Блоги |
Происхождение языка и мышления
Новая книга Кошелева о мышлении и языке, 2019 года
Книга очень небольшая; содержит ответы на важнейшие вопросы о языке и мышлении. Автор излагает очень старую и весьма забытую логику, согласно которой мышление и язык развиваются вслед за деятельностью. Сначала в первобытном племени с гомогенной (одинаковой у всех) деятельностью выделяются первые профессии, у первых специалистов появляются первые специальные слова, более детально описывающие их профессиональную деятельность, чем это может обыденный общий язык - а потом в обыденный язык постепенно проникают новые слова и новые способы мыслить.
Характерные имена, на идеи которых опирается автор - Л. Морган; Марр; Гурджиев.
Изложение не опирается на авторитеты, у автора собственная логика, он лишь показывает, что тот или иной авторитет имеет отношение к некому решению проблемы, но решение дает самостоятельное, без опоры на авторитет.
В целом весь строй мысли о языке, чреватый такими принципиальными и то ли старыми, то ли новыми выводами, вытекает из общего понятия развития, сформулированного автором.
Развитие есть процесс, ведущий от первоначального единства данности к дифференцированному состоянию, когда целое делится на части, а затем - к созданию нового единства, системе частей. Так происходит развитие, в том числе развитие языка и мышления.
Следование этой формуле позволяет автору находить путь в множестве данных по лингвистике и делать значительные выводы об эволюции языка.
Под катом обширные цитаты нескольких важных мест из книги, до какой-то степени по этим цитатам можно даже составить представление о всем содержании книги.
Рассуждения о совершенном хомо - отдельная радость: автор обладает достаточным мужеством, чтобы сказать несколько слов о дальнейшей эволюции языка и мышления: к чему мы придём.
Кошелев А. Д.
О генезисе мышления и языка: Генезис понятий и пропозиций.
Аристотель и Хомский о языке. Влияние культуры на язык. — М.: Издательский Дом ЯСК, 2019. — 264 с. — (Разумное поведение и язык. Language and Reasoning.)
1.2. Общая теория развития 1.2.1. Цикл развития. Решающую роль в изучении генезиса и струк-туры человеческих понятий будет играть общая теория развития, сформировавшаяся в трудах Я. А. Коменского, Г. Гегеля, Г. Спенсера, И. М. Сеченова, Вл. С. Соловьева, А. А. Бог данова, Х. Вернера (ор-тогенетический принцип развития), К. Кофф ки, К. Левина и др., см.: Werner 2004; Чуприкова 2007; Кошелев 2011; 2017: 151–153.
Согласно этой теории, сущность развития некоторого целостного и гомогенного объекта заключается в двухэтапном преобразовании его в систему частей. Сначала объект делится на части — самостоя-тельные «частные» объекты (этап дифференциации, значок ). А за-тем эти части соединяются в систему (этап интеграции, значок ).
Этот двухэтапный процесс мы будем называть циклом развития объекта:
(1) Гомогенная целостность Совокупность ее самостоятельных частей (этап дифференциации) Система ее самостоятельных частей (этап интеграции)
Таким образом, сущность развития целостного ментального представления пространственного объекта сводится к трансфор-мации этого представления в систему частей.
Трансформация целостного представления объекта в систему его частей — это процесс познания объекта, и прежде всего познания его функции. Зная части объекта и их частные функции, мы луч-ше понимаем, как он «работает», каковы вклады частей в осущест-вление его функции.
---------
Соответственно, на начальных этапах развития ребенка прак-тическое мышление возникает у него до появления языка и разви-вается независимо от него. Этот вывод сближается с положением Л. С. Выготского о независимом начальном развитии у ребенка ли-ний мышления и речи, ср.: «…в известный момент, приходящий-ся на ранний возраст (около двух лет), линии развития мышления и речи, которые шли до сих пор раздельно, перекрещиваются, со-впадают в своем развитии…» (Выготский 1999: 95).
Ответ на второй вопрос (почему языков так много?) также вы-текает из проведенных рассуждений. Как можно было видеть вы-ше, ключевые черты языка складываются, в основном, в началь-ный период эволюции этногруппы и выражают характерные осо-бенности ее представлений об окружающем мире. Таким образом, многообразие языков отражает исходное разнообразие этнических групп. Позднее, согласно Э. Сепиру, это многообразие ширится под влиянием роста прогресса этногруппы — цивилизационного ком-понента ее культуры, см. п. 3.3.9. На возможное возражение: поче-му в двух соседних африканских деревнях, с виду очень близких по строю жизни и уровню прогресса, могут быть совершенно раз-личные языки, ответ следующий. Взгляды на мир их далеких пред-ков существенно различались, что и повлекло различие их языков.
А последовавшее затем сближение их мировосприятий не смогло повлечь смену сложившихся исходных характеристик языкового строя (порядок слов и др.). Но и на этот ответ можно возразить: по-чему тогда английский язык из строго флективного, со свободным порядком слов, за тысячу лет превратился в язык с фиксированным порядком слов и малым числом флексий? (Пинкер 2004: 223). Наш ответ таков: потому что за эту тысячу лет английский социум до-стиг колоссального прогресса, который и привел к столь впечатля-ющим изменениям в языке, ср. пп. 3.2.7 и 3.3.9.
------------
Одна из центральных тем главы — характер влияния культуры социума на его язык. В разделе 3.1 показывается, что прогресс социума — глав-ная составляющая цивилизационного компонента его культуры — спо-собствует развитию содержательного компонента языка — расшире-нию круга его лексических и грамматических значений. В этом контек-сте обсуждается гипотеза Эверетта о влиянии культуры на строй языка.
В разделе 3.2 предлагаются модели деятельностного развития че-ловека и социума, образованные тремя компонентами: Деятельность (главный компонент), Мышление и Язык (вспомогательные компонен-ты, обеспечивающие успешное осуществление деятельности). Эти мо-дели иллюстрируются на примерах конкретных социумов. В заклю-чение раздела рассматривается финальное состояние прогрессивного развития социума и его членов. Обсуждается также взгляд на Homo sapiens sapiens как на переходный вид, предшествующий виду Homo perfectus.
В разделе 3.3 в свете введенных моделей анализируются некото-рые необычные свойства языка племени пирахан (Pirahã), описанные Д. Эвереттом: отсутствие цветообозначающих и счетных слов, стра-дательного залога и др. Показано, что эти свойства обусловлены на-чальным уровнем прогресса племени и, предположительно, элимини-ровались бы в случае его перехода на последующие уровни прогресса.
Наконец, раздел 3.4 посвящен анализу принципов непосредствен-ного (синкретичного) и опосредованного (системного) восприятия и обсуждению понятия «экзотическое свойство языка». На примере языка пирахан показывается, что это понятие имеет относительный статус и не может с безусловностью характеризовать ни одно свой-ство языка.
Ниже этот процесс будет подробно проил-люстрирован на примере племени пирахан (Pirahã). Будет показано, что отсутствие или бедность многих лексических и грамматиче-ских средств их языка тесно связано с недифференцированно-стью (синкретичностью) соответствующих фрагментов их кар-тины мира. А эта синкретичность, в свою очередь, обусловлена предельно узким кругом видов деятельности индейцев, знаме-нующим начальный уровень прогресса племени.
----------------
3.2.1. Единая линия прогресса этнической группы. Введем ос-новные понятия, используемые в данной главе. Этнической груп-пой или, коротко, этногруппой, мы называем сообщество людей, объединенное общим языком, культурой и кругом обыденных (об-щепонятных) видов деятельности (мы оставляем без рассмотрения проблему этнического самосознания, которое обычно используется как критерий выделения этногрупп, так как это напрямую не свя-зано с целями данной статьи).
