Криминальный СССР-7: Советский фашизм как предпосылка к русофобии 90-х
Когда мы пишем об ужасах жизни русских меньшинств в советской (и в особенности — постсоветской) Чечне, невольно перед глазами возникают пропитанные красочной скорбью художников картины с затравленными, отчаявшимися людьми. Людьми, ставшими невольными заложниками политических ошибок власти — и в самом деле, какова вина тех, кого порой даже против воли заселяли в опустевшие дома народов на выселках?
Однако не следует торопиться с громкими выводами. Эта сторона вопроса не будет до конца исследованной, если мы не обратим свой взор и на рассмотрение быта русского меньшинства, заселявшего земли впавших в немилость Вождя народностей. Все-таки для танго всегда требуются двое, и полностью перекладывать вину за произошедшее в 90-х на одни лишь плечи чеченцев неправильно, необъективно и в некотором роде преступно.
Абсолютному большинству населения чеченский вопрос известен лишь по трем историческим вехам: депортация, возвращение и, наконец, ее величество война. Об этом написана тьма газетных статей и порой очень хороших книг; все три вехи исследованы под пристальной лупой социологии вдоль и поперек. Однако же все, что было в промежутке между возвращением и войной, покрыто полувековым слоем пыли. Целая эпоха будто бы скрыта от посторонних глаз полотном с самой известной работой Малевича. Вы нигде (кроме специализированных социологических и этнографическиз изданий, которые читает три с половиной человека) не найдете качественных статей о процессах, происходивших в республике в обозначенную эпоху, вы не увидите книг, посвященных этому историческому периоду (такие книги есть, но их единицы, и интересуются ими лишь профильные специалисты — даже в самом большом книжном магазине вы едва ли найдете хотя бы одну). Однако же именно данный период является наиболее важным для рассмотрения, ведь в нем и был заложен тот пласт противоречий, который позднее выльется в одну из самых кровопролитных войн 90-х. Массовый исход русских в 90-е из национальных республик, таких как Тыва (тогда называлась Тува), Якутия, Чечня, Дагестан, и т.д., был неминуем при любых обстоятельствах, но с одной поправкой: он мог быть ощутимо менее болезненным. Однако советская власть, найдя прочную опору в локтях советских же людей, сделала все, что было в ее силах, чтобы довести ситуацию до предела. И должно отметить, это тот редкий случай, когда с поставленной задачей Советский Союз справился на все сто!
Про дискриминацию русского меньшинства в нац. республиках в 90-е всем нам хорошо известно. А вот про дискриминацию уже русскими нацменьшинств, которая правила бал аккурат до наступления этих самых 90-х, отчего-то молчок. У нас принято попрекать американцев за то, что индейцы были согнаны в резервацию, в то время как у периодически подключавшейся к пламенной борьбе за освобождение Луиса Корвалана Страны Советов прямо под носом располагалась бездонная резервационная яма расовой сегрегации, которую Советская власть отчего-то не замечала. Впрочем, умение не замечать гнойных нарывов прямо у себя под носом — единственное искусство, которым Советский Союз владел в совершенстве.
И в самом деле, как это так получается, что почти век все вместе водили развеселый хоровод дружбы народов, русские на праве старших товарищей всячески облагораживали их, строили школы да больницы, а потом вдруг в одночасье все мигом возненавидели своих благодетелей? Какая-то неправдоподобная ерунда получается. Нет уж, просто так ничего не бывает, и у всего есть свои глубинные корни да предпосылки, о чем мы сегодня и поговорим на примере тувинцев, якутов, чеченцев, немцев Поволжья и т.д.
Дикий нрав вайнахов нам всем и без того хорошо известен, однако же, говоря об этом ожесточенном противостоянии этносов, не принято выносить наружу и вторую сторону медали, которая отчеканена уже типично славянскими отличительными знаками. Советские русские, хоть и не обладали такой же кровожадностью, как чеченцы, но и мальчиками для битья никогда не являлись, иначе как они смогли бы колонизировать такие огромные просторы? А если вы читали предыдущие части «Криминального СССР», то могли заметить, сколь сильна в те годы была хулиганизация населения. Все это очень успешно накладывалось на быдлячье мещанство, обусловленное всеобщим дефицитом, и, конечно же, великоимперский шовинизм в своем первозданном великолепии.
