Блоги |
Вирхилио из Госплана.
Во время гражданской войны в Испании (1936-1939) тысячи испанских детей были вынуждены покинуть страну. В 1938 году, когда война подходила к концу, автор настоящей книги Вирхилио де лос Льянос Мас, его сестра Кармен и брат Карлос одними из последних были вывезены в Советский Союз. В стране, ставшей ему второй родиной, автор прожил 54 года, и только в 1992 году он вернулся в Испанию со своей русской семьей.
..Госкомитет по планированию народного хозяйства за долгие десятилетия существования разрабатывал принципы развития советской экономики. Однако, далеко не все эти принципы приносили желаемые результаты.
Одной из самых тяжелых проблем была сельскохозяйственная. Ни "главный агроном" - Политбюро, ни правительства, руководившие страной в течение почти 75 лет, так и не смогли выработать эффективную сельскохозяйственную политику.
Поэтому, в период сбора урожая, правительство год за годом обращалось к народу: Или общими силами в сентябре-октябре соберем урожай овощей, или в начале ноября эти овощи замерзнут, и будущий год будет голодным.
https://perexilandia.net/pamyat/ty-pomnisch-tovarisch
Начиналась мобилизация рабочих, служащих, ученых, писателей и, в особенности, студентов для спасения очередного урожая.
Осенью 1948 года студенты всех факультетов "Энерго", включая и нас, были мобилизованы на уборку картофеля на полях Ярославской области.
Мы с радостью ехали на картошку. Для нас молодых, не избалованных жизнью, выезд в Подмосковье всегда был счастливой возможностью отдыха от занятий и обещал развлечения. Так что и на этот раз мы предвкушали веселые две недели.
После десятичасового рабочего дня в окружении монбланов грязных корнеплодов на мокрых полях, начиналась замечательная ночная жизнь, - интересные встречи, разговоры с новыми друзьями и подругами.
Одним словом, пора "картошки" была для нас чем-то вроде Вудстокского фестиваля с той разницей, что до развлечений приходилось попотеть по колено в грязи на картофельных грядках. Не было и музыки в исполнении рок-групп, - всю нашу музыку обеспечивал старый граммофон, на котором крутились исцарапанные пластинки. Не продавались, как в американском Вудстоке, прохладительные напитки и бутерброды - мы пили кипяченую воду и ели печеную картошку у костров, защищавших от холода и служивших для сушки рабочей одежды.
... Колхозник, встретивший грузовик с юношами из группы Г-1-43, проводил нас до стога, в котором предстояло провести ночь. Он посоветовал зарыться в солому поглубже, так как ночи были очень холодными, а одеял не хватало. Сообщил, что соседние стога заняты девушками, собиравшими картошку в плетеные корзинки. Наша же работа заключалась в опорожнении этих корзин в мешки, доставка мешков на дорогу в 100 метрах и их погрузки на грузовики. На рассвете мы вышли на огромное поле, уходившее к горизонту. Недалеко от нас, переговариваясь и дрожа от утреннего холода, стояли девушки, которые должны были выкапывать картошку и собирать ее в корзины.
В начале октября 1949 года я вернулся домой. Семья Кащеевых собрала на загородном участке урожай картошки - 10 мешков! - и засолила три бочонка огурцов, капусты и грибов. У каждой семьи "Дома-пилы" имелась в подвале собственная кладовая.
В те годы картошка, чуть приправленная маслом либо просто с соленьями, была самым популярным в народе блюдом. Инна, хотя и в декретном отпуске, тоже участвовала в сборе урожая. Ей семейный участок на коллективном поле напоминал нашу счастливую встречу "на картошке".
...В Свердловске я стал готовить отчет о результатах проверки. Безрадостная картина! Жители 54-х из 67-ми колхозов Еланского района никогда не видели зажженной лампочки! При этом на многих улицах и в избах давно имелась электропроводка, а в отдельные колхозы даже завезли генераторы. Но дорогие машины не были установлены.... Я испытывал большое уважение к колхозникам, с которыми прожил рядом несколько месяцев. Без их усилий - в большинстве это были старики, женщины и дети, - электрификация сельской глубинки стала бы невозможной. Требовалось включить в отчет раздел о причинах плачевной ситуации. Но кто в стране о них не знал! После войны все основные ресурсы по пятилетнему плану 1946-50 гг. пошли на восстановление разрушенных районов. После войны положение с электрификацией в 235 тысячах колхозов страны было едва ли лучше ситуации в Еланском районе.
В Знаменке я стал свидетелем спектакля, достойного описания. На 12 марта 1950 года были назначены выборы в Верховный Совет. Одним из кандидатов в депутаты от Свердловской области стал маршал Георгий Жуков. Как известно, от имени Верховного главнокомандования СССР он подписал Акт о капитуляции нацистской Германии. Сталин всегда относился к Жукову с подозрением и, по окончании войны, держал маршала подальше от столицы.
Теперь Жуков командовал Уральским военным округом. 8 марта он должен был выступить в Елани перед избирателями, которым не терпелось увидеть и услышать народного героя.
... В Знаменке тоже собрались люди, чтобы просить будущего депутата о помощи в решении насущнейших проблем. Лучшие местные ораторы заучили выступления наизусть. Первый должен был просить об административной передаче Знаменки из Еланского в Ирбитский район.
Действительно, деревню отделяли от райцентра Ирбита 20 километров асфальтированной дороги. Путь от Знаменки до Елани был вдвое длиннее, и дорогу круглый год покрывали грязь или снег. Ситуация абсурдная.
Затем 12-тилетняя девочка должна была пригласить маршала в школу и попросить помочь в получении тетрадей, ручек и карандашей, а особенно учебников, - их остро не хватало в начальных классах.Жуков со свитой прибыли с опозданием на час. Задержки на предыдущих митингах и плохая погода были тому причиной. Пурга перекрыла военным машинам дорогу. Сначала Жуков отправился на митинг в Елань, а потом должен был вернуться в Знаменку. Чтобы кандидат поспел в Елань, председатель сельсовета распорядился запрячь в сани тройку лучших коней.
Маршал попросил накормить людей из кортежа - завтракали они очень рано и были голодны.Хотя Жуков вернулся в Знаменку уже затемно, он встретился с терпеливо ожидавшими избирателями. Они стали излагать гостю свои проблемы. Полковник, помощник Жукова, записывал в блокнот обещания, который тот давал избирателям. Встреча подошла к концу, и маршал поинтересовался, есть ли еще вопросы. Тут председатель сельсовета неожиданно сказал:Товарищ Жуков, Вы должны нам 73 рубля и 50 копеек.
Маршал оторопел, но спросил о происхождении долга. Это стоимость обеда ваших шоферов и кортежа.- ответил председатель.
Народ возмутился - гостеприимство русского народа широко известно. Однако со словами:Сейчас у меня нет сдачи, но я вам ее верну позднее...председатель сельсовета уже убирал в карман банкноты, выданные помощником Жукова.
Военно-политический кортеж отбыл в Ирбит, а председатель пошел на почту разменять деньги и отправить перевод в Свердловск на имя маршала Жукова. Но на следующий день по указанию высокого областного лица на открытом партсобрании коммунисты Знаменки стали разбирать случившийся инцидент. Я решил принять участие в партсобрании, первом в жизни, хотя и в качестве зрителя.
Секретарь ячейки заявил, что вчерашний случай - позор для всех. Он потребовал у председателя сельсовета объяснить, как тому пришло в голову просить деньги у четырежды Героя Советского Союза.
Председатель, инвалид войны первой группы, ответил, что, если бы речь шла лично о Жукове, он пригласил бы его на обед домой и предложил ночлег. Но свита маршала, которую хорошо накормили и напоили в местной чайной, состояла из 18 голодных мужиков. Стоимость съеденного и выпитого ими существенно превышала его, председателя, месячную зарплату, на которую жила большая семья.
Воцарилась тишина. Все ломали голову, из какой части бюджета можно изъять пресловутые 73 рубля 50 копеек на выборные нужды. Тут и я вспомнил, что моя зарплата составляла 70 рублей в месяц. Одна из колхозниц спросила, по какой статье расходов пошли транспаранты "Да здравствует нерушимый блок коммунистов и беспартийных!" и "Да здравствует КПСС!". Секретарь закричал, что это не ее дело, и женщина замолчала.
