Разнузданный разврат в Москве не верующей

Валентин Черных

Сценарий «Дважды солгавшая» по которому снят фильм «Москва слезам не верит» Валентин Черных написал за 19 дней и занял с ним в 1977 году третье место на конкурсе работ о Москве.

Его вдова - кинодраматург Людмила Кожинова вспоминала: «Идея фильма появилась в начале 70-х. У Валентина был замысел написать пьесу о женщине, которая сначала соврала одному мужчине, выдав себя за богатую москвичку, а потом, когда сделала карьеру, обманула другого, побоявшись сказать, что она директор фабрики».

Спустя 14 лет после выхода триумфальной премьеры ленты «Москва слезам не верит» Черных издал одноименную книгу. Писатель наполнил ее новыми подробностями и событиями, которые до этого остались «за кадром». В духе времени, что для середины 90-х было вполне характерно. В повести появилось несколько отвязанных сексуальных сцен.

Вот, например, как Валентин Константинович, которому в середине 90-х было под 60, описал соблазнение Катерины Рудиком:

«Рука Рудольфа соскользнула с ее талии и остановилась ниже, там, где не должна была бы находиться. Катерина ждала, когда он уберет руку, но он не убирал. Пусть будет так, потому что, возможно, это их последний вечер. А если не последний и она станет его женой, то мужу можно позволить все.

Пластинка закончилась, Рудольф отошел к проигрывателю, а она, обессиленная, села на диван. А Рудольф снова поставил «Бесаме! Бесаме, мучо!». Катерина боялась, что он поставит другую пластинку и разрушит ту близость, которая возникла между ними благодаря этой музыке, но Рудольф будто предугадывал ее желания. Ей хотелось пить, она даже не успела попросить его, а он уже нес шампанское. Напьюсь ведь, подумала Катерина.

Рудольф сел рядом, и они снова целовались. Потом оказалось, что они лежат рядом. Она прижалась к нему, ей хотелось уснуть, и она забылась. Она чувствовала, что Рудольф ее раздевает, подумала, какой он заботливый, наверное, не хочет, чтобы она измяла одежду.


Сейчас он отнесет ее в постель, как относил ее отец в детстве. Когда он стал целовать ее грудь, живот, она поняла, что лежит совсем голая, даже без лифчика. Она прикрыла грудь руками, но Рудольф был настойчив, он отвел ее руки и снова целовал. В этом нет ничего неприличного, она в книгах читала, что мужчины целуют у женщин грудь. Рудольф навис над нею, прижал, она почувствовала, как он осторожно, будто боясь потревожить, входит в нее, - и вспомнила о противозачаточных таблетках и предостережениях Людмилы.

₽

Красивые портреты мастихином!


Основы портретной живописи!


Играешь на гитаре? Зарабатывай!

- Мне надо в ванную, - сказала она.

- Потом, потом, - повторял Рудольф.

Она вдруг услышала, как гулко бьется ее сердце. Она все-таки сделала попытку вырваться, но не смогла. На мгновение она расслабилась, и он вошел в нее сразу, она почувствовала легкую боль и тут же забыла про нее. Рудольф уже вышел и снова вошел, было приятно, что он такой нежный, не торопится. Она подумала, раз уж это случилось, то пусть продолжается долго-долго. Таких ощущений она еще не испытывала, только догадывалась о них. И вдруг Рудольф заспешил, она обняла его, понимая, что сейчас произойдет то, о чем рассказывали девочки в общежитии. Ей показалось, что она несется вскачь на лошади, как когда-то в детстве. Она уловила его ритм и подстроилась, теперь она взлетала вместе с ним, обхватив своими ногами его ноги. Наверное, это и есть счастье, подумала она и тут же уснула.

Она проснулась и встретилась взглядом с Рудольфом. Он рассматривал ее. Ей захотелось прикрыться, но прикрыться было нечем.

- Принеси халат из ванной, - попросила она.

О чем мы будем говорить, что он скажет, когда вернется? Лучше бы поцеловал и ничего не сказал, но Рудольф, укрыв ее халатом, сказал:

- Поразительно!

- Что поразительно? - спросила она.

- То, что ты оказалась девушкой и что я у тебя первый. Это так приятно!

Что-то ей не понравилось в его словах, но она не хотела это додумывать до конца.

- И еще, - сказал Рудольф, - если бы ты не была девушкой, то я подумал бы, что ты профессионалка.

Катерина молчала, не понимая, о чем он говорит.