Таким образом, уж кто-кто, а русские всегда обладали удивительным свойством перевоплощения из жертв в атакующих. Уж кто-кто, а наш человек своего не упустит, и если на горизонте замаячит выгода в виде, например, халявной хаты — голыми зубами перегрызет глотку кому угодно.
Помните, еще у Летова году в 85-м были такие стихи:
«Ты засмейся красным смехом
И вцепись мне в глотку, но так чтоб в усмерть.
И если я такой добродушный,
Научи меня душить и кусать!
Мне стыдно быть хорошим!
Здесь стыдно быть хорошим!»
Эти строки, как никакие другие, идеально характеризуют царившие в СССР ценности — в атмосфере всеобщего дефицита иных ценностей не может быть по определению. А если это помножить на присущий народу тот самый великоимперский шовинизм, то и подавно, если ты не выкинешь что-то совсем экстраординарное (что и выкинули чеченцы), то тебя просто подчинят, унизят, отберут последнее и забьют коваными пролетарскими сапогами под шконарь пылающего интернационализма. Таким образом, неудивительно, что, вопреки декларируемому равенству, в СССР на полных оборотах эксплуатировалась модель примитивнейшей дискриминации по национальному признаку.
Какая уж тут дружба народов, когда каждый русский чуть ли не с пеленок знал о том, что «если в кране нет воды, значит, выпили жиды», «там где прошел хохол, жиду делать нечего», «трус-трус белорус на войну собрался, как увидел пулемет — сразу обосрался!», а «бурят-бурят штаны горят, рубаха сохнет, сам он сдохнет». Ну и, конечно же, бескрайнее уважение русского народа к нацменьшинствам крылось и в знаменитых фольклорных анекдотах, через которые нещадно бичевались пороки маленьких и недостойных народцев — вечно трясущихся над куском сала жадных хохлов, тормознутых прибалтов, тупых северных народностей в лице собирательного образа фольклорного чукчи и т.д. В общем, если вы послушаете простонародные советские анекдоты, то обнаружите, что русских окружали исключительно мразотнейшие народцы; завистливые дикари и тупицы, недостойные даже великодержавного плевка в свою сторону.
Это классическая ситуация для многонациональной империи с существенным численным превосходством одной народности. Точно так же было, например, в Югославии, где доминирующая роль отводилась сербам. Доминирование с полным подчинением — естественная животная потребность человека в любом социуме, начиная со школы и заканчивая армией; начиная с бизнеса и заканчивая семьей, в границах которой ведется незримая война за доминирование между мужем и женой. В сытых обществах, где делить уже особо нечего, эта борьба не так заметна, чего нельзя сказать об обществах, в которых надо бесконечно биться за теплое место под солнцем. К обществу всеобщего дефицита (коим и являлся СССР) как ни к какому применимо выражение «человек человеку — волк». А что уж говорить о человеческих единицах, разделенных ментально-культурной пропастью? Может ли в таком обществе человек заботиться о благе человека с другим разрезом глаз? Конечно же, нет. Он его будет рассматривать исключительно, как средство поднятия собственного уровня благосостояния.
Всем известно, что «русские варвары порабощали народы, оставляя после себя школы, больницы и библиотеки, а эти дикари не благодарны!», однако у нас излишне переоценивают значимость данных благ. Официально власть, наверно, была заинтересована (во всяком случае, хочется в это верить) в развитии различных народностей, но на практике дальше постановлений ЦК дело никогда не двигалось, ибо на местах все зависело от воли чиновников, а вот они уже были совершенно не заинтересованы в развитии каких-нибудь тувинцев. Почему? Потому что видели в них угрозу своего благосостояния.
Бандитско-потребительский интерес к маленьким республикам, собственно, проявлял себя с самых первых дней существования СССР, когда Советская власть рассматривала их исключительно как территории для тотального разграбления с целью последующего вложения отнятых материальных благ в индустриализацию. Порой это приводило к совершенно шокирующим последствиям, таким как массовое голодное вымирание казахов, описанное в прошлой части. А раз мы упомянули Туву, то нельзя обойти стороной и такую крупицу истории региона:
«... Тувинская Народная Республика поставила в СССР 50 тысяч коней, а также около 750 тысяч голов скота, из которых почти 650 тысяч — безвозмездно. Таким образом, от каждой тувинской семьи, как правило, имевшей в среднем 130 голов, было поставлено в СССР до 100 голов скота. Также Тува поставила 67 тонн шерсти, 400 тонн мяса, ржаной, ячменной муки и топлёного масла, а также десятки тонн мёда, плодово-ягодных консервов и концентратов, рыбных изделий, воска и смолы, причём приблизительно 90 % — безвозмездно. В распоряжение СССР был передан весь золотой запас республики, и добыча тувинского золота, в общей сложности, в объёме 35 млн рублей (того времени)».