Уровень прогресса этногруппы определяется качественным разнообразием видов деятельности, осуществляемых в этой группе.
Начальный уровень прогресса характерен для гомогенной груп-пы, в которой отсутствуют специфические, так сказать, професси-ональные виды деятельности (например, гончарное производство).
Такие виды деятельности осуществляют отдельные коллективы, ис-пользуя при этом особый, профессиональный язык. В осуществле-нии обыденных (непрофессиональных) видов деятельности уча-ствуют все члены этногруппы, используя при этом обыденный (об-щепонятный) язык. Примером гомогенной этногруппы может слу-жить племя пирахан. Этногруппы, в которых культивируются про-фессиональные виды деятельности, мы называем гетерогенными.
Введенные понятия тесно связаны с некоторыми понятиями те-ории Л. Моргана о едином пути прогресса человеческих сообществ (Морган 1935). Эта теория пережила период своего расцвета во вто-рой половине XIX в. и сейчас редко упоминается в научных иссле-дованиях. Тем не менее в ней, на наш взгляд, содержатся «зерна ис-тины» и некоторые ее положения кажутся нам весьма плодотвор-ными (не следует забывать, что она базируется на анализе этно-графических сведений о множестве племен, обитающих на разных
-- континентах, и что некоторые их этих племен были открыты во вре-мена Моргана и находились еще в своем первозданном виде).
Терминологическое замечание. Многие понятия моргановской теории периодов прогресса этногрупп вошли в научный аппарат современной антропологии, однако терминология Л. Моргана почти не используется. Одна из причин кроется в ее уничижи-тельных коннотациях («дикость», «варварство»), невольно припи-сываемых многим племенам. Последующие периодизации были основаны на других критериях, акцент сместился с социальной структуры на более легко реконструируемую по археологическим данным материальную культуру сообществ (палеолит, мезолит, неолит и др.). Однако для наших задач систематика Моргана го-раздо полезнее классификации современной социальной антро-пологии. Поэтому в нашей терминологии мы устраняем нежела-тельные коннотации, но сохраняем многие моргановские понятия.
В теории Моргана выделены три периода прогресса этногрупп («дикость», «варварство» и «цивилизация»), каждый из которых представляет собой определенное состояние общества и отлича-ется свойственным этому периоду образом жизни (Морган 1935:
гл. 1). Для нас важны первые два периода, характеристики которых мы будем далее использовать:
1) «дикость» — начальный период прогресса, для которого ха-рактерны отсутствие частной собственности и равенство членов общества, и 2) «варварство» — последующий период прогресса, отмечен-ный появлением гончарного производства, земледелия, скотовод-ства, частной собственности и социальной иерархии.
---------
Мы видим, что появление в этногруппе профессиональных ви-дов деятельности является, образно говоря, рубиконом, при пере-ходе через который качественно изменяется ее ментальный мир.
Ранее прогресс этногруппы сводился лишь к расширению видов обыденной деятельности, знаний о ней и описывающего ее обы-денного языка. Поэтому все члены этнической группы одина-ково смотрели на окружающий мир, его возможности и опасно-сти. Теперь же — при появлении в этногруппе гончарного про-изводства и других профессиональных видов деятельности, ха-рактерных для периода бесписьменной гетерогенности, — в ней появляются отдельные коллективы, у которых к общеэтническо-му представлению мира добавляется новое, так сказать, аналити-ческое представление о каких-то его аспектах. Оно отражает их опыт углубленного взаимодействия с этими аспектами, благодаря чему в их картине мира появляются новые элементы, отсутствую-щие у остальных членов сообщества. А это важнейшее социаль-ное новообразование.
Al-Sayyid — это деревня в пустыне Негев на юге Израиля, в ко-торой живет община бедуинов численностью около 3500 человек.
На протяжении ряда поколений в этой общине иногда рождались глухие дети. Около 80 лет назад среди них спонтанно возник элемен-тарный язык жестов, который затем стал бурно эволюционировать, усложняясь чуть ли не с каждым следующим поколением (Padden et al. 2010; Sandler et al. 2011; Sandler 2013). В настоящее время ABSL достиг состояния, сопоставимого со звуковым человеческим языком.
В статье Дронов 2016 дано описание всех четырех цивилизационных стадий языка ABSL — от начальной до современной:
Исследователи успели застать в живых первых носителей этого языка и зафиксировали четыре возрастных страты, отличающи-еся друг от друга последовательным усложнением морфологии и синтаксиса. <…> 1) простые конструкции, выполняемые с помощью рук (при-мер — рассказ человека из первого поколения говорящих на ABSL: короткие фразы из одного-двух слов, т. е. зна-ков-символов, в сопровождении пантомимы — иконических знаков с участием всего тела);
2) выделение субъекта и объекта, маркеры темы и ремы (движе-ния головы);
3) сложные предложения, выражение иллокутивной силы (ми-мика, аналоги просодии — положение рук и тела, повторение жеста), вводные слова, вставные конструкции, аналог логиче-ского ударения, появление новых грамматических показателей (движения головы, мимика);
4) вставленные предложения и вставки внутри них, противопо-ставление двух референтов, появление новых грамматических показателей (движения и положение тела, ведущая рука vs. ве-домая рука) (Там же: 321 –322).
Столь бурная эволюция ABSL, произошедшая, по существу, на протяжении одной человеческой жизни, выглядит загадочной.
Между тем наша гипотеза о решающем влиянии уровня прогресса этногруппы на уровень развития его языка дает простое объяснение
--------------
3.2.8. Финал прогрессивного развития общества и человека.
Нарастающее разделение гетерогенного общества на отдельные группы по видам профессиональной деятельности обнаруживает парадоксальную тенденцию. Чем большего прогресса достигает эт-ногруппа в накоплении знаний о мире, т. е. чем больше професси-ональных групп в ней возникает, тем меньше ее члены понимают
друг друга вне их обыденной жизни. В самом деле, все члены го-могенной этногруппы прекрасно понимают друг друга, поскольку они одинаково хорошо знают свой обыденный мир и обыденный язык и постоянно осуществляют обыденную деятельность, кото-рую он описывает. Члены современного (гетерогенного) общества располагают гораздо более обширными знаниями о мире, содер-жащими, наряду с обыденными, псевдопрофессиональные знания, см. (3). Но эти быстрорастущие знания являются пассивными. Они поверхностны, лишены опоры на реальную деятельность и все бо-лее и более индивидуализируются — различаются у разных людей.
Соответственно, различаются (прежде всего лексическом составом) и их языки (4). Поэтому современные люди в процессе языкового общения на темы, лежащие за пределами их обыденных знаний, го-раздо хуже понимают друг друга, чем, скажем, индейцы пирахан, у которых псевдопрофессиональные знания и, соответственно, ин-дивидуальные языковые различия отсутствуют.
