Блоги |
Ответы на комментарии к последним постам
Дорогие мои, большое спасибо за комментарии. Вы очень добры ко мне, незаслуженно добры. Когда мне читают ваши комментарии, я краснею, сижу красная как свекла. Если бы я читала сама, то, может быть, мне было бы не так неловко. А когда другой человек это читает вслух, то вынести это непросто. Марина говорит мне: «Терпите, Энгелина Борисовна». Но вы себе не представляете, как мне нужны эти хорошие слова и незаслуженно высокая оценка. Я человек неуверенный в себе и я себе не нравлюсь, никогда не нравилась. Я уже писала, что не хотела, чтобы моя дочь выросла похожей на меня, старалась уберечь ее от своего влияния. Я хотела, чтобы она была похожа на свою бабушку – моя мама была идеальным человеком. Ваши комментарии помогают мне справиться с моими комплексами.
trinao спрашивает о моих отношениях с зятем. Я отвечу на этот вопрос. Он для меня важный. Отношения с зятем у меня сложные, мы оба слишком выразительные личности, он лидер, и я лидер, а двум лидерам под одной крышей ужиться непросто. И характеры у нас разные, противоположные. Я человек шумный, разговариваю звонким голосом, сангвиник по темпераменту, люблю компанию, гостей, готова общаться 24 часа в сутки. У нас с Игорем всегда был открытый дом. Когда мы вдвоем шесть лет жили на Смольной, то жили по завету Окуджавы: «Не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта…». И: «Дверям закрытым грош цена, замку цена копейка». Вот мы дверь в своей квартире никогда не запирали даже на ночь. А Олег живет укромной жизнью, он любит тишину и одиночество. В тишине он читает, думает, слушает хорошую музыку. Для этого общество не нужно. Я иногда через перегородку слушаю его хорошую музыку.
И убеждения у нас разные. Я человек левых убеждений, не крайне левых, а левый центр. А он человек правых убеждений – и даже не правый центр, а ближе к краю. Соответственно, и политические позиции у нас разные. Я в оппозиции к Путину и всей поддерживаемой им олигархической системе. А Олег хорошо относится к Путину. К Путину, несмотря на проведенную им реформу здравоохранения, которая многих врачей лишила работы, а больных – доступной медицинской помощи. Но когда я говорю Олегу, что мы с ним люди разные, даже противоположные, и поэтому у нас не может быть одинаковых взглядов на общие вопросы, он мне возражает. Говорит, что мы как раз люди очень похожие, у нас действительно разные взгляды на многие общие вопросы, но его мама о существовании этих вопросов вообще ничего не знает. Мы люди одинаковые, потому что для нас обоих общие вопросы важнее, чем личные и бытовые.
Несмотря на наши разногласия, Олег кое-что делал и делает для меня, я ему многим обязана. Я уже рассказывала, как я вышла из депрессии, напомню вам. Олег в Париже в издательстве ИМКА-Пресс набрал много книг, целый большой короб, и, вернувшись домой, поставил этот короб рядом с моим креслом. Я в депрессии читать не могла, но все же достала одну книгу и увидела, что это «Дни» Шульгина. Следующая книга была – Мельгунов, «Красный террор». Я не верила своим глазам. Я вынимала книгу за книгой, я знала, что эти книги существуют, но мне никогда в самом сладком сне не снилось, что я буду держать их в руках и смогу прочесть. Я стала читать. За зиму я прочла все книги и к весне вышла из депрессии. Мой брат Феликс, который меня лечил, сказал, что книги этому очень способствовали.
Олег купил мне телевизор с очень большим экраном. Я не хотела этого телевизора, говорила, что не привыкла и не привыкну к такому большому экрану, он меня будет пугать. Но Олег меня не послушал. И теперь, когда у меня очень слабое зрение, благодаря большому экрану, я могу что-то разглядеть – и смотрю телевизор.
Не так давно я писала о Некрасове – и тогда я рассказала вам, как мы с Леной и Наташей искали в интернете цикл стихов Некрасова «Последние песни», который упоминался в статье о Некрасове, и не могли найти. А Олег в своей библиотеке нашел книжку Н. А. Некрасов «Последние песни», и оказалось, что «Последние песни» - это название не цикла стихов, а последнего прижизненного сборника стихов. В книге, которую мне дал Олег, кроме стихов, которые Некрасов назвал своими последними песнями, было еще много примечаний и воспоминаний современников о последнем годе жизни Некрасова. Эта книга резко изменила мое отношение к Некрасову. Он не стал моим любимым поэтом, но стал моим любимым человеком. Я узнала о нем много такого, о чем даже не подозревала. И это очень важно для меня, я ведь литературовед по профессии. И этим я обязана Олегу.