Таким образом, когда вы слышите о щедрых дарах СССР для неблагодарных малых народностей — все эти школы и библиотеки — не забывайте о том, что это делалось взамен тотальному разграблению этих народов. Да и строительство этих школ и библиотек носило сугубо условный характер. Не верите? А теперь посмотрите на тувинцев. Посмотрите обзоры на города Тувы. Как вы считаете, помогли ли тувинцам все эти хваленые советские школы и библиотеки? Отчего-то мне кажется, что не очень. Они-то и русским не сильно помогли, что уж говорить о коренных народах севера? По сути, сегодня средний тувинец отличается от обитателя дикого племени Амазонки лишь тем, что умеет носить брюки. Я думаю, если кто-то из ваших знакомых имел счастье побывать в нынешней Тыве, то первым делом он вам поспешил рассказать, что с наступлением заката там лучше на улице не показываться. И это в столице Кызыле! Представьте себе, какова обстановка в провинции. Более того — вплоть до 2013 года Тыва входила в тройку самых опасных мест на планете наряду с Сальвадором и Гондурасом. Чтобы понимать масштабы катастрофы, можно отметить, что в Тыве тогда происходило почти в 50(!) раз больше убийств, чем в Москве. И это отнюдь не наследие ельцинской вседозволенности — все в той же тройке мировых лидеров Тува находилась и во времена цветущего СССР на протяжении всей его истории. В те годы среднее количество убийств на 100 тыс. человек населения оценивалось в 76 (для сравнения, в современной Москве — 2,5). И лишь к 2017 году по количеству убийств регион «облагородился» до уровня Тринидад и Тобаго. К слову, остальные северные регионы от Ненецкого АО до Якутии или Чукотки не сильно благополучнее. По сути, какими дикарями тувинцев приняли в СССР, такими же дикарями их и выпустили из СССР.
А как же школы и библиотеки? И тут следует задаться вопросом: а для них ли их строили? А не для них. По сути, в СССР царила расовая сегрегация не хуже, чем в Америке относительно негров. Сразу скажу — это не распространялось на города федерального значения вроде Ленинграда, Москвы или Минска. В них никакой сегрегации не было, более того, нацменьшинства имели даже квоты на поступление в ВУЗы. Но мы не говорим о витринах «советского благополучия», мы говорим о тех частях страны, которые, как знаменитые ленинградские дворы-колодцы, прятались за фасадами ухоженного Невского. Может быть, центральная власть и хотела сделать как можно лучше, да вот все их иллюзии разбивались о неприступную стену местного чиновничества. Дело в том, что основные руководящие посты в республиках всегда занимали приезжие русские, которые вполне закономерно рассматривали регион как свою колонию. Например, руководителем Тувы в 70-е и 80-е годы был человек с исконно тувинским именем — Григорий Николаевич Долгополов. А теперь представьте себе всеобщий кризис, дефицит и нищету советской эпохи. И вдруг человеку по фамилии Долгополов доверяют руководить целым регионом, населенным какими-то дикими тувинцами. Естественно, среди совершенно чуждых ему элементов работать ему не особо хочется. И он начинает всеми правдами и неправдами перетягивать к себе на лучшие должности всех своих друзей и родственников из центральной России, а они в свою очередь — своих. Поскольку все предприятия и производства в те годы были государственными, при русском управленце, думаю, догадаетесь, кому достанутся практически все хлебные должности? Таким образом, практически в каждом регионе нацменьшинств происходил колоссальный этнический перекос: абсолютное большинство жителей столиц имело русскую этническую принадлежность, в то время как дремучие бесперспективные села оставались за нацменьшинствами.
