Блоги |
Польские амбиции
В Средние века взаимоотношения Руси и Польши омрачались многочисленными военными конфликтами.
Впрочем, довольно часто им на смену приходили не менее долгие мирные периоды. В противостояние двух политических игроков не редко бывали втянуты не только соседи, но и многочисленные князья Рюриковичи, которые, погрязнув в междоусобицах, нередко использовали поляков в собственных целях. Истоки долгого противостояния следует искать в событиях начала XI столетия, когда польский князь поддержал своего зятя Святополка в борьбе с его отцом, киевским князем Владимиром.
Первое свидание
В первой половине X века, когда только шёл процесс становления Древнерусского и Древнепольского государств, они и не думали конфликтовать между собой: их столицы находились настолько далеко друг от друга, что правители редко интересовались, что происходит у соседей. Киевские князья были заняты подчинением окрестных племён и налаживанием торговых связей с Византией. Польские же властители воевали с немецкими княжествами, балтийскими славянами, а также с чехами на юге.
К концу столетия ситуация изменилась. Внешняя активность киевского князя Владимира Святославовича, прозванного историками Великим, привела к установлению общей границы между двумя славянскими державами. «Повесть временных лет» под 981 годом скупо сообщает:
«Пошёл Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью».
В XIX веке учёные не сомневались, что именно эти события и стали первым русско-польским военным конфликтом. Однако в наше время принято считать, что «Червенские города» в верхнем Побужье не входили на тот момент в состав Великопольского государства. Хотя этот регион и населяли польские славянские племена, он входил в орбиту интересов Чешской державы. Однако после этих событий конфликт между двумя княжествами, расширявшими свои территории с достойной зависти быстротой, был неминуем.
В 992 году отношения между странами впервые осложнились. Немецкие «Гильдесгеймские анналы» сообщают, что польский князь Болеслав не смог прибыть к императору Оттону, так как ему «угрожала большая война против русских». Вероятно, обострение произошло в связи с походом Владимира на запад против белых хорватов. В Польше в это время начал править Болеслав Храбрый. Польский князь не знал, каковы были планы Владимира и какие именно земли стали объектом экспансии русских, и потому вполне резонно остался в Польше, держа дружину наготове. Чтобы уточнить ситуацию, Болеслав в том же году отправил в Киев посольство, установив тем самым дипломатические отношения с Русью.
В последующие годы соседи жили довольно мирно: Владимир устал от завоевательных походов и был занят отражением печенежских набегов, а Болеслав погрузился в борьбу сначала с полабскими славянами, а затем и с немцами. Это дало повод Нестору-летописцу записать:
«Жил в мире с окрестными князьями — с Болеславом Польским, и со Стефаном Венгерским, и с Андрихом Чешским. И были между ними мир и любовь».
От дружбы к вражде
В 1005–1013 годах Польша и Русь сблизились, сочетав браком детей правителей: сын Владимира Святополк, туровский князь, чьи земли граничили непосредственно с Польским королевством, женился на дочери Болеслава Храброго, имя которой история не сохранила. Вместе с польской принцессой на Русь прибыл и колобжегский епископ Рейнберн. Это была довольно известная в католическом мире личность. Ему удалось крестить не только языческое население Померании, но и само Балтийское море, в которое он вылил святую воду. Однако в 1007 году новообращённые язычники подняли восстание, и епископу пришлось бежать в Краков ко двору Болеслава. Сохранило ли море приверженность христианству, установить не удалось. Рейнберн попал в свиту королевской дочери, стал, возможно, её духовником и сохранил влияние и после замужества княжны.
На Руси Рейнберн действовал в интересах Болеслава. Сблизившись со Святополком, епископ начал настраивать его против отца. Семена упали на благодатную почву: вероятно, молодой князь и раньше думал об отделении своих владений от киевской власти. Помощь польского князя могла оказаться решающей. Действуя в интересах римской церкви, Рейнберн пытался организовать заговор, направленный против «византийского обряда». Однако его церковные интриги раскрыл православный священник Анастас Корсунянин — тот самый, который помог Владимиру Святославовичу в 988 году захватить Корсунь. Рейнберн был заточён в темницу, а вместе с ним в заключении оказались и Святополк с женой.
