Блоги |
Младшая дочь, или Война и мир графини Толстой
Про Александру Львовну Толстую, младшую дочь Толстого было в постах Ленин и графиня , Разве это светская барышня? и Мой дом - вагон
Александра Львовна была на войне больше 2-х лет.
Февральскую революцию она встретила в Минском госпитале с температурой под 40:
нарыв в гортани, воспаление суставов плюс добавилась тропическая лихорадка, подхваченная на турецком фронте.
"Мой любимый доктор, пожилой благообразный еврей, вошёл в комнату, сел у кровати и взял мой пульс.
- Скажите, доктор, как дела?
- Хорошо, рана скоро заживёт. Высокая температура от малярии.
- Я не об этом… Я о революции, что происходит? Есть какие-нибудь перемены?
- Да. Великий князь Михаил Александрович отрёкся от престола.
- Боже мой!.. Значит... пропала Россия…
- Да. Пропала Россия! — печально повторил доктор и вышел из комнаты"
Наступило смутное время: в Минске на плацу части Западного фронта присягали Временному правительству,
а в окопах читали листовки Совета рабочих и солдатских депутатов с призывами не подчиняться офицерам и создавать солдатские комитеты.
Все говорили речи. Два человека - это уже митинг.
Больше всех говорили странные люди (определение А. Л.), невесть откуда взявшиеся и призывавшие бросать фронт.
А Керенский со своей свитой мчались по фронтам с лозунгами воевать до победы.
В окопы доставлялись газеты с кричащими заголовками "Тыл победил династию! Фронт победит врага!",
в то время как в тех же самых окопах только что братались с врагом - те, кто ещё не дезертировал...
В Петрограде проходили манифестации за продолжение войны:
Александра Львовна своими глазами видела разложение русской армии, сознавая, что это уже не та война,
на которую она шла в августе 1914.
Окончательное решение покинуть отряд пришло после тревожных писем из Ясной Поляны от сестры Татьяны Львовны о поджогах и грабежах помещичьих усадеб в округе.
" У нас в Ясной бабы и дети четыре дня грабили яблочный сад и унесли все яблоки. Более 1000 пудов.
Отвратительно было видеть это разнузданное, жадное, ругающееся, торопящееся стадо, бабье.
Было по несколько сот баб зараз, а мы все только поглядывали и молчали..."
Двое суток без сна ехала Александра Львовна в забитом вагоне среди озлобленных солдат, люто ненавидящих буржуев.
"- Скажи им, что я графиня, ведь выбросили бы из окна"...
Война для графини Толстой закончилась...
Мир
Первый раз за ней пришли ночью в середине лета 1919-го. В ордере на арест значилась гражданка Толстова.
- Я не Толстова, я - Толстая, дочь великого писателя. - Там разберутся, чья дочь...
Она обвинялась в контрреволюционной деятельности.
На следующий день отпустили: при обыске не нашлось ничего крамольного,
из чего можно было бы сделать вывод о политической деятельности против большевиков.
Разумеется, она не сидела без дела после возвращения с фронта. Она увлеклась идеей издания первого полного собрания сочинений отца.
В Ясной Поляне она затеяла строительство настоящей добротной школы, а не в избе "за селом у церкви",
где в своё время старшие дочери Толстого Таня и Маша обучали грамоте местных филипков.
Для сохранности имения решила сделать Ясную Поляну национальным музеем, по примеру дома Гёте в Германии.
Для этого ходила на приём к наркому Луначарскому.
Её поразила несерьёзность обстановки: нарком диктовал машинисткам и тут же позировал двум художникам сразу.
Потом, едва выслушав Сашу, продиктовал приказ о назначении Александры Львовны комиссаром-хранителем Ясной Поляны.
Портрет Луначарского кисти Ю. Анненкова:
Луначарский тогда произвёл на неё впечатление актёра, играющего в министра,
которому нравилось производить впечатление своей "игрой" на посетителей.
Зато Сталин был непроницаем под маской грузинской вежливости.
Она ходила к Сталину за помощью в строительстве школы и в связи с подготовкой к 100-летнему юбилею Толстого в 1928 году.