- Ты такая понятливая, так слушаешься, так чувствуешь партнера, - продолжал Рудольф.

Она подумала, что у него, наверное, было много женщин и, наверное, есть какие-то правила, как быть с мужчиной, чтобы ему нравилось; она этих правил не знала, просто так получилось, и в следующий раз может не получиться. А Рудольфа учила, наверное, опытная женщина, старше его, разведенная. Катерина знала, что столичные парни жили с женщинами старше себя, потом их почти всегда бросали и женились на молодых…»


«Ты невеста. Ты готова отдаться любимому»
А это первый секс Тони и Коли:

«Антонина взяла в ванную ночную сорочку - розовую, длинную, с кружевами, импортную. Сорочку покупали вместе с Людмилой в комиссионном магазине. Хотя Людмила говорила, что в магазин принимают вещи только после химической чистки, на всякий случай эту сорочку Антонина прокипятила и прогладила.

Антонина вымылась под душем земляничным мылом, вытерлась, надела сорочку и посмотрела на себя в зеркало. У сорочки был глубокий вырез, который не скрывал и половины грудей. И вообще сорочка оказалась очень прозрачной. Антонина встала на табуретку и увидела в зеркале, что через ткань сорочки были видны даже волосы на лобке.

₽

Красивые портреты мастихином!


Основы портретной живописи!


Играешь на гитаре? Зарабатывай!

Ты должна выйти из ванной благоухающей и почти доступной, поэтому чтобы под рубашкой не было никаких лифчиков и трусиков. Ты невеста. Ты готова отдаться любимому человеку, будущему мужу. Ты ложишься в сорочке, но потом, когда он начнет тебя ласкать, сорочку надо снять, говорила Людмила.

- И остаться совсем голой? - удивилась Антонина.

- Конечно, - подтвердила Людмила. - Это так естественно! И чтобы он снял майку. Приучай его сразу, не хватало еще, чтобы ты нюхала его заношенные майки.

Антонина колебалась несколько секунд, лифчик надевать не стала, но трусики все-таки натянула. Когда она вышла из ванной, Николай уже стоял возле двери в трусах и майке.

- Я сейчас, я быстро, - пообещал он.

Когда Николай вошел в ванную, она услышала щелчок задвижки - она тоже закрывала дверь ванной на задвижку.

Антонина легла на тахту, слегка распустила волосы, прикрылась простыней, потом, вспомнив советы Людмилы, сдвинула простыни, чтобы были видны кружева на сорочке.

Николай выскочил из ванной, наверное, едва ополоснувшись под душем. Он стоял, переминаясь, перед тахтой. Антонина по его взгляду поняла, что он ищет место, куда бы лечь, и отодвинулась к стенке.

Николай прилег рядом, робко обнял ее.

- Сними майку, - попросила Антонина. - Завтра постираю.

Николай быстро стянул майку, укрылся простыней. В комнате было душно, панельные стены нагрелись за день. Николай навалился на нее, и она услышала гулкие удары его сердца, так и у нее стучало сердце, когда она в школе бегала на двести метров с барьерами. Она чувствовала руку Николая, которая пыталась попасть под сорочку, путалась в складках сорочки, наконец, рука нащупала трусики, попыталась стянуть. Порвет сейчас, подумала Антонина, а у нее всего две пары таких трусиков, шелковых, тонких, не заметных даже под самым тонким крепдешиновым платьем.

- Я сама, - она сняла трусики и, уже не колеблясь, сбросила сорочку.

- Ух ты, - восхитился Николай. - Какое богатство!

- Ты про что? - почему-то шепотом спросила Антонина.

- Про все, - Николай обвел ладонями, показывая контуры ее тела. - И это все - мое!

- Твое, твое, - прошептала Антонина и закрыла глаза: скорее бы все началось. Николай был уже над нею, она чувствовала его горячее дыхание, от него пахло водкой, папиросами. Он раздвинул ей ноги и попытался попасть в нее, но никак не получалось. Может быть, ему помочь, подумала Антонина, но Людмила никаких советов по этому поводу не давала. Он мужик, должен справиться сам, решила она и стала терпеливо ждать. Горячее и твердое упиралось в нее, потом вдруг твердость исчезла, Николай выругался и лег рядом.

- Отдохни, - предложила она ему.

- У меня не получается, - признался Николай. Он сел, закурил, теперь она видела только его мощную сгорбленную спину.

- Отдохни, - сказала она ему».