Блоги |
Пропущенные 15 лет. Продолжение-5
Я подробно описала свою квартиру на Войковской, и дом, и окрестности, но ничего не написала про соседей. А говорят «не покупай имение, а покупай соседа». Впрочем, для Москвы это не актуально. Здесь можно годами жить в одном подъезде и не знать соседей по подъезду, не быть знакомым, не здороваться. Я в своем подъезде знала девушек из квартиры над нами. Не то, чтобы была знакома, но была невольно посвящена в их жизнь. У них чуть не каждый вечер были шумные пьяные гулянки, мы это хорошо слышали. Однажды, глубокой ночью у нас все спали, только я в большой комнате, которая с балконом, сидела в кресле и при свете торшера читала книгу. И увидела, что с верхнего балкона на наш спрыгнул мужчина. Балконная дверь была открыта, он стоял в двери и смотрел на меня. Я понимала, что он колеблется спускаться ли ему дальше по балконам, что было неудобно и небезопасно, или решиться попросить у меня разрешения через нашу квартиру пройти на лестницу. Он вошел и тихо сказал: «Не бойтесь, я не вор». Я сказала: «Я не боюсь, я только не понимаю, почему вы прыгали в окно, почему вы не могли там выйти в дверь». Он сказал: «Там кто-то вошел в прихожую, открыл своим ключом. Девушки испугались и попросили меня уйти незаметно». И добавил: «Я стоял и смотрел, как вы здесь сидите и читаете, такой мирной картинки я давно не видел. Что вы читаете?» Я не стала с ним обсуждать, что я читаю и вывела его на лестницу. А однажды шум в квартире девушек показался мне опасным. Мне показалось, что на них напали и я решила вмешаться. Поднялась на верхний этаж, подошла к их двери и прислушалась. Громкий мужской голос кричал что-то угрожающее, а девушки жалобно говорили: «Папа, ну папа». Поняв, что это папа, я совершенно успокоилась. Для того, чтобы кричать на дочерей, у папы были очень серьезные причины. Но криком ничего не исправишь, нужно было раньше их воспитывать.
На этаже на лестничную клетку выходили четыре квартиры. На нашем этаже, в квартире напротив нас, жила семья — муж, жена и сын-студент, я о них написала в предыдущем посте, студент сидел в моей квартире, пока я звонила лениной учительнице английского, разыскивая пропавшую дочь. А в квартире рядом с ними, жила семья, состоявшая из женщины лет 35, ее мамы и ее 10-летней дочери. К этой женщине ходили мужчины, с очень определенным намерением и всегда разные. Мне было жалко ее маму, ее девочку, им это наверно было неприятно и какой пример для дочери. А рядом с нами за стенкой жила татарская семья Юсуповы. Муж и жена Николай и Галя, мать Николая и две девочки: Нелли — школьница и маленькая Аллочка. С Юсуповыми мы были в очень хороших отношениях. Мама с Нелей занималась математикой, и не только, конечно, бесплатно. И Неля мою маму любила, я видела, что она ее просто любит. Когда мама оставалась дома одна, Неле это сразу становилось известно и она приходила посидеть с мамой. А когда мы уезжали в отпуск, она проводила у мамы все дни. Когда мы уезжали из этой квартиры, Юсуповы очень жалели о нашем отъезде и нам было жалко расставаться с ними. Нелли приезжала на Ордынку навестить маму, и Галя с Аллочкой как-то приехали к нам в гости. Когда мама умерла, Неля так рыдала, как по родной бабушке не каждый плачет. Она была в таком состоянии, что я боялась отпустить ее одну домой, вызвала такси.