Председатель соседнего колхоза предложил оплатить счет при условии подписания акта, в котором сумму спишут на ремонт снесенной ветром крыши коровника. Кто-то вспомнил, что уже дважды составлялись акты о починке вышеозначенной крыши, а деньги ушли на другие нужды. Никто не знал, что делать и, в конце концов, никто никому не был ничего должен. Собрание закрыли...
..В Карачаево-Черкесской автономной области Ставропольского края, "ГлавЮг" строил два больших завода: химический в Черкесске и цементный - в Джегуте. В КПСС всегда существовала неписанная норма, по которой в автономных республиках и областях первые секретари обкомов были коренной национальности, в то время как вторые секретари, - "глаза и уши" Москвы - были, как правило, русскими. В тех же случаях, когда автономная республика или область относились к категории "мятежных", пост первого секретаря был "закрыт" для аборигенов.
Именно так обстояло дело в Карачаево-Черкессии: первого секретаря "импортировали" из Белоруссии, а второй секретарь, Николай Сухобоченков, был русским.
В городе Кропоткине "ГлавЮг" возводил комплекс по производству блочных изделий для больших оросительных систем и вод будущего Краснодарского водохранилища. Орошение позволило бы в пять лет двукратно увеличить урожайность риса в СССР.
До революции Кропоткин был известен под названием Романов хутор. В 1921 году умер в эмиграции князь Петр Кропоткин - географ, геолог и революционер-теоретик анархизма. Более 40 лет прожил этот человек вне России, Ленин неоднократно встречался с ним. Романов хутор был переименован и стал носить имя этого великого гражданина, автора многих трудов, в том числе книг "Завоевание хлеба" и "Записки революционера".
Советские энциклопедии хранили молчание относительно политических концепций князя-бунтаря. Еще в 1906 году, когда Сталин заявлял, что диктатура пролетариата в России ... будет диктатурой всего рабочего класса над буржуазией, а не господством отдельных личностей над пролетариатом..., Петр Кропоткин писал: ... мы, анархисты, ... знаем, что всякая диктатура, устанавливаемая даже с самыми благими намерениями, приводит к смерти революции. Мы знаем..., что идея диктатуры является ничем иным, как пагубным продуктом правительственного фетишизма, который... всегда мечтал узаконить рабство навечно.
В 1959 году, когда, согласно мнению руководителей КПСС, социалистическая эра в СССР уже наступила, концепция "диктатуры пролетариата" официально утратила актуальность. В последующем, до полного построения коммунизма, ее заменили термином "руководство рабочим классом во главе с Коммунистической партией".Так и случилось - в стране установилась диктатура КПСС и ее номенклатуры.
Фабрика в Армавире В Армавире мы посетили фабрику резинотехнических изделий, на которой одно предприятие "ГлавЮга" монтировало технологические линии "Pirelli" по производству тончайших хирургических перчаток. Молодого директора фабрики Иванова звали "Армавирским султаном": на фабрике, в основном, работали женщины.Фабрика была очень старой, и директор, разработавший смелые технические планы модернизации, пытался найти союзников в руководителях, посещавших производство.
Для иллюстрации острой необходимости реконструкции директор пригласил нас в старый цех по производству презервативов. Там царила ужасная жара, а технологический уровень производства не выдерживал никакой критики. Но самой кошмарной оказалась секция контроля. 40 девушек в белых халатах, измотанных духотой, проверяли качество презервативов с помощью сжатого воздуха.
Все детали дремучей технологии, казалось, были изобретены кем-то специально для оскорбления девичьего достоинства. Начальница участка взяла в руки презерватив, попросив меня оценить толщину резиновых стенок и их шероховатости, спросила:
Что, в Москве не понимают, что эти грубые чехлы ранят и разрушают самые святые чувства? Советские презервативы продавались на внутреннем рынке, и на них, как и на другие товары, часто был дефицит.
"Международный конфликт" В Ставропольском крае я познакомился с прекрасным человеком, который стал моим большим другом. Игнат Матющенко, начальник строительного подразделения в Невинномысске, приехал в эти края с Украины двадцатилетним юношей. Всю свою жизнь Игнат посвятил строительству; горсовет удостоил его звания Почетного гражданина Невинномысска и вручил ему "Золотые ключи". Работа для Игната была праздником, и иного отношения к труду он не понимал.
Я приехал в воскресенье, но, подобно многим строителям, Игнат работал и в выходные.На больших стройках СССР технологический процесс практически никогда не прерывался. Наша работа была столь же необходимой для страны, как и производство металла, электроэнергии, работа больниц и родильных домов, которые никогда не закрывались. Вместе с Матющенко мы посвятили воскресенье проверке строительства Невинномысского химкомбината: в будущем он должен был стать крупнейшим в стране по производству химических удобрений.
Уже началось строительство технологической линии по производству сложных калийно-фосфорных и азотных удобрений. Монтировала линию фирма из ФРГ и в строй она должна была войти через два года. До сих пор не удавалось достичь столь высокого ритма на подобных стройках. Чтобы уложиться в краткие сроки, надо было ввести в строительно-монтажное искусство какой-то новый элемент. По моему мнению, следовало прибегнуть к "сетевому планированию".
Это новшество, которое тогда уже применялось в космической промышленности, требовало от каждого участника строительного процесса высочайшей технической дисциплины и пунктуальности. Законченный "объект" должен был передаваться для начала следующего этапа работ в сроки, строго предусмотренные сетевым графиком.Как я и ожидал, Игнат, опытный инженер, принял новшество с энтузиазмом. Закончив обсуждение технических вопросов, Матющенко попросил моего совета относительно, как он выразился, "международного конфликта".
История оказалась, скорее, комической.... Ресторан гостиницы "Кавказ" считался лучшим в Невинномысске. Там можно было хорошо поесть, потанцевать и увидеть известных людей города.Два молодых парня, монтажники-высотники подразделения "ГлавЮга", жившие в гостинице, однажды в конце рабочей недели заказали ужин. Заняв столик на четверых, начали пить водку и закусывать. Изредка они приглашали на танец девушек с соседнего стола.
Вдруг к ним подошла официантка и попросила разрешения, из-за отсутствия свободных мест, подсадить к ним за стол двух немцев. Эти граждане ФРГ тоже проживали в гостинице и были монтажниками. Только, в отличие от русских парней, немцы работали на меньших высотах.
Получив согласие, два тевтона, уже немного навеселе, уселись за стол. Русские не владели немецким, а их зарубежные коллеги знали по-русски только "да" и "нет". Однако же, несмотря на бедное владение языком, немцы начали конкурировать с русскими в приглашении на танец девушек-соседок.
Аборигенов такое поведение оскорбило, и они решили победить "Фрица" и "Отто" (так они окрестили соперников) путем мирного соревнования в поглощении водки.И русские монтажники своего добились.Впоследствии немцы могли вспомнить только первый тост русских "За мир!", второй - "За дружбу!", третий же им почти не запомнился - что-то "За... !"
Тренированные русские, как ни в чем не бывало, продолжали угощаться и танцевать с девушками, но "в стельку пьяные" немцы их раздражали. Тогда русские пригласили "Фрица" и "Отто" прогуляться.
Позади гостиницы, в тихом сквере, немцев положили рядышком на красивую клумбу, хорошо освещенную неоновым фонарем. Их оставили в трусах, соорудили из брюк, рубашек и ботинок некое подобие подушек, чтобы головам было удобно. Закрыли спящих пиджаками, чтобы не простудились, а в нагрудные карманы пиджаков засунули ресторанные салфетки с надписью Ахтунг! Партизанен! Эти слова с военных плакатов один из монтажников помнил со своего сиротского детства. В оккупированном гитлеровцами Ставрополе плакаты оповещали об опасности красных партизан.
Закончив операцию, предприимчивая двойка вернулась в ресторан и уже без конкуренции продолжила праздник. Вдруг в ресторане появилась милиция - она разыскивала "партизан". Во время ночного обхода милиционеры услышали доносящийся из сквера храп и с трудом разбудили немецких нудистов.