Когда я болею и Лена меня выстаскивает из моих обострений, она советуется с Олегом. И я очень прислушиваюсь к его советам. Он у нас великий интуит, а для врача интуиция важна очень.
Ну вот, я рассказала все о моих отношениях с Олегом. Добавлю еще, что Олег благородного происхождения по линии отца. По линии матери у него происхождение вполне рабоче-крестьянское. А среди предков отца был декабрист с немецкой фамилией, немец или наполовину немец. Я его нашла в Большой Советской Энциклопедии, он был сослан в село Шушенское, куда несколько десятилетий спустя был сослан Владимир Ильич Ленин. Изучив вопрос, я пришла к выводу, что Ленин в Шушенском жил в доме, который построил для себя предок Олега. А другой предок Олега с польской фамилией, поляк или наполовину поляк, был известным ученым-правоведом. Он был профессором Казанского университета как раз в те годы, когда там учился Ленин. Так что Ленин был его учеником. Этот предок Олега был человеком прогрессивных взглядов, он написал книгу «Смертная казнь в России», которая, когда она вышла, произвела на общество большое впечатление. Я любила поддразнивать Олега тем, что его предки пересекались с Лениным. Олег к Ленину относится резко отрицательно.
У нас с Олегом общая собака. И это объединяет. Мы оба любим Дору, и Дора любит нас обоих, но хозяин, всё-таки, он. Олег любит дачу и обычно переезжает на дачу в первых числах мая и живет там до конца сентября, и собаку увозит. Так что пять месяцев в году мы отдыхаем друг друга. За пять месяцев я успею соскучиться… по собаке, но не только. Еще по тишине и порядку, которые устанавливаются в квартире, когда здесь Олег. Мой замечательный психиатр, он и Олега лечит, говорит, что мне с Олегом повезло. Если бы не Олег с его стремлением к тишине и одиночеству, то у меня в квартире яблочники толпились бы с утра до вечера. Мне это было бы интересно, но вредно для здоровья, мне нельзя утомляться.
В посте про моего друга Стаса я рассказала о том, что Стас очень хотел познакомить нас с Игорем с Эдуардом Лимоновым, с которым был дружен. Хотел привести Лимонова к нам домой, а мы отказались. Лимонов тогда не писал еще ничего кроме стихов. Плохих. Стас нам их показывал, но что он за человек было непонятно. Это были такие времена, когда каждый мог оказаться стукачом, провокатором, в знакомствах нужно было соблюдать осторожность. Я написала там также, что впоследствии прочла «Это я, Эдичка», и роман мне понравился. На тему романа было пять комментариев. Читатели не разделили моего отношения к роману, высказали сомнения в его художественных достоинствах. Я выкладывала в наш ЖЖ дипломную работу моей ученицы Аси на тему «Америка в произведениях Василия Аксенова и Эдуарда Лимонова». В этой работе есть подробный анализ романа «Это я, Эдичка», желающие могут его найти и прочесть. Здесь я только хочу сказать, что «Это я, Эдичка» - это роман-исповедь, и по степени откровенности, правдивости и искренности его можно сравнить разве что с «Исповедью» Жан-Жака Руссо. Для тех, кто, как я, интересуется человеком как таковым, изучает природу человека, такая исповедь – бесценный материал. И я хочу добавить в связи с Лимоновым, сколько ни изучай человека, он всегда найдет, чем тебя удивить. Аксенов всегда был американофилом, он был таким до того, как увидел Америку, а когда приехал в эту страну и стал жить в ней, не разочаровался. Лимонов – человек левых убеждений. Америка для него оплот капитализма, и он относится к этой стране критически. Но поскольку он пишет только правду, то Америка в его романе выглядит даже привлекательнее, чем в произведениях Аксенова. А о Нью-Йорке я уж и не говорю. В романе Лимонова Нью-Йорк не фон, на котором разворачиваются события, а действующее лицо. Лимонов знает, понимает и любит Нью-Йорк. Он вообще урбанист, а Нью-Йорк – это Город с большой буквы. Свои надежды на революцию в Америке Лимонов связывает с Нью-Йорком, который он называет «мой великий город». И я хочу сказать, что как в литературе навсегда существует Париж Хемингуэя, я имею в виду «Праздник, который всегда с тобой», так в литературе навсегда существует Нью-Йорк Лимонова.