Действительно, в колониальных республиках строили и школы, и библиотеки, и театры, но не для разграбленных народов, а исключительно для себя, в то время как коренное население как пасло в селе оленей в начале века, так и продолжало их пасти уже в конце века. Абсолютное большинство тувинцев к распаду СССР ни разу в жизни не было в театре, практически не имело высшего образования, да и школьное образование для них было весьма формальным. Советская политика в отношении нацменьшинств носила исключительно дискриминационный характер: простому якуту, кавказцу и т.д. и т.п. фактически невозможно было устроиться на хорошую работу или получить хорошее образование. Более того, на сугубо бытовом уровне в основной массе русские относились к коренным жителям крайне уничижительно, если не сказать презрительно.
Например, официально использование национальных языков поощрялось, на деле же все было с точностью до наоборот. Причем, что интересно, регионы были разными, но если послушать воспоминания жителей этих регионов, то суть дискриминационной политики была абсолютно одинаковой, даже на бытовом уровне выражаясь в одинаковых фразах. Например, что в Тыве, что в Якутии, что в Чечне, говоря на улице на родном языке, можно было напороться от прохожих на выражение: «Говорите на человеческом»! Даже не на русском, а на человеческом. Такая она, хваленая дружба народов в СССР. Причем фразу «на человеческом» вспоминают абсолютно все нацменьшинства, что с севера, что с далекого юга. Казалось бы, где Тыва, а где Чечня? Но если вы заглянете на форум и тех, и других, то увидите, что они буквально слово в слово описывают виды дискриминации времен Советского строя, что явственно говорит о том, что они не выдумывают. Причем сходятся все и еще в одном: в быту наиболее пиздливыми были именно бабы, именно от них наиболее часто можно было услышать про человеческий язык.
Вот как это вспоминает некий Чеченец А. Суханов:
«Из ссылки мы вернулись в начале 1957 года. Мне было четыре года. Почему-то помню пронзительно ясно. Какой-то период жили во дворе, спали под открытым небом. В 1959 в возрасте шести лет пошел в школу. Учился я в сельской школе. Директор, Василий Борисович Говоров, говаривал часто: «Вы такие тупые потому, что кукурузу едите» (ПРИМ. до появления СССР кукуруза была самой распространенной сельскохозяйственной культурой в Чечне). Были у него и другие сентенции. Почти шестьдесят лет прошло… В начале семидесятых учился, а потом работал на стройке в Грозном (на заводы нас не брали, особенно на нефтепереработку. Только на стройку. Строительный факультет в Нефтяном институте так и назывался — нац.фак.)
Говорить в Грозном в общественных местах на чеченском было не опасно, не убивали и морды не били, но могли сделать замечание: — «говорите по-русски», а то и — «говорите на человеческом». В мои 70-е, в основном, женщины это говорили, от мужчин не помню такого.
Потом, до конца восьмидесятых, работал на «шабашках», на «северах». Этих женщин и там хватало, хотя их и было меньше.
А потом в Чечне были 90-е, были 2000-е, и было то, что было. Если я скажу, что многое из произошедшего было вызвано, в том числе, и этим «говорите на человеческом», меня, наверное, не поймут. Но никто и никому в Грозном больше не говорит и долго еще не скажет «говорите на человеческом». За это мы заплатили. Стоило оно того или нет — время покажет».
Ему вторит другой житель Чечни советской эпохи:
«... А когда народ, от мала до велика стремившийся на родину, все же вернули, там их не ждал теплый прием... начиная с самого вокзала не ждал... многочисленные митинги, бунты, казачьи дружины патрулировавшие улицы ночью...и все в таком духе. Семьи наших родителей выкупали свои дворы и дома, которые они нашли в запустении и в убогом состоянии. Я плохо говорил на родном языке в детстве, да и вообще плохо понимал подобные вещи, но я помню как все мне говорили, чтобы я не говорил на зверином языке, как учителя в школе, так и добрые соседи... Чеченцы в то время были у себя на родине вторым сортом, и все что из этого вытекает... И вы полагаете, что так должно было быть и после развала страны?»
А вот как это вспоминают жертвы хваленой дружбы народов из Тувы:
«В конце 80-х я не могла найти работу в Кызыле, имея диплом и все привилегии молодого специалиста, натыкалась на отказ, как только переступала порог учреждения и русский работодатель видел мой тувинский фейс. По телефону все происходило замечательно. Мой русский не выдавал во мне тувинку и меня с радостью, расспросив про образование и прописку предлагали прийти оформиться. Я так и не попала даже в киоскеры. С большим трудом, свекровь, имеющая положение в обществе — жена главного врача лор — отделения республиканской больницы, устроила меня мыть полы в заброшенных помещениях киновидеообъединения на «Востоке» и по вечерам я удостаивалась права протереть полы в кабинете директора в «Найырале».