Документы гостей, деньги и личные вещи были на месте. Но происшествие "тянуло" на международный конфликт, и надо было в нем разобраться.Матющенко ожидал прихода жертв в сопровождении представителя фирмы. Ждали их и виновники конфликта. Немцы прибыли и, при взгляде на их лица, я чуть не расхохотался. Матющенко внушительно прочитал подчиненным мораль, и они - трезвые, как стеклышко - с готовностью извинились перед пострадавшими и представителем зарубежной фирмы. Дело было закрыто без вмешательства высокой администрации. Потом все четверо обменялись рукопожатиями, после чего на улице разразились неудержимым хохотом.
..Давно не было таких морозов, как зимой 1967-68 годов. В Москве температура воздуха опускалась до 35 градусов. Мне позвонил из Парижа Карлос, чтобы сообщить сенсационную новость. Наша мама только что прилетела в Валенсию из Буэнос-Айреса на рождественские праздники, которые она собирается провести с семьей Кармен.
После этого мама приедет в Париж к нему на встречу Нового Года, а затем ("Держись за телефон покрепче, Вирхилио, чтобы не упасть!") она собирается лететь в Москву.Мы с Инной начали лихорадочно готовиться к встрече. Новый звонок из Парижа поверг меня в шок - у мамы не было советской визы. Привыкшая гастролировать по всему миру, она никогда не беспокоилась относительно виз. Ими занимался администратор труппы.
Карлос с мамой отправились в консульство СССР в Париже. Мама взволнованно объяснила консулу суть просьбы и попросила принять во внимание, что она уже 34 года не видела старшего сына Вирхилио, с которым ее разлучили войны - испанская и мировая. Вирхилио - очень заслуженный в СССР человек, с гордостью поведала мама, он награжден орденом Ленина и работает Главным инженером крупнейшего строительного главка...Но слова ее ударялись о невидимую стену: принимавший ее "товарищ" твердил, что, заполнив необходимые бумаги, она должна будет ожидать визу от 3 до 6 месяцев.
Что делать? Инна от бессилия заплакала и сказала, что ей стыдно за свою страну. Как будто Россия была виновата в том, что происходило!
Вдруг в моей голове всплыло лицо одного из функционеров Отдела международных отношений ЦК КПСС, отвечавшего за испанские дела. Я познакомился с ним, когда он - еще совсем молодой - работал в испанской редакции издательства "Прогресс" вместе с моим отцом. Я позвонил ему по телефону и попросил помочь. С завидным спокойствием он только спросил имя и фамилию моей матери, заверив, что завтра же ей выдадут визу. В конце разговора сотрудник ЦК попросил передать отцу самые сердечные приветы.
Всю ночь я не спал. Когда же, наконец, в середине дня зазвонил телефон, этот звук показался жутко громким. Мой брат подтвердил, что виза готова, добавив: русские, когда хотят, могут делать все очень быстро и очень культурно. По просьбе мамы в консульстве поставили штамп визы не в самом паспорте, а на вкладыше; когда мама будет улетать из Москвы, вкладыш останется у пограничников.Таким образом, мама формально не нарушит запрета испанских властей на въезд своих граждан в страны советского блока.
В конце разговора Карлос спросил меня с иронией:Слушай, Вирхилио, что ты сделал с этим консулом? Всего за одну ночь он прямо переродился. Сегодня даже пригласил нас выпить кофе и не переставал улыбаться!
Встреча в международном аэропорту Шереметьево не забудется.Когда по радио объявили о приземлении самолета рейсом из Парижа, я направился в "аквариум", куда разрешали входить только ограниченному числу людей для встречи "важных персон". Я сказал милиционеру:Я встречаю испанскую актрису Франциску Мас Рольдан, прилетающую рейсом "Эйр Франс". Это была святая правда, и охранник пропустил меня, не задавая никаких вопросов. В том же зале располагались паспортный и таможенный контроли.
Я сел на скамейку, с которой были видны все посты пограничников. Нервная дрожь сотрясала меня. Вдруг я услышал незабываемый голос! Моя мама говорила пограничнику по-испански:Не в паспорте! Поставьте печать на этой бумаге!
Элегантная женщина в шубе энергично оберегала свой паспорт от штампа, который мог ее выдать франкистским властям.
Какая грация была в ее движениях, и какая же она была красивая! Зрителями этого маленького спектакля были несколько пассажиров в очереди на паспортном контроле и ее сын, плакавший на скамейке.
.. Всю ночь на улице мела пурга. А на пятом этаже нашей "хрущобы" пахло чудными мамиными духами и дымом благородных отцовских сигар. Я закрывал глаза и воображал себя мальчиком. Именно о таких минутах семейного счастья я мечтал вечерами в детдоме!
Мадридская квартира. Мама и папа поздно приехали домой после спектакля, и я слышу из спальни их веселые голоса...
Открываю глаза - они сидят передо мной, состарившиеся, но энергичные и веселые. Перебивают друг друга нескончаемыми вопросами: "А помнишь, Пакита, как... ?" или "Помнишь, Вирхилио, когда... ?". Вспоминают счастливые годы своей молодости и моего детства. Глаза родителей блестят от радости, лица помолодели.
Вспоминая, оба избегают упоминать день, положивший начало вынужденной разлуке. Они боятся приблизиться к краю "черной дыры", укравшей у них столько лет жизни...
Уже ночью, когда все заснули, я ушел на кухню и стал переводить для мамы на испанский язык стихотворение "Театр" Николая Гумилева. В СССР тогда нельзя было упоминать его имя - любимого поэта моей дочери, расстрелянного в 1921 году. Когда мы гостили в Париже у Карлоса, дочь пошла в Дом русской книги и на выданные мной несколько франков купила "Избранное" Николая Гумилева. Наутро мама получила перевод в подарок, заплакала и крепко поцеловала меня....
Теперь я - "номенклатура" В сентябре 1974 года меня пригласили работать в Государственный Комитет по материально-техническому снабжению - Госснаб СССР.
В Управлении снабжения капитального строительства мне предстояло трудиться в должности начальника отдела по снабжению четырех союзных Министерств: промышленного строительства, энергетики и электрификации, транспортного строительства, специальных строительных и монтажных работ. Этот пост был номенклатурным, и означал ряд экономических и социальных привилегий.
Некоторые коллеги поначалу приняли меня с известной настороженностью, но скоро я почувствовал, что они одобрили мое назначение. Тому было две причины: во-первых, моя производственная биография отражала долгий путь "снизу", а, во-вторых, я был испанцем. В Комитете я был "белой вороной".
Первые месяцы работы в Госснабе прошли в бесплодных попытках понять "критерии", которыми руководствовались в работе мои коллеги. Ведь отдел был призван решать серьезнейшие проблемы материально-технического обеспечения годовых планов строительства. Нас бомбардировали просьбами союзные Министры, руководители союзных и автономных республик и наши территориальные органы снабжения.
Уже в январе союзные Министерства, получившие планы снабжения материальными ресурсами на текущий год, начинали просить увеличить их за счет государственных резервов, которыми ведал Госснаб. Это была абсолютная бессмыслица, но при этом никто не восставал против системы прошений. Все знали, что Госплан составлял "не очень" сбалансированные планы и, следовательно, материальных ресурсов, в них предусмотренных, могло не хватить.
Телефонными звонками по "вертушкам" со всех концов страны руководители всех рангов донимали начальников Управлений и отделов Госснаба, требуя ускорить решение "проблем снабжения". В идеале следовало бы отправлять эти прошения в архив, но это не допускалось - просителю необходимо было дать "обоснованный" ответ. Таким ответом, удовлетворявшим как просителей, так и "контролирующую" партийную иерархию, было разрешение получить "кусок" из госрезерва.
Этот поток писем и телефонных звонков отвлекал работников Госснаба в Москве и на местах от их главной задачи - создания и введения системы строгого контроля над расходованием природных и произведенных в стране ресурсов.
Еще работая в "ГлавЮге", я часто ощущал пробелы планирования и снабжения строительства; создавалось ощущение, будто что-то на государственном уровне не работало. В то же время, подобно многим людям, я тогда еще верил в способность советской хозяйственной системы нормально функционировать.