Представители разных групп по многим проблемам перестают понимать друг друга. Единственное звено, объ единяющее эти группы в единый социум и сохраняющее поле взаимного понимания, это обыденный компонент их деятельности, языка и представлений о мире. Как только этот компонент утрачи-вается или становится несущественным, гетерогенный социум утра-чивает целостность и распадается. Излагаемый нами подход к соци-ально обусловленному развитию человека в некоторых отношениях близок к учению Г. И. Гурджиева. Вот что он говорил ровно 100 лет назад (в изложении П. Д. Успенского):
Развитие человека идет по двум линиям — линии знания и линии бытия. При правильном развитии линии знания и бытия развива-ются одновременно, параллельно друг другу, помогая одна дру-гой. Но если линия знания слишком опередит линию бытия или линия бытия опередит линию знания, развитие человека пойдет по неверному пути и рано или поздно остановится. <…> Если знание получает перевес над бытием, человек знает, но не мо-жет делать… Иными словами… это человек, который не пони-мает того, что знает. <…> Понимание… это — равнодействую-щая знания и бытия. <…> Одну из причин расхождения между линиями бытия и зна-ния в жизни, недостатка понимания, которое частично является причиной, а частично следствием этого расхождения, нужно ис-кать в языке. <…> Язык, на котором они говорят, приспособлен лишь для практической жизни… но едва они переходят в чуть бо-лее сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого. <…> Понятно, что для надлежащего изучения и точного обмена мыслями необходим точный язык. <…> Ид ея совершенно ясна, и каждая научная дисциплина пытае тся выработать и установить для себя точный язык. А универсального языка нет. Люди непре-станно смешивают языки различных наук и не могут установить их точные соответствия. Даже в каждой отрасли науки постоянно возникает новая терминология, новая номенклатура. И чем даль-ше, тем дело обстоит хуже. Растет непонимание; оно возрастает вместо того, чтобы уменьшаться; есть все основания думать, что оно будет продолжать возрастать, а люди — все меньше понимать друг друга (Успенский 2014: 89–96; курсив автора).
-------------
3.2.9. Homo perfectus. Итак, ускоряющийся прогресс современного компьютеризованного общества ведет к неуклонному ухудшению взаимопонимания между людьми. Можно ли ожидать прекращения этой тенденции? Опора на общую теорию развития позволяет дать условно положительный ответ на этот вопрос. Согласно этой тео-рии (см. этапы (5d) и (5e) цикла развития (5) в п. 1.2.5 главы 1), в ка-кой-то момент процесс дифференциации профессиональных зна-ний может смениться обратным процессом: их интеграцией в рам-ках некоторой единой группы.
Необходимым условием для такой интеграции является, на наш взгляд, эволюционный скачок Homo sapiens sapiens, т. е. образование у него мозгового субстрата, который обеспечивает скачкообразный рост интеллектуальных и эмоциональных возможностей человека (соизмеримый со скачком от антропоида к человеку) и превращает его в Человека синтетического, или, условно говоря, в Человека со-вершенного, т. е. в Homo perfectus. В результате такого скачка каж-дый член этой группы людей окажется способным усваивать не от-дельный профессиональный вид деятельности, а всю совокупность прежде изолированных видов профессиональной деятельности, вме-сте с их профессиональными знаниями и языками. Объединившись с прежней обыденной деятельностью, эта единая мультипрофес-сиональная деятельность станет новой обыденной деятельностью всех членов сообщества Homo perfectus. Знания о ней станут их но-вым обыденным представлением мира, а мультипрофессиональный язык — новым обыденным языком. Возникшее сообщество совер-шенных людей вновь станет гомогенным, подобным гомогенному племени пирахан, а его члены обретут полное взаимопонимание
Трудно высказать какую-либо обоснованную гипотезу относи-тельно того, в чем конкретно может заключаться требуемый ска-чок в эволюции человека. Имея в виду эволюционный скачок, по-родивший его самого и его понятия, см. пп. 2.4, 2.5, глава 2, можно лишь предположить, что одним из важнейших результатов такого скачка станет появление у Homo perfectus гораздо более абстракт-ных, чем человеческие понятия, когнитивных единиц, условно го-воря, супер понятий, посредством которых он будет строить пред-ставление мира качественно более глобальное и целостное, чем че-ловеческое представление мира.
В заключение этого краткого анализа хотелось бы выразить на-дежду, что по существу забытая проблема Homo perfectus привлечет к себе внимание научного сообщества и станет предметом широ-кого междисциплинарного обсуждения. Процитирую в связи с этим мысль П. Д. Успенского, высказанную им около ста лет назад:
----
Лишь тупая и стерилизованная мысль последних сто-летий европейской культуры утратила соприкосновение с идеей сверхчеловека и поставила своей целью человека, каков он есть, каким он всегда был и всегда будет. За этот сравнительно короткий период европейская мысль так основательно забыла идею сверхче-ловека, что когда Ницше бросил ее Западу, она показалась новой, оригинальной и неожиданной. <…> Эволюция в направлении к сверхчеловеку есть создание новых форм мышления и чувств — и отказ от старых форм. <…> Об этом говорит Заратустра у Ницше:
«Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что дóлжно преодолеть. Что же вы сделали, чтобы его преодолеть? <…> Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный стыд.
И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посме-шищем или мучительным стыдом. <…> Что великого есть в чело-веке, так это то, что он — это мост, а не цель: что можно любить в человеке, так это то, что он — переход, но и закат и погибель» (Nietzsche 1927: 8, 11; курсив Ницше; перевод С. А. Жигалкина).
Вот эти слова Заратустры, к сожалению, не вошли в обиход нашей мысли (Успенский 2018: 112–115).
Согласно первому принципу, развитие некоторой целостности (социума, живого организма или его целостного компонента) со-стоит в преобразовании этой целостности в систему ее взаимосвя-занных компонентов. Такое преобразование осуществляется в два этапа: сначала целостность дифференцируется на несколько само-стоятельных компонентов, а затем эти компоненты интегрируют-ся в систему, аутентичную по своей функции исходной целостно-сти, см. п. 1.2, глава 1.
Согласно второму принципу, такое развитие обусловлено взаи-модействием двух факторов: внутреннего (генетического) и внешне-го, или средового (влияния извне). Говоря словами И. М. Сеченова, который в своей работе «Элементы мысли» (Сеченов 1952: 272– 426) развил и детально проиллюстрировал этот принцип, «всегда и везде жизнь слагается из кооперации двух факторов — опреде-ленной, но изменяющейся (нервной. — А. К.) организации и воздей-ствия извне» (Там же: 288; курсив автора. — А. К.).
-----
Дети начинают различать цвета предметов с полутора лет (см., например, Г. Л. Розенгарт-Пупко (1948; 1963)). Однако им тре-буется еще по меньшей мере год, чтобы научиться семантиче-ски правильно употреблять цветообозначающие прилагательные, см. Andrick, Tager-Flusberg 1986; Цейтлин 1996: 5–7.
Итак, с одной стороны, дети в полтора года различают конкрет-ные цве та предметов, с другой стороны, они в течение последую-щего года оказываются не способными правильно называть цвета соответствующими прилагательными. И это притом, что правиль-ные употребления цветообозначающих прилагательных ребенок слышит постоянно.
При объяснении данного парадокса мы будем оп ираться на сле-дующее общее положение. Ребенок в годовалом возрасте обла-дает начальной (но быстрорастущей) моделью мира — системой прелингвистических концептов (подробнее об этом см. в Кошелев 2017: 283–288, см. также Waxman 2008: 101). Благодаря ей он спо-собен адекватно усваивать слова (лексические значения), но только в том случае, если первичные корреляты их значений уже сформи-ровались как элементы этой модели. В таком случае ребенку для
усвоения слова достаточно лишь соотнести его с соответствующим концептом своей модели. Что он и делает на основе наблюдаемых им конкретных актов референции слова, осуществляемых окружа-ющими11. Например, чтобы усвоить значение прилагательного крас-ный, ребенок должен иметь в своей модели концепт КРАСНЫЙ — прототипический красный цвет как самостоятельный элемент, от-деленный от других цветовых элементов (ЗЕЛЕНЫЙ и др.). И тогда, наблюдая референции этого прилагательного, он узнаёт, что оно яв-ляется именем концепта КРАСНЫЙ. (Он уже «знает», что концепты модели имеют имена и ему нужно лишь узнать их12.)
