Блоги |
Ответы на комментарии ber_mudas. Продолжение
Уважаемый 
ber_mudas, никогда не думала, что стану отвечать на ваши комментарии. Вы в нашем ЖЖ не так давно, но с первого вашего комментария стало ясно, что вы сталинист, а я с этой породой людей, к сожалению, весьма многочисленной, в диалог не вступаю, потому что это бессмысленно. Вы пишете комментарии на каждый мой пост, причем не по одному комментарию, а по два и даже по три. Ваши комментарии обычно по объему превосходят мой пост, и мои помощники даже не все мне прочитывают. Но я думаю, это вас не огорчает, ведь вы пишете не для меня. Вы просто бессовестно используете страницы моего ЖЖ для выражения ваших мыслей. Вам мало ваших читателей, вы хотите, чтобы вас прочли и мои. И возможно, мой блог не единственный, чьи страницы вы узурпируете. С первого вашего комментария стало ясно, что наши с вами взгляды и убеждения, идеологические, политические и все остальные, не просто разные, а диаметрально противоположные. Противоположные настолько, что дискуссия невозможна. Нет точек соприкосновения.
Но случилось неожиданное. Я написала, что народ дружно ненавидел Гайдара и Чубайса, а вы возразили, что народ дружно ненавидел не Гайдара и Чубайса, а коммунистов. Я с вами не согласилась и стала возражать, не зная, что возражаю именно вам. Мне прочли этот ваш комментарий, но не сказали, кто автор комментария, а я не спросила. И никак не могла предположить, что такое написали вы – убежденный сталинист. Ну написала я, что народ ненавидел Гайдара и Чубайса, ну возразили вы мне, и я ответила на ваши возражения довольно подробно, и кажется, на этом можно было успокоиться. Но я почему-то никак не успокоюсь, все продолжаю и продолжаю писать об этом вот уже третий пост. Потому что вопрос о том, кого народ любит, а кого ненавидит, это вопрос очень важный, может быть, самый важный. В сущности, от этого зависит судьба народа, его будущее.
Повторяю, я стала отвечать, не зная, что отвечаю именно вам. Я узнала об этом, когда первый пост на эту тему уже написала. Когда стали его ставить в ЖЖ, я попросила посмотреть, на чьи комментарии я отвечаю, и с удивлением узнала, что на ваши, а я совсем иначе представляла себе своего собеседника. И получается, что я говорила не с вами, а с неким персонажем, которого не существует. Он просто плод моего воображения. А я хочу разговор продолжить, находясь в сложном положении. Продолжаю разговор непонятно с кем, возможно, с самой собой. Но я буду делать вид, что собеседник у меня есть. Уважаемый читатель, я что-то долго отвечаю на ваш комментарий, видно, вы меня сильно задели. Как говорится, наступили на любимую мозоль.
Я хочу обратить ваше внимание на тот факт, что советские диссиденты, мнение которых вы выдаете за мнение всего народа, не поддержали перемены. Казалось, они должны были не только принять участие в революции, но и возглавить ее. Но они почему-то этого не сделали, видно, понимали, что это не те перемены, которых они хотели для страны. Почти никто из тех, кого преследовала советская власть, кто при ней был репрессирован и эмигрировал из Советского Союза, после его распада в новую Россию не вернулся. Не приехал ни Андрей Донатович Синявский, ни его жена Мария Розанова, ни Виктор Некрасов, ни Наташа Горбаневская, ни Войнович, ни замечательный искусствовед Игорь Голомшток, ни редактор журнала «Континтент» Владимир Максимов – никто. Приехали только Василий Аксенов и Эдуард Лимонов. Более того… Когда Андрей Донатович Синявский с женой приехал в Россию, чтобы на Родине отпраздновать свое 70-летие, его приняли только коммунисты. Я была на этом юбилее, он проходил на Никитской в Центральном доме культуры медицинских работников.