В Госснабе СССР я вблизи увидел в действии централизованную антисистему - "ахиллесову пяту" советской экономики. Она позволяла национальным и международным мафиозным кланам распоряжаться богатствами страны, в том числе природными ресурсами.
Передо мной встала принципиальная проблема - либо попытаться улучшить ситуацию со снабжением строительства во вверенных моему отделу Министерствах, либо же уйти с занимаемого поста: не в моем характере быть "хамелеоном", лавировать или "не замечать" происходящего.
Идею отставки я отверг. Тем более что за нее я был бы жестоко наказан: в ЦК более всего боялись предания огласке вопиющих недостатков политической и экономической системы. Это было табу: публичная квалифицированная критика не допускалась. В мои пятьдесят лет отставка была бы равносильна профессиональному самоубийству - до пенсии было далеко, и жизнь моей семьи стала бы кошмаром.
Возврат в Испанию также был нереален - тамошние "компетентные органы" упорно отказывали мне в разрешении въезда на родину.Для меня было приемлемым, как всегда, продолжение борьбы в рядах миллионов оптимистов. Хотя к тому времени мне уже было известно меткое выражение: пессимист - это хорошо информированный оптимист.
Я принял вызов. Надеялся, что вместе с товарищами по работе смогу создать принципы "контрольной микросистемы" нормального материального снабжения работ, ведущихся четырьмя Министерствами.
Мои непосредственные начальники Е. Оржеховский и Н. Архипец - бывшие Министры строительства Казахской и Белорусской ССР, инженеры с многолетним производственным и административным опытом, хорошо знавшие недостатки материально-технического снабжения капитального строительства - поддержали эти разработки.
Для начала следовало "спасти" группу специалистов от водоворота рутинной работы, которой они занимались. Преодолевая безразличие, некомпетентность и спесь некоторых руководителей Госснаба, нам удалось создать подразделение молодых инженеров и программистов.
Отдел Госснаба СССР по контролю системы материально-технического снабжения капстроительства во главе с Вирхилио де лос Льянос Мас. С помощью современной вычислительной техники им предстояло разработать и внедрить наши задумки. Меня назначили заместителем начальника Управления снабжения строительства - начальником отдела АСУ.
Возможно ли создать в СССР нормальную систему материально-технического снабжения капитального строительства? Да, возможно и нужно. По такой схеме работали и работают строители всего мира. Для ее создания в нашей стране, достаточно было перейти - с помощью ЭВМ - к системе определения, выделения и контроля расхода материальных ресурсов на строительство каждого объекта в строгом соответствии с "Ведомостями специфицированных ресурсов и сметам", включаемым проектными институтами в обязательном порядке в состав технической документации на строительство любого проектируемого ими объекта.
Но предлагаемая система, одновременно требовала отказаться от действующей в стране устаревшей системы определения потребности сооружаемых объектов в материально-технических ресурсах по укрупненным отраслевым нормам на 1 миллион запланированных объемов строительно-монтажных работ. А эти нормы были кому-то нужны. Ведь, как известно, для незаконных махинаций, любые "укрупненные нормы" важнее кислорода.
Именно с этой целью, для категорического закрытия государством преступных нарушений в области снабжения капитального строительства страны, новый отдел АСУ нашего Управления начал разработку проекта "Единой системы снабжения капитального строительства в СССР по проектам и сметам", в аббревиатуре - "ЕССКС". После установки современных, для тех времен, компьютеров WANG и REALITÉ залы нового подразделения АСУ стали похожи на технический оазис.
Мощная электронная память с данными по различным иерархическим уровням снабженческой системы страны будет призвана контролировать выполнение государственных планов в реальном масштабе времени.Спустя четыре года пришел первый успех: в 1978-м мы закончили разработку предварительного проекта "ЕССКС". Руководство Госснаба СССР, хотя им и было издано специальное постановление относительно порядка разработки и внедрения указанной системы в центральном аппарате, в подведомственных организациях и в территориальных органах государственного Комитета, не оказывало необходимую помощь.
Компьютеры должны были осуществлять "синхронное мышление" в масштабах реального времени и, на основе государственных планов строительства и пуска мощностей в эксплуатацию, гарантировать поставку строительным и монтажным организациям - работающим в 10 часовых поясах страны - заказанных ими количеств материалов и изделий.
Речь шла о настоящем строительном конвейере в масштабах всей страны с участием проектировщиков, строителей и монтажников, заводов по производству металлических, железобетонных конструкций и изделий и, главное, всех баз УПТК строителей и баз терорганов Госснаба СССР.
Первый этап внедрения "ЕССКС" предусматривал создание сети из 10 тысяч компьютеров в 1.800 проектных институтах, в 3.600 главных строительных организациях и 1.000 домостроительных комбинатах, а также на 1.000 базах центрального снабжения 47 территориальных органов Госснаба СССР. Эта компьютерная сеть должна была работать круглосуточно.
Частью системы ЕССКС была подсистема "Дом новосела". Она позволяла применять разнообразные отделочные и декоративные элементы в сдаваемых в эксплуатацию домах. По заявкам новоселов, и с учетом их финансовых возможностей, в квартирах устанавливались та или иная кухонная мебель и улучшенная сантехника.
Зачем нужен был "Дом новосела"? Ежегодно в СССР более 10 миллионов человек получали от государства в аренду, за минимальную квартплату, новые квартиры. Переход на новую систему отделки квартир по заказам новоселов покончил бы с гигантской мафией, направляющей поток качественных отделочных материалов, ванн, унитазов и кухонной мебели через "черный рынок".
В то время как народное хозяйство разваливалось у всех на глазах, руководящая сила страны на съездах трубила на весь мир об изобретении "очередного велосипеда". Такими были, например, афоризмы больного и почти парализованного Брежнева о том, что "экономика должна быть экономной".
Руководители всех уровней закрывали глаза на обращения и критику граждан и пытались как можно скорее "закрыть" эти дела.
За 14 лет моей работы в Госснабе сменились три Председателя, занимавших одновременно и пост заместителя Председателя Совмина СССР. Каждому из трех я написал множество докладов с просьбой поддержать внедрение "ЕССКС".Я считал себя обязанным информировать их о существующей ситуации, хотя и знал, что ни один из них не любит выслушивать правду.
Никто не реагировал на мои обращения. И дело было не в том, что руководство не понимало, о чем шла речь. Наоборот, оно-то как раз все прекрасно понимало...
Мое последнее письмо в ЦК КПСС.Я устал от этой "игры в прятки". Как рядовой коммунист, написал письмо Михаилу Соломенцеву, Председателю Контрольного Комитета КПСС. Согласно Уставу, это была последняя инстанция, и - следовательно, - моя последняя надежда быть выслушанным. В письме объяснял, что "... объекты, сооружаемые предприятиями за счет собственных средств и кредитов банков, обеспечиваются материально-техническими ресурсами терорганами Госснаба СССР по заказам этих предприятий в соответствии с проектной документацией. На план 1988 года терорганами приняты заказы от более 4.000 предприятий с общим объемом строительно-монтажных работ 3,5 млрд. рублей.
В нарушение Закона СССР о государственном предприятии, вступающим в силу с 1 января 1988 года, отдельные члены ЦК КПСС - министры СССР, кандидат в члены Политбюро и даже один член Политбюро - самовольно, без согласия предприятий, в массовом порядке корректируют проекты планов капитального строительства...
Полагая, что соблюдение Закона об основном звене экономики - предприятии, является священным делом каждого коммуниста в сложный период перестройки, убедительно прошу Вас поручить аппарату Комитета, срочно рассмотреть поставленный мной вопрос. Это исключит возможность совершения - при утверждении плана экономического и социального развития СССР на 1988 год - грубейших политических ошибок.
Материалы, подтверждающие мою тревогу, будут представлены по первому требованию Комитета Партийного контроля при ЦК КПСС..."
Жарким летним днем 1987 года меня пригласил к себе начальник соответствующего отдела Контрольного Комитета КПСС. Он внимательно выслушал меня, задал несколько вопросов по существу письма, остался доволен моими ответами и сказал, что на днях пригласит меня снова. Приглашение так и не пришло.