Портрет Сталина кисти Исаака Бродского, 1928 год:
Сталин её вежливо принял, вежливо проводил, просьбы выполнил, но она чувствовала, что ему безразличны и сам Толстой,
и толстовские учреждения, а 100-юбилей писателя - это лишь средство пропаганды за границей...
Дело "Тактического центра"
В 1920 году в Москве проходил громкий процесс по делу так называемого "Тактического центра".
В "Тактический центр" входили некоторые бывшие члены Временного правительства, оппозиционеры, интеллигенция (как же без неё).
У них не было устава, не было чёткой программы.
Собирались и вели долгие дискуссии по отдельным проектам государственного устройства, аграрным и строительным.
Как они всё обустроят, когда Советская власть падёт, а то, что она падёт непременно и скоро - верили.
Тем более что с востока на Москву наступал Колчак, с юга - Деникин...
Среди идеологов "Тактического центра" был Сергей Петрович Мельгунов, историк, публицист.
В 1905 году писавший о сектантах в Харьковской губернии, чем немедленно заинтересовал Толстого:
он приглашал Мельгунова в Ясную Поляну. Там он и познакомился с Сашей.
Александра Львовна о "Тактическом центре" ничего не знала.
Поэтому, когда Мельгунов однажды попросил её разрешить ему с группой товарищей поработать в её уютной московской квартире,
она разрешила и даже (как гостеприимная хозяйка) ставила для них самовар, о чём и сообщала на суде, когда до суда дошло дело.
26 человек было арестовано по делу о "Тактическом центре".
Александру Львовну арестовали по обвинению в хранении архивов Мельгунова.
Конечно, арест младшей дочери великого прогрессивного писателя всколыхнул не менее прогрессивную толстовскую общественность.
Чертков писал Дзержинскому, Толстовское общество — во все инстанции, просили не держать её на Лубянке, а выпустить до суда.
На заседании суда председательствовал Ленин, присутствовали Троцкий, Сталин, Каменев, Калинин, Крыленко,
особоуполномоченный ВЧК Яков Самуилович Агранов (Шмаевич), который и вёл "дело гражданки Толстой".
Вот он, организатор массовых репрессий. В 1938 году будет расстрелян.
Никто из списка арестованных вычеркнут не был: большевикам нужен был громкий политический (репрессивный) процесс,
чтобы в дальнейшем интеллигенция не рыпалась.
На суде главным обвинителем выступал Крыленко, речь его была пламенной, в духе "с кем вы, мастера культуры".
Гражданку Толстую он рекомендовал изолировать (хотя бы до разгрома врангелевского фронта) от общества и заключить в лагерь.
Она получила 3 года в исправительно-трудовом лагере, который с 1918 года обосновался в Новоспасском монастыре, усыпальнице Романовых.
Церковь Преображения в Новоспасском монастыре:
Тут она и просидела полгода с уголовницами и проститутками, которые, с ведома лагерного начальства, разрывали по ночам могилы в поисках драгоценностей.
Но были в лагере и политические, и монахини, и неблагонадёжный социальный элемент, например, баронесса Корф, соседка Александры Львовны по камере.
Баронесса много знала про историю монастыря и рассказывала историю на прогулках графине Толстой.
А графиня Толстая для уголовниц и проституток немедленно организовала в лагере (конечно же!) школу;
так что уголовный элемент и "женщины с пониженной социальной ответственностью" относились к Александре Львовне тепло.
Прикрывали, когда она уходила из монастыря, очень часто — с ночёвкой домой.
Лагерь тогда ещё был довольно мягкий в этом отношении.
Александра Львовна бунтовала в несвободе, требовала амнистии,
а когда с амнистией дело вдруг застопорилось, решила вдруг написать письмо самому Ленину!
С требованием или отпустить или расстрелять... Сохранились черновики (см. пост Ленин и графиня ).
Письмо не было отправлено: Коллонтай добилась досрочного освобождения и, пробыв в лагере полгода,
Александра Львовна вышла в феврале 1921 года на свободу...
В 1929 году Александра Львовна уедет по приглашению тамошнего толстовского общества в Японию с лекциями об отце и не вернётся в СССР.
Уедет в Америку, где и проживёт ещё почти полвека.