А теперь вернемся к теме Гайдара. Гайдар провел денежную реформу, ограбив население. Мы с вами уже об этом говорили. Но люди ожидали чего-то в этом роде, и сразу, как только премьером стал Гайдар, начали запасаться продуктами, боялись, что продукты исчезнут из продажи. Запасались крупами, сахаром, растительным маслом, мылом – всем тем, что можно долго хранить. Я помню, как в ближайшем молочном магазине выбросили в продажу сливочное масло. Его продавали с трех прилавков. Я заняла очередь ко всем трем прилавкам, а за мной очередь также ко всем трем прилавкам занял молодой мужчина. Мы с ним заняли по две очереди, так как нас было двое, мы могли за этими очередями следить. Масло давали по полкило в одни руки. Я получила свои три килограмма, и молодой человек сказал мне, что он занял для нас двоих еще по две очереди ко всем трем прилавкам. Я сказала ему, что мне, пожалуй, масла больше не нужно. Он спросил: «Вам не нужно, или у вас денег нет?» Я сказала, что деньги у меня есть, тогда ведь продукты были дешевые. Он сказал, что если деньги у меня есть, то нужно купить столько масла, сколько удастся, потому что неизвестно, когда еще мы увидим в продаже масло по этим ценам. Я его послушалась и набила морозилку маслом. И молодой человек оказался прав.
Продукты и мыло из продажи не исчезли, но цены выросли даже не в разы, а на порядок, а может, и на два порядка. Так что для меня продукты оказались просто недоступны. Я не могла позволить себе даже чашку кефира вечером. А большая чашка кефира – это был мой традиционный ужин. Не могла позволить себе купить картошки, а я люблю картошку и ем ее каждый день. И вообще никаких свежих овощей не могла себе позволить. И хлеб стал дорогим. Я вставала рано утром и бежала в булочную к ее открытию – с утра там были дешевые сорта хлеба, но их быстро разбирали. Единственный продукт, цены на который оставались доступными, это были яйца. Они, конечно, тоже подорожали, но не в разы. Я по-прежнему могла себе позволить омлет на завтрак. Правда, прежде, я делала омлет с сыром или, в зависимости от сезона, с зеленым луком, помидором или яблоком. Теперь это были только яйца, и жарила я омлет на растительном масле. Вот я что хочу сказать. Все производители продуктов питания вздули цены на свою продукцию до небес, а производители яиц этого не сделали, значит, можно было не сделать. И к производителям яиц у меня было особое отношение.
На обед я готовила себе суп на бульонных кубиках из гуманитарной помощи. Это были не такие кубики, какие сейчас у нас сесть в продаже, которые состоят из крахмала, соли и ароматизаторов, а это был настоящий концентрированный бульон. Вот в такой бульон я бросала горсть крупы или вермишели из запасов – и это было первое. На второе была тушенка из гуманитарной помощи с гарниром из каши или макарон. А еще в гуманитарной помощи были рубленые бифштексы, очень вкусные. В гуманитарной помощи было также заграничное сухое молоко, мы такого раньше никогда не видели. На нем можно было сварить манную или рисовую кашу, сладкую – сахар был в моих запасах. Тоже прекрасный завтрак.
Читатели писали в комментариях, что они никакой гуманитарной помощи не получали, наверное, она доставалась только москвичам. Может быть. У меня был еще один дополнительный источник гуманитарной помощи. Я была членом Ассоциации жертв сталинских репрессий. Помню, от этой ассоциации мне как-то дали селедку. Я думаю, ассоциацию поддерживали материально зарубежные правозащитные организации.
Понятно, что в этом полуголодном существовании народ винил Гайдара. Я уже писала, что Гайдар недолго был премьером, но этого времени ему хватило, чтобы заложить основы той олигархической системы, в которой мы сейчас существуем. У нас олигархия – это слияние капитала с властью и спецслужбами, и все пронизано криминалом. Криминал – это четвертая составляющая. Я имею в виду коррупцию в таких масштабах, в которых ее никогда и нигде не было, да и не только ее. Но вы, уважаемый ber_mudas, похоже, инопланетянин и ничего этого не знаете. По-прежнему, считаете, что главный объект ненависти народа – это коммунисты.
Хочу поговорить немного о коммунистах… После распада Союза и перехода нашей страны от социализма к капитализму… нужно сказать, что социализм в нашей стране имел свои особенности, впрочем, так же, как и капитализм. Социализмом назывался у нас сталинский режим, который с марксовым социализмом имел мало общего. А при капитализме у нас нет свободного рынка, который должен быть основой капитализма. У нас все принадлежит монополиям, и монополисты, у которых нет конкурентов, могут на свою продукцию назначить любые цены, и потребитель будет их платить, деваться ему некуда.
