Греческая революция, часть 4.
Вскоре к Петербургскому протоколу присоединилась Франция, и теперь эти три страны определяли будущее Греции. Однако — и в этом заключается парадокс последующих событий — все государства, в том числе и симпатизировавшие грекам, считали их мятежниками и не рассматривали вариант выхода Греции из-под турецкого сюзеренитета. Нет, они требовали вывода турецких и египетских войск, настаивали на автономии для эллинов — но не более того. В свою очередь, для Турции сама такая постановка вопроса была нонсенсом: когда правительство какой-либо страны наводит порядок в мятежной области всеми доступными ему способами, ни в каком «международном посредничестве» оно не нуждается. Скажем, приняло бы британское правительство турецкое посредничество во время очередного мятежа в Ирландии? Или взяло бы русское правительство султана в третейские судьи при очередном восстании в Польше? Ответ очевиден.
Когда эти соображения были озвучены Англии, Франции и России, союзники заявили: поскольку египетские войска Ибрагим-паши неоднократно божились уничтожить всех жителей Мореи и Пелопоннеса и заселить эти области египтянами, то великие державы просто вынуждены вмешаться в ход событий. Да, раньше это была исключительно турецкая проблема, однако методы турок и египтян вышли за рамки всех цивилизованных норм и привели к «варваризации» Греции. Иными словами, великие державы вмешивались не во внутренний конфликт между турками и греками, а в способы разрешения этого конфликта.
Такой ответ был обычным словоблудием. Турки заявили представителям России, Британии и Франции, что те выступают на стороне греков из религиозных соображений, то есть поддерживают христианство в пику исламу, и это предположение было гораздо более реальным, нежели объяснения союзников, по каким причинам они вмешиваются в греческий конфликт. И султан, и Мехмет Али отрицали геноцид в Греции и утверждали, что просто хотят навести порядок любыми способами. Каннинг, отдавая должное как минимум формальной справедливости турецкой позиции, понимал, что Россия во главе с новым императором (в конце 1825 года на престол взошёл Николай I) вполне могла решиться действовать самостоятельно. Именно Петербург настоял на том, что если турки не примут международного посредничества, то морские эскадры великих держав должны будут силой развести стороны. Задачей морских соединений союзников Николай видел предотвращение любых перебросок подкреплений в Грецию как со стороны Турции, так и со стороны Египта.
https://warspot.ru/18953-krizis-revolyutsionnogo-duha