На эти действия Владимира пришлось реагировать Болеславу, который в это время вёл затяжную войну с Германской империей. Чтобы развязать себе руки на востоке, Болеслав заключил мир с императором Генрихом II и даже получил от него в помощь воинский контингент. Намереваясь ослабить киевского князя, Болеслав привлёк к походу на Киев кочевников-печенегов. Возможно, он рассчитывал, что их набег отвлечёт часть сил Владимира. Однако печенеги решили, что для победы лучше действовать совместно с поляками, и соединились с вторгшимся на Волынь войском Болеслава. Подробностей этой военной кампании не сохранилось. Известно только, что поляки опустошили часть русских земель, но внезапная распря с печенегами — не исключено, что из-за дележа добычи, — привела к кровавому конфликту между союзниками и уничтожению печенегов. После этого Болеслав повернул в Польшу. Возобновившийся конфликт с Германией отвлёк внимание польского князя от восточных земель.
Идём на восток
Тем временем епископ Рейнберн умер в заключении. А вот Святополку удалось не только дождаться смерти отца в 1015 году, но и захватить киевский трон. В последовавшей междоусобице от рук людей Святополка погибло трое других сыновей Владимира, но вот четвёртый, правивший в Новгороде Ярослав, разгромил в битве под Любичем дружину брата и захватил Киев. Святополк, который был готов ради власти на всё, бежал в Польшу, рассчитывая на помощь тестя. Жена Святополка осталась в Киеве и, как только Ярослав вступил в город, стала его пленницей. Болеслав начал готовиться к новому походу на Русь. Как и пять лет назад, он заключил мир с императором и пытался привлечь к походу контингенты из соседних держав.
Для определения численности польского войска исследователи чаще всего пользуются фрагментом текста Галла Анонима, в котором тот описывает мощь польского королевства времён Болеслава:
«…в Познани он имел 1300 рыцарей с 4 тыс. щитников, в Гнезно — 1500 рыцарей и 5 тыс. щитников, в городе Влоцлавке — 800 рыцарей и 2 тыс. щитников, в Гдече — 300 рыцарей и 2 тыс. щитников; все они во времена Болеслава Великого были очень храбрыми и искусными в битвах воинами. Рассказывать о других городах и крепостях и для нас труд долгий и нескончаемый, и вам слушать, по всей вероятности, скучно. Но, чтобы вам избежать скуки при перечислении, я покажу число воинов, не подсчитывая их точно. Король Болеслав имел рыцарей больше, чем в наше время имеет вся Польша щитников; во времена Болеслава почти столько же насчитывалось рыцарей, сколько людей всякого рода имеется в наше время».
То есть польский король имел в своём распоряжении не менее 3900 рыцарей — вероятно, имеются в виду тяжеловооружённые всадники племенных князей — и 13 000 пехотинцев. Эти воины должны были по королевскому приказу явиться в назначенные для сбора города. К приведённым цифрам следует добавить воинов из неназванных Галлом Анонимом городов, а также присоединить княжескую дружину. При предшественнике Болеслава, князе Мешко I, согласно арабскому путешественнику Ибрагиму ибн Якубу, её численность составляла 3000 воинов, находившихся на полном содержании князя.
Естественно, эти круглые цифры вряд ли абсолютно точны. Галл Аноним писал свою хронику через сотню лет после событий и вполне мог приукрасить истину, повествуя о могуществе Болеслава I в назидание потомкам. Да и повести всю армию в поход Болеслав не мог, поскольку надо было принимать во внимание охрану границ, а также трудности со снабжением во время похода. Поэтому современные польские исследователи снижают планку возможных участников похода до 4000 воинов. К этому количеству следует прибавить иностранные контингенты, отправленные немцами и венграми: 300 и 500 всадников соответственно. В дополнение к этому вместе с Болеславом выступила и дружина князя Святополка неизвестной численности. Р. Барковский оценивает её в 200 всадников, не приводя, правда, никаких аргументов.