Спустя несколько лет, Николай Тимофеевич Архипец, бывший зампред Госснаба СССР, отвечавший за снабжение капитального строительства в стране, переслал мне в Испанию экземпляр своей книги воспоминаний "Время надежд и огорчений". Вот что он, в частности, пишет: "... Мы поставили вопрос так: коль скоро идея снабжения по проектам и сметам одобрена директивными органами, просим никаких дополнительных заявок не выставлять, не писать писем, не присылать телеграмм, а выставлять счета по проектам и сметам, и только по ним будут решаться вопросы обеспечения.
Строителям была непривычна такая постановка, но мы настойчиво проводили ее в жизнь. Это было зарождением автоматизированной системы снабжения строителей страны.
Инициатором и идеологом ее создания был начальник отдела в управлении снабжения строительства Госснаба В. В. Льянос, испанец по национальности, член компартии Испании и КПСС, честный, смелый человек, еще до начала перестройки открыто критиковавший недостатки нашей системы. На замечания, что такая критика может дорого стоить, Льянос отвечал: "Мне не страшно: исключат из КПСС - останусь коммунистом испанским".
Начальник управления снабжения строительства Э. И. Оржеховский, опытный строитель, до этого работавший министром строительства Казахстана, понимал необходимость создания такой системы и активно участвовал в ее разработке и освоении. Руководство же Госснаба, его центральный аппарат относился к ее созданию отрицательно."
Однажды, когда я вернулся с работы, как всегда, поздно, но вымотанный больше обычного, Инна посоветовала мне уйти на пенсию. Она сказала, что жизнь наша не вечна, а здоровье оставляет желать лучшего. Страна находится в стадии перехода в неизвестное, и в ситуации политического, экономического и морального развала мои попытки улучшения системы снабжения капитального строительства, бессмысленны. Слова жены причинили боль, но открыли глаза на многие реалии.
Инна была права. Пришло время признать, что создание любой системы контроля над снабжением в СССР было невозможно, так как шло вразрез с интересами новой мафии: она развивалась бешеными темпами и хозяйничала на единственном реальном рынке страны - черном.
В день ухода на пенсию меня особо огорчала мысль о том, что мы навсегда теряем те квадра
..Госкомитет по планированию народного хозяйства за долгие десятилетия существования разрабатывал принципы развития советской экономики. Однако, далеко не все эти принципы приносили желаемые результаты.
Одной из самых тяжелых проблем была сельскохозяйственная. Ни "главный агроном" - Политбюро, ни правительства, руководившие страной в течение почти 75 лет, так и не смогли выработать эффективную сельскохозяйственную политику.
Поэтому, в период сбора урожая, правительство год за годом обращалось к народу: Или общими силами в сентябре-октябре соберем урожай овощей, или в начале ноября эти овощи замерзнут, и будущий год будет голодным.
https://perexilandia.net/pamyat/ty-pomnisch-tovarisch
Начиналась мобилизация рабочих, служащих, ученых, писателей и, в особенности, студентов для спасения очередного урожая.
Осенью 1948 года студенты всех факультетов "Энерго", включая и нас, были мобилизованы на уборку картофеля на полях Ярославской области.
Мы с радостью ехали на картошку. Для нас молодых, не избалованных жизнью, выезд в Подмосковье всегда был счастливой возможностью отдыха от занятий и обещал развлечения. Так что и на этот раз мы предвкушали веселые две недели.
После десятичасового рабочего дня в окружении монбланов грязных корнеплодов на мокрых полях, начиналась замечательная ночная жизнь, - интересные встречи, разговоры с новыми друзьями и подругами.
Одним словом, пора "картошки" была для нас чем-то вроде Вудстокского фестиваля с той разницей, что до развлечений приходилось попотеть по колено в грязи на картофельных грядках. Не было и музыки в исполнении рок-групп, - всю нашу музыку обеспечивал старый граммофон, на котором крутились исцарапанные пластинки. Не продавались, как в американском Вудстоке, прохладительные напитки и бутерброды - мы пили кипяченую воду и ели печеную картошку у костров, защищавших от холода и служивших для сушки рабочей одежды.
... Колхозник, встретивший грузовик с юношами из группы Г-1-43, проводил нас до стога, в котором предстояло провести ночь. Он посоветовал зарыться в солому поглубже, так как ночи были очень холодными, а одеял не хватало. Сообщил, что соседние стога заняты девушками, собиравшими картошку в плетеные корзинки. Наша же работа заключалась в опорожнении этих корзин в мешки, доставка мешков на дорогу в 100 метрах и их погрузки на грузовики. На рассвете мы вышли на огромное поле, уходившее к горизонту. Недалеко от нас, переговариваясь и дрожа от утреннего холода, стояли девушки, которые должны были выкапывать картошку и собирать ее в корзины.
В начале октября 1949 года я вернулся домой. Семья Кащеевых собрала на загородном участке урожай картошки - 10 мешков! - и засолила три бочонка огурцов, капусты и грибов. У каждой семьи "Дома-пилы" имелась в подвале собственная кладовая.
В те годы картошка, чуть приправленная маслом либо просто с соленьями, была самым популярным в народе блюдом. Инна, хотя и в декретном отпуске, тоже участвовала в сборе урожая. Ей семейный участок на коллективном поле напоминал нашу счастливую встречу "на картошке".
...В Свердловске я стал готовить отчет о результатах проверки. Безрадостная картина! Жители 54-х из 67-ми колхозов Еланского района никогда не видели зажженной лампочки! При этом на многих улицах и в избах давно имелась электропроводка, а в отдельные колхозы даже завезли генераторы. Но дорогие машины не были установлены.... Я испытывал большое уважение к колхозникам, с которыми прожил рядом несколько месяцев. Без их усилий - в большинстве это были старики, женщины и дети, - электрификация сельской глубинки стала бы невозможной. Требовалось включить в отчет раздел о причинах плачевной ситуации. Но кто в стране о них не знал! После войны все основные ресурсы по пятилетнему плану 1946-50 гг. пошли на восстановление разрушенных районов. После войны положение с электрификацией в 235 тысячах колхозов страны было едва ли лучше ситуации в Еланском районе.
В Знаменке я стал свидетелем спектакля, достойного описания. На 12 марта 1950 года были назначены выборы в Верховный Совет. Одним из кандидатов в депутаты от Свердловской области стал маршал Георгий Жуков. Как известно, от имени Верховного главнокомандования СССР он подписал Акт о капитуляции нацистской Германии. Сталин всегда относился к Жукову с подозрением и, по окончании войны, держал маршала подальше от столицы.
Теперь Жуков командовал Уральским военным округом. 8 марта он должен был выступить в Елани перед избирателями, которым не терпелось увидеть и услышать народного героя.
... В Знаменке тоже собрались люди, чтобы просить будущего депутата о помощи в решении насущнейших проблем. Лучшие местные ораторы заучили выступления наизусть. Первый должен был просить об административной передаче Знаменки из Еланского в Ирбитский район.
Действительно, деревню отделяли от райцентра Ирбита 20 километров асфальтированной дороги. Путь от Знаменки до Елани был вдвое длиннее, и дорогу круглый год покрывали грязь или снег. Ситуация абсурдная.
Затем 12-тилетняя девочка должна была пригласить маршала в школу и попросить помочь в получении тетрадей, ручек и карандашей, а особенно учебников, - их остро не хватало в начальных классах.Жуков со свитой прибыли с опозданием на час. Задержки на предыдущих митингах и плохая погода были тому причиной. Пурга перекрыла военным машинам дорогу. Сначала Жуков отправился на митинг в Елань, а потом должен был вернуться в Знаменку. Чтобы кандидат поспел в Елань, председатель сельсовета распорядился запрячь в сани тройку лучших коней.
Маршал попросил накормить людей из кортежа - завтракали они очень рано и были голодны.Хотя Жуков вернулся в Знаменку уже затемно, он встретился с терпеливо ожидавшими избирателями. Они стали излагать гостю свои проблемы. Полковник, помощник Жукова, записывал в блокнот обещания, который тот давал избирателям. Встреча подошла к концу, и маршал поинтересовался, есть ли еще вопросы. Тут председатель сельсовета неожиданно сказал:Товарищ Жуков, Вы должны нам 73 рубля и 50 копеек.