Лишь тогда, когда за опустевшими прилавками повсеместно появились молоденькие тувинки, для меня начался отсчет перестройки.
...
На Наадыме люди давились в очереди, развернутой в центре города ярмарки, животноводы привезли мясо, сметану, а минторг «выкинул» немного апельсин. Я, беременная, из этой очереди чуть не попала опять в милицию. Меня вытиснули уже перед самым носом продавщицы (русской классической тетеньки), она же видя все, не стала завешивать и отмахнулась. Я заспорила. В ответ: «Может милицию вызвать? Ишь какая умная! Понаедут тут из аулов!» В общем, такие эпизоды были не единичны».
Ну и для полноты картины, Якутия:
«Во времена коммунистов мои родители говорили, что был полный беспредел со стороны русских по отношению к саха — как могли унижали. Так что ненависть к титульной нации РФ имеет место быть в настоящее время и вполне заслуженно».
«Нам папа рассказывал, да и сейчас тоже рассказывает, что в 70 годах, когда они были студентами, в общественных местах запрещали разговаривать по-якутски. Всегда делали замечание, или вообще могли оскорбить. В авиагруппу вообще говорит поодиночке не ходили, в п. геологов тоже».
«Мне тётя рассказывала, что её с подругой выгнали из магазина, когда услышали что она говорит по-якутски. Дядя тоже рассказывал, что постоянно приходилось драться просто, чтобы говорить по-якутски в Якутске. Моя мать рассказывала как её и её подруг высадили из автобуса зимой, сказав «Говорите на человеческом языке!» В общем, очень многие родственники рассказывали, что в магазинах не обслуживали из-за якутского, были частые усмешки, фразы типа «на своём в деревне будешь говорить», «здесь говорят по-русски!» были обыденными. Потом случилось «Ледовое побоище», после которого задержали только якутов. После этих событий в ЯГУ (Якутский государтсвенный универститет) не принимал студентов якутов на первый курс один год, многие были отчислены. Это было в 80х в Якутске. Город тогда был в основном русскоязычным, т.к. было много приезжих со всего Союза. В деревнях дискриминации не было. Хотя нет — было трудно выбиться в люди с якутским именем».
Ледовое побоище, упоминаемое автором — трехдневные межэтнические столкновения в Якутске между русскими и якутами. Волнения были обусловлены тем, что русские не разрешали кататься якутам на ледяном катке, отсюда и название «Ледовое…». Из прошлых частей криминального СССР мы уже знаем о том, что массовые погромы на почве хулиганизации в промышленных городах СССР, многие районы которых по принципу бразильских фавелов контролировались не милицией, а уличным уркаганом, были явлением вполне обыденным. Однако межэтнические столкновения в стране сияющей дружбы народов были не менее обыденны.
В ходе проведенной после побоища проверки было установлено, что 28 марта 1986 года вблизи якутского университета по вине русских подростков произошла драка между русскими и якутскими студентами на почве бытовой неприязни. Началась драка с классического по тем временам «говорите на человеческом» и «уебывайте в свои юрты». Обком, горком КПСС, как обычно, не увидели в конфликте никого межнационального оттенка (точно так же, как ни разу не увидели его в Чечне, списывая все на хулиганство), а дело об избитых якутах, как обычно, спустили на тормозах — виновные не понесли никакого наказания.
Первого апреля к месту избиения стали подтягиваться большие группы якутской молодежи. Они стали требовать от прибывшего сюда зам. министра внутренних дел республики Дедикова В.Е. справедливого наказания для зачинщиков драк. Дедиков, с целью разрядить накалявшуюся обстановку, заверил собравшихся в том, что к завтрашнему дню будут приняты все необходимые меры, и он лично отчитается перед населением о проделанной работе. Завтра наступило. Чего нельзя сказать о Дедикове.