semenspokojnyj написал: «Но я все-таки нашел, к чему прицепиться. Вы пишете о старинной Торе, что она была чуть ли еще не рукописная. Тора всегда рукописная». Дорогой друг, я не понимаю этого вашего высказывания. Ветхий завет – это, на мой взгляд, главный литературный, культурный и исторический памятник. Его изучают даже атеисты. Он переведен на множество языков. И, конечно же, Тора издается типографическим способом. У каждого, кто исповедует иудаизм, есть Тора. Я христианка, но и у меня есть Тора. Я ее купила в синагоге, у меня Тора на русском языке, и перевод ужасный, чудовищный, читать невозможно. Я не вижу, и потому не могу взять сейчас с полки книгу и привести примеры этого плохого перевода. Я помню только, что в «Песне песней» царя Соломона Суламифь говорит своему возлюбленному царю: «Твои руки – золотые кругляки». Слово «кругляк» в русском языке употребляется только в значении лес-кругляк. Это бревна, с которых срублены сучья. Неужели Суламифь сказала: «Твои руки – золотые бревна»? Что-то здесь не так. Мой друг Борис, о котором я писала в посте «Мой последний роман», перевел «Песню песней». Но это произведение художественное, я думаю, даже высокохудожественное, а художественного перевода Борис сделать не мог. Он сделал подстрочник, стараясь переводить буквально, как можно ближе к тексту. Я попросила его показать мне этот подстрочник. Он подумал и сказал, что не может мне показать, там сплошная порнуха. Когда я это услышала, то стала к «Песне песней» относиться еще лучше. Я всегда читала Тору и думала, неужели не найдется человека, который захочет взять на себя труд нового перевода Торы на русский язык. Мы с моей подругой Наташей в интернете узнали, что новые переводы существуют. Их несколько, есть даже перевод 2014 года. Вот я не знаю, существует ли канонический перевод Торы, перевод, утвержденный церковными властями. А может быть, в синагогах во всем мире читают Тору только на иврите…
chuchuna просит меня подробнее рассказать про дом у станции метро Войковская, в котором мы прожили десять лет. Возможно, она живет поблизости и знает эти места. Я попытаюсь объяснить. Если стоять на Ленинградском шоссе спиной к Москве и лицом к Ленинграду, то этот дом расположен с левой стороны Ленинградского шоссе. Он не выходит на Ленинградское шоссе, а стоит в глубине квартала. Наш двор, если его можно так назвать, выходил прямо к платформе Ленниградская Рижской железной дороги. Дом пятиэтажный из серого силикатного кирпича. chuchuna спрашивает, что находилось на первом этаже дома. На первом этаже там тоже жилые квартиры. В доме нет ничего кроме жилья. В нашем дворе можно было спуститься под землю, пройти под Ленинградским шоссе и оказаться на платформе станции метро Войковская.
В связи с постом «Мой последний роман» меня спросили, не знаю ли я, как звали сыновей Бориса, можно было бы их найти в интернете и узнать у них о судьбе их отца. Я не знаю, как звали сыновей Бориса, может быть, он их называл, да я не запомнила. Я не знаю фамилии Бориса. Игорь Яковлев пытался найти его в интернете через Госстрой УзССР, но не нашел. Он мне Веньку нашел по одному только имени Вениамин, а Бориса найти не смог.
Привет Андреюoldfisher_mk, моему «другу из солнечной Канады». Я тоже с удовольствием вспоминаю нашу встречу и тоже надеюсь, что, бог даст, еще увидимся.
Спасибо Владимир Савин за стихотворение Пушкина, оно украсило наш ЖЖ. Это стихотворение не из самых известных, не все его знают наизусть, и поэтому я думаю, оно всем доставило удовольствие.
raphael_kzn спрашивает, понравился ли мне фильм «Семнадцать мгновений весны». Фильм хороший, все актерские работы просто блестящие, даже эпизоды. Но шпионские истории не мой любимый жанр.
