Москва пока не одолела русский Париж
Генеральная ассамблея Русской архиепископии, заседавшая в Париже 7 сентября, не набрала достаточного числа голосов для присоединения этой церковной области к Московскому патриархату. Последний оплот российской церковной демократии в духе «революционного» Собора 1917–1918 годов сохраняет свою независимость от «вертикали» патриарха Кирилла.
Откуда выросла «ветвь свободы»?
Чтобы понять историческую значимость случившегося, нужно вспомнить историю Русской архиепископии с центром в Париже. Русская эмиграция 1920 годов была очень неоднородна политически. И если монархическая эмиграция концентрировалась в основном на Балканах и отчасти в Берлине, то центром русской демократии в изгнании стал Париж. Это отразилось и на церковной жизни. По решению руководства Русской зарубежной церкви (РПЦЗ), утвержденному св. патриархом Тихоном, во главе русской Западноевропейской митрополии был поставлен митрополит Евлогий (Георгиевский) — бывший депутат Государственной думы. Однако его либерально настроенной пастве не нравились монархические декларации, принимавшиеся на Соборах РПЦЗ в Сремских Карловцах (Сербия), да и сам Евлогий не был настроен подчиняться другому митрополиту-эмигранту — Антонию (Храповицкому), возглавившему Синод РПЦЗ. В 1926 году «евлогианская» Западноевропейская митрополия переходит в прямое подчинение Московской патриархии, которую тогда возглавил митрополит Сергий (Страгородский).
Годом позже Сергий издаст свою знаменитую «декларацию» о полной лояльности советской власти, а затем будет назначен на патриаршество самим Сталиным.
Но недолго продержались парижане под красным омофором Москвы. Уже в 1930 году Сергий запрещает Евлогия в служении за участие в молитве о гонимой Русской церкви, которая состоялась в Лондоне. В 1931-м Западноевропейская митрополия входит в Константинопольский (Вселенский) патриархат на правах широкой автономии. Она живет по своему собственному демократическому уставу, созвучному решениям Собора 1917–1918 годов: сама избирает епископов и священников, миряне управляют делами приходов, церковные финансы полностью прозрачны. Расцветает церковная наука в Свято-Сергиевском институте в Париже, где традиции русской мысли продолжают такие знаменитости, как о. Сергий Булгаков, Георгий Флоровский, Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф, профессоры Антон Карташев, Василий Зеньковский, Георгий Федотов, Борис Вышеславцев. Наследием этого института до сих пор питается русская богословская мысль, по крайней мере, — ее либеральное направление.
В истории Русской архиепископии в Париже были «шероховатости» и колебания: в 1945 году она попыталась снова войти в Московский патриархат, а в 1965-м ее туда хотела передать Константинопольская патриархия. Но в целом статус-кво сохранился до наших дней: гарантом свобод и независимости последнего очага русской церковной демократии оставался Константинополь, даровавший архиепископии в 1999 году особый Томос о статусе самоуправляемого экзархата.
Московская патриархия всегда испытывала дискомфорт от факта существования альтернативной модели церковного устройства,
но в активное наступление на Париж она перешла лишь в декабре прошлого года.
Повод для этого Москве дал очень странный поступок Константинопольского патриархата. На том же его заседании в конце ноября, на котором было принято решение о даровании автокефалии Украинской церкви, Русский экзархат (архиепископия) в Париже упраздняется. Почти сотне общин, входящих в его состав в 10 странах Европы, предлагается влиться в местные (греческие по культуре) епархии Константинопольского патриархата. Русским парижанам это решение не понравилось...
Подкупы и предательство
Уже в начале декабря, воспользовавшись замешательством, патриарх Кирилл направляет главе Русского экзархата в Париже архиепископу Иоанну (Реннето) чрезвычайно любезное предложение о начале переговоров об условиях вхождения архиепископии в РПЦ. 76-летний иерарх, даже не владеющий русским языком, вступает в эти переговоры — без ведома своего духовенства и Епархиального совета. Это был вызов демократическим традициям архиепископии, которая забурлила. С одной стороны, маститым протоиереям и активным мирянам не нравилось, как неуважительно с ними поступил Константинополь. С другой — наслышанные о всяких ужасах российского церковного авторитаризма, многие парижане не хотели вливаться в РПЦ. Они поставили целью сохранить архиепископию как единое целое, но взять тайм-аут для поиска себе церковной юрисдикции. Благо в Западной Европе действуют канонические структуры 10 разных поместных православных церквей. Такое решение утвердила Генеральная ассамблея (Общее собрание) архиепископии в Париже 23 февраля. Ассамблея сформировала комиссию по переговорам с разными церквами, включив в нее 5 человек во главе с Иоанном. Партнерами по переговорам стали, помимо РПЦ, Константинопольский и Румынский патриархаты.
Ранее, 28 декабря прошлого года, Синод РПЦ открыл в Париже свой Западноевропейский экзархат.