Но я хотела про коммунистов и коммунистическую идею… После распада Союза некоторые деятели считали, что у нас нужно провести суд над коммунистами и коммунистической идеей, подобно тому, что после Второй Мировой войны провели в Германии над нацистскими преступниками и нацистской идеей. Но нацисты и коммунисты не в равном положении. Нацисты совершили много злодеяний, и в результате Второй Мировой войны нацистская Германия была разгромлена, а разгромили ее коммунисты, Советский Союз. После Второй Мировой войны Советский Союз у всего мира вызывал симпатию, и коммунистические идеи приобрели большое влияние. Нацизм был осужден, в частности, на Нюрнбергском процессе. После чего самим немцам про нацизм стало все ясно. Немцы даже признали историческую вину Германии и до сих пор ее искупают.
Что же касается коммунистической идеи, то это идея о социальной справедливости, социальном равенстве. Она появилась очень давно, как только сформировалось социальное неравенство. И она будет существовать, пока это неравенство существует. Кстати, идея социального равенства очень созвучна русскому национальному менталитету. А нацистская идея – это идея о неравенстве. Немцы объявляются высшей расой, далее все расы и нации выстраиваются в иерархическом порядке. Немцы – высшая раса, за ними – прочие арийцы, за ними – неарийцы, а в самом низу евреи и цыгане. Эти вообще недочеловеки и подлежат уничтожению.
Невозможно было у нас устроить суд над коммунистической идеей, столь популярной во всем мире. Вся интеллигенция всех стран и народов всегда была левая. Левизна – это вообще признак интеллигенции. Интеллигенция всегда на стороне униженных и оскорбленных, бедных и обездоленных, тех, кому плохо. А вот суд над сталинизмом нужно было провести. Нужно было открыть все архивы КГБ, чтобы можно было увидеть весь размах сталинских репрессий, установить точное количество уничтоженных Сталиным невинных людей. Но этого до сих пор не сделали. Видно, наша сегодняшняя власть почему-то этого не хочет. Возможно, чувствует свое родство с теми, кому репрессии были нужны для удержания власти.
ber_mudas, никогда не думала, что стану отвечать на ваши комментарии. Вы в нашем ЖЖ не так давно, но с первого вашего комментария стало ясно, что вы сталинист, а я с этой породой людей, к сожалению, весьма многочисленной, в диалог не вступаю, потому что это бессмысленно. Вы пишете комментарии на каждый мой пост, причем не по одному комментарию, а по два и даже по три. Ваши комментарии обычно по объему превосходят мой пост, и мои помощники даже не все мне прочитывают. Но я думаю, это вас не огорчает, ведь вы пишете не для меня. Вы просто бессовестно используете страницы моего ЖЖ для выражения ваших мыслей. Вам мало ваших читателей, вы хотите, чтобы вас прочли и мои. И возможно, мой блог не единственный, чьи страницы вы узурпируете. С первого вашего комментария стало ясно, что наши с вами взгляды и убеждения, идеологические, политические и все остальные, не просто разные, а диаметрально противоположные. Противоположные настолько, что дискуссия невозможна. Нет точек соприкосновения. Но случилось неожиданное. Я написала, что народ дружно ненавидел Гайдара и Чубайса, а вы возразили, что народ дружно ненавидел не Гайдара и Чубайса, а коммунистов. Я с вами не согласилась и стала возражать, не зная, что возражаю именно вам. Мне прочли этот ваш комментарий, но не сказали, кто автор комментария, а я не спросила. И никак не могла предположить, что такое написали вы – убежденный сталинист. Ну написала я, что народ ненавидел Гайдара и Чубайса, ну возразили вы мне, и я ответила на ваши возражения довольно подробно, и кажется, на этом можно было успокоиться. Но я почему-то никак не успокоюсь, все продолжаю и продолжаю писать об этом вот уже третий пост. Потому что вопрос о том, кого народ любит, а кого ненавидит, это вопрос очень важный, может быть, самый важный. В сущности, от этого зависит судьба народа, его будущее.
