Авто |
ЗАПИСКИ ОХОТНИКА. Новогодний тост
Писатель – это такой охотник. Все высматривает, где сидит фазан. Чуть увидит – ружье навскидку, пиф-паф! И фазан записан в блокнотик, а потом, ощипанный и зажаренный, оказывается в романе.
В охотничьем деле что главное? Думаете, меткость? Ничего подобного. Хорошие места надо знать, правильные охотничьи тропы, где дичь сама лезет под прицел.
Вот у меня в Москве была просто волшебная охотничья тропа: Яузский-Покровский-Чистопрудный. Бывало, нужно что-нибудь придумать – берешь берданку и патронташ, в смысле записную книжку с ручкой, выходишь на Бульварное, и дальше все случается само собой, только успевай записывать.
А потом что-то с моей волшебной тропой произошло. Какой-то колдун ее заколдовал. Подозреваю, что Вася Ложкин. Мне вдруг стали густо попадаться персонажи из его вселенной.
Например, суровые бабки с большими крестами.
Или георгиевские кавалеры не денисдавыдовской внешности.
Один раз даже встретились казаки – с лампасами и нагайками, но на Григория Мелехова не похожие.
На стенах стали появляться загадочные письмена:
В общем, испоганили мою волшебную тропу, расшугали с нее всех фазанов. Пропал калабуховский дом.
И поехал я искать фазанов в другие края, совершенно не уверенный, что они там водятся.
Какими только дебрями не хаживал, какие только места не опробовал.
На днях решил побродить с ружьишком по Собачьему острову в восточном Лондоне. Место все-таки не вполне чужое: тут слуги Азазеля в 1876 году чуть не утопили юного Эраста Фандорина.
Проблема у меня была очень трудная: понять, как зовут женщину, в которую влюблен мой персонаж. Имя – это самое важное. Пока его не услышишь, героиня не оживет.
Иду, бормочу: Вероника? Вижу Веронику Долину, поет про радиатор. Чудесно, но не то.
Марианна? Кажется, у меня где-то уже была? И ну ее, Марианну, она какая-то темно-синяя, а мне нужна карминовая, с перламутровым отливом.
Лавиния? Нет, это окуджавщина.
Забрел черт-те куда, в совершенно нерусский ландшафт. Каналы с жилыми баржами, на баржах цветы в горшках. Всё вокруг такое ненамоленное, несоборное. Откуда здесь взяться фазану?
И вдруг вижу: а вот же он, прямо под ногами. На асфальте!
.
Я не удивился, потому что в моем ремесле такие маленькие чудеса случаются довольно часто. Ждешь какого-то знака – и получаешь его.
Русское любовное объяснение посреди Собачьего острова? Запросто. В моей писательской карьере бывали штуки и подиковинней.
Но, конечно, я ужасно обрадовался.
Каролина, значит?
Неожиданно. Ну, и с чего это ты вдруг Каролина? Расскажи, послушаю. Интересно.
Так выпьем же в новогоднюю ночь за звездное небо над нами и за фазанов с тараканами внутри нас!
В охотничьем деле что главное? Думаете, меткость? Ничего подобного. Хорошие места надо знать, правильные охотничьи тропы, где дичь сама лезет под прицел.
Вот у меня в Москве была просто волшебная охотничья тропа: Яузский-Покровский-Чистопрудный. Бывало, нужно что-нибудь придумать – берешь берданку и патронташ, в смысле записную книжку с ручкой, выходишь на Бульварное, и дальше все случается само собой, только успевай записывать.
А потом что-то с моей волшебной тропой произошло. Какой-то колдун ее заколдовал. Подозреваю, что Вася Ложкин. Мне вдруг стали густо попадаться персонажи из его вселенной.
Например, суровые бабки с большими крестами.
Или георгиевские кавалеры не денисдавыдовской внешности.
Один раз даже встретились казаки – с лампасами и нагайками, но на Григория Мелехова не похожие.
На стенах стали появляться загадочные письмена:
В общем, испоганили мою волшебную тропу, расшугали с нее всех фазанов. Пропал калабуховский дом.
И поехал я искать фазанов в другие края, совершенно не уверенный, что они там водятся.
Какими только дебрями не хаживал, какие только места не опробовал.
На днях решил побродить с ружьишком по Собачьему острову в восточном Лондоне. Место все-таки не вполне чужое: тут слуги Азазеля в 1876 году чуть не утопили юного Эраста Фандорина.
Проблема у меня была очень трудная: понять, как зовут женщину, в которую влюблен мой персонаж. Имя – это самое важное. Пока его не услышишь, героиня не оживет.
Иду, бормочу: Вероника? Вижу Веронику Долину, поет про радиатор. Чудесно, но не то.
Марианна? Кажется, у меня где-то уже была? И ну ее, Марианну, она какая-то темно-синяя, а мне нужна карминовая, с перламутровым отливом.
Лавиния? Нет, это окуджавщина.
Забрел черт-те куда, в совершенно нерусский ландшафт. Каналы с жилыми баржами, на баржах цветы в горшках. Всё вокруг такое ненамоленное, несоборное. Откуда здесь взяться фазану?
И вдруг вижу: а вот же он, прямо под ногами. На асфальте!
.
Я не удивился, потому что в моем ремесле такие маленькие чудеса случаются довольно часто. Ждешь какого-то знака – и получаешь его.
Русское любовное объяснение посреди Собачьего острова? Запросто. В моей писательской карьере бывали штуки и подиковинней.
Но, конечно, я ужасно обрадовался.
Каролина, значит?
Неожиданно. Ну, и с чего это ты вдруг Каролина? Расскажи, послушаю. Интересно.
Так выпьем же в новогоднюю ночь за звездное небо над нами и за фазанов с тараканами внутри нас!