Молодежь прибыла к обозначенному времени в то же место. Дедиков же мало того, что так и не принял никаких мер, так еще и демонстративно на встречу не явился. Разъяренная очередным плевком в национальную идентичность толпа, насчитывавшая 700-800 человек, двинулась в центр города. Вооружившись пламенными лозунгами про «геноцид якутов», «русские, вон из Якутии» и т.д., по пути толпа встретила русского милиционера по фамилии Телегин. Он стал первой жертвой. К девяти часам вечера якуты захватили ЯГУ, где и началось стихийное собрание. Вот как данную ситуацию описывал в докладе ЦК КПСС «О некоторых негативных проявлениях среди молодежи г. Якутска» (от 21.04.86) начальник отдела Управления КГБ СССР В.Лебедев. Этот документ интересен еще и тем, что является редчайшим образцом хоть и косвенного, но признания руководством существования дискриминации по национальному признаку («Формирование трудовых и учебных коллективов по нац. признаку» и тд).
«... Большинство возмущалось бездеятельностью милиции, многие допускали высказывания националистического характера. Так, студент V курса сельскохозяйственного факультета ЯГУ В. Гоголев утверждал, что на улицах города русские систематически избивают якутов. Учащийся 9-го класса физматшколы при ЯГУ В. Степанов говорил, что "русские завоевали Якутию и начали уничтожать якутов". Подобные заявления сопровождались гулом одобрения зала. Не получило поддержки выступление члена комитета комсомола ЯГУ Сергиенко, что нельзя всех русских огульно обвинять в шовинизме.
В республике просмотрели некоторые вопросы, отрицательно влияющие на воспитание людей в духе интернационализма. Партийные, советские, хозяйственные органы, общественные организации слабо учитывают этнические и демографические процессы, не влияют должным образом на национальный состав трудовых и учебных коллективов. Так, среди рабочих промышленности, транспорта представители коренной национальности составляют явное меньшинство, их прием в соответствующие ПТУ за последние годы сокращается. В значительной мере ослаблен процесс обмена специалистами науки, образования, культуры с другими регионами страны.
Мало внимания уделяется воспитанию культуры межнационального общения. Фактам неуважительного отношения к лицам другой национальности своевременной принципиальной оценки не дается, зачастую они просто замалчиваются. Настораживает все отчетливее проявляющаяся тенденция разграничения трудовых и учебных коллективов по национальной принадлежности. К примеру, практически однонациональным (из русских) является речное училище. Этот подход просматривается при расселении в общежитиях, при комплектовании студенческих строительных отрядов и даже нарядов патрульно-постовой службы милиции. Профсоюзы и комсомол, органы образования, культуры и спорта плохо занимаются досугом молодежи, особенно подростков».
Все это очень благополучно накладывалось на атмосферу всеобщей криминализации общества — проще говоря, как русские, так и якуты в регионе были очень широко представлены классическим быдлом, а где быдло, там, сами понимаете, и шовинизм. И эта проблема также была отмечена в отчете:
«Негативные проявления в г. Якутске обнажили крупные упущения в деле охраны общественного порядка. В городе не снижается уровень преступности среди учащихся школ, профтехучилищ, средних специальных учебных заведений, студенчества. Не принимаются должные меры по предупреждению групповых антиобщественных проявлений, слабо осуществляется профилактика правонарушений. На обстановку в г. Якутске влияет и то, что в значительной мере он засорен тунеядцами и уголовным элементом. Из поля зрения партийных и советских органов выпало такое важное звено охраны общественного порядка, как участковые уполномоченные. Условия их работы и проживания являются наихудшими в РСФСР».
В 1979 году произошли одни из крупнейших в Якутии беспорядков на почве межнациональной нетерпимости. Что интересно, невзирая на их масштабность, они не удостоились даже краткой заметки в Википедии (впрочем, как и большинство описываемых в «Криминальном СССР» явлений). Началось все весьма традиционно для тех мест: у прилавка магазина после пары ехидных межнациональных упреков подрались якуты с русскими. Победа осталась за якутами. Обиженные русские решили показать, кто в тундре хозяин, и побежали за ружьем. К моменту, когда главный аргумент в борьбе за правду был найден, силуэты обидчиков уже растворились в непроглядной якутской метели. Тогда отморозки принялись стрелять по первым попавшимся якутам, игравшим в волейбол на площадке. Очень скоро на выстрелы мобилизовалась большая толпа якутской молодежи и бросилась в погоню, по пути снося все русское. Почуяв жопой надвигающийся пиздец, власти призвали на помощь армию. А вот что было дальше со слов очевидцев:
«С окон общежитий кидали в наступающих солдат бутылками, кастрюлями, всем подряд. Перевернули несколько машин милиции и пожарные машины. Началось с того что в мирно играющих в волейбол в студгородке студентов начали стрелять с обреза пьяные беспредельщики. Их, конечно, отметелили как следует, а милиция начала обвинять и избивать студентов. Потом всё превратилось в побоище, толпы студентов с дужками от кроватей в кураже избивали невинных прохожих. Было много избитых солдат, милиции, даже пожарным досталось которые поливали из брандзбойдов студентов и прохожих. Начальника милиции с мегафоном просто затоптала толпа».
