Блоги |
И всех врагов одним ударом мы прикончим, а пока - ты пой, звени, моя гитара, балалайка дурака...
Русский - значит воин
Похоже, мы покорно ждём положенные тридцать лет и три года, когда спящий богатырь проснётся и выкинет из нашей страны всех, кто желает нам смерти и зла. Всех тех, кто пока безнаказанно орудует в реальности и в виртуале: в газетах, блогах, на экранах ТВ. И под видом борьбы с нашими недостатками, с нашими ворами и с нашими негодяями пытается уничтожить нас самих и наши духовные основания.
Надеюсь, ждать осталось недолго, но пока ждём, хотелось бы понять, что есть русское мужское начало – русский герой. Описать его довольно трудно, как и всё русское, так как меня давно мучает ощущение, что русская идея принципиально невербальна, что мы люди не Логоса, а Голоса, и свои смыслы выражаем в песнях и прочих неконцептуальных вещах… Ну например, одна песня про коня, там где «…златая рожь да кудрявый лён. Я влюблён в тебя, Россия, влюблён», говорит больше о национальной идее, чем сотня высокоумных страниц, особенно когда её поёт монастырский или военный хор. Но попробуем, пусть субъективно.
Наша история кажется, во-первых, разорванной и хаотичной, каждый раз отрицающей саму себя: то откажемся от язычества ради христианства, то отречёмся от христианства ради атеизма, то предадим коммунизм ради капитализма. И все символы – вперемешку: триколор, черно-жёлтый имперский флаг, двуглавый орёл, герб СССР, красное знамя победы, гимн СССР, Боже царя храни, атеизм, кресты и храмы. Памятники то сносим, то ставим заново, то милиция, то полиция, то Сталинград, то Волгоград, то Петербург, то Петроград… Наша история, во-вторых, кажется полной подражания. То греки, то петровские реформы, то франкофильство, то англофильство, то еврейско-немецкий марксизм, то кто-то ринется в Индию, и мы получим рерихов, то секты, то либерализм, то капитализм… И причём мы в этом последовании становимся «правовернее папы римского»…
А если это не подражание, а изучение идеи, но не в теории, а на практике, в применении? Мы не теоретики. Мы не будем идею изучать в безопасных университетах, мы её будем делать, причём до конца и смотреть, что из неё получается. Мы думаем поступками и всегда в крайних актах. Проба, по Достоевскому. Так как драматичны.
И наша история абсолютно целостна в этих пробах – это развёртывание нашего характера во времени. Каждый скачок и драматическая перипетия – это скачок роста и опыта, и поэтому все символы работают. Преодолевая препятствие, мы получаем его силу.
Мы проходили каждый раз через смерть и возрождение и нам не за что каяться, как того требуют от нас чужие, и отрезать от своей истории куски. Мы за всё платили страданием. Они своей ненавистью и бесконечным требованием от нас оправданий только отнимают наше время. Это не их компетенция.
Вообще для нас Россия – и земля, и мать, и женщина, и сестра, и дитя. И одновременно – Отечество: мы присягаем служить Богу, Царю и Отечеству. Вот эта смесь любви и долга, долга любви, если хотите, и составляет наше отношение к Родине.
Русский – всегда солдат, даже если он штатский, потому что война и беда всегда рядом. Но любая война – холодная ли, горячая ли, нашествие или информационная война – в первую очередь брань духовная. Отсматриваю однажды видеоматериалы к фильмам, обычные кадры обыденной жизни – и меня вдруг поразила мысль, что все эти странные спившиеся мужики в спальных районах – это солдаты без войны, они абсолютно честны, простодушны, романтичны, тверды, но им нечего делать в мирной жизни. Но если бы надо было выбирать, с кем идти умирать, – я, не раздумывая, предпочту их любому офисному интеллигенту. Они экзистенциально бесстрашны, как самураи. Русский – всегда способен к прямому боестолкновению, и кулачный бой – это не глупость, а готовность отвечать за свои слова в самом прямом и грубом смысле. Давайте не будем лицемерить, просто посмотрим на фильмы, которые мы так любим, и на классическую сцену кульминационной драки протагониста и антагониста на заброшенном заводе.
Интересно, что как только в России просыпается героическое мужское начало, так сразу начинаются крики «не сметь, не имеете права!» И это странно, по-моему. При всей силе наших медвежьих объятий, при всей нашей радостной лихости – «Мы – русские. Какой восторг!» – в нас всегда очень много любви и ответственности…
Итак, если собрать всё вместе – базовые свойства русского героя – сила природная (опыт Традиции), сила духовная (опыт Православия), служение Отечеству (опыт Империи и СССР). Но есть ещё одна вещь, о которой не говорят – это чистая и целомудренная мистическая любовь к России. Да, говорить об этом вслух нельзя, но… Лучше всех об этом проговорился Борис Савинков в романе «Конь вороной»: «Россия – Ольга, Ольга – Россия. Если не будет Ольги, моя влюблённость в Россию потеряет свою глубину. Если не будет России, моя любовь к Ольге утратит всеобъемлющий смысл. Жить в России без Ольги – всё равно что влачиться с Ольгой в изгнании, – влачиться на "поломанных крыльях", дрожа и "прижавшись к праху"».
