Запертые в Москве
Режим самоизоляции, стоящий в Москве вот уже третью неделю, возможно, сильнее всех ударил по трудовым мигрантам. Многих из тех, кто работал официально, отправили в неоплачиваемый отпуск. Те, кто работал нелегально, могут не вернуться на работу. Несмотря на потерю доходов, многим нужно оплачивать трудовой патент — 5350 рублей в месяц. Пока одни арендодатели дают отсрочки или скидки, другие грозятся выгнать на улицу. А на улице полицейские как ни в чем не бывало проверяют документы у лиц «неславянской внешности». Корреспонденты «Новой» разбирались, с чем столкнулись трудовые мигранты, запертые в Москве на период карантина, и чем им может грозить нынешний кризис.
«Долгих лет пожелали бы Путину, если хотя бы на месяц отменили патентный платеж»
С приходом эпидемии мигранты потеряли источники дохода, но платить подоходный налог все равно должны. Миграционный патент для работы в России должны получать иностранцы из Абхазии, Азербайджана, Молдовы, Таджикистана, Узбекистана и Украины — государств, у которых с Россией безвизовый режим. Если трудовой мигрант из этих стран хочет легально работать в Москве, каждый месяц он отдает из своего кармана 5350 рублей (в прошлом году это были 5 тысяч, а в позапрошлом — 4500).
Кто-то работает и без патента, но в ловушку попали именно те, кто соблюдал российские законы.
— Каждый месяц второго числа я плачу 5350 рублей, — рассказывает Ойбек Нуралиев. Гражданин Узбекистана, 42 года, из них 15 лет живет и работает в России. — Уже на 2 мая у меня не будет денег платить за патент. Не знаю, что делать буду.
Ойбек — грузчик-комплектовщик, работал в Москве на складе. На работе его попросили подписать заявление о неоплачиваемом отпуске на месяц — с 10 апреля по 10 мая. Вместе с ним «в отпуск» отправили еще 15 человек.
Отказаться было нельзя.
Теперь вместе с женой и сыном он сидит дома. Обоим нужно оплатить патент. Жене повезло больше — она хотя бы не потеряла работу. Продолжает мыть подъезды, правда, без каких-либо средств защиты. Теперь они живут на его зарплату за последний месяц и зарплату жены: «Не жалуемся».
Хуже пришлось Хафизафон, матери-одиночке из Таджикистана. «Такое трудное время. За жилье даже заплатить не сможем. Мы снимаем. И школу нужно оплатить, и садик, и патент, и за продление регистрации. На еду вообще нету [денег]. Революционное время», — смеется она невеселым смехом.
У нее два мальчика — старший учится в школе, младшему нет и четырех лет. До рождения второго сына Хафизафон работала акушеркой в роддоме, потом ушла в декрет. Когда декрет закончился, пошла подрабатывать в пекарню — уже нелегально.
Сможет ли она вернуться на работу после карантина, непонятно. «Мне сказали: “Если че, позвоним”».
Патент ей нужно оплатить до первого мая.
— Мы бы долгих лет пожелали Владимиру Владимировичу Путину, больше ста пожелали, чтобы он жил, если хотя бы на месяц отменили патентный платеж, — поручается Ойбек за всех трудовых мигрантов. — Представьте, 15 тысяч — квартира, потом патентный платеж. На питание каждому человеку выходит 5–6 тысяч. Регистрация каждый месяц — 1500. Уже в районе 20 тысяч выходит расход. Когда дома сидишь, откуда их взять?
— [Обычно] государство старается помочь людям, выписывает им материальную помощь из бюджета, — говорит Ренат Каримов, председатель Центрального комитета Профсоюза трудящихся-мигрантов. — Здесь — наоборот. Огромное количество людей не получают из бюджета, а пополняют его. Было бы очень своевременно, если бы власти сказали: «Дорогие мигранты, в апреле не платите за свой патент». Тем самым они могли бы людям немножко подтянуть штаны, потому что 5350 рублей... В Москве на эти деньги люди могут месяц протянуть.