3.3.3. Влияет ли язык ребенка на процесс дифференциации?
Этот важный вопрос подробно рассмотрен в главе 2, п. 2.7. Опира-ясь на работы S. Waxman, M. Hauser и других исследователей, там показано, что если в процессе когнитивного развития ре-бенка у него начала формироваться категория, например «ша-ры», то усваивае мые им существительные — их имена (шар, мяч и пр.) — ускоряют ее формирование. Если же когнитивное формирование категории не началось, то слова, именующие глав-ный признак категории, не способны побудить начало ее формиро-вания. Например, процесс усвоения прилагательного фиолетовый не продуцирует начало образования категории «фиолетовые пред-меты» (Waxman 2008: 105).
------
Отсутствие в языке пирахан базовых цветовых терминов да-ет основание предположить, что цветовые значения признака Цвет остаются в ментальных представлениях индейцев синкретичны-ми, неразделенными. Казалось бы, у них тот же «лучший пример» красного цвета — кровь, что и у носителей европейских языков13.
Но, по-видимому, этот лучший пример не помог им сформировать самостоятельный (независимый от него) прототип красного цве-та — концепт КРАСНЫЙ. А значит, для базового термина красный нет значения.
Почему же у ребенка пирахан не происходит трансформации синкретичного признака ЦВЕТ в цветовую палитру — набор са-мостоятельных цветовых прототипов КРАСНЫЙ, ЗЕЛЕНЫЙ и др., свойственный ребенку современного индустриального общества?
Ведь вычленение признака ЦВЕТ у него осуществляется. Логика предшествующих рассуждений дает основание предположить, что у детей пирахан не реализуется второй этап развития, обеспечива-ющий вычленение отдельных значений признака ЦВЕТ. Причина, как можно предположить, заключается в отсутствии у них необхо-димого внешнего фактора, прежде всего соответствующих цвето-вых практик — обыденных взаимодействий с отдельными цвето-выми значениями.
В самом деле, у детей современных индустриальных обществ имеются по меньшей мере два внешних фактора, стимулирующих дифференциацию конкретных цветов. Во-первых, это активная де-ятельность ребенка по выбору предмета исключительно по его цве-ту. Цвет необычайно информативен в их мире, изобилующем ар-тефактами с произвольной раскраской. Ребенок может иметь не-сколько одинаковых игрушек, предметов одежды и обуви, конфет, шахматных фигур и пр., различающихся только цветом. ЦВЕТ так-же нередко несет конвенциональную символическую функцию (све-тофор). Кроме того, рисуя цветными карандашами и акварельны-ми красками, ребенок сам выбирает цвет рисуемого объекта. Во-вторых, это цветообозначающие прилагательные красный, зеле-ный и др., которыми окружающие люди постоянно называют как
-- цвета видимых детьми предметов, так и фрагменты их многоцвет-ной раскраски: в красную полоску, в зеленый горошек и пр.
В мире ребенка пирахан все иначе. Их окружает природный мир со своими естественными и неизменными (или закономерно меняющимися) красками. Артефактов, имеющих случайный цвет, очень мало (простейшие предметы одежды, инструменты и под.).
Да и их индейцы не выбирают, а получают (выменивают) более или менее случайным образом. И даже в тех случаях, когда цвет является информативным, например зеленый цвет свидетельству-ет о незрелости, он, как правило, не является единственным кри-терием. Если в магазине могут продаваться, скажем, зеленые бана-ны, то у индейцев пирахан плоды собираются лишь в созревшем состоянии, когда они утрачивают зеленый цвет. И незрелость пло-дов видна не только по их цвету, но и по другим признакам: запах, цвет и состояние листьев дерева, спелость других плодов, созрева-ющих одновременно с ними, и пр. Кроме того, у индейцев пирахан совершенно отсутствует склонность к рисованию, включая тради-цию наносить на свое тело символические узоры. Наконец, отсут-ствует и второй — лексический фактор, поскольку в языке пирахан нет монолексических коррелятов прилагательных красный, зеленый и под., напрямую и менующих цвета.
Таким образом, есть основания предполагать, что отсутствие цветовых практик в обыденной деятельности индейцев пирахан препятствует дифференциации у их детей синкретичного спек-тра признака Цвет, его трансформации в цветовую палитру — на-бор отдельных прототипов — концептуальных значений для базо-вых цветовых терминов (basic color term). А потому и сами терми-ны не могут появиться. И напротив, возникновение таких практик стимулирует образование прототипов и соответствующих им цве-тообозначающих имен14.
-------
Коснемся в этом плане дискуссии об универсальности цветовых категорий. Как мы уже упоминали, Б. Берлин и П. Кей (Berlin, Kay 1969) утверждают, что английские базовые цветовые наименования black, white, red, yellow, green, blue, brown, purple, pink, orange и gray задают базовые категории, центральные прототипы которых одина-ковы для разных этнических групп. И хотя многие языки содержат меньшее количество имен для базовых категорий, люди способны формировать все такие категории. А. Вежбицкая придерживается иной точки зрения (Wierzbicka 2005; 2008). Основываясь на том фак-те, что в некоторых языках, например в языке австралийских абори-генов вальбири, нет ни слова цвет, ни базисных имен для основных цветов, она полагает, что цветовые категории не относятся к числу человеческих универсалий. Вежбицкая признаёт, что все люди живут в многоцветном мире. Но не все воспринимают цвета концептуаль-но. По мнению Вежбицкой, у носителей языков, не имеющих слова цвет, вопрос «Какой это цвет?» не может быть задан и, по-видимо-му, не возникает. А значит, люди не могут и думать о цвете.
Для Вежбицкой вопрос об универсальности концепта ЦВЕТ принципиален. Отвечая на него отрицательно, она не включает этот концепт в число своих универсальных семантических примитивов.
Не соглашаясь с ее логикой, П. Кей отмечает, что в ряде языков от-сутствуют слова размер, большой и маленький, число, количество, один, два и др. Однако, несмотря на это, Вежбицкая относит кон-цепты БОЛЬШОЙ и МАЛЕНЬКИЙ, ОДИН и ДВА к универсальным семантическим примитивам (Kay 2015).
Не имея возможности вдаваться здесь в детали дискуссии, заме-тим лишь, что данные выше объяснения разрешают эту коллизию.
Из них следует, что цветовые категории можно считать универсаль-ными лишь потенциально — в том смысле, что выделенность при-знака ЦВЕТ, по-видимому, имеет генетическую обусловленность.
Что же касается степени развития значений этого признака, то она определяется исключительно воздействием извне — влиянием по-вседневной практической деятельности социума. В полной мере все сказанное относится и к признаку РАЗМЕР, см. п. 3.3.2.
-----------
3.3.9. Итоговые замечания. Приведенный в данном разделе анализ иллюстрирует огромное влияние, оказываемое прогрессом этно-группы (цивилизационным компонентом ее культуры, согласно Э. Сепиру) на развитие содержательной составляющей языка — его лексических и грамматических средств. Тем самым получают объяснение те механизмы, посредством которых, как писал Сепир, быстрое развитие западноевропейской культуры на протяжении по-следних 2000 лет сопровождалось «необыкновенно быстрыми язы-ковыми изменениями», см. цитату в п. 3.1.2.