Дождавшись немецких солдат, Болеслав выступил в поход на восток. Пройдя земли Мазовии, в середине июля польская армия оказалась в верховьях реки Вепж, где, по-видимому, встретилась с венграми и дружиной Святополка. Объединённое войско направилось к городу Волынь, намереваясь в его окрестностях переправиться через Западный Буг. Однако на правом берегу реки поляков поджидало войско Ярослава.
Где-то на берегах Буга
О том, что Болеслав собирается выступить в поход на Киев, Ярослав узнал, вероятно, ещё весной. Обошлось без помощи шпионов: купцы, везшие свои товары из Германии и Польши на Русь, прекрасно их заменили. Ярослав начал собирать войска из русских городов, присоединив к ним наёмный варяжский контингент, который не мог быть особо значительным, поскольку немного раньше находившиеся у князя на службе варяги, одержав победу над Святополком, отправились в Византию. Вместе с княжеской дружиной силы Ярослава были не меньшими, чем у Болеслава. Правда, польские исследователи зачастую настаивают даже на численном превосходстве русских в этой кампании. Однако следует учитывать, что задействовать все силы для отражения польского вторжения киевский князь не мог: следовало оставить какую-то часть войск прикрывать южные границы и столицу от набега печенегов.
В начале июля 1018 года войско Ярослава выступило из Киева и, дойдя до Буга, разбило лагерь на восточном берегу реки, рассчитывая разгромить поляков во время переправы или, как минимум, не допустить их на свой берег. Став лагерем на западном берегу, Болеслав взглядом опытного полководца окинул позиции русских и понял, что успешная переправа невозможна: надо было отбросить от береговой линии конные разъезды. И Болеславу это удалось — то ли благодаря блестящему замыслу, то ли по счастливой случайности.
Польские воины разошлись по окрестностям в поисках пищи. Многие отправились на реку, где столкнулись с русскими разъездами, охранявшими восточный берег. Между воинами завязалась словесная перепалка, причём русским удалось очень сильно уязвить поляков. Автор «Повести временных лет» пишет:
«Был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: «Проткнём тебе колом брюхо твоё толстое». Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умён».
Разъярённые поляки ринулись через реку в атаку. Русские такой прыти не ожидали и были вынуждены отступить. Преследовавшие их поляки овладели переправой, и Болеслав смог без сопротивления со стороны врага перевести через реку всё своё войско. Такой ход событий приведён в «Повести временных лет» и в «Хронике» Галла Анонима.
Титмар Мерзебургский умалчивает о подробностях стычки за переправу, ограничившись констатацией факта:
«Враг, подстрекаемый поляками, был вызван на битву и в результате внезапного успеха был отброшен от реки, которую оборонял».
Современный историк Роберт Барковский, исходя из фразы Титмара о том, что Болеслав, прибыв к Бугу «со своим войском лагерем и велел приготовить необходимые (для переправы — прим. авт.) мосты», описывает возможный тактический замысел польского короля. По его мнению, Болеслав начал строить мосты через Буг лишь для того, чтобы усыпить внимание Ярослава: киевский князь решил, что пока мосты не будут построены, никакого столкновения не случится, и ослабил контроль за переправами. На реку Болеслав отправил несколько десятков обозников. Пока они вели словесную перепалку с русскими сторожевыми заставами, на левом берегу Буга скрытно разместились дружинники польского князя. Именно они нанесли внезапный удар по русским, заставив их отступить от берега, после чего вся польская армия начала переправляться через Буг.
В любом случае войска Ярослава, спешно выстраиваясь в боевой порядок, упали духом ещё до боя, на который они не рассчитывали. В то же время поляки, почуяв кровь, надеялись превратить первоначальный успех в окончательную победу. Сражение было недолгим. Почти сразу полякам удалось опрокинуть ряды русских и обратить их в бегство, во время которого войско Ярослава понесло значительные потери. Потери Болеслава, напротив, были невелики. Титмар упоминает, что среди немцев — вероятно, речь идёт только о рыцарях — убитым оказался лишь один — Херик Гордый. О действиях дружины Святополка ничего не известно, но вряд ли во время решающего боя она оставалась в стороне.