«На границе будет коллапс»
Еще 19 марта, до первого обращения президента, МВД России разъяснило, как будет продлеваться срок временного пребывания иностранцев в России из-за пандемии. На сайте ведомства писали, что для этого нужно обратиться в ближайший орган МВД с заявлением, написанным в произвольной форме. Согласно новым правилам для иностранцев с визовым и безвизовым въездом срок пребывания в стране продлялся, даже если он уже истек.
Распоряжение издали, но прописать процедуру забыли, что открыло возможность для отказа в продлении, говорит Валентина Чупик, исполнительный директор организации «Тонг Джахони», много лет защищающая права мигрантов в России.
— В результате люди приходили в МФЦ, а им говорили: «Недостаточно, что пришел один собственник квартиры. Должны прийти все собственники квартиры, если она в долевой собственности».
Если вдруг собственник один, они говорили: «Вы неправильно заполнили заявление».
Как правильно заполнить заявление в произвольной форме, никто не пояснял. Оформиться до конца марта все-таки было возможно, а вот с 30 марта «Мои документы» в Москве закрылись.
Границы России тоже закрылись — на въезд и выезд. Те, кто не успел оформить документы, остались в подвешенном состоянии. У Ойбека Нуралиева, например, регистрация действительна, а у его сына она кончилась 1 апреля. «Я сколько раз звонил, до сих пор звоню — они говорят, что в конце месяца откроются. Уже просрочка будет! Но это же не мы виноваты, что они закрылись на карантин, и что у нас регистрация заканчивается первого апреля».
Неясно, последуют ли после окончания режима самоизоляции в Москве какие-то санкции для мигрантов, невольно нарушивших миграционное законодательство. Чупик уверена: это отличная возможность для вымогательства денег у тысяч мигрантов, рискующих выдворением из страны.
«Сейчас ограничения действуют до 30 апреля. Предположим, после этого скажут: «Все, открываем границы». Сотни тысяч людей, которые находятся здесь сейчас, вынуждены будут уехать, потому что у них закончился срок регистрации», — опасается Ренат Каримов.
— Им говорят: «Карантин кончится, поедете к себе». Таких людей сотни тысяч наберется.
И никакая пропускная способность ни автобусов, ни поездов с этим не в состоянии справиться.
Люди сразу ринутся покупать билеты. Многие из них не купят. Появятся частные переводчики: «За 50 тысяч тебя отвезу на границу». На границе тоже будет коллапс: пропускные пункты, автомобильные переходы не рассчитаны на такое стечение народа.
«Проверяем мигрантов на причастность к коронавирусу»
Казалось бы, с введением режима самоизоляции в Москве проявлений расизма со стороны полиции должно было стать меньше: большинство трудовых мигрантов потеряли работу и сидят дома. Но происходит ровно наоборот, считает Валентина Чупик.
«Полиция стала гораздо более жесткой, — рассказывает правозащитница. —У меня каждый день минимум 15–17 задержаний — несмотря на то что люди практически не выходят. В докарантинные времена было около 30 задержаний в день, но обычно и совершенно другой поток мигрантов. Поток снизился раз в 5–6, а количество задержаний снизилось всего в два раза».
Субботним утром ей позвонил молодой человек — его задержали у станции метро «Аэропорт».
«Ему сказали: “Мы проверяем мигрантов на причастность к коронавирусу”», — смеется Чупик. — А он инженер-конструктор, парень образованный. Его, конечно, это абсолютно восхитило».
По национальности он узбек, но с российским гражданством, поэтому просто показал полиции российский паспорт. Их это не убедило — заподозрили мужчину в причастности к экстремизму и потребовали разблокировать телефон. Через 10 минут его все-таки отпустили.
Ойбек столкнулся с сотрудниками полиции, когда поехал на рынок за мясом. В магазине рядом с домом продают только курицу и свинину. Свинина не халяль, а есть одну курицу надоело. «Менты — полицейские то есть — меня поймали, протокол составили. Я им объяснял по-человечески: вот, вынужден был поехать за мясом. Купил мяса и обратно еду. Они этого не поняли», — сетует Ойбек.
Несколько полицейских довели его до платформы на станции «Киевская», сфотографировали на фоне вывески и отпустили. Сказали, что решение суда придет ему по СМС. Ойбек вернулся домой, «как говорится, с нервами».