Повторяю, я стала отвечать, не зная, что отвечаю именно вам. Я узнала об этом, когда первый пост на эту тему уже написала. Когда стали его ставить в ЖЖ, я попросила посмотреть, на чьи комментарии я отвечаю, и с удивлением узнала, что на ваши, а я совсем иначе представляла себе своего собеседника. И получается, что я говорила не с вами, а с неким персонажем, которого не существует. Он просто плод моего воображения. А я хочу разговор продолжить, находясь в сложном положении. Продолжаю разговор непонятно с кем, возможно, с самой собой. Но я буду делать вид, что собеседник у меня есть. Уважаемый читатель, я что-то долго отвечаю на ваш комментарий, видно, вы меня сильно задели. Как говорится, наступили на любимую мозоль.
Я хочу обратить ваше внимание на тот факт, что советские диссиденты, мнение которых вы выдаете за мнение всего народа, не поддержали перемены. Казалось, они должны были не только принять участие в революции, но и возглавить ее. Но они почему-то этого не сделали, видно, понимали, что это не те перемены, которых они хотели для страны. Почти никто из тех, кого преследовала советская власть, кто при ней был репрессирован и эмигрировал из Советского Союза, после его распада в новую Россию не вернулся. Не приехал ни Андрей Донатович Синявский, ни его жена Мария Розанова, ни Виктор Некрасов, ни Наташа Горбаневская, ни Войнович, ни замечательный искусствовед Игорь Голомшток, ни редактор журнала «Континтент» Владимир Максимов – никто. Приехали только Василий Аксенов и Эдуард Лимонов. Более того… Когда Андрей Донатович Синявский с женой приехал в Россию, чтобы на Родине отпраздновать свое 70-летие, его приняли только коммунисты. Я была на этом юбилее, он проходил на Никитской в Центральном доме культуры медицинских работников.
А теперь вернемся к теме Гайдара. Гайдар провел денежную реформу, ограбив население. Мы с вами уже об этом говорили. Но люди ожидали чего-то в этом роде, и сразу, как только премьером стал Гайдар, начали запасаться продуктами, боялись, что продукты исчезнут из продажи. Запасались крупами, сахаром, растительным маслом, мылом – всем тем, что можно долго хранить. Я помню, как в ближайшем молочном магазине выбросили в продажу сливочное масло. Его продавали с трех прилавков. Я заняла очередь ко всем трем прилавкам, а за мной очередь также ко всем трем прилавкам занял молодой мужчина. Мы с ним заняли по две очереди, так как нас было двое, мы могли за этими очередями следить. Масло давали по полкило в одни руки. Я получила свои три килограмма, и молодой человек сказал мне, что он занял для нас двоих еще по две очереди ко всем трем прилавкам. Я сказала ему, что мне, пожалуй, масла больше не нужно. Он спросил: «Вам не нужно, или у вас денег нет?» Я сказала, что деньги у меня есть, тогда ведь продукты были дешевые. Он сказал, что если деньги у меня есть, то нужно купить столько масла, сколько удастся, потому что неизвестно, когда еще мы увидим в продаже масло по этим ценам. Я его послушалась и набила морозилку маслом. И молодой человек оказался прав.
Продукты и мыло из продажи не исчезли, но цены выросли даже не в разы, а на порядок, а может, и на два порядка. Так что для меня продукты оказались просто недоступны. Я не могла позволить себе даже чашку кефира вечером. А большая чашка кефира – это был мой традиционный ужин. Не могла позволить себе купить картошки, а я люблю картошку и ем ее каждый день. И вообще никаких свежих овощей не могла себе позволить. И хлеб стал дорогим. Я вставала рано утром и бежала в булочную к ее открытию – с утра там были дешевые сорта хлеба, но их быстро разбирали. Единственный продукт, цены на который оставались доступными, это были яйца. Они, конечно, тоже подорожали, но не в разы. Я по-прежнему могла себе позволить омлет на завтрак. Правда, прежде, я делала омлет с сыром или, в зависимости от сезона, с зеленым луком, помидором или яблоком. Теперь это были только яйца, и жарила я омлет на растительном масле. Вот я что хочу сказать. Все производители продуктов питания вздули цены на свою продукцию до небес, а производители яиц этого не сделали, значит, можно было не сделать. И к производителям яиц у меня было особое отношение.