Маршал оторопел, но спросил о происхождении долга. Это стоимость обеда ваших шоферов и кортежа.- ответил председатель.
Народ возмутился - гостеприимство русского народа широко известно. Однако со словами:Сейчас у меня нет сдачи, но я вам ее верну позднее...председатель сельсовета уже убирал в карман банкноты, выданные помощником Жукова.
Военно-политический кортеж отбыл в Ирбит, а председатель пошел на почту разменять деньги и отправить перевод в Свердловск на имя маршала Жукова. Но на следующий день по указанию высокого областного лица на открытом партсобрании коммунисты Знаменки стали разбирать случившийся инцидент. Я решил принять участие в партсобрании, первом в жизни, хотя и в качестве зрителя.
Секретарь ячейки заявил, что вчерашний случай - позор для всех. Он потребовал у председателя сельсовета объяснить, как тому пришло в голову просить деньги у четырежды Героя Советского Союза.
Председатель, инвалид войны первой группы, ответил, что, если бы речь шла лично о Жукове, он пригласил бы его на обед домой и предложил ночлег. Но свита маршала, которую хорошо накормили и напоили в местной чайной, состояла из 18 голодных мужиков. Стоимость съеденного и выпитого ими существенно превышала его, председателя, месячную зарплату, на которую жила большая семья.
Воцарилась тишина. Все ломали голову, из какой части бюджета можно изъять пресловутые 73 рубля 50 копеек на выборные нужды. Тут и я вспомнил, что моя зарплата составляла 70 рублей в месяц. Одна из колхозниц спросила, по какой статье расходов пошли транспаранты "Да здравствует нерушимый блок коммунистов и беспартийных!" и "Да здравствует КПСС!". Секретарь закричал, что это не ее дело, и женщина замолчала.
Председатель соседнего колхоза предложил оплатить счет при условии подписания акта, в котором сумму спишут на ремонт снесенной ветром крыши коровника. Кто-то вспомнил, что уже дважды составлялись акты о починке вышеозначенной крыши, а деньги ушли на другие нужды. Никто не знал, что делать и, в конце концов, никто никому не был ничего должен. Собрание закрыли...
..В Карачаево-Черкесской автономной области Ставропольского края, "ГлавЮг" строил два больших завода: химический в Черкесске и цементный - в Джегуте. В КПСС всегда существовала неписанная норма, по которой в автономных республиках и областях первые секретари обкомов были коренной национальности, в то время как вторые секретари, - "глаза и уши" Москвы - были, как правило, русскими. В тех же случаях, когда автономная республика или область относились к категории "мятежных", пост первого секретаря был "закрыт" для аборигенов.
Именно так обстояло дело в Карачаево-Черкессии: первого секретаря "импортировали" из Белоруссии, а второй секретарь, Николай Сухобоченков, был русским.
В городе Кропоткине "ГлавЮг" возводил комплекс по производству блочных изделий для больших оросительных систем и вод будущего Краснодарского водохранилища. Орошение позволило бы в пять лет двукратно увеличить урожайность риса в СССР.
До революции Кропоткин был известен под названием Романов хутор. В 1921 году умер в эмиграции князь Петр Кропоткин - географ, геолог и революционер-теоретик анархизма. Более 40 лет прожил этот человек вне России, Ленин неоднократно встречался с ним. Романов хутор был переименован и стал носить имя этого великого гражданина, автора многих трудов, в том числе книг "Завоевание хлеба" и "Записки революционера".
Советские энциклопедии хранили молчание относительно политических концепций князя-бунтаря. Еще в 1906 году, когда Сталин заявлял, что диктатура пролетариата в России ... будет диктатурой всего рабочего класса над буржуазией, а не господством отдельных личностей над пролетариатом..., Петр Кропоткин писал: ... мы, анархисты, ... знаем, что всякая диктатура, устанавливаемая даже с самыми благими намерениями, приводит к смерти революции. Мы знаем..., что идея диктатуры является ничем иным, как пагубным продуктом правительственного фетишизма, который... всегда мечтал узаконить рабство навечно.
В 1959 году, когда, согласно мнению руководителей КПСС, социалистическая эра в СССР уже наступила, концепция "диктатуры пролетариата" официально утратила актуальность. В последующем, до полного построения коммунизма, ее заменили термином "руководство рабочим классом во главе с Коммунистической партией".Так и случилось - в стране установилась диктатура КПСС и ее номенклатуры.
Фабрика в Армавире В Армавире мы посетили фабрику резинотехнических изделий, на которой одно предприятие "ГлавЮга" монтировало технологические линии "Pirelli" по производству тончайших хирургических перчаток. Молодого директора фабрики Иванова звали "Армавирским султаном": на фабрике, в основном, работали женщины.Фабрика была очень старой, и директор, разработавший смелые технические планы модернизации, пытался найти союзников в руководителях, посещавших производство.
Для иллюстрации острой необходимости реконструкции директор пригласил нас в старый цех по производству презервативов. Там царила ужасная жара, а технологический уровень производства не выдерживал никакой критики. Но самой кошмарной оказалась секция контроля. 40 девушек в белых халатах, измотанных духотой, проверяли качество презервативов с помощью сжатого воздуха.
Все детали дремучей технологии, казалось, были изобретены кем-то специально для оскорбления девичьего достоинства. Начальница участка взяла в руки презерватив, попросив меня оценить толщину резиновых стенок и их шероховатости, спросила:
Что, в Москве не понимают, что эти грубые чехлы ранят и разрушают самые святые чувства? Советские презервативы продавались на внутреннем рынке, и на них, как и на другие товары, часто был дефицит.
"Международный конфликт" В Ставропольском крае я познакомился с прекрасным человеком, который стал моим большим другом. Игнат Матющенко, начальник строительного подразделения в Невинномысске, приехал в эти края с Украины двадцатилетним юношей. Всю свою жизнь Игнат посвятил строительству; горсовет удостоил его звания Почетного гражданина Невинномысска и вручил ему "Золотые ключи". Работа для Игната была праздником, и иного отношения к труду он не понимал.
Я приехал в воскресенье, но, подобно многим строителям, Игнат работал и в выходные.На больших стройках СССР технологический процесс практически никогда не прерывался. Наша работа была столь же необходимой для страны, как и производство металла, электроэнергии, работа больниц и родильных домов, которые никогда не закрывались. Вместе с Матющенко мы посвятили воскресенье проверке строительства Невинномысского химкомбината: в будущем он должен был стать крупнейшим в стране по производству химических удобрений.
Уже началось строительство технологической линии по производству сложных калийно-фосфорных и азотных удобрений. Монтировала линию фирма из ФРГ и в строй она должна была войти через два года. До сих пор не удавалось достичь столь высокого ритма на подобных стройках. Чтобы уложиться в краткие сроки, надо было ввести в строительно-монтажное искусство какой-то новый элемент. По моему мнению, следовало прибегнуть к "сетевому планированию".
Это новшество, которое тогда уже применялось в космической промышленности, требовало от каждого участника строительного процесса высочайшей технической дисциплины и пунктуальности. Законченный "объект" должен был передаваться для начала следующего этапа работ в сроки, строго предусмотренные сетевым графиком.Как я и ожидал, Игнат, опытный инженер, принял новшество с энтузиазмом. Закончив обсуждение технических вопросов, Матющенко попросил моего совета относительно, как он выразился, "международного конфликта".
История оказалась, скорее, комической.... Ресторан гостиницы "Кавказ" считался лучшим в Невинномысске. Там можно было хорошо поесть, потанцевать и увидеть известных людей города.Два молодых парня, монтажники-высотники подразделения "ГлавЮга", жившие в гостинице, однажды в конце рабочей недели заказали ужин. Заняв столик на четверых, начали пить водку и закусывать. Изредка они приглашали на танец девушек с соседнего стола.
Вдруг к ним подошла официантка и попросила разрешения, из-за отсутствия свободных мест, подсадить к ним за стол двух немцев. Эти граждане ФРГ тоже проживали в гостинице и были монтажниками. Только, в отличие от русских парней, немцы работали на меньших высотах.