zewgma спрашивает, сколько лет продолжался «мой последний роман». Он начался в 89-м году, а кончился, мне кажется, в 93-м, а может быть, в 94-м. Ещё zewgma спрашивает, когда роман начался, была ли жена Бориса Фани ещё здорова или уже больна. Я считаю что это не имеет значения, болезнь жены не даёт мужу право заводить интрижки на стороне. Но Борис всегда изменял своей жене. Фани говорила, он сам её цитировал: «Сначала ты изменял мне с моими подругами, потом ты стал изменять мне с подругами наших сыновей, теперь ты, наверное, будешь изменять мне с подругами нашей внучки». Что же касается нашего романа, то он был очень невинным, совершенно платоническим, во всяком случае с моей стороны, так что я не чувствую себя виноватой перед женой Бориса.
trinao спрашивает о моих отношениях с зятем. Я отвечу на этот вопрос. Он для меня важный. Отношения с зятем у меня сложные, мы оба слишком выразительные личности, он лидер, и я лидер, а двум лидерам под одной крышей ужиться непросто. И характеры у нас разные, противоположные. Я человек шумный, разговариваю звонким голосом, сангвиник по темпераменту, люблю компанию, гостей, готова общаться 24 часа в сутки. У нас с Игорем всегда был открытый дом. Когда мы вдвоем шесть лет жили на Смольной, то жили по завету Окуджавы: «Не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта…». И: «Дверям закрытым грош цена, замку цена копейка». Вот мы дверь в своей квартире никогда не запирали даже на ночь. А Олег живет укромной жизнью, он любит тишину и одиночество. В тишине он читает, думает, слушает хорошую музыку. Для этого общество не нужно. Я иногда через перегородку слушаю его хорошую музыку. И убеждения у нас разные. Я человек левых убеждений, не крайне левых, а левый центр. А он человек правых убеждений – и даже не правый центр, а ближе к краю. Соответственно, и политические позиции у нас разные. Я в оппозиции к Путину и всей поддерживаемой им олигархической системе. А Олег хорошо относится к Путину. К Путину, несмотря на проведенную им реформу здравоохранения, которая многих врачей лишила работы, а больных – доступной медицинской помощи. Но когда я говорю Олегу, что мы с ним люди разные, даже противоположные, и поэтому у нас не может быть одинаковых взглядов на общие вопросы, он мне возражает. Говорит, что мы как раз люди очень похожие, у нас действительно разные взгляды на многие общие вопросы, но его мама о существовании этих вопросов вообще ничего не знает. Мы люди одинаковые, потому что для нас обоих общие вопросы важнее, чем личные и бытовые.
Несмотря на наши разногласия, Олег кое-что делал и делает для меня, я ему многим обязана. Я уже рассказывала, как я вышла из депрессии, напомню вам. Олег в Париже в издательстве ИМКА-Пресс набрал много книг, целый большой короб, и, вернувшись домой, поставил этот короб рядом с моим креслом. Я в депрессии читать не могла, но все же достала одну книгу и увидела, что это «Дни» Шульгина. Следующая книга была – Мельгунов, «Красный террор». Я не верила своим глазам. Я вынимала книгу за книгой, я знала, что эти книги существуют, но мне никогда в самом сладком сне не снилось, что я буду держать их в руках и смогу прочесть. Я стала читать. За зиму я прочла все книги и к весне вышла из депрессии. Мой брат Феликс, который меня лечил, сказал, что книги этому очень способствовали.
Олег купил мне телевизор с очень большим экраном. Я не хотела этого телевизора, говорила, что не привыкла и не привыкну к такому большому экрану, он меня будет пугать. Но Олег меня не послушал. И теперь, когда у меня очень слабое зрение, благодаря большому экрану, я могу что-то разглядеть – и смотрю телевизор.
Не так давно я писала о Некрасове – и тогда я рассказала вам, как мы с Леной и Наташей искали в интернете цикл стихов Некрасова «Последние песни», который упоминался в статье о Некрасове, и не могли найти. А Олег в своей библиотеке нашел книжку Н. А. Некрасов «Последние песни», и оказалось, что «Последние песни» - это название не цикла стихов, а последнего прижизненного сборника стихов. В книге, которую мне дал Олег, кроме стихов, которые Некрасов назвал своими последними песнями, было еще много примечаний и воспоминаний современников о последнем годе жизни Некрасова. Эта книга резко изменила мое отношение к Некрасову. Он не стал моим любимым поэтом, но стал моим любимым человеком. Я узнала о нем много такого, о чем даже не подозревала. И это очень важно для меня, я ведь литературовед по профессии. И этим я обязана Олегу.
Когда я болею и Лена меня выстаскивает из моих обострений, она советуется с Олегом. И я очень прислушиваюсь к его советам. Он у нас великий интуит, а для врача интуиция важна очень.