В рамках подготовки к поглощению Русской архиепископии начались масштабные финансовые вливания из Москвы.
Архиепископ Иоанн, например, не смог пояснить Епархиальному совету, откуда он получил 150 000 евро, две трети которых решил потратить на позолоту куполов храма в Сан-Ремо. Издание «Открытые медиа» обнаружило в конце июня, что московская мэрия через ГУП «Московский центр международного сотрудничества» помогает бюджетными деньгами православным приходам за рубежом. Так, только 20 июня на эти цели было выделено 10 млн рублей. Кто знает, какая их часть пошла на «принуждение к миру» парижской архиепископии? В числе адресатов этой помощи указан некий «приход в Италии». Не идет ли речь о Сан-Ремо?
На пастырском совещании архиепископии 11 мая в Париже священники вновь жестко критиковали Иоанна за сепаратные переговоры с Москвой без участия комиссии, избранной Генассамблеей, а также за получение крупных сумм неизвестного происхождения. Священник Владимир Ягелло заявил, что «авторитарная структура РПЦ и ее полная сращенность с государством РФ абсолютно неприемлемы». Но Иоанн продолжал гнуть свою линию. 21 июня в Вене он негласно встретился с особо приближенными к патриарху Кириллу митрополитом Антонием, обосновавшимся в Париже, и епископом Саввой, напротив, переехавшим из Парижа в Москву. Об этой встрече стало известно лишь благодаря публикации портала «Credo.Press», что задним числом подтвердил епископ Савва. Если верить публикации, разговор в Вене был жестким:
Иоанну предложили передать Московской патриархии главный храм архиепископии — собор св. Александра Невского на Rue Daru в Париже — и удалиться на покой в Женеву.
От него также потребовали список делегатов внеочередной Генеральной ассамблеи архиепископии, назначенной на 7 сентября для голосования за переход в РПЦ. Московские представители дали понять, что покроют все расходы тех участников ассамблеи, которые проголосуют правильно. 28 июня Епархиальный совет в Париже вновь указал Иоанну на недопустимость сепаратных переговоров.
За месяц до решающего голосования, 8 августа, появляется письмо митрополита Антония архиепископу Иоанну об условиях вхождения архиепископии в РПЦ, утвержденных патриархом. От парижской демократии в этих условиях мало что осталось. Патриарх, например, закрепил за собой не только право отвода кандидатов в епископы на стадии их выдвижения, но и право вето на уже избранного Общим собранием архиерея. В августе исправлять собственную ошибку бросился Константинопольский патриархат. Он предложил архиепископии новый автономный статус — уже как Русского викариатства в составе Галльской митрополии. 17 августа в Швейцарии Вселенский патриарх Варфоломей принял архиепископа Иоанна, который твердо заявил о своем намерении уйти в РПЦ. В результате 30 августа Синод в Константинополе уволил Иоанна со всех должностей и выдал ему отпускную грамоту — то есть документ об уходе из патриархата на все четыре стороны. 2 сентября патриарх Варфоломей назначил временно управляющим Русской архиепископией митрополита Галльского Эммануила.
Развязка. Но не финал
Развязка наступила на Генеральной ассамблее архиепископии 7 сентября. 186 делегатов из 10 стран собрались в зале, предоставленном одним из католических монастырей Парижа. Вопреки Уставу и указам Константинополя, председательствовал уволенный архиепископ Иоанн. Его ближайший помощник протоиерей Иоанн Гейт прочитал доклад о том, что у архиепископии нет другого выбора, как покориться Москве. Но другие выступавшие выражали скепсис: о. Алексий Струве указал на грубейшие нарушения Устава при подготовке и проведении ассамблеи, а о. Христофор Далоазье из Брюсселя — на успешный ход переговоров с Румынской церковью.
За переход в РПЦ голосовали тайно, бюллетенями. По Уставу архиепископии, для смены юрисдикции требуется не менее 2/3 голосов делегатов. Сторонникам Москвы удалось набрать лишь 58% — говорят, не хватило то ли 8, то ли 13 голосов. Но демократия — это процедура. Как заявил тем же вечером зампредседателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата о. Николай Балашов, теперь Москва будет принимать приходы и клириков парижской архиепископии не вместе, а по одному.
Москва все равно полна решимости не оставить камня на камне от вредоносного гнезда церковной демократии.
В Париж экстренно вылетает епископ Савва — гражданин Франции, выпускник Сорбонны, считающийся в РПЦ лучшим переговорщиком с упрямыми эмигрантами старого поколения.
***
Драматическая судьба Русской архиепископии в Париже остается главным церковно-политическим сюжетом этого сезона в глобальном масштабе. Подобно тому, как в прошлом году таким сюжетом была украинская автокефалия. Париж стал новым полем битвы между Москвой и Константинополем за контроль над православным миром и новой точкой конфронтации двух церковных философий, двух систем — западной и восточной, соборной и тиранической… Битва продолжается.
Александр Солдатов
специально для «Новой»