Победа, не завершившая войну
О том, что разгром русских был полным, говорят последующие действия Ярослава. Спасаясь бегством, он не направился в Киев — туда уже подходили союзники Болеслава, печенеги. Считая, что войска у него явно недостаточно для защиты города, князь поспешил прямиком в Новгород. При этом, согласно летописи (явно проярославской), он даже не собирался оставаться в городе, а стал готовиться к отплытию в Скандинавию. Лишь вмешательство новгородской знати, обещавшей профинансировать дальнейшие военные действия, удержало Ярослава в Новгороде.
Болеслав, одержав победу, начал наступление на Киев. За три недели польские войска прошли 500 км и 14 августа вступили в город. По словам Галла Анонима,
«Болеслав же, не встречая сопротивления, вступил в великий и изобильный город и, вынув меч, ударил в Золотые ворота».
След от этого удара навеки сохранился на мече польского князя, получившего с тех пор прозвище Щербец. Легенда стала настолько живучей, что ни отсутствие в то время в Киеве Золотых ворот, ни тот факт, что сам меч, хранящийся среди реликвий польских королей, относится как минимум к XII веку, не могут её поколебать.
Вступив в Киев, Святополк был вновь провозглашён киевским князем. Однако война с Ярославом на этом не закончилась. Правда, Болеслав не стремился вести свои войска на север Руси: поход к Новгороду вызвал бы большие затруднения со снабжением армии. Поэтому союзники решили ждать наступления Ярослава. Только вот время работало не на них. Разместившиеся в Киеве и окрестностях поляки вели себя как завоеватели, что в итоге вызвало недовольство Святополка: ведь его друзья разоряли его же земли. Последовавший за этим конфликт вынудил Болеслава собрать добычу и вернуться в Польшу, оставив зятя один на один в борьбе с братом. Кроме захваченного на Руси добра Болеслав закрепил за собой и «Червенские города». Право на владение этими территориями привело к новой русско-польской войне, произошедшей уже во время княжения на Руси Ярослава.- https://warspot.ru/16977-nachalo-sosedskoy-vrazhdy
Впрочем, довольно часто им на смену приходили не менее долгие мирные периоды. В противостояние двух политических игроков не редко бывали втянуты не только соседи, но и многочисленные князья Рюриковичи, которые, погрязнув в междоусобицах, нередко использовали поляков в собственных целях. Истоки долгого противостояния следует искать в событиях начала XI столетия, когда польский князь поддержал своего зятя Святополка в борьбе с его отцом, киевским князем Владимиром.
Первое свидание
В первой половине X века, когда только шёл процесс становления Древнерусского и Древнепольского государств, они и не думали конфликтовать между собой: их столицы находились настолько далеко друг от друга, что правители редко интересовались, что происходит у соседей. Киевские князья были заняты подчинением окрестных племён и налаживанием торговых связей с Византией. Польские же властители воевали с немецкими княжествами, балтийскими славянами, а также с чехами на юге.
К концу столетия ситуация изменилась. Внешняя активность киевского князя Владимира Святославовича, прозванного историками Великим, привела к установлению общей границы между двумя славянскими державами. «Повесть временных лет» под 981 годом скупо сообщает:
«Пошёл Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью».
В XIX веке учёные не сомневались, что именно эти события и стали первым русско-польским военным конфликтом. Однако в наше время принято считать, что «Червенские города» в верхнем Побужье не входили на тот момент в состав Великопольского государства. Хотя этот регион и населяли польские славянские племена, он входил в орбиту интересов Чешской державы. Однако после этих событий конфликт между двумя княжествами, расширявшими свои территории с достойной зависти быстротой, был неминуем.
В 992 году отношения между странами впервые осложнились. Немецкие «Гильдесгеймские анналы» сообщают, что польский князь Болеслав не смог прибыть к императору Оттону, так как ему «угрожала большая война против русских». Вероятно, обострение произошло в связи с походом Владимира на запад против белых хорватов. В Польше в это время начал править Болеслав Храбрый. Польский князь не знал, каковы были планы Владимира и какие именно земли стали объектом экспансии русских, и потому вполне резонно остался в Польше, держа дружину наготове. Чтобы уточнить ситуацию, Болеслав в том же году отправил в Киев посольство, установив тем самым дипломатические отношения с Русью.