Вот его-то мы и ждём всегда. А уж на этой основе существует в нашем сознании миллион дорогих сердцу оттенков: и весельчаки в стиле Крючкова, и аристократические разведчики в стиле Тихонова, и волевые типажи в стиле Ульянова, и романтические гопники в стиле Бодрова, и мизантропические романтики в стиле Даля, и настоящие мужики в стиле Высоцкого, и физики в стиле Баталова, и лирики, и комики…
Похоже, мы покорно ждём положенные тридцать лет и три года, когда спящий богатырь проснётся и выкинет из нашей страны всех, кто желает нам смерти и зла. Всех тех, кто пока безнаказанно орудует в реальности и в виртуале: в газетах, блогах, на экранах ТВ. И под видом борьбы с нашими недостатками, с нашими ворами и с нашими негодяями пытается уничтожить нас самих и наши духовные основания.
Надеюсь, ждать осталось недолго, но пока ждём, хотелось бы понять, что есть русское мужское начало – русский герой. Описать его довольно трудно, как и всё русское, так как меня давно мучает ощущение, что русская идея принципиально невербальна, что мы люди не Логоса, а Голоса, и свои смыслы выражаем в песнях и прочих неконцептуальных вещах… Ну например, одна песня про коня, там где «…златая рожь да кудрявый лён. Я влюблён в тебя, Россия, влюблён», говорит больше о национальной идее, чем сотня высокоумных страниц, особенно когда её поёт монастырский или военный хор. Но попробуем, пусть субъективно.
Наша история кажется, во-первых, разорванной и хаотичной, каждый раз отрицающей саму себя: то откажемся от язычества ради христианства, то отречёмся от христианства ради атеизма, то предадим коммунизм ради капитализма. И все символы – вперемешку: триколор, черно-жёлтый имперский флаг, двуглавый орёл, герб СССР, красное знамя победы, гимн СССР, Боже царя храни, атеизм, кресты и храмы. Памятники то сносим, то ставим заново, то милиция, то полиция, то Сталинград, то Волгоград, то Петербург, то Петроград… Наша история, во-вторых, кажется полной подражания. То греки, то петровские реформы, то франкофильство, то англофильство, то еврейско-немецкий марксизм, то кто-то ринется в Индию, и мы получим рерихов, то секты, то либерализм, то капитализм… И причём мы в этом последовании становимся «правовернее папы римского»…
А если это не подражание, а изучение идеи, но не в теории, а на практике, в применении? Мы не теоретики. Мы не будем идею изучать в безопасных университетах, мы её будем делать, причём до конца и смотреть, что из неё получается. Мы думаем поступками и всегда в крайних актах. Проба, по Достоевскому. Так как драматичны.
И наша история абсолютно целостна в этих пробах – это развёртывание нашего характера во времени. Каждый скачок и драматическая перипетия – это скачок роста и опыта, и поэтому все символы работают. Преодолевая препятствие, мы получаем его силу.
Мы проходили каждый раз через смерть и возрождение и нам не за что каяться, как того требуют от нас чужие, и отрезать от своей истории куски. Мы за всё платили страданием. Они своей ненавистью и бесконечным требованием от нас оправданий только отнимают наше время. Это не их компетенция.
Вообще для нас Россия – и земля, и мать, и женщина, и сестра, и дитя. И одновременно – Отечество: мы присягаем служить Богу, Царю и Отечеству. Вот эта смесь любви и долга, долга любви, если хотите, и составляет наше отношение к Родине.
Русский – всегда солдат, даже если он штатский, потому что война и беда всегда рядом. Но любая война – холодная ли, горячая ли, нашествие или информационная война – в первую очередь брань духовная. Отсматриваю однажды видеоматериалы к фильмам, обычные кадры обыденной жизни – и меня вдруг поразила мысль, что все эти странные спившиеся мужики в спальных районах – это солдаты без войны, они абсолютно честны, простодушны, романтичны, тверды, но им нечего делать в мирной жизни. Но если бы надо было выбирать, с кем идти умирать, – я, не раздумывая, предпочту их любому офисному интеллигенту. Они экзистенциально бесстрашны, как самураи. Русский – всегда способен к прямому боестолкновению, и кулачный бой – это не глупость, а готовность отвечать за свои слова в самом прямом и грубом смысле. Давайте не будем лицемерить, просто посмотрим на фильмы, которые мы так любим, и на классическую сцену кульминационной драки протагониста и антагониста на заброшенном заводе.
Интересно, что как только в России просыпается героическое мужское начало, так сразу начинаются крики «не сметь, не имеете права!» И это странно, по-моему. При всей силе наших медвежьих объятий, при всей нашей радостной лихости – «Мы – русские. Какой восторг!» – в нас всегда очень много любви и ответственности…
Итак, если собрать всё вместе – базовые свойства русского героя – сила природная (опыт Традиции), сила духовная (опыт Православия), служение Отечеству (опыт Империи и СССР). Но есть ещё одна вещь, о которой не говорят – это чистая и целомудренная мистическая любовь к России. Да, говорить об этом вслух нельзя, но… Лучше всех об этом проговорился Борис Савинков в романе «Конь вороной»: «Россия – Ольга, Ольга – Россия. Если не будет Ольги, моя влюблённость в Россию потеряет свою глубину. Если не будет России, моя любовь к Ольге утратит всеобъемлющий смысл. Жить в России без Ольги – всё равно что влачиться с Ольгой в изгнании, – влачиться на "поломанных крыльях", дрожа и "прижавшись к праху"».
Вот его-то мы и ждём всегда. А уж на этой основе существует в нашем сознании миллион дорогих сердцу оттенков: и весельчаки в стиле Крючкова, и аристократические разведчики в стиле Тихонова, и волевые типажи в стиле Ульянова, и романтические гопники в стиле Бодрова, и мизантропические романтики в стиле Даля, и настоящие мужики в стиле Высоцкого, и физики в стиле Баталова, и лирики, и комики…