С Юсуповыми связан один случай, который я, пожалуй, расскажу. Как-то поздно вечером, после 23.00, я услышала, что к ним в дверь очень громко стучат, я знала, что Николая дома нет, он работал в ночную смену. Я выглянула. Какой-то незнакомый парень молотил кулаками в дверь. Я спросила: «Вы кто?» Он сказал: «Я Миша. Родственник, двоюродный брат Николая». Я сказала: «Миша, женщины прекрасно слышат, что вы стучите. Если они вам не открывают, значит не хотят вас видеть. Нельзя ночью поднимать такой шум». Я закрыла дверь, а Миша продолжал стучать. Я опять открыла дверь и сказала: «Миша, если вы не перестанете стучать, я позвоню в милицию, приедет милиционер на мотоцикле с коляской и отвезет вас в вытрезвитель». Миша сказал: «Меня уже однажды забирали в милицию, и там избили, почки отбили…. Разве это гуманно?» Я сказала: «Конечно, это не гуманно, но то, что вы делаете сейчас, тоже нельзя назвать проявлением человеколюбия. В подъезде есть дети. Стук их может напугать. Есть больные, которым нужен покой и вообще всем пора спать. Завтра утром на работу. Вы всех тревожите, всех мучаете и рассуждаете о гуманности». Он сказал, что хочет пить. Лена, она стояла рядом со мной, посмотрела на меня вопросительно, я кивнула и она подала Мише стакан воды. Миша выпил, попросил еще и еще. Выпил третий стакан и сказал: «Вы хорошие люди». Я сказала: «И вы могли бы быть хорошим человеком, не знаю что вам мешает». Я закрыла свою дверь, Миша продолжал стучать. Я вышла и сказала: «Миш, вы взрослый человек, попробуйте мне разумно объяснить, чего вы хотите добиться этим стуком? Женщины Юсуповы не хотят с вами общаться, нехорошо навязываться среди ночи». Миша стал что-то говорить, взволнованно и сбивчиво, говорил долго, и то, что он говорил, вроде бы к женщинам Юсуповым вообще никакого отношения не имело. Это была обличительная речь, и горькая жалоба. Что-то у него сильно наболело. Я сказала: «Миша, вы правы, я готова с вами согласиться. Мир жесток и несправедлив, но вы этого изменить не можете. Если вы не только руки, но и голову разобьете об дверь — мир лучше не станет. Злом нельзя побороть зло». Миша сел на ступеньку и продолжил то ли жаловаться, то ли обвинять. Я села рядом с ним, сказала: «Мир устроен плохо, но у вас есть ваш, микромир, ваша семья, ваш дом. Там у вас все хорошо и правильно?» Миша сказал: «Из дома я ушел». Я сказала: «Вот видите, вашим домашним вы небезразличны, они может быть даже вас любят и они согласились бы с вами, послушались бы вас, если бы вы предложили им что-нибудь разумное, хорошее. Но вы и этого не сумели сделать и безумствуете здесь, в чужом подъезде, мучаете ни в чем не повинных людей, совершенно вам незнакомых….» Мы с Мишей долго разговаривали. Дверь в нашу квартиру была открыта и открыта была дверь в прихожую из нашей с Игорем комнаты. Я видела, что Игорь сидит на тахте, слушает наш разговор и смотрит на меня немного искоса и немного исподлобья. Я знала этот его взгляд, любила его и немного боялась. Он смотрел на меня так, как будто видит меня в первый раз и решает как ему отнестись к этой женщине. Конечно, он мог взять этого тщедушного Мишу в охапку и вынести его из подъезда, но он этого не сделал.
Время от времени Миша прерывал наш разговор и опять начинал буйствовать, а потом разговор продолжался. Я сказала: «О вас дома очень беспокоятся. Уже ночь, а вас нет дома. Они знают, что вы пьяны и с вами может случиться что угодно». Наконец Миша встал и сказал: «Пойду домой». Он шатался. Я спросила: «А вы сможете спуститься с лестницы? Не упадете?» Он сказал: «Смогу...А может не смогу.. А может смогу...» Я сказала: «Тогда не будем рисковать, здесь все-таки четвертый этаж. Вы возьмитесь левой рукой за перила, а за правую я вас поддержу». Миша был в такой дутой куртке, может вы их помните, два слоя синтетической ткани, а между ними должна быть какая-то теплая прокладка. Я взяла его за руку, выше локтя, и через два слоя тонкой ткани почувствовала его руку, страшно худую, кость и никаких мышц, у меня сердце сжалось от жалости. Мы медленно спускались по лестнице и Миша говорил: «Мне только Колю жалко». Я сказала: «А мне вашего Колю не жалко, он мне не нравится». Миша спросил: «Потому что пьет?» Я сказала: «Нет, не поэтому. То, что он пьет, это в нем единственное человеческое. Он недобрый человек, никого не любит, ни жену, ни мать, только к маленькой Аллочке испытывает какие-то чувства. Но она пока ангелочек, а когда она станет человеком — он и ее не будет любить. Он в жизни никому ничего хорошего не сделал, непонятно зачем живет». Мы дошли до двери подъезда. Выходя, Миша поцеловал мне руку.
Я поднялась к себе, и услышала, что Лена говорит Игорю : «Папа, это был буйный пьяный, на него смотреть было страшно. А мама его уговорила. Ушел тихий, как овечка». Игорь смеялся.
Миша приходил ко мне еще три раза, но меня не заставал. Всякий раз, узнав об этом его визите, я испытывала острое сожаление, мне хотелось, чтобы наш разговор продолжился. Его боль застряла во мне как заноза, я её и сейчас чувствую, когда его вспоминаю. Он для меня представитель всех униженных и оскорбленных, которые страдают и не знают, почему и за что они страдают, и что с этим делать.
Галя рассказала, что Миша бросил пить, и всю зарплату приносит домой. И его жена уже купила себе золотое кольцо. Я услышала про кольцо и огорчилась, стоило ради этого бросать пить…
Продолжение следует.
Для тех, кто хочет поддержать блог, вот реквизиты моего счёта в Сбербанке
ПАО СБЕРБАНК
БИК 044525225
КОРРСЧЁТ 30101810400000000225
НОМЕР СЧЁТА 42306810138310113934
ТАРЕЕВА ЭНГЕЛИНА БОРИСОВНА
А вот два других способа:
paypal.me/tareeva1925
money.yandex.ru/to/410017240429035