Музыка, найди мне Бога
Питер Грин ушёл во сне, без боли и страданий. Все последние годы он жил в доме своего брата, который ухаживал за ним. Он был совершенно непубличной фигурой, то есть не давал интервью, не появлялся на ТВ, вообще полностью отсутствовал в медийном пространстве. Но многие, очень многие помнили о нём. Помнили, что в маленьком английском городке, в скромном старом доме, живет полный лысый человек с круглым лицом, излучающим детское добродушие. Помнили, что где-то в огромном, перенаселенном, орущем, кричащем, вопящем, бурлящем мире живет тихий одинокий человек, иногда с удочкой стоящий у воды. Какие мысли он думал в эти годы, когда перестал играть музыку, мы не знаем.
О человеческой жизни во всей ее глубине и сложности невозможно рассказать словами. Слова это только буйки, отмечающие глубину. Сама глубина сознания непередаваема. Музыка лучше передает ее, чем слова. Музыка Питера Грина по прозвищу Грини больше говорит о его жизни, чем все сегодняшние некрологи, которые как ветер пронесутся по шуршащим страницам и исчезнут из памяти.
Он с первого своего явления в Bluesbreakers был отмечен всеми как выдающееся явление, как чудо-гитарист, как прирожденный блюзмен, постигший душу блюза. Да, мальчик из еврейской семьи, гитарный самоучка, каким-то удивительным прозрением постигал густую, плотную, настоенную на любви и боли, на виски и сахаре музыку дельты Миссисипи. Во Fleetwood Mac — в тех первых, изначальных Fleetwood Mac, которые навсегда остались в истории и памяти как Peter Greens Fleetwood Mac
— он не играл блюз, он жил блюз.
Это была трансформация и реинкарнация. Блюз, музыка негров и бродяг, обретал новую жизнь в драйве и кайфе рок-н-ролльных концертов и взорвавшегося поколения. Примитив губной гармошки и стиральной доски оборачивался сложными, переплетающимся партиями электрогитар. Во Fleetwood Mac было три гитариста, один безумней другого.
Музыка не была для Питера Грина уютной колыбелькой, в которой можно провести жизнь, не была и искусственным миром шоу-бизнеса, где можно отлично делать деньги. Музыка была для него идеальной жизнью, а рядом с ней он видел — не мог не видеть — все уродливое непотребство жизни реальной. Он был рожден с открытой душой, он не мог не видеть и не чувствовать то, что многие из нас привычно считают неискоренимым злом, о котором и говорить не стоит. Есть разные версии того, где именно и в какой момент Питер Грин сошел с ума, одна из версий состоит в том, что это случилось в Мюнхене в Коммуне Один, в результате глубокого и неудачного трипа —
но на самом деле мозги Грина свихнул не трип, а жизнь во всем ее ужасе, жизнь с людьми, работающими, как проклятые, жизнь с богатыми и бедными, с насилием и ложью, жизнь с нищими и бомжами,
мимо которых он не мог спокойно пройти до тех пор, пока сам не стал одним из них.
Деньги, как растворенное в жизни зло, были причиной его кошмаров и видений. В Green Manalishi, тяжелой, темной вещи с немыслимым драйвом, он сказал об этом все и до конца.
Легендарная история о том, как он выписал для благотворительного фонда чек на все свои сбережения после того, как увидел по ТВ голодающих детей — правда. Как жить? На что опереться в жизненной пустоте, пронизанной токами и излучениями зелtной дряни? Грин сходил с ума в мире, давно сошедшем с ума. Ему не нужен был больше блюз, ему нужен был Бог.
Но где его искать, этого бедного Бога, спрятавшегося от людей, которые замучили его своей активностью, своей неутомимой жадностью, своей упорной жестокостью?
Питер Грин искал Бога и правильную жизнь в Израиле, где жил в кибуце, но не нашел. Там же, в Израиле, он в студии сыграл джем с местными музыкантами. Запись долгие годы считалась утерянной. Теперь она найдена. Какой свет, какая свобода, какая тонкая нежность в звуках гитары этого бегущего из мира прочь, одинокого, почти уже сошедшего с ума и отчаявшегося человека.
В Англии он работал садовником в больнице. Его лечили в психиатрической лечебнице разрядами тока. Он бродил по улицам, не понимая улиц и людей, не понимая, зачем все это вокруг него, не понимая, в чем смысл всего этого хлама и хаоса, обросший, бородатый, в потертой одежде, в грязных ботинках, потерянная душа Питер Грин.
А Гэри Мур в это время купил его гитару, потому что думал, что тайна звука Питера Грина таится в его гитаре. Это была отличная гитара Лес Пол, но тайна была не в ней. Тайна была в самом Грини, в его хрупком сознании, в его музыкальном и жизненном слухе, которым он слышал что-то такое, чего не слышал никто.
Когда в конце девяностых он вернулся на сцену, он был полный, круглый, просветленный человек в круглой шапочке, расшитой красивыми узорами. Он садился на стул, ему почтительно выносили гитару. В отношении к нему людей было что-то трогательное и нежное — так относятся к ребенку. Грини, ушедший из музыки и вернувшийся к музыке, потерявший себя и так и не нашедший себя полностью и до конца, игравший в небольших, набитых людьми залах, где публика приветствовала его криками и окружала любовью — был немногословным, заторможенным, отрешенным человеком с мягкой улыбкой на круглом лице. Над ушами седые пряди, на щеках гигантские бакенбарды.
И он по-прежнему слышал звук.
Он слышал новый звук в своих старых вещах так же, как прежде он слышал новый звук в старых блюзах. Прекрасные Soho Session, записанные им в джаз-клубе в лондонском районе Сохо, были словно окно, открытое в тонкий, нежный, эфирный мир волшебных красок и мелодий. Но в ночь, когда он записывал эту музыку, в автокатастрофе погиб работавший с ним барабанщик Кози Пауэлл. Он мчался по мокрой дороге к женщине, которую любил и которой нужна была его помощь. Еще один удар, и снова обломилась и без того поломанная жизнь Грини.
Black Magic Woman, которую незнайки на сотнях сайтов называют вещью Сантаны, молодой Питер Грин сочинил о своей любви и играл ее всю жизнь. Чувствительность Грина столкнулась с жесткостью девушки, которую он любил. Мир темнеет и расплывается, превращаясь в скользящие тени и чёрные видения. Я думаю, эта великая вещь о магии любви звучит сейчас по всему миру в динамиках у тех, кто знали и помнят Грина.
Алексей Поликовский
Обозреватель «Новой»