Получив согласие, два тевтона, уже немного навеселе, уселись за стол. Русские не владели немецким, а их зарубежные коллеги знали по-русски только "да" и "нет". Однако же, несмотря на бедное владение языком, немцы начали конкурировать с русскими в приглашении на танец девушек-соседок.
Аборигенов такое поведение оскорбило, и они решили победить "Фрица" и "Отто" (так они окрестили соперников) путем мирного соревнования в поглощении водки.И русские монтажники своего добились.Впоследствии немцы могли вспомнить только первый тост русских "За мир!", второй - "За дружбу!", третий же им почти не запомнился - что-то "За... !"
Тренированные русские, как ни в чем не бывало, продолжали угощаться и танцевать с девушками, но "в стельку пьяные" немцы их раздражали. Тогда русские пригласили "Фрица" и "Отто" прогуляться.
Позади гостиницы, в тихом сквере, немцев положили рядышком на красивую клумбу, хорошо освещенную неоновым фонарем. Их оставили в трусах, соорудили из брюк, рубашек и ботинок некое подобие подушек, чтобы головам было удобно. Закрыли спящих пиджаками, чтобы не простудились, а в нагрудные карманы пиджаков засунули ресторанные салфетки с надписью Ахтунг! Партизанен! Эти слова с военных плакатов один из монтажников помнил со своего сиротского детства. В оккупированном гитлеровцами Ставрополе плакаты оповещали об опасности красных партизан.
Закончив операцию, предприимчивая двойка вернулась в ресторан и уже без конкуренции продолжила праздник. Вдруг в ресторане появилась милиция - она разыскивала "партизан". Во время ночного обхода милиционеры услышали доносящийся из сквера храп и с трудом разбудили немецких нудистов.
Документы гостей, деньги и личные вещи были на месте. Но происшествие "тянуло" на международный конфликт, и надо было в нем разобраться.Матющенко ожидал прихода жертв в сопровождении представителя фирмы. Ждали их и виновники конфликта. Немцы прибыли и, при взгляде на их лица, я чуть не расхохотался. Матющенко внушительно прочитал подчиненным мораль, и они - трезвые, как стеклышко - с готовностью извинились перед пострадавшими и представителем зарубежной фирмы. Дело было закрыто без вмешательства высокой администрации. Потом все четверо обменялись рукопожатиями, после чего на улице разразились неудержимым хохотом.
..Давно не было таких морозов, как зимой 1967-68 годов. В Москве температура воздуха опускалась до 35 градусов. Мне позвонил из Парижа Карлос, чтобы сообщить сенсационную новость. Наша мама только что прилетела в Валенсию из Буэнос-Айреса на рождественские праздники, которые она собирается провести с семьей Кармен.
После этого мама приедет в Париж к нему на встречу Нового Года, а затем ("Держись за телефон покрепче, Вирхилио, чтобы не упасть!") она собирается лететь в Москву.Мы с Инной начали лихорадочно готовиться к встрече. Новый звонок из Парижа поверг меня в шок - у мамы не было советской визы. Привыкшая гастролировать по всему миру, она никогда не беспокоилась относительно виз. Ими занимался администратор труппы.
Карлос с мамой отправились в консульство СССР в Париже. Мама взволнованно объяснила консулу суть просьбы и попросила принять во внимание, что она уже 34 года не видела старшего сына Вирхилио, с которым ее разлучили войны - испанская и мировая. Вирхилио - очень заслуженный в СССР человек, с гордостью поведала мама, он награжден орденом Ленина и работает Главным инженером крупнейшего строительного главка...Но слова ее ударялись о невидимую стену: принимавший ее "товарищ" твердил, что, заполнив необходимые бумаги, она должна будет ожидать визу от 3 до 6 месяцев.
Что делать? Инна от бессилия заплакала и сказала, что ей стыдно за свою страну. Как будто Россия была виновата в том, что происходило!
Вдруг в моей голове всплыло лицо одного из функционеров Отдела международных отношений ЦК КПСС, отвечавшего за испанские дела. Я познакомился с ним, когда он - еще совсем молодой - работал в испанской редакции издательства "Прогресс" вместе с моим отцом. Я позвонил ему по телефону и попросил помочь. С завидным спокойствием он только спросил имя и фамилию моей матери, заверив, что завтра же ей выдадут визу. В конце разговора сотрудник ЦК попросил передать отцу самые сердечные приветы.
Всю ночь я не спал. Когда же, наконец, в середине дня зазвонил телефон, этот звук показался жутко громким. Мой брат подтвердил, что виза готова, добавив: русские, когда хотят, могут делать все очень быстро и очень культурно. По просьбе мамы в консульстве поставили штамп визы не в самом паспорте, а на вкладыше; когда мама будет улетать из Москвы, вкладыш останется у пограничников.Таким образом, мама формально не нарушит запрета испанских властей на въезд своих граждан в страны советского блока.
В конце разговора Карлос спросил меня с иронией:Слушай, Вирхилио, что ты сделал с этим консулом? Всего за одну ночь он прямо переродился. Сегодня даже пригласил нас выпить кофе и не переставал улыбаться!
Встреча в международном аэропорту Шереметьево не забудется.Когда по радио объявили о приземлении самолета рейсом из Парижа, я направился в "аквариум", куда разрешали входить только ограниченному числу людей для встречи "важных персон". Я сказал милиционеру:Я встречаю испанскую актрису Франциску Мас Рольдан, прилетающую рейсом "Эйр Франс". Это была святая правда, и охранник пропустил меня, не задавая никаких вопросов. В том же зале располагались паспортный и таможенный контроли.
Я сел на скамейку, с которой были видны все посты пограничников. Нервная дрожь сотрясала меня. Вдруг я услышал незабываемый голос! Моя мама говорила пограничнику по-испански:Не в паспорте! Поставьте печать на этой бумаге!
Элегантная женщина в шубе энергично оберегала свой паспорт от штампа, который мог ее выдать франкистским властям.
Какая грация была в ее движениях, и какая же она была красивая! Зрителями этого маленького спектакля были несколько пассажиров в очереди на паспортном контроле и ее сын, плакавший на скамейке.
.. Всю ночь на улице мела пурга. А на пятом этаже нашей "хрущобы" пахло чудными мамиными духами и дымом благородных отцовских сигар. Я закрывал глаза и воображал себя мальчиком. Именно о таких минутах семейного счастья я мечтал вечерами в детдоме!
Мадридская квартира. Мама и папа поздно приехали домой после спектакля, и я слышу из спальни их веселые голоса...
Открываю глаза - они сидят передо мной, состарившиеся, но энергичные и веселые. Перебивают друг друга нескончаемыми вопросами: "А помнишь, Пакита, как... ?" или "Помнишь, Вирхилио, когда... ?". Вспоминают счастливые годы своей молодости и моего детства. Глаза родителей блестят от радости, лица помолодели.
Вспоминая, оба избегают упоминать день, положивший начало вынужденной разлуке. Они боятся приблизиться к краю "черной дыры", укравшей у них столько лет жизни...
Уже ночью, когда все заснули, я ушел на кухню и стал переводить для мамы на испанский язык стихотворение "Театр" Николая Гумилева. В СССР тогда нельзя было упоминать его имя - любимого поэта моей дочери, расстрелянного в 1921 году. Когда мы гостили в Париже у Карлоса, дочь пошла в Дом русской книги и на выданные мной несколько франков купила "Избранное" Николая Гумилева. Наутро мама получила перевод в подарок, заплакала и крепко поцеловала меня....
Теперь я - "номенклатура" В сентябре 1974 года меня пригласили работать в Государственный Комитет по материально-техническому снабжению - Госснаб СССР.
В Управлении снабжения капитального строительства мне предстояло трудиться в должности начальника отдела по снабжению четырех союзных Министерств: промышленного строительства, энергетики и электрификации, транспортного строительства, специальных строительных и монтажных работ. Этот пост был номенклатурным, и означал ряд экономических и социальных привилегий.