В последующие годы соседи жили довольно мирно: Владимир устал от завоевательных походов и был занят отражением печенежских набегов, а Болеслав погрузился в борьбу сначала с полабскими славянами, а затем и с немцами. Это дало повод Нестору-летописцу записать:
«Жил в мире с окрестными князьями — с Болеславом Польским, и со Стефаном Венгерским, и с Андрихом Чешским. И были между ними мир и любовь».
От дружбы к вражде
В 1005–1013 годах Польша и Русь сблизились, сочетав браком детей правителей: сын Владимира Святополк, туровский князь, чьи земли граничили непосредственно с Польским королевством, женился на дочери Болеслава Храброго, имя которой история не сохранила. Вместе с польской принцессой на Русь прибыл и колобжегский епископ Рейнберн. Это была довольно известная в католическом мире личность. Ему удалось крестить не только языческое население Померании, но и само Балтийское море, в которое он вылил святую воду. Однако в 1007 году новообращённые язычники подняли восстание, и епископу пришлось бежать в Краков ко двору Болеслава. Сохранило ли море приверженность христианству, установить не удалось. Рейнберн попал в свиту королевской дочери, стал, возможно, её духовником и сохранил влияние и после замужества княжны.
На Руси Рейнберн действовал в интересах Болеслава. Сблизившись со Святополком, епископ начал настраивать его против отца. Семена упали на благодатную почву: вероятно, молодой князь и раньше думал об отделении своих владений от киевской власти. Помощь польского князя могла оказаться решающей. Действуя в интересах римской церкви, Рейнберн пытался организовать заговор, направленный против «византийского обряда». Однако его церковные интриги раскрыл православный священник Анастас Корсунянин — тот самый, который помог Владимиру Святославовичу в 988 году захватить Корсунь. Рейнберн был заточён в темницу, а вместе с ним в заключении оказались и Святополк с женой.
На эти действия Владимира пришлось реагировать Болеславу, который в это время вёл затяжную войну с Германской империей. Чтобы развязать себе руки на востоке, Болеслав заключил мир с императором Генрихом II и даже получил от него в помощь воинский контингент. Намереваясь ослабить киевского князя, Болеслав привлёк к походу на Киев кочевников-печенегов. Возможно, он рассчитывал, что их набег отвлечёт часть сил Владимира. Однако печенеги решили, что для победы лучше действовать совместно с поляками, и соединились с вторгшимся на Волынь войском Болеслава. Подробностей этой военной кампании не сохранилось. Известно только, что поляки опустошили часть русских земель, но внезапная распря с печенегами — не исключено, что из-за дележа добычи, — привела к кровавому конфликту между союзниками и уничтожению печенегов. После этого Болеслав повернул в Польшу. Возобновившийся конфликт с Германией отвлёк внимание польского князя от восточных земель.
Идём на восток
Тем временем епископ Рейнберн умер в заключении. А вот Святополку удалось не только дождаться смерти отца в 1015 году, но и захватить киевский трон. В последовавшей междоусобице от рук людей Святополка погибло трое других сыновей Владимира, но вот четвёртый, правивший в Новгороде Ярослав, разгромил в битве под Любичем дружину брата и захватил Киев. Святополк, который был готов ради власти на всё, бежал в Польшу, рассчитывая на помощь тестя. Жена Святополка осталась в Киеве и, как только Ярослав вступил в город, стала его пленницей. Болеслав начал готовиться к новому походу на Русь. Как и пять лет назад, он заключил мир с императором и пытался привлечь к походу контингенты из соседних держав.