Президент Толстовского фонда А.Л. Толстая, 1948 год, США:
Умрёт Александра Львовна в США в 1979 году в возрасте 95 лет.
Александра Львовна была на войне больше 2-х лет.
Февральскую революцию она встретила в Минском госпитале с температурой под 40:
нарыв в гортани, воспаление суставов плюс добавилась тропическая лихорадка, подхваченная на турецком фронте.
"Мой любимый доктор, пожилой благообразный еврей, вошёл в комнату, сел у кровати и взял мой пульс.
- Скажите, доктор, как дела?
- Хорошо, рана скоро заживёт. Высокая температура от малярии.
- Я не об этом… Я о революции, что происходит? Есть какие-нибудь перемены?
- Да. Великий князь Михаил Александрович отрёкся от престола.
- Боже мой!.. Значит... пропала Россия…
- Да. Пропала Россия! — печально повторил доктор и вышел из комнаты"
Наступило смутное время: в Минске на плацу части Западного фронта присягали Временному правительству,
а в окопах читали листовки Совета рабочих и солдатских депутатов с призывами не подчиняться офицерам и создавать солдатские комитеты.
Все говорили речи. Два человека - это уже митинг.
Больше всех говорили странные люди (определение А. Л.), невесть откуда взявшиеся и призывавшие бросать фронт.
А Керенский со своей свитой мчались по фронтам с лозунгами воевать до победы.
В окопы доставлялись газеты с кричащими заголовками "Тыл победил династию! Фронт победит врага!",
в то время как в тех же самых окопах только что братались с врагом - те, кто ещё не дезертировал...
В Петрограде проходили манифестации за продолжение войны:
Александра Львовна своими глазами видела разложение русской армии, сознавая, что это уже не та война,
на которую она шла в августе 1914.
Окончательное решение покинуть отряд пришло после тревожных писем из Ясной Поляны от сестры Татьяны Львовны о поджогах и грабежах помещичьих усадеб в округе.
" У нас в Ясной бабы и дети четыре дня грабили яблочный сад и унесли все яблоки. Более 1000 пудов.
Отвратительно было видеть это разнузданное, жадное, ругающееся, торопящееся стадо, бабье.
Было по несколько сот баб зараз, а мы все только поглядывали и молчали..."
Двое суток без сна ехала Александра Львовна в забитом вагоне среди озлобленных солдат, люто ненавидящих буржуев.
"- Скажи им, что я графиня, ведь выбросили бы из окна"...
Война для графини Толстой закончилась...
Мир
Первый раз за ней пришли ночью в середине лета 1919-го. В ордере на арест значилась гражданка Толстова.
- Я не Толстова, я - Толстая, дочь великого писателя. - Там разберутся, чья дочь...
Она обвинялась в контрреволюционной деятельности.
На следующий день отпустили: при обыске не нашлось ничего крамольного,
из чего можно было бы сделать вывод о политической деятельности против большевиков.
Разумеется, она не сидела без дела после возвращения с фронта. Она увлеклась идеей издания первого полного собрания сочинений отца.
В Ясной Поляне она затеяла строительство настоящей добротной школы, а не в избе "за селом у церкви",
где в своё время старшие дочери Толстого Таня и Маша обучали грамоте местных филипков.
Для сохранности имения решила сделать Ясную Поляну национальным музеем, по примеру дома Гёте в Германии.
Для этого ходила на приём к наркому Луначарскому.
Её поразила несерьёзность обстановки: нарком диктовал машинисткам и тут же позировал двум художникам сразу.
Потом, едва выслушав Сашу, продиктовал приказ о назначении Александры Львовны комиссаром-хранителем Ясной Поляны.
Портрет Луначарского кисти Ю. Анненкова:
Луначарский тогда произвёл на неё впечатление актёра, играющего в министра,
которому нравилось производить впечатление своей "игрой" на посетителей.
Зато Сталин был непроницаем под маской грузинской вежливости.
Она ходила к Сталину за помощью в строительстве школы и в связи с подготовкой к 100-летнему юбилею Толстого в 1928 году.
Портрет Сталина кисти Исаака Бродского, 1928 год:
Сталин её вежливо принял, вежливо проводил, просьбы выполнил, но она чувствовала, что ему безразличны и сам Толстой,
и толстовские учреждения, а 100-юбилей писателя - это лишь средство пропаганды за границей...