«Могут просто выгнать на улицу»
Главное бремя для мигрантов, потерявших работу, — это аренда жилья. Если для компаний, наиболее пострадавших из-за ситуации с коронавирусом, власти утвердили условия предоставления отсрочки арендных платежей, то для обычных людей ничего похожего не сделано. Арендодателей жилых помещений нельзя ни к чему принудить — многим из них сейчас самим нелегко.
Алтынай — мать-одиночка. Ей двадцать восемь лет, у нее трехлетний ребенок, и сейчас она в отчаянии. Девушке из Бишкека стоило больших трудов снять квартиру в Москве: хозяева отказывались заселять квартирантов «неславянской внешности» и без российского паспорта. Своей нынешней арендодательнице Алтынай пообещала, что сможет платить за жилье в срок. Но в начале апреля девушку уволили, и теперь она боится сказать об этом своей хозяйке, потому что «она никаких скидок не будет делать и может просто выгнать на улицу».
Алтынай работала неофициально — в Москве по меньшей мере миллион таких мигрантов, как она. Сколько из этих людей успели покинуть столицу, а сколько потеряли работу и остались в Москве без средств к существованию, неизвестно.
— Первая работа у меня была официальная, но по графику не очень: мне было неудобно ребенка отводить в сад и забирать его, — рассказывает Алтынай по телефону, перекрикивая детский смех на фоне. — Поэтому полгода назад я нашла другую работу — в сфере торговли. Компания маленькая, и меня попросили работать без договора. Вроде люди были хорошие, я им доверилась и работала просто так, а они мне все правильно выплачивали. Я работала в оптовом отделе ассистентом менеджера по продажам. Еще делала аналитические отчеты для руководства по запросу. А сейчас кризис наступил, и они начали людей сокращать. И в первую очередь под сокращение попала я, потому что меня уволить легче всего. Мне сказали:
«Алтынай, извини, я вынужден тебя сократить, потому что компания не зарабатывает. Иди дальше сама».
Никакой компенсации девушке не выплатили — Алтынай считает, что ей повезло, что компания заплатила хотя бы за отработанные в прошлом месяце дни. Сейчас девушка сидит дома с ребенком и «отчаянно ищет работу»: «Пусть я буду работать курьером, пусть продавцом, пусть и такой опыт будет у меня — если будут какие-то деньги, то я не буду думать о плохом. Я не хочу возвращаться на родину, потому что уже привыкла тут: менталитет мне здесь больше нравится, возможности нравятся. Здесь нет родных и нет дома — вот и все отличие для меня».
Соотечественнице Алтынай Айзат, неофициально работавшей до кризиса оператором колл-центра, с арендодателем повезло чуть больше.
— Я снимаю квартиру. Владелец сказал, что нужно платить всю сумму, но, если очень сложно, можно на две-три части поделить. Хотя мне некоторые знакомые говорят, что им либо 50 % уступают, либо сдвигают [срок оплаты] на месяц.
«Нам нечем кормить детей»
Раньше почти все, что зарабатывала, Айзат отправляла на родину. В июне девушка планировала улететь в Киргизию — теперь ей приходится тратить отложенные на поездку деньги на еду и квартиру. Помимо этого, девушка помогает своим соотечественникам, оказавшимся в более сложной ситуации, чем она сама: «Никакой помощи от правительства Кыргызстана не было. Но есть семьи, которые нуждаются: матери-одиночки либо те, кто просто в сложной ситуации, у кого нет денег на питание, проживание. Мы, активисты, собираем деньги у кого есть, помогаем друг другу. Скидываемся и отвозим продукты. Есть те, кто держат квартиры. Приглашают пожить хотя бы месяц».
(Солидарность мигрантов заслуживает отдельного внимания. Например, Хафизафон рассказала нам, что недавно отдала 500 рублей незнакомой таджичке, чтобы та «покушала», — несмотря на то что сама Хафизафон живет на присланные из Таджикистана 200 долларов, и больше никаких денег у нее не предвидится. Также в начале апреля СМИ писали про то, как на юго-востоке Москвы работала точка по раздаче продуктовых наборов мигрантам, организованная таджикским правозащитником Иззатом Амоном).