Ну вот, я рассказала все о моих отношениях с Олегом. Добавлю еще, что Олег благородного происхождения по линии отца. По линии матери у него происхождение вполне рабоче-крестьянское. А среди предков отца был декабрист с немецкой фамилией, немец или наполовину немец. Я его нашла в Большой Советской Энциклопедии, он был сослан в село Шушенское, куда несколько десятилетий спустя был сослан Владимир Ильич Ленин. Изучив вопрос, я пришла к выводу, что Ленин в Шушенском жил в доме, который построил для себя предок Олега. А другой предок Олега с польской фамилией, поляк или наполовину поляк, был известным ученым-правоведом. Он был профессором Казанского университета как раз в те годы, когда там учился Ленин. Так что Ленин был его учеником. Этот предок Олега был человеком прогрессивных взглядов, он написал книгу «Смертная казнь в России», которая, когда она вышла, произвела на общество большое впечатление. Я любила поддразнивать Олега тем, что его предки пересекались с Лениным. Олег к Ленину относится резко отрицательно.
У нас с Олегом общая собака. И это объединяет. Мы оба любим Дору, и Дора любит нас обоих, но хозяин, всё-таки, он. Олег любит дачу и обычно переезжает на дачу в первых числах мая и живет там до конца сентября, и собаку увозит. Так что пять месяцев в году мы отдыхаем друг друга. За пять месяцев я успею соскучиться… по собаке, но не только. Еще по тишине и порядку, которые устанавливаются в квартире, когда здесь Олег. Мой замечательный психиатр, он и Олега лечит, говорит, что мне с Олегом повезло. Если бы не Олег с его стремлением к тишине и одиночеству, то у меня в квартире яблочники толпились бы с утра до вечера. Мне это было бы интересно, но вредно для здоровья, мне нельзя утомляться.
В посте про моего друга Стаса я рассказала о том, что Стас очень хотел познакомить нас с Игорем с Эдуардом Лимоновым, с которым был дружен. Хотел привести Лимонова к нам домой, а мы отказались. Лимонов тогда не писал еще ничего кроме стихов. Плохих. Стас нам их показывал, но что он за человек было непонятно. Это были такие времена, когда каждый мог оказаться стукачом, провокатором, в знакомствах нужно было соблюдать осторожность. Я написала там также, что впоследствии прочла «Это я, Эдичка», и роман мне понравился. На тему романа было пять комментариев. Читатели не разделили моего отношения к роману, высказали сомнения в его художественных достоинствах. Я выкладывала в наш ЖЖ дипломную работу моей ученицы Аси на тему «Америка в произведениях Василия Аксенова и Эдуарда Лимонова». В этой работе есть подробный анализ романа «Это я, Эдичка», желающие могут его найти и прочесть. Здесь я только хочу сказать, что «Это я, Эдичка» - это роман-исповедь, и по степени откровенности, правдивости и искренности его можно сравнить разве что с «Исповедью» Жан-Жака Руссо. Для тех, кто, как я, интересуется человеком как таковым, изучает природу человека, такая исповедь – бесценный материал. И я хочу добавить в связи с Лимоновым, сколько ни изучай человека, он всегда найдет, чем тебя удивить. Аксенов всегда был американофилом, он был таким до того, как увидел Америку, а когда приехал в эту страну и стал жить в ней, не разочаровался. Лимонов – человек левых убеждений. Америка для него оплот капитализма, и он относится к этой стране критически. Но поскольку он пишет только правду, то Америка в его романе выглядит даже привлекательнее, чем в произведениях Аксенова. А о Нью-Йорке я уж и не говорю. В романе Лимонова Нью-Йорк не фон, на котором разворачиваются события, а действующее лицо. Лимонов знает, понимает и любит Нью-Йорк. Он вообще урбанист, а Нью-Йорк – это Город с большой буквы. Свои надежды на революцию в Америке Лимонов связывает с Нью-Йорком, который он называет «мой великий город». И я хочу сказать, что как в литературе навсегда существует Париж Хемингуэя, я имею в виду «Праздник, который всегда с тобой», так в литературе навсегда существует Нью-Йорк Лимонова.