Дело "Тактического центра"
В 1920 году в Москве проходил громкий процесс по делу так называемого "Тактического центра".
В "Тактический центр" входили некоторые бывшие члены Временного правительства, оппозиционеры, интеллигенция (как же без неё).
У них не было устава, не было чёткой программы.
Собирались и вели долгие дискуссии по отдельным проектам государственного устройства, аграрным и строительным.
Как они всё обустроят, когда Советская власть падёт, а то, что она падёт непременно и скоро - верили.
Тем более что с востока на Москву наступал Колчак, с юга - Деникин...
Среди идеологов "Тактического центра" был Сергей Петрович Мельгунов, историк, публицист.
В 1905 году писавший о сектантах в Харьковской губернии, чем немедленно заинтересовал Толстого:
он приглашал Мельгунова в Ясную Поляну. Там он и познакомился с Сашей.
Александра Львовна о "Тактическом центре" ничего не знала.
Поэтому, когда Мельгунов однажды попросил её разрешить ему с группой товарищей поработать в её уютной московской квартире,
она разрешила и даже (как гостеприимная хозяйка) ставила для них самовар, о чём и сообщала на суде, когда до суда дошло дело.
26 человек было арестовано по делу о "Тактическом центре".
Александру Львовну арестовали по обвинению в хранении архивов Мельгунова.
Конечно, арест младшей дочери великого прогрессивного писателя всколыхнул не менее прогрессивную толстовскую общественность.
Чертков писал Дзержинскому, Толстовское общество — во все инстанции, просили не держать её на Лубянке, а выпустить до суда.
На заседании суда председательствовал Ленин, присутствовали Троцкий, Сталин, Каменев, Калинин, Крыленко,
особоуполномоченный ВЧК Яков Самуилович Агранов (Шмаевич), который и вёл "дело гражданки Толстой".
Вот он, организатор массовых репрессий. В 1938 году будет расстрелян.
Никто из списка арестованных вычеркнут не был: большевикам нужен был громкий политический (репрессивный) процесс,
чтобы в дальнейшем интеллигенция не рыпалась.
На суде главным обвинителем выступал Крыленко, речь его была пламенной, в духе "с кем вы, мастера культуры".
Гражданку Толстую он рекомендовал изолировать (хотя бы до разгрома врангелевского фронта) от общества и заключить в лагерь.
Она получила 3 года в исправительно-трудовом лагере, который с 1918 года обосновался в Новоспасском монастыре, усыпальнице Романовых.
Церковь Преображения в Новоспасском монастыре:
Тут она и просидела полгода с уголовницами и проститутками, которые, с ведома лагерного начальства, разрывали по ночам могилы в поисках драгоценностей.
Но были в лагере и политические, и монахини, и неблагонадёжный социальный элемент, например, баронесса Корф, соседка Александры Львовны по камере.
Баронесса много знала про историю монастыря и рассказывала историю на прогулках графине Толстой.
А графиня Толстая для уголовниц и проституток немедленно организовала в лагере (конечно же!) школу;
так что уголовный элемент и "женщины с пониженной социальной ответственностью" относились к Александре Львовне тепло.
Прикрывали, когда она уходила из монастыря, очень часто — с ночёвкой домой.
Лагерь тогда ещё был довольно мягкий в этом отношении.
Александра Львовна бунтовала в несвободе, требовала амнистии,
а когда с амнистией дело вдруг застопорилось, решила вдруг написать письмо самому Ленину!
С требованием или отпустить или расстрелять... Сохранились черновики (см. пост Ленин и графиня ).
Письмо не было отправлено: Коллонтай добилась досрочного освобождения и, пробыв в лагере полгода,
Александра Львовна вышла в феврале 1921 года на свободу...
В 1929 году Александра Львовна уедет по приглашению тамошнего толстовского общества в Японию с лекциями об отце и не вернётся в СССР.
Уедет в Америку, где и проживёт ещё почти полвека.
Президент Толстовского фонда А.Л. Толстая, 1948 год, США:
Умрёт Александра Львовна в США в 1979 году в возрасте 95 лет.