Книга очень небольшая; содержит ответы на важнейшие вопросы о языке и мышлении. Автор излагает очень старую и весьма забытую логику, согласно которой мышление и язык развиваются вслед за деятельностью. Сначала в первобытном племени с гомогенной (одинаковой у всех) деятельностью выделяются первые профессии, у первых специалистов появляются первые специальные слова, более детально описывающие их профессиональную деятельность, чем это может обыденный общий язык - а потом в обыденный язык постепенно проникают новые слова и новые способы мыслить.
Характерные имена, на идеи которых опирается автор - Л. Морган; Марр; Гурджиев.
Изложение не опирается на авторитеты, у автора собственная логика, он лишь показывает, что тот или иной авторитет имеет отношение к некому решению проблемы, но решение дает самостоятельное, без опоры на авторитет.
В целом весь строй мысли о языке, чреватый такими принципиальными и то ли старыми, то ли новыми выводами, вытекает из общего понятия развития, сформулированного автором.
Развитие есть процесс, ведущий от первоначального единства данности к дифференцированному состоянию, когда целое делится на части, а затем - к созданию нового единства, системе частей. Так происходит развитие, в том числе развитие языка и мышления.
Следование этой формуле позволяет автору находить путь в множестве данных по лингвистике и делать значительные выводы об эволюции языка.
Под катом обширные цитаты нескольких важных мест из книги, до какой-то степени по этим цитатам можно даже составить представление о всем содержании книги.
Рассуждения о совершенном хомо - отдельная радость: автор обладает достаточным мужеством, чтобы сказать несколько слов о дальнейшей эволюции языка и мышления: к чему мы придём.
Кошелев А. Д.
О генезисе мышления и языка: Генезис понятий и пропозиций.
Аристотель и Хомский о языке. Влияние культуры на язык. — М.: Издательский Дом ЯСК, 2019. — 264 с. — (Разумное поведение и язык. Language and Reasoning.)
1.2. Общая теория развития 1.2.1. Цикл развития. Решающую роль в изучении генезиса и струк-туры человеческих понятий будет играть общая теория развития, сформировавшаяся в трудах Я. А. Коменского, Г. Гегеля, Г. Спенсера, И. М. Сеченова, Вл. С. Соловьева, А. А. Бог данова, Х. Вернера (ор-тогенетический принцип развития), К. Кофф ки, К. Левина и др., см.: Werner 2004; Чуприкова 2007; Кошелев 2011; 2017: 151–153.
Согласно этой теории, сущность развития некоторого целостного и гомогенного объекта заключается в двухэтапном преобразовании его в систему частей. Сначала объект делится на части — самостоя-тельные «частные» объекты (этап дифференциации, значок ). А за-тем эти части соединяются в систему (этап интеграции, значок ).
Этот двухэтапный процесс мы будем называть циклом развития объекта:
(1) Гомогенная целостность Совокупность ее самостоятельных частей (этап дифференциации) Система ее самостоятельных частей (этап интеграции)
Таким образом, сущность развития целостного ментального представления пространственного объекта сводится к трансфор-мации этого представления в систему частей.
Трансформация целостного представления объекта в систему его частей — это процесс познания объекта, и прежде всего познания его функции. Зная части объекта и их частные функции, мы луч-ше понимаем, как он «работает», каковы вклады частей в осущест-вление его функции.
---------
Соответственно, на начальных этапах развития ребенка прак-тическое мышление возникает у него до появления языка и разви-вается независимо от него. Этот вывод сближается с положением Л. С. Выготского о независимом начальном развитии у ребенка ли-ний мышления и речи, ср.: «…в известный момент, приходящий-ся на ранний возраст (около двух лет), линии развития мышления и речи, которые шли до сих пор раздельно, перекрещиваются, со-впадают в своем развитии…» (Выготский 1999: 95).
Ответ на второй вопрос (почему языков так много?) также вы-текает из проведенных рассуждений. Как можно было видеть вы-ше, ключевые черты языка складываются, в основном, в началь-ный период эволюции этногруппы и выражают характерные осо-бенности ее представлений об окружающем мире. Таким образом, многообразие языков отражает исходное разнообразие этнических групп. Позднее, согласно Э. Сепиру, это многообразие ширится под влиянием роста прогресса этногруппы — цивилизационного ком-понента ее культуры, см. п. 3.3.9. На возможное возражение: поче-му в двух соседних африканских деревнях, с виду очень близких по строю жизни и уровню прогресса, могут быть совершенно раз-личные языки, ответ следующий. Взгляды на мир их далеких пред-ков существенно различались, что и повлекло различие их языков.
А последовавшее затем сближение их мировосприятий не смогло повлечь смену сложившихся исходных характеристик языкового строя (порядок слов и др.). Но и на этот ответ можно возразить: по-чему тогда английский язык из строго флективного, со свободным порядком слов, за тысячу лет превратился в язык с фиксированным порядком слов и малым числом флексий? (Пинкер 2004: 223). Наш ответ таков: потому что за эту тысячу лет английский социум до-стиг колоссального прогресса, который и привел к столь впечатля-ющим изменениям в языке, ср. пп. 3.2.7 и 3.3.9.
------------
Одна из центральных тем главы — характер влияния культуры социума на его язык. В разделе 3.1 показывается, что прогресс социума — глав-ная составляющая цивилизационного компонента его культуры — спо-собствует развитию содержательного компонента языка — расшире-нию круга его лексических и грамматических значений. В этом контек-сте обсуждается гипотеза Эверетта о влиянии культуры на строй языка.
В разделе 3.2 предлагаются модели деятельностного развития че-ловека и социума, образованные тремя компонентами: Деятельность (главный компонент), Мышление и Язык (вспомогательные компонен-ты, обеспечивающие успешное осуществление деятельности). Эти мо-дели иллюстрируются на примерах конкретных социумов. В заклю-чение раздела рассматривается финальное состояние прогрессивного развития социума и его членов. Обсуждается также взгляд на Homo sapiens sapiens как на переходный вид, предшествующий виду Homo perfectus.
В разделе 3.3 в свете введенных моделей анализируются некото-рые необычные свойства языка племени пирахан (Pirahã), описанные Д. Эвереттом: отсутствие цветообозначающих и счетных слов, стра-дательного залога и др. Показано, что эти свойства обусловлены на-чальным уровнем прогресса племени и, предположительно, элимини-ровались бы в случае его перехода на последующие уровни прогресса.
Наконец, раздел 3.4 посвящен анализу принципов непосредствен-ного (синкретичного) и опосредованного (системного) восприятия и обсуждению понятия «экзотическое свойство языка». На примере языка пирахан показывается, что это понятие имеет относительный статус и не может с безусловностью характеризовать ни одно свой-ство языка.
Ниже этот процесс будет подробно проил-люстрирован на примере племени пирахан (Pirahã). Будет показано, что отсутствие или бедность многих лексических и грамматиче-ских средств их языка тесно связано с недифференцированно-стью (синкретичностью) соответствующих фрагментов их кар-тины мира. А эта синкретичность, в свою очередь, обусловлена предельно узким кругом видов деятельности индейцев, знаме-нующим начальный уровень прогресса племени.
----------------
3.2.1. Единая линия прогресса этнической группы. Введем ос-новные понятия, используемые в данной главе. Этнической груп-пой или, коротко, этногруппой, мы называем сообщество людей, объединенное общим языком, культурой и кругом обыденных (об-щепонятных) видов деятельности (мы оставляем без рассмотрения проблему этнического самосознания, которое обычно используется как критерий выделения этногрупп, так как это напрямую не свя-зано с целями данной статьи).