semenspokojnyj написал: «Но я все-таки нашел, к чему прицепиться. Вы пишете о старинной Торе, что она была чуть ли еще не рукописная. Тора всегда рукописная». Дорогой друг, я не понимаю этого вашего высказывания. Ветхий завет – это, на мой взгляд, главный литературный, культурный и исторический памятник. Его изучают даже атеисты. Он переведен на множество языков. И, конечно же, Тора издается типографическим способом. У каждого, кто исповедует иудаизм, есть Тора. Я христианка, но и у меня есть Тора. Я ее купила в синагоге, у меня Тора на русском языке, и перевод ужасный, чудовищный, читать невозможно. Я не вижу, и потому не могу взять сейчас с полки книгу и привести примеры этого плохого перевода. Я помню только, что в «Песне песней» царя Соломона Суламифь говорит своему возлюбленному царю: «Твои руки – золотые кругляки». Слово «кругляк» в русском языке употребляется только в значении лес-кругляк. Это бревна, с которых срублены сучья. Неужели Суламифь сказала: «Твои руки – золотые бревна»? Что-то здесь не так. Мой друг Борис, о котором я писала в посте «Мой последний роман», перевел «Песню песней». Но это произведение художественное, я думаю, даже высокохудожественное, а художественного перевода Борис сделать не мог. Он сделал подстрочник, стараясь переводить буквально, как можно ближе к тексту. Я попросила его показать мне этот подстрочник. Он подумал и сказал, что не может мне показать, там сплошная порнуха. Когда я это услышала, то стала к «Песне песней» относиться еще лучше. Я всегда читала Тору и думала, неужели не найдется человека, который захочет взять на себя труд нового перевода Торы на русский язык. Мы с моей подругой Наташей в интернете узнали, что новые переводы существуют. Их несколько, есть даже перевод 2014 года. Вот я не знаю, существует ли канонический перевод Торы, перевод, утвержденный церковными властями. А может быть, в синагогах во всем мире читают Тору только на иврите… chuchuna просит меня подробнее рассказать про дом у станции метро Войковская, в котором мы прожили десять лет. Возможно, она живет поблизости и знает эти места. Я попытаюсь объяснить. Если стоять на Ленинградском шоссе спиной к Москве и лицом к Ленинграду, то этот дом расположен с левой стороны Ленинградского шоссе. Он не выходит на Ленинградское шоссе, а стоит в глубине квартала. Наш двор, если его можно так назвать, выходил прямо к платформе Ленниградская Рижской железной дороги. Дом пятиэтажный из серого силикатного кирпича. chuchuna спрашивает, что находилось на первом этаже дома. На первом этаже там тоже жилые квартиры. В доме нет ничего кроме жилья. В нашем дворе можно было спуститься под землю, пройти под Ленинградским шоссе и оказаться на платформе станции метро Войковская. В связи с постом «Мой последний роман» меня спросили, не знаю ли я, как звали сыновей Бориса, можно было бы их найти в интернете и узнать у них о судьбе их отца. Я не знаю, как звали сыновей Бориса, может быть, он их называл, да я не запомнила. Я не знаю фамилии Бориса. Игорь Яковлев пытался найти его в интернете через Госстрой УзССР, но не нашел. Он мне Веньку нашел по одному только имени Вениамин, а Бориса найти не смог.
Привет Андрею
oldfisher_mk, моему «другу из солнечной Канады». Я тоже с удовольствием вспоминаю нашу встречу и тоже надеюсь, что, бог даст, еще увидимся.Спасибо Владимир Савин за стихотворение Пушкина, оно украсило наш ЖЖ. Это стихотворение не из самых известных, не все его знают наизусть, и поэтому я думаю, оно всем доставило удовольствие.
raphael_kzn спрашивает, понравился ли мне фильм «Семнадцать мгновений весны». Фильм хороший, все актерские работы просто блестящие, даже эпизоды. Но шпионские истории не мой любимый жанр. zewgma спрашивает, сколько лет продолжался «мой последний роман». Он начался в 89-м году, а кончился, мне кажется, в 93-м, а может быть, в 94-м. Ещё zewgma спрашивает, когда роман начался, была ли жена Бориса Фани ещё здорова или уже больна. Я считаю что это не имеет значения, болезнь жены не даёт мужу право заводить интрижки на стороне. Но Борис всегда изменял своей жене. Фани говорила, он сам её цитировал: «Сначала ты изменял мне с моими подругами, потом ты стал изменять мне с подругами наших сыновей, теперь ты, наверное, будешь изменять мне с подругами нашей внучки». Что же касается нашего романа, то он был очень невинным, совершенно платоническим, во всяком случае с моей стороны, так что я не чувствую себя виноватой перед женой Бориса.