Леоновская и Гагаринская улыбки слились в одну…

Юрий Гагарин и Алексей Леонов. Источник фото: Газета.ru . Ушел Алексей Архипович Леонов. Ушел навсегда в тот самый космос, куда первым из людей вышел на 12 минут (хотя получилось около 24 из-за технических помех) в специальном скафандре «Беркут» 18 марта 1965 г. Вышел, теперь ушел… Последним среди первых. А мог не вернуться еще тогда. Скафандр в вакууме раздуло, и у Леонова не получилось протиснуться в отверстие шлюза, чтобы вернуться обратно на корабль. Кислорода хватало на 20 минут. И Леонов решил нарушить инструкцию, которая обязывает вплывать в шлюз «вперед ногами». Вплыл «вперед головой». Тут ведь уже не вопрос личного выживания – исхода события, которое для человечества почти равно по своей значимости первому полету человека в Космос. «Восход-2» несся на скорости, превышающей ту предельную, которую может развить реактивный самолет, а Леонов, по его признанию, не чувствовал движения. Не говоря уже о том, что никто не знал, как нужно вести себя в невесомости в открытом космосе, внештатные ситуации возникали одна за одной. А Леонов созерцал, почти отрешенно (а что здесь от него зависело, по большому счету?). Его взор приковала картина Земли. Буквально – картина: он был художником. Художественную одаренность мальчик из шестнадцатиметровой барачной комнаты в Кемерово, где вместе с 11 соседями ютилась изгнанная из собственного дома семья «врага народа» (к счастью, отца реабилитировали при жизни), проявил рано. Чуть не поступил в Рижскую академию художеств, но не доставало средств на жизнь в латвийской столице. На долю художника «осталась» авиация и космонавтика. Наверное, именно художники должны первыми ступать в космическое неведомое – хотя бы потому, что заняты чем-то родственным на земле. И способны разглядеть его, не покидая Земли. Чтобы их глазами смогли увидеть остальные. Мы смотрим на мир своими глазами, но видеть нас его научили именно художники – эту мысль, видимо, независимо друг от друга высказали писатель С. Моэм и искусствовед М.Я. Фридлендер. Леоновская живопись, в том числе, фантастическая с детства тянула в Космос сильнее научной фантастики. Ведь Леонов писал Космос «с натуры», даже воображаемой, которую видел. Алексей Леонов. "Над Черным морем". Он до конца оставался в центре внимания. Но никогда не пользовался этим. Притом что был самым знающим, понимающим и профессиональным. Взялся за расследование гибели друга – Юрия Гагарина, о которой написаны десятки томов конспирологических и прочих бредней. За 20 лет он докопался до правды, которая абсолютно банальна: самолет Гагарина-Серегина просто перевернулся и ушел в необратимый штопор на скорости 750 км/ч из-за самолета, оказавшегося вблизи – на расстоянии 10-15 м. Он, как черт, выскочил из облаков. Но имя летчика-непосредственного виновника («стрелочника», ведь его вели с земли – отсюда и сверхсзасекреченность истории?) Леонов категорически отказался разглашать, поскольку тому за 80, и он болен. Леонов просто хотел знать правду и сообщить ее семье первого космонавта. В некотором смысле они – оба первые. Две улыбки - Леоновская и Гагаринская слилась теперь в одну. Ею улыбается «чело-вечность» Космоса. Алексей Леонов. Фотоархив журнала "Огонек"/"Коммерсантъ". Владимир Кудрявцев