Уровень прогресса этногруппы определяется качественным разнообразием видов деятельности, осуществляемых в этой группе.
Начальный уровень прогресса характерен для гомогенной груп-пы, в которой отсутствуют специфические, так сказать, професси-ональные виды деятельности (например, гончарное производство).
Такие виды деятельности осуществляют отдельные коллективы, ис-пользуя при этом особый, профессиональный язык. В осуществле-нии обыденных (непрофессиональных) видов деятельности уча-ствуют все члены этногруппы, используя при этом обыденный (об-щепонятный) язык. Примером гомогенной этногруппы может слу-жить племя пирахан. Этногруппы, в которых культивируются про-фессиональные виды деятельности, мы называем гетерогенными.
Введенные понятия тесно связаны с некоторыми понятиями те-ории Л. Моргана о едином пути прогресса человеческих сообществ (Морган 1935). Эта теория пережила период своего расцвета во вто-рой половине XIX в. и сейчас редко упоминается в научных иссле-дованиях. Тем не менее в ней, на наш взгляд, содержатся «зерна ис-тины» и некоторые ее положения кажутся нам весьма плодотвор-ными (не следует забывать, что она базируется на анализе этно-графических сведений о множестве племен, обитающих на разных
-- континентах, и что некоторые их этих племен были открыты во вре-мена Моргана и находились еще в своем первозданном виде).
Терминологическое замечание. Многие понятия моргановской теории периодов прогресса этногрупп вошли в научный аппарат современной антропологии, однако терминология Л. Моргана почти не используется. Одна из причин кроется в ее уничижи-тельных коннотациях («дикость», «варварство»), невольно припи-сываемых многим племенам. Последующие периодизации были основаны на других критериях, акцент сместился с социальной структуры на более легко реконструируемую по археологическим данным материальную культуру сообществ (палеолит, мезолит, неолит и др.). Однако для наших задач систематика Моргана го-раздо полезнее классификации современной социальной антро-пологии. Поэтому в нашей терминологии мы устраняем нежела-тельные коннотации, но сохраняем многие моргановские понятия.
В теории Моргана выделены три периода прогресса этногрупп («дикость», «варварство» и «цивилизация»), каждый из которых представляет собой определенное состояние общества и отлича-ется свойственным этому периоду образом жизни (Морган 1935:
гл. 1). Для нас важны первые два периода, характеристики которых мы будем далее использовать:
1) «дикость» — начальный период прогресса, для которого ха-рактерны отсутствие частной собственности и равенство членов общества, и 2) «варварство» — последующий период прогресса, отмечен-ный появлением гончарного производства, земледелия, скотовод-ства, частной собственности и социальной иерархии.
---------
Мы видим, что появление в этногруппе профессиональных ви-дов деятельности является, образно говоря, рубиконом, при пере-ходе через который качественно изменяется ее ментальный мир.
Ранее прогресс этногруппы сводился лишь к расширению видов обыденной деятельности, знаний о ней и описывающего ее обы-денного языка. Поэтому все члены этнической группы одина-ково смотрели на окружающий мир, его возможности и опасно-сти. Теперь же — при появлении в этногруппе гончарного про-изводства и других профессиональных видов деятельности, ха-рактерных для периода бесписьменной гетерогенности, — в ней появляются отдельные коллективы, у которых к общеэтническо-му представлению мира добавляется новое, так сказать, аналити-ческое представление о каких-то его аспектах. Оно отражает их опыт углубленного взаимодействия с этими аспектами, благодаря чему в их картине мира появляются новые элементы, отсутствую-щие у остальных членов сообщества. А это важнейшее социаль-ное новообразование.
Al-Sayyid — это деревня в пустыне Негев на юге Израиля, в ко-торой живет община бедуинов численностью около 3500 человек.
На протяжении ряда поколений в этой общине иногда рождались глухие дети. Около 80 лет назад среди них спонтанно возник элемен-тарный язык жестов, который затем стал бурно эволюционировать, усложняясь чуть ли не с каждым следующим поколением (Padden et al. 2010; Sandler et al. 2011; Sandler 2013). В настоящее время ABSL достиг состояния, сопоставимого со звуковым человеческим языком.
В статье Дронов 2016 дано описание всех четырех цивилизационных стадий языка ABSL — от начальной до современной:
Исследователи успели застать в живых первых носителей этого языка и зафиксировали четыре возрастных страты, отличающи-еся друг от друга последовательным усложнением морфологии и синтаксиса. <…> 1) простые конструкции, выполняемые с помощью рук (при-мер — рассказ человека из первого поколения говорящих на ABSL: короткие фразы из одного-двух слов, т. е. зна-ков-символов, в сопровождении пантомимы — иконических знаков с участием всего тела);
2) выделение субъекта и объекта, маркеры темы и ремы (движе-ния головы);
3) сложные предложения, выражение иллокутивной силы (ми-мика, аналоги просодии — положение рук и тела, повторение жеста), вводные слова, вставные конструкции, аналог логиче-ского ударения, появление новых грамматических показателей (движения головы, мимика);
4) вставленные предложения и вставки внутри них, противопо-ставление двух референтов, появление новых грамматических показателей (движения и положение тела, ведущая рука vs. ве-домая рука) (Там же: 321 –322).
Столь бурная эволюция ABSL, произошедшая, по существу, на протяжении одной человеческой жизни, выглядит загадочной.
Между тем наша гипотеза о решающем влиянии уровня прогресса этногруппы на уровень развития его языка дает простое объяснение
--------------
3.2.8. Финал прогрессивного развития общества и человека.
Нарастающее разделение гетерогенного общества на отдельные группы по видам профессиональной деятельности обнаруживает парадоксальную тенденцию. Чем большего прогресса достигает эт-ногруппа в накоплении знаний о мире, т. е. чем больше професси-ональных групп в ней возникает, тем меньше ее члены понимают
друг друга вне их обыденной жизни. В самом деле, все члены го-могенной этногруппы прекрасно понимают друг друга, поскольку они одинаково хорошо знают свой обыденный мир и обыденный язык и постоянно осуществляют обыденную деятельность, кото-рую он описывает. Члены современного (гетерогенного) общества располагают гораздо более обширными знаниями о мире, содер-жащими, наряду с обыденными, псевдопрофессиональные знания, см. (3). Но эти быстрорастущие знания являются пассивными. Они поверхностны, лишены опоры на реальную деятельность и все бо-лее и более индивидуализируются — различаются у разных людей.
Соответственно, различаются (прежде всего лексическом составом) и их языки (4). Поэтому современные люди в процессе языкового общения на темы, лежащие за пределами их обыденных знаний, го-раздо хуже понимают друг друга, чем, скажем, индейцы пирахан, у которых псевдопрофессиональные знания и, соответственно, ин-дивидуальные языковые различия отсутствуют.