Для определения численности польского войска исследователи чаще всего пользуются фрагментом текста Галла Анонима, в котором тот описывает мощь польского королевства времён Болеслава:
«…в Познани он имел 1300 рыцарей с 4 тыс. щитников, в Гнезно — 1500 рыцарей и 5 тыс. щитников, в городе Влоцлавке — 800 рыцарей и 2 тыс. щитников, в Гдече — 300 рыцарей и 2 тыс. щитников; все они во времена Болеслава Великого были очень храбрыми и искусными в битвах воинами. Рассказывать о других городах и крепостях и для нас труд долгий и нескончаемый, и вам слушать, по всей вероятности, скучно. Но, чтобы вам избежать скуки при перечислении, я покажу число воинов, не подсчитывая их точно. Король Болеслав имел рыцарей больше, чем в наше время имеет вся Польша щитников; во времена Болеслава почти столько же насчитывалось рыцарей, сколько людей всякого рода имеется в наше время».
То есть польский король имел в своём распоряжении не менее 3900 рыцарей — вероятно, имеются в виду тяжеловооружённые всадники племенных князей — и 13 000 пехотинцев. Эти воины должны были по королевскому приказу явиться в назначенные для сбора города. К приведённым цифрам следует добавить воинов из неназванных Галлом Анонимом городов, а также присоединить княжескую дружину. При предшественнике Болеслава, князе Мешко I, согласно арабскому путешественнику Ибрагиму ибн Якубу, её численность составляла 3000 воинов, находившихся на полном содержании князя.
Естественно, эти круглые цифры вряд ли абсолютно точны. Галл Аноним писал свою хронику через сотню лет после событий и вполне мог приукрасить истину, повествуя о могуществе Болеслава I в назидание потомкам. Да и повести всю армию в поход Болеслав не мог, поскольку надо было принимать во внимание охрану границ, а также трудности со снабжением во время похода. Поэтому современные польские исследователи снижают планку возможных участников похода до 4000 воинов. К этому количеству следует прибавить иностранные контингенты, отправленные немцами и венграми: 300 и 500 всадников соответственно. В дополнение к этому вместе с Болеславом выступила и дружина князя Святополка неизвестной численности. Р. Барковский оценивает её в 200 всадников, не приводя, правда, никаких аргументов.
Дождавшись немецких солдат, Болеслав выступил в поход на восток. Пройдя земли Мазовии, в середине июля польская армия оказалась в верховьях реки Вепж, где, по-видимому, встретилась с венграми и дружиной Святополка. Объединённое войско направилось к городу Волынь, намереваясь в его окрестностях переправиться через Западный Буг. Однако на правом берегу реки поляков поджидало войско Ярослава.
Где-то на берегах Буга
О том, что Болеслав собирается выступить в поход на Киев, Ярослав узнал, вероятно, ещё весной. Обошлось без помощи шпионов: купцы, везшие свои товары из Германии и Польши на Русь, прекрасно их заменили. Ярослав начал собирать войска из русских городов, присоединив к ним наёмный варяжский контингент, который не мог быть особо значительным, поскольку немного раньше находившиеся у князя на службе варяги, одержав победу над Святополком, отправились в Византию. Вместе с княжеской дружиной силы Ярослава были не меньшими, чем у Болеслава. Правда, польские исследователи зачастую настаивают даже на численном превосходстве русских в этой кампании. Однако следует учитывать, что задействовать все силы для отражения польского вторжения киевский князь не мог: следовало оставить какую-то часть войск прикрывать южные границы и столицу от набега печенегов.
В начале июля 1018 года войско Ярослава выступило из Киева и, дойдя до Буга, разбило лагерь на восточном берегу реки, рассчитывая разгромить поляков во время переправы или, как минимум, не допустить их на свой берег. Став лагерем на западном берегу, Болеслав взглядом опытного полководца окинул позиции русских и понял, что успешная переправа невозможна: надо было отбросить от береговой линии конные разъезды. И Болеславу это удалось — то ли благодаря блестящему замыслу, то ли по счастливой случайности.
Польские воины разошлись по окрестностям в поисках пищи. Многие отправились на реку, где столкнулись с русскими разъездами, охранявшими восточный берег. Между воинами завязалась словесная перепалка, причём русским удалось очень сильно уязвить поляков. Автор «Повести временных лет» пишет:
«Был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: «Проткнём тебе колом брюхо твоё толстое». Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умён».