На обед я готовила себе суп на бульонных кубиках из гуманитарной помощи. Это были не такие кубики, какие сейчас у нас сесть в продаже, которые состоят из крахмала, соли и ароматизаторов, а это был настоящий концентрированный бульон. Вот в такой бульон я бросала горсть крупы или вермишели из запасов – и это было первое. На второе была тушенка из гуманитарной помощи с гарниром из каши или макарон. А еще в гуманитарной помощи были рубленые бифштексы, очень вкусные. В гуманитарной помощи было также заграничное сухое молоко, мы такого раньше никогда не видели. На нем можно было сварить манную или рисовую кашу, сладкую – сахар был в моих запасах. Тоже прекрасный завтрак.
Читатели писали в комментариях, что они никакой гуманитарной помощи не получали, наверное, она доставалась только москвичам. Может быть. У меня был еще один дополнительный источник гуманитарной помощи. Я была членом Ассоциации жертв сталинских репрессий. Помню, от этой ассоциации мне как-то дали селедку. Я думаю, ассоциацию поддерживали материально зарубежные правозащитные организации.
Понятно, что в этом полуголодном существовании народ винил Гайдара. Я уже писала, что Гайдар недолго был премьером, но этого времени ему хватило, чтобы заложить основы той олигархической системы, в которой мы сейчас существуем. У нас олигархия – это слияние капитала с властью и спецслужбами, и все пронизано криминалом. Криминал – это четвертая составляющая. Я имею в виду коррупцию в таких масштабах, в которых ее никогда и нигде не было, да и не только ее. Но вы, уважаемый ber_mudas, похоже, инопланетянин и ничего этого не знаете. По-прежнему, считаете, что главный объект ненависти народа – это коммунисты.
Хочу поговорить немного о коммунистах… После распада Союза и перехода нашей страны от социализма к капитализму… нужно сказать, что социализм в нашей стране имел свои особенности, впрочем, так же, как и капитализм. Социализмом назывался у нас сталинский режим, который с марксовым социализмом имел мало общего. А при капитализме у нас нет свободного рынка, который должен быть основой капитализма. У нас все принадлежит монополиям, и монополисты, у которых нет конкурентов, могут на свою продукцию назначить любые цены, и потребитель будет их платить, деваться ему некуда.
Но я хотела про коммунистов и коммунистическую идею… После распада Союза некоторые деятели считали, что у нас нужно провести суд над коммунистами и коммунистической идеей, подобно тому, что после Второй Мировой войны провели в Германии над нацистскими преступниками и нацистской идеей. Но нацисты и коммунисты не в равном положении. Нацисты совершили много злодеяний, и в результате Второй Мировой войны нацистская Германия была разгромлена, а разгромили ее коммунисты, Советский Союз. После Второй Мировой войны Советский Союз у всего мира вызывал симпатию, и коммунистические идеи приобрели большое влияние. Нацизм был осужден, в частности, на Нюрнбергском процессе. После чего самим немцам про нацизм стало все ясно. Немцы даже признали историческую вину Германии и до сих пор ее искупают.
Что же касается коммунистической идеи, то это идея о социальной справедливости, социальном равенстве. Она появилась очень давно, как только сформировалось социальное неравенство. И она будет существовать, пока это неравенство существует. Кстати, идея социального равенства очень созвучна русскому национальному менталитету. А нацистская идея – это идея о неравенстве. Немцы объявляются высшей расой, далее все расы и нации выстраиваются в иерархическом порядке. Немцы – высшая раса, за ними – прочие арийцы, за ними – неарийцы, а в самом низу евреи и цыгане. Эти вообще недочеловеки и подлежат уничтожению.
Невозможно было у нас устроить суд над коммунистической идеей, столь популярной во всем мире. Вся интеллигенция всех стран и народов всегда была левая. Левизна – это вообще признак интеллигенции. Интеллигенция всегда на стороне униженных и оскорбленных, бедных и обездоленных, тех, кому плохо. А вот суд над сталинизмом нужно было провести. Нужно было открыть все архивы КГБ, чтобы можно было увидеть весь размах сталинских репрессий, установить точное количество уничтоженных Сталиным невинных людей. Но этого до сих пор не сделали. Видно, наша сегодняшняя власть почему-то этого не хочет. Возможно, чувствует свое родство с теми, кому репрессии были нужны для удержания власти.