Представители разных групп по многим проблемам перестают понимать друг друга. Единственное звено, объ единяющее эти группы в единый социум и сохраняющее поле взаимного понимания, это обыденный компонент их деятельности, языка и представлений о мире. Как только этот компонент утрачи-вается или становится несущественным, гетерогенный социум утра-чивает целостность и распадается. Излагаемый нами подход к соци-ально обусловленному развитию человека в некоторых отношениях близок к учению Г. И. Гурджиева. Вот что он говорил ровно 100 лет назад (в изложении П. Д. Успенского):
Развитие человека идет по двум линиям — линии знания и линии бытия. При правильном развитии линии знания и бытия развива-ются одновременно, параллельно друг другу, помогая одна дру-гой. Но если линия знания слишком опередит линию бытия или линия бытия опередит линию знания, развитие человека пойдет по неверному пути и рано или поздно остановится. <…> Если знание получает перевес над бытием, человек знает, но не мо-жет делать… Иными словами… это человек, который не пони-мает того, что знает. <…> Понимание… это — равнодействую-щая знания и бытия. <…> Одну из причин расхождения между линиями бытия и зна-ния в жизни, недостатка понимания, которое частично является причиной, а частично следствием этого расхождения, нужно ис-кать в языке. <…> Язык, на котором они говорят, приспособлен лишь для практической жизни… но едва они переходят в чуть бо-лее сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга, хотя и не сознают этого. <…> Понятно, что для надлежащего изучения и точного обмена мыслями необходим точный язык. <…> Ид ея совершенно ясна, и каждая научная дисциплина пытае тся выработать и установить для себя точный язык. А универсального языка нет. Люди непре-станно смешивают языки различных наук и не могут установить их точные соответствия. Даже в каждой отрасли науки постоянно возникает новая терминология, новая номенклатура. И чем даль-ше, тем дело обстоит хуже. Растет непонимание; оно возрастает вместо того, чтобы уменьшаться; есть все основания думать, что оно будет продолжать возрастать, а люди — все меньше понимать друг друга (Успенский 2014: 89–96; курсив автора).
-------------
3.2.9. Homo perfectus. Итак, ускоряющийся прогресс современного компьютеризованного общества ведет к неуклонному ухудшению взаимопонимания между людьми. Можно ли ожидать прекращения этой тенденции? Опора на общую теорию развития позволяет дать условно положительный ответ на этот вопрос. Согласно этой тео-рии (см. этапы (5d) и (5e) цикла развития (5) в п. 1.2.5 главы 1), в ка-кой-то момент процесс дифференциации профессиональных зна-ний может смениться обратным процессом: их интеграцией в рам-ках некоторой единой группы.
Необходимым условием для такой интеграции является, на наш взгляд, эволюционный скачок Homo sapiens sapiens, т. е. образование у него мозгового субстрата, который обеспечивает скачкообразный рост интеллектуальных и эмоциональных возможностей человека (соизмеримый со скачком от антропоида к человеку) и превращает его в Человека синтетического, или, условно говоря, в Человека со-вершенного, т. е. в Homo perfectus. В результате такого скачка каж-дый член этой группы людей окажется способным усваивать не от-дельный профессиональный вид деятельности, а всю совокупность прежде изолированных видов профессиональной деятельности, вме-сте с их профессиональными знаниями и языками. Объединившись с прежней обыденной деятельностью, эта единая мультипрофес-сиональная деятельность станет новой обыденной деятельностью всех членов сообщества Homo perfectus. Знания о ней станут их но-вым обыденным представлением мира, а мультипрофессиональный язык — новым обыденным языком. Возникшее сообщество совер-шенных людей вновь станет гомогенным, подобным гомогенному племени пирахан, а его члены обретут полное взаимопонимание
Трудно высказать какую-либо обоснованную гипотезу относи-тельно того, в чем конкретно может заключаться требуемый ска-чок в эволюции человека. Имея в виду эволюционный скачок, по-родивший его самого и его понятия, см. пп. 2.4, 2.5, глава 2, можно лишь предположить, что одним из важнейших результатов такого скачка станет появление у Homo perfectus гораздо более абстракт-ных, чем человеческие понятия, когнитивных единиц, условно го-воря, супер понятий, посредством которых он будет строить пред-ставление мира качественно более глобальное и целостное, чем че-ловеческое представление мира.
В заключение этого краткого анализа хотелось бы выразить на-дежду, что по существу забытая проблема Homo perfectus привлечет к себе внимание научного сообщества и станет предметом широ-кого междисциплинарного обсуждения. Процитирую в связи с этим мысль П. Д. Успенского, высказанную им около ста лет назад:
----
Лишь тупая и стерилизованная мысль последних сто-летий европейской культуры утратила соприкосновение с идеей сверхчеловека и поставила своей целью человека, каков он есть, каким он всегда был и всегда будет. За этот сравнительно короткий период европейская мысль так основательно забыла идею сверхче-ловека, что когда Ницше бросил ее Западу, она показалась новой, оригинальной и неожиданной. <…> Эволюция в направлении к сверхчеловеку есть создание новых форм мышления и чувств — и отказ от старых форм. <…> Об этом говорит Заратустра у Ницше:
«Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что дóлжно преодолеть. Что же вы сделали, чтобы его преодолеть? <…> Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный стыд.
И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посме-шищем или мучительным стыдом. <…> Что великого есть в чело-веке, так это то, что он — это мост, а не цель: что можно любить в человеке, так это то, что он — переход, но и закат и погибель» (Nietzsche 1927: 8, 11; курсив Ницше; перевод С. А. Жигалкина).
Вот эти слова Заратустры, к сожалению, не вошли в обиход нашей мысли (Успенский 2018: 112–115).
Согласно первому принципу, развитие некоторой целостности (социума, живого организма или его целостного компонента) со-стоит в преобразовании этой целостности в систему ее взаимосвя-занных компонентов. Такое преобразование осуществляется в два этапа: сначала целостность дифференцируется на несколько само-стоятельных компонентов, а затем эти компоненты интегрируют-ся в систему, аутентичную по своей функции исходной целостно-сти, см. п. 1.2, глава 1.
Согласно второму принципу, такое развитие обусловлено взаи-модействием двух факторов: внутреннего (генетического) и внешне-го, или средового (влияния извне). Говоря словами И. М. Сеченова, который в своей работе «Элементы мысли» (Сеченов 1952: 272– 426) развил и детально проиллюстрировал этот принцип, «всегда и везде жизнь слагается из кооперации двух факторов — опреде-ленной, но изменяющейся (нервной. — А. К.) организации и воздей-ствия извне» (Там же: 288; курсив автора. — А. К.).
-----
Дети начинают различать цвета предметов с полутора лет (см., например, Г. Л. Розенгарт-Пупко (1948; 1963)). Однако им тре-буется еще по меньшей мере год, чтобы научиться семантиче-ски правильно употреблять цветообозначающие прилагательные, см. Andrick, Tager-Flusberg 1986; Цейтлин 1996: 5–7.
Итак, с одной стороны, дети в полтора года различают конкрет-ные цве та предметов, с другой стороны, они в течение последую-щего года оказываются не способными правильно называть цвета соответствующими прилагательными. И это притом, что правиль-ные употребления цветообозначающих прилагательных ребенок слышит постоянно.
При объяснении данного парадокса мы будем оп ираться на сле-дующее общее положение. Ребенок в годовалом возрасте обла-дает начальной (но быстрорастущей) моделью мира — системой прелингвистических концептов (подробнее об этом см. в Кошелев 2017: 283–288, см. также Waxman 2008: 101). Благодаря ей он спо-собен адекватно усваивать слова (лексические значения), но только в том случае, если первичные корреляты их значений уже сформи-ровались как элементы этой модели. В таком случае ребенку для
усвоения слова достаточно лишь соотнести его с соответствующим концептом своей модели. Что он и делает на основе наблюдаемых им конкретных актов референции слова, осуществляемых окружа-ющими11. Например, чтобы усвоить значение прилагательного крас-ный, ребенок должен иметь в своей модели концепт КРАСНЫЙ — прототипический красный цвет как самостоятельный элемент, от-деленный от других цветовых элементов (ЗЕЛЕНЫЙ и др.). И тогда, наблюдая референции этого прилагательного, он узнаёт, что оно яв-ляется именем концепта КРАСНЫЙ. (Он уже «знает», что концепты модели имеют имена и ему нужно лишь узнать их12.)