Разъярённые поляки ринулись через реку в атаку. Русские такой прыти не ожидали и были вынуждены отступить. Преследовавшие их поляки овладели переправой, и Болеслав смог без сопротивления со стороны врага перевести через реку всё своё войско. Такой ход событий приведён в «Повести временных лет» и в «Хронике» Галла Анонима.
Титмар Мерзебургский умалчивает о подробностях стычки за переправу, ограничившись констатацией факта:
«Враг, подстрекаемый поляками, был вызван на битву и в результате внезапного успеха был отброшен от реки, которую оборонял».
Современный историк Роберт Барковский, исходя из фразы Титмара о том, что Болеслав, прибыв к Бугу «со своим войском лагерем и велел приготовить необходимые (для переправы — прим. авт.) мосты», описывает возможный тактический замысел польского короля. По его мнению, Болеслав начал строить мосты через Буг лишь для того, чтобы усыпить внимание Ярослава: киевский князь решил, что пока мосты не будут построены, никакого столкновения не случится, и ослабил контроль за переправами. На реку Болеслав отправил несколько десятков обозников. Пока они вели словесную перепалку с русскими сторожевыми заставами, на левом берегу Буга скрытно разместились дружинники польского князя. Именно они нанесли внезапный удар по русским, заставив их отступить от берега, после чего вся польская армия начала переправляться через Буг.
В любом случае войска Ярослава, спешно выстраиваясь в боевой порядок, упали духом ещё до боя, на который они не рассчитывали. В то же время поляки, почуяв кровь, надеялись превратить первоначальный успех в окончательную победу. Сражение было недолгим. Почти сразу полякам удалось опрокинуть ряды русских и обратить их в бегство, во время которого войско Ярослава понесло значительные потери. Потери Болеслава, напротив, были невелики. Титмар упоминает, что среди немцев — вероятно, речь идёт только о рыцарях — убитым оказался лишь один — Херик Гордый. О действиях дружины Святополка ничего не известно, но вряд ли во время решающего боя она оставалась в стороне.
Победа, не завершившая войну
О том, что разгром русских был полным, говорят последующие действия Ярослава. Спасаясь бегством, он не направился в Киев — туда уже подходили союзники Болеслава, печенеги. Считая, что войска у него явно недостаточно для защиты города, князь поспешил прямиком в Новгород. При этом, согласно летописи (явно проярославской), он даже не собирался оставаться в городе, а стал готовиться к отплытию в Скандинавию. Лишь вмешательство новгородской знати, обещавшей профинансировать дальнейшие военные действия, удержало Ярослава в Новгороде.
Болеслав, одержав победу, начал наступление на Киев. За три недели польские войска прошли 500 км и 14 августа вступили в город. По словам Галла Анонима,
«Болеслав же, не встречая сопротивления, вступил в великий и изобильный город и, вынув меч, ударил в Золотые ворота».
След от этого удара навеки сохранился на мече польского князя, получившего с тех пор прозвище Щербец. Легенда стала настолько живучей, что ни отсутствие в то время в Киеве Золотых ворот, ни тот факт, что сам меч, хранящийся среди реликвий польских королей, относится как минимум к XII веку, не могут её поколебать.
Вступив в Киев, Святополк был вновь провозглашён киевским князем. Однако война с Ярославом на этом не закончилась. Правда, Болеслав не стремился вести свои войска на север Руси: поход к Новгороду вызвал бы большие затруднения со снабжением армии. Поэтому союзники решили ждать наступления Ярослава. Только вот время работало не на них. Разместившиеся в Киеве и окрестностях поляки вели себя как завоеватели, что в итоге вызвало недовольство Святополка: ведь его друзья разоряли его же земли. Последовавший за этим конфликт вынудил Болеслава собрать добычу и вернуться в Польшу, оставив зятя один на один в борьбе с братом. Кроме захваченного на Руси добра Болеслав закрепил за собой и «Червенские города». Право на владение этими территориями привело к новой русско-польской войне, произошедшей уже во время княжения на Руси Ярослава.- https://warspot.ru/16977-nachalo-sosedskoy-vrazhdy