«В то время мы разгон демонстраций и полицию в спецсредствах видели только по телевизору в репортажах про проклятый Запад. А тут со стороны Кулаковского валит бегом рота людей в белых шлемах, с пластиковым забралом, с дубинками! Толпа побежала в разные стороны: в четырнадцатый, в наш и другие корпуса. Через некоторое время вопли «Дави их!». Обитательницы 14 корпуса вопили из окон, матерились, кидали всякий хлам, основной истеричный вопль:"Убейте их!". Из окон летело все, что угодно; кто-то дико орал колотил кастрюлями, сковородками и мисками и над всем этим неслось истеричное "Убей его!!!". И вдруг кто-то попал бутылкой в голову старшому — он в фураге был, точно не полковник. Ранили его, упал, замешательство возникло. Вот тут-то толпа осмелела, смела их и погнала в сторону главного корпуса. Потом ходили щлемы, каски, фураги пинали и топтали. Гнали их до медфака, наверное, нам не видно было. Впервые видел неуправляемую озверевшую толпу. Это страшно».
Справедливости ради нельзя не отметить, что якутская молодежь тоже не брезговала нападениями на русскую, вот только у русских был в рукаве один очень жирный козырь: поскольку все правоохранительные органы, учителя и местные власти были представлены русскими, то при любом конфликте, вне зависимости от национальности зачинщиков, виноватыми всегда оказывались якуты. Если русские кого-то избили — практически наверняка отделывались лишь формальными наказаниями, а вот если якуты — тут уж будь любезен испить до дна графин хваленой советской правоохранительной системы. И, чувствуя свою полную безнаказанность, русские хулиганы не могли не буреть, а столкновения стали балансировать на грани смертоубийства… Уже первого апреля 1986 года (спустя несколько дней после «Ледового побоища», описанного ранее) группа хулиганов из 30 человек, вооруженных цепями, самодельными кистенями и обрезками труб, вновь безнаказанно избила в районе городского катка несколько катающихся на коньках якутов. Как вспоминают очевидцы, били жестоко, невзирая на пол жертв. Вот как это вспоминал один из участников тех славных событий:
«Драки в основном происходили в окрестностях пл. Орджоникидзе (прим. В Чечено-Ингушской АССР площадь Орджоникидзе тоже внесет немалый вклад в укрепление дружбы народов, но об этом ниже). В 60-х годах курсанты и русская гопота стали уже вызывать на драку студентов ЯГУ, начались первые драки. Особенно на это не обращали внимание, ну забавляется молодежь, ну драка дело молодых, все были такими, кровь горячий и т.д. Но попустительство привело к тому, что банды гопоты уже стали нападать на студгородок и это вылилось в массовые драки и беспоряки начала 70-х. Активное участие в избиении студентов принимал люмпенизированный русскоговорящий элемент. В нашем доме один такой сантехник открыл стрельбу из охотничьего ружья по собравшимся на митинг студентам, по слухам он был не единственным. Лозунг таких людей был простым: "Что-то якуты совсем распоясались, надо их поставить на место!". Было много милиции, студентов разгоняли водой из пожарных машин, но дело тоже замяли и забыли. Массовые нападения на студентов усилились в середине 80-х. Сперва была относительно небольшая драка в 1985 году, в которой победили более спортивные и сплоченные студенты. Заложная гопота затаила обиду и весной 1986 года, собравшись в банды они начали нападать на студентов катающихся на катке на Заложном озере. Милиция и партия опять закрыли глаза на это, гопота осмелела и нападения стали регулярными, практически каждый вечер, нервы студентов не выдержали и тем более, что многие студенческие формальные и неформальные лидеры подняли массу студентов на отпор зарвавшимся бандитам. Группы студентов начали периодически очищать каток от этих банд, но за них вступилось население Залога (все-таки их детки), что привело к крупной драке на катке напротив старого здания Медфака. После победы в драке студенты устроили мирную демонстрацию по пути к площади Ленина, требования были очень простые: очистить город от молодежных банд. Естественно, что демонстрация приняла националистический характер, потому, что гопота тоже действовала избирательно. В итоге на это выступление был повешен ярлык "Выступление националистов в Якутске", масла подлил "Голос Америки" быстро оповестив весь мир о том, что в Якутске началось народно-освободительное движение. Если бы не это сообщение и не беспорядки в Казахстане, возможно дело бы замяли стараниями якутского партийного руководства, но окрик из Москвы о строгом наказании националистов возымел действие: более 10 человек посадили (я точно не знаю), несколько сотен было исключено из ЯГУ и оправлено в армию. Этот инцидент можно считать отправной точкой, после которого Якутск перестал быть чисто русским городом и стал "Сахалярским"».