3.3.3. Влияет ли язык ребенка на процесс дифференциации?
Этот важный вопрос подробно рассмотрен в главе 2, п. 2.7. Опира-ясь на работы S. Waxman, M. Hauser и других исследователей, там показано, что если в процессе когнитивного развития ре-бенка у него начала формироваться категория, например «ша-ры», то усваивае мые им существительные — их имена (шар, мяч и пр.) — ускоряют ее формирование. Если же когнитивное формирование категории не началось, то слова, именующие глав-ный признак категории, не способны побудить начало ее формиро-вания. Например, процесс усвоения прилагательного фиолетовый не продуцирует начало образования категории «фиолетовые пред-меты» (Waxman 2008: 105).
------
Отсутствие в языке пирахан базовых цветовых терминов да-ет основание предположить, что цветовые значения признака Цвет остаются в ментальных представлениях индейцев синкретичны-ми, неразделенными. Казалось бы, у них тот же «лучший пример» красного цвета — кровь, что и у носителей европейских языков13.
Но, по-видимому, этот лучший пример не помог им сформировать самостоятельный (независимый от него) прототип красного цве-та — концепт КРАСНЫЙ. А значит, для базового термина красный нет значения.
Почему же у ребенка пирахан не происходит трансформации синкретичного признака ЦВЕТ в цветовую палитру — набор са-мостоятельных цветовых прототипов КРАСНЫЙ, ЗЕЛЕНЫЙ и др., свойственный ребенку современного индустриального общества?
Ведь вычленение признака ЦВЕТ у него осуществляется. Логика предшествующих рассуждений дает основание предположить, что у детей пирахан не реализуется второй этап развития, обеспечива-ющий вычленение отдельных значений признака ЦВЕТ. Причина, как можно предположить, заключается в отсутствии у них необхо-димого внешнего фактора, прежде всего соответствующих цвето-вых практик — обыденных взаимодействий с отдельными цвето-выми значениями.
В самом деле, у детей современных индустриальных обществ имеются по меньшей мере два внешних фактора, стимулирующих дифференциацию конкретных цветов. Во-первых, это активная де-ятельность ребенка по выбору предмета исключительно по его цве-ту. Цвет необычайно информативен в их мире, изобилующем ар-тефактами с произвольной раскраской. Ребенок может иметь не-сколько одинаковых игрушек, предметов одежды и обуви, конфет, шахматных фигур и пр., различающихся только цветом. ЦВЕТ так-же нередко несет конвенциональную символическую функцию (све-тофор). Кроме того, рисуя цветными карандашами и акварельны-ми красками, ребенок сам выбирает цвет рисуемого объекта. Во-вторых, это цветообозначающие прилагательные красный, зеле-ный и др., которыми окружающие люди постоянно называют как
-- цвета видимых детьми предметов, так и фрагменты их многоцвет-ной раскраски: в красную полоску, в зеленый горошек и пр.
В мире ребенка пирахан все иначе. Их окружает природный мир со своими естественными и неизменными (или закономерно меняющимися) красками. Артефактов, имеющих случайный цвет, очень мало (простейшие предметы одежды, инструменты и под.).
Да и их индейцы не выбирают, а получают (выменивают) более или менее случайным образом. И даже в тех случаях, когда цвет является информативным, например зеленый цвет свидетельству-ет о незрелости, он, как правило, не является единственным кри-терием. Если в магазине могут продаваться, скажем, зеленые бана-ны, то у индейцев пирахан плоды собираются лишь в созревшем состоянии, когда они утрачивают зеленый цвет. И незрелость пло-дов видна не только по их цвету, но и по другим признакам: запах, цвет и состояние листьев дерева, спелость других плодов, созрева-ющих одновременно с ними, и пр. Кроме того, у индейцев пирахан совершенно отсутствует склонность к рисованию, включая тради-цию наносить на свое тело символические узоры. Наконец, отсут-ствует и второй — лексический фактор, поскольку в языке пирахан нет монолексических коррелятов прилагательных красный, зеленый и под., напрямую и менующих цвета.
Таким образом, есть основания предполагать, что отсутствие цветовых практик в обыденной деятельности индейцев пирахан препятствует дифференциации у их детей синкретичного спек-тра признака Цвет, его трансформации в цветовую палитру — на-бор отдельных прототипов — концептуальных значений для базо-вых цветовых терминов (basic color term). А потому и сами терми-ны не могут появиться. И напротив, возникновение таких практик стимулирует образование прототипов и соответствующих им цве-тообозначающих имен14.
-------
Коснемся в этом плане дискуссии об универсальности цветовых категорий. Как мы уже упоминали, Б. Берлин и П. Кей (Berlin, Kay 1969) утверждают, что английские базовые цветовые наименования black, white, red, yellow, green, blue, brown, purple, pink, orange и gray задают базовые категории, центральные прототипы которых одина-ковы для разных этнических групп. И хотя многие языки содержат меньшее количество имен для базовых категорий, люди способны формировать все такие категории. А. Вежбицкая придерживается иной точки зрения (Wierzbicka 2005; 2008). Основываясь на том фак-те, что в некоторых языках, например в языке австралийских абори-генов вальбири, нет ни слова цвет, ни базисных имен для основных цветов, она полагает, что цветовые категории не относятся к числу человеческих универсалий. Вежбицкая признаёт, что все люди живут в многоцветном мире. Но не все воспринимают цвета концептуаль-но. По мнению Вежбицкой, у носителей языков, не имеющих слова цвет, вопрос «Какой это цвет?» не может быть задан и, по-видимо-му, не возникает. А значит, люди не могут и думать о цвете.
Для Вежбицкой вопрос об универсальности концепта ЦВЕТ принципиален. Отвечая на него отрицательно, она не включает этот концепт в число своих универсальных семантических примитивов.
Не соглашаясь с ее логикой, П. Кей отмечает, что в ряде языков от-сутствуют слова размер, большой и маленький, число, количество, один, два и др. Однако, несмотря на это, Вежбицкая относит кон-цепты БОЛЬШОЙ и МАЛЕНЬКИЙ, ОДИН и ДВА к универсальным семантическим примитивам (Kay 2015).
Не имея возможности вдаваться здесь в детали дискуссии, заме-тим лишь, что данные выше объяснения разрешают эту коллизию.
Из них следует, что цветовые категории можно считать универсаль-ными лишь потенциально — в том смысле, что выделенность при-знака ЦВЕТ, по-видимому, имеет генетическую обусловленность.
Что же касается степени развития значений этого признака, то она определяется исключительно воздействием извне — влиянием по-вседневной практической деятельности социума. В полной мере все сказанное относится и к признаку РАЗМЕР, см. п. 3.3.2.
-----------
3.3.9. Итоговые замечания. Приведенный в данном разделе анализ иллюстрирует огромное влияние, оказываемое прогрессом этно-группы (цивилизационным компонентом ее культуры, согласно Э. Сепиру) на развитие содержательной составляющей языка — его лексических и грамматических средств. Тем самым получают объяснение те механизмы, посредством которых, как писал Сепир, быстрое развитие западноевропейской культуры на протяжении по-следних 2000 лет сопровождалось «необыкновенно быстрыми язы-ковыми изменениями», см. цитату в п. 3.1.2.