верой в победу. Последняя весточка пришла из Сальска: «Вновь едем на передовую. Гитлеровская свора будет разбита. Я знаю: тебе нелегко. Трудись во имя нашей победы, во имя счастья детей. Мир будет завоёван».
Позднее, в один из осенних дней, семья Александра получила извещение: «А. В. Татарников, находясь на фронте, в августе 1942 года пропал без вести». У Веры Дмитриевны ещё долго теплилась надежда получить весточку, что жив и скоро вернётся. Но закончилась война, прошли годы, надежда угасала. И только через много лет родные узнали правду о судьбе и подвиге своего отца и мужа.
На южном участке советско-германского фронта шли ожесточённые бои, враг рвался вперёд. В одном из сражений Александр снова был ранен, а когда расстрелял все патроны, попал в плен и был угнан на запад. (По данным сайта «Память народа», Татарников служил в 21-м мотострелковом полку и попал в плен 12 июля 1942 года в районе Миллерово. )
Как только зажила рана, совершил побег. Оказавшись в Чехословакии, сражался в партизанском отряде, состоявшем из чехов и русских. Командовал отрядом Владимир Соседко.
Однажды, возвращаясь с задания, Александр попал в засаду и вновь оказался в фашистском плену. Там он встретился со своим командиром, которого выдали провокаторы. Соседко и Татарникова вскоре перевели в Братиславскую тюрьму. Здесь они с группой заключённых вновь готовились к побегу, но среди посвящённых в их планы оказался предатель. Два боевых товарища были приговорены к казни и отправлены в блок смерти Маутхаузена.
Старший лейтенант Михаил Рябчинский, один из немногих узников 20-го блока лагеря смерти Маутхаузен, кому удалось выжить, рассказывал о том, что всех их должны были казнить. Они решили умереть достойно – сражаясь. Велась подготовка восстания и побега. Был назначен день – 28 января. Но в ночь на 25 или 26 января в барак неожиданно нагрянули эсэсовцы. Старший из них громко выкрикнул номера 25 узников, которые один за другим покинули барак. Среди вызванных оказались инициаторы планировавшегося восстания: Николай Власов, Александр Исупов, Кирилл Чубченков и другие. Их увели, и на другой день стало известно, что все они сожжены в крематории.
Это стало тяжёлым ударом для всех. Но место погибших заняли их товарищи, и подготовка побега, который состоялся в ночь с 1 на 2 февраля 1945 года, продолжилась.
Об этом в советское время были изданы книги зарубежных писателей Якоба Буланже «Цифры на сердце» и Ганса Маршалека «Маутхаузен напоминает», а отечественным журналистом и публицистом Сергеем Смирновым написан рассказ «Последний бой смертников».
В 1994 году в Австрии режиссёром Андреасом Грубером был снят художественный фильм «Охота на зайцев» (так называлась операция фашистов по поимке бежавших узников), а в 2001-м в городке Рид-ин-дер-Ридмарк (Австрия) установлен памятник погибшим военнопленным.
О судьбе и подвиге Александра Татарникова по прошествии многих лет стало известно от бывшего узника концентрационного лагеря Маутхаузен Николая Паршина. Постепенно сведения о Татарникове начали пополняться, обнаружились архивные фото с его изображением.
В наши дни поиском информации об участниках побега из блока смерти Маутхаузена вплотную занялись участники поискового проекта «Солдатские обелиски» Военного учебного центра при Московском авиационном институте. Поисковики, руководимые кандидатом исторических наук полковником запаса Александром Грибовским, собрали информацию об этом событии и непосредственно об Александре Татарникове и готовы предоставить её образовательным организациям и музеям системы МВД России.