Ещё при зарождении союзного государства в его основу был заложен порочный принцип насилия и принуждения. Состоявшемуся в декабре 1922 «добровольному» объединению союзных республик предшествовала их насильственная большевизация с одновременным свержением законных правительств и вводом частей «освободительной» красной армии. Придя к власти, большевики довольно скоро благополучно забыли о своих посулах и фактически восстановили все ту же «тюрьму народов». В худших традициях «царского пережитка» стала проводиться плохо скрываемая политика русификации. В частности, это выражалось во вполне определенной кадровой политике: если первым секретарем в союзной республике был представитель титульной нации, то уж вторым (в руках которого и сосредотачивалась реальная власть) непременно назначали русского. Все это, естественно, не вызывало особого восторга у национальной интеллигенции. Однако даже ее робкие попытки напомнить о самобытности, непростом историческом пути или традициях своих этносов неизменно воспринимались Москвой как проявление «мелкобуржуазного шовинизма». Кроме того, попытки Кремля создать «единую общность — советский народ» сопровождались такими «интернациональными» актами, как переселение народов или кампания по борьбе с «безродным космополитизмом». Несмотря на официальные заверения о полном и окончательном решении национального вопроса в СССР, партия и правительство выдавали желаемое за действительное.
Невзирая на то, что любая информация о межнациональных столкновениях строго засекречивалась, через западные «голоса» все же становилось известно о национальных волнениях в Абхазии, Якутии, Грозном, Нагорном Карабахе, Северной Осетии, Молдавии и т.д. И это уже не говоря о практически не прекращавшейся «холодной войне» за независимость в Прибалтике или о довольно прохладном отношении к русским в западной Украине. Как известно, болезнь, загнанная внутрь, всегда опаснее для организма, чем открытая язва. Поэтому и последствия ее оказались столь пагубными...
Следующая часть «Криминальный СССР-8: расовая сегрегация в стране победившего интернацилонала» доступна по платной подписке по ссылке https://boosty.to/dno/posts/77737153-0ca5-4df5-9582-f2533441457a
В ней мы рассмотрим следующие явления:
— «Пятая графа» как средство дискриминации: зачем появилась и как использовалась для изобличения расово неполноценных граждан;
— Секретная страничка в учительских журналах позволяющая выявлять расово неполноценный элемент с самых ранних лет.
— Зачем в школах Тывы и Якутии первого сентября проводились национальные переклички, и почему буряты шли на нее, как на расстрел?
— Прописка, как средство дискриминации вообще всех;
— «Лучше СПИД, чем немцы», или как встречали возвращавшихся из депортации немцев Поволжья;
— Как в СССР стало на несколько национальных республик меньше, или незавидная участь народов не обладающих достаточно острыми зубами;
— 25 000 кирпичей для строительства жилья вместо плановых трех миллионов, или какие эпичные меры принимал Советский Союз для материальной реабилитации чеченцев и ингушей;
— Куда пропали 63 миллиона рублей выделенных для материальной реабилитаций депортированных вайнахов, или сказ о том, как в СССР не было коррупции;
— Как мудрая языковая политика в СССР способствовала тотальному одичанию малых народностей;
— Зловещее национальное гетто вокруг Грозного созданное руками Советской власти;
— Сильно ли ЧИАССР отличался от Африки, и насколько сильна в регионе была расовая сегрегация? Об этом нам скажут неприглядные данные статистики по образованию, трудоустройству и тд.
Это и многое другое в следующей части по ссылке выше!