Некоторые коллеги поначалу приняли меня с известной настороженностью, но скоро я почувствовал, что они одобрили мое назначение. Тому было две причины: во-первых, моя производственная биография отражала долгий путь "снизу", а, во-вторых, я был испанцем. В Комитете я был "белой вороной".
Первые месяцы работы в Госснабе прошли в бесплодных попытках понять "критерии", которыми руководствовались в работе мои коллеги. Ведь отдел был призван решать серьезнейшие проблемы материально-технического обеспечения годовых планов строительства. Нас бомбардировали просьбами союзные Министры, руководители союзных и автономных республик и наши территориальные органы снабжения.
Уже в январе союзные Министерства, получившие планы снабжения материальными ресурсами на текущий год, начинали просить увеличить их за счет государственных резервов, которыми ведал Госснаб. Это была абсолютная бессмыслица, но при этом никто не восставал против системы прошений. Все знали, что Госплан составлял "не очень" сбалансированные планы и, следовательно, материальных ресурсов, в них предусмотренных, могло не хватить.
Телефонными звонками по "вертушкам" со всех концов страны руководители всех рангов донимали начальников Управлений и отделов Госснаба, требуя ускорить решение "проблем снабжения". В идеале следовало бы отправлять эти прошения в архив, но это не допускалось - просителю необходимо было дать "обоснованный" ответ. Таким ответом, удовлетворявшим как просителей, так и "контролирующую" партийную иерархию, было разрешение получить "кусок" из госрезерва.
Этот поток писем и телефонных звонков отвлекал работников Госснаба в Москве и на местах от их главной задачи - создания и введения системы строгого контроля над расходованием природных и произведенных в стране ресурсов.
Еще работая в "ГлавЮге", я часто ощущал пробелы планирования и снабжения строительства; создавалось ощущение, будто что-то на государственном уровне не работало. В то же время, подобно многим людям, я тогда еще верил в способность советской хозяйственной системы нормально функционировать.
В Госснабе СССР я вблизи увидел в действии централизованную антисистему - "ахиллесову пяту" советской экономики. Она позволяла национальным и международным мафиозным кланам распоряжаться богатствами страны, в том числе природными ресурсами.
Передо мной встала принципиальная проблема - либо попытаться улучшить ситуацию со снабжением строительства во вверенных моему отделу Министерствах, либо же уйти с занимаемого поста: не в моем характере быть "хамелеоном", лавировать или "не замечать" происходящего.
Идею отставки я отверг. Тем более что за нее я был бы жестоко наказан: в ЦК более всего боялись предания огласке вопиющих недостатков политической и экономической системы. Это было табу: публичная квалифицированная критика не допускалась. В мои пятьдесят лет отставка была бы равносильна профессиональному самоубийству - до пенсии было далеко, и жизнь моей семьи стала бы кошмаром.
Возврат в Испанию также был нереален - тамошние "компетентные органы" упорно отказывали мне в разрешении въезда на родину.Для меня было приемлемым, как всегда, продолжение борьбы в рядах миллионов оптимистов. Хотя к тому времени мне уже было известно меткое выражение: пессимист - это хорошо информированный оптимист.
Я принял вызов. Надеялся, что вместе с товарищами по работе смогу создать принципы "контрольной микросистемы" нормального материального снабжения работ, ведущихся четырьмя Министерствами.
Мои непосредственные начальники Е. Оржеховский и Н. Архипец - бывшие Министры строительства Казахской и Белорусской ССР, инженеры с многолетним производственным и административным опытом, хорошо знавшие недостатки материально-технического снабжения капитального строительства - поддержали эти разработки.
Для начала следовало "спасти" группу специалистов от водоворота рутинной работы, которой они занимались. Преодолевая безразличие, некомпетентность и спесь некоторых руководителей Госснаба, нам удалось создать подразделение молодых инженеров и программистов.
Отдел Госснаба СССР по контролю системы материально-технического снабжения капстроительства во главе с Вирхилио де лос Льянос Мас. С помощью современной вычислительной техники им предстояло разработать и внедрить наши задумки. Меня назначили заместителем начальника Управления снабжения строительства - начальником отдела АСУ.
Возможно ли создать в СССР нормальную систему материально-технического снабжения капитального строительства? Да, возможно и нужно. По такой схеме работали и работают строители всего мира. Для ее создания в нашей стране, достаточно было перейти - с помощью ЭВМ - к системе определения, выделения и контроля расхода материальных ресурсов на строительство каждого объекта в строгом соответствии с "Ведомостями специфицированных ресурсов и сметам", включаемым проектными институтами в обязательном порядке в состав технической документации на строительство любого проектируемого ими объекта.
Но предлагаемая система, одновременно требовала отказаться от действующей в стране устаревшей системы определения потребности сооружаемых объектов в материально-технических ресурсах по укрупненным отраслевым нормам на 1 миллион запланированных объемов строительно-монтажных работ. А эти нормы были кому-то нужны. Ведь, как известно, для незаконных махинаций, любые "укрупненные нормы" важнее кислорода.
Именно с этой целью, для категорического закрытия государством преступных нарушений в области снабжения капитального строительства страны, новый отдел АСУ нашего Управления начал разработку проекта "Единой системы снабжения капитального строительства в СССР по проектам и сметам", в аббревиатуре - "ЕССКС". После установки современных, для тех времен, компьютеров WANG и REALITÉ залы нового подразделения АСУ стали похожи на технический оазис.
Мощная электронная память с данными по различным иерархическим уровням снабженческой системы страны будет призвана контролировать выполнение государственных планов в реальном масштабе времени.Спустя четыре года пришел первый успех: в 1978-м мы закончили разработку предварительного проекта "ЕССКС". Руководство Госснаба СССР, хотя им и было издано специальное постановление относительно порядка разработки и внедрения указанной системы в центральном аппарате, в подведомственных организациях и в территориальных органах государственного Комитета, не оказывало необходимую помощь.
Компьютеры должны были осуществлять "синхронное мышление" в масштабах реального времени и, на основе государственных планов строительства и пуска мощностей в эксплуатацию, гарантировать поставку строительным и монтажным организациям - работающим в 10 часовых поясах страны - заказанных ими количеств материалов и изделий.
Речь шла о настоящем строительном конвейере в масштабах всей страны с участием проектировщиков, строителей и монтажников, заводов по производству металлических, железобетонных конструкций и изделий и, главное, всех баз УПТК строителей и баз терорганов Госснаба СССР.
Первый этап внедрения "ЕССКС" предусматривал создание сети из 10 тысяч компьютеров в 1.800 проектных институтах, в 3.600 главных строительных организациях и 1.000 домостроительных комбинатах, а также на 1.000 базах центрального снабжения 47 территориальных органов Госснаба СССР. Эта компьютерная сеть должна была работать круглосуточно.
Частью системы ЕССКС была подсистема "Дом новосела". Она позволяла применять разнообразные отделочные и декоративные элементы в сдаваемых в эксплуатацию домах. По заявкам новоселов, и с учетом их финансовых возможностей, в квартирах устанавливались та или иная кухонная мебель и улучшенная сантехника.
Зачем нужен был "Дом новосела"? Ежегодно в СССР более 10 миллионов человек получали от государства в аренду, за минимальную квартплату, новые квартиры. Переход на новую систему отделки квартир по заказам новоселов покончил бы с гигантской мафией, направляющей поток качественных отделочных материалов, ванн, унитазов и кухонной мебели через "черный рынок".
В то время как народное хозяйство разваливалось у всех на глазах, руководящая сила страны на съездах трубила на весь мир об изобретении "очередного велосипеда". Такими были, например, афоризмы больного и почти парализованного Брежнева о том, что "экономика должна быть экономной".
Руководители всех уровней закрывали глаза на обращения и критику граждан и пытались как можно скорее "закрыть" эти дела.
За 14 лет моей работы в Госснабе сменились три Председателя, занимавших одновременно и пост заместителя Председателя Совмина СССР. Каждому из трех я написал множество докладов с просьбой поддержать внедрение "ЕССКС".Я считал себя обязанным информировать их о существующей ситуации, хотя и знал, что ни один из них не любит выслушивать правду.
Никто не реагировал на мои обращения. И дело было не в том, что руководство не понимало, о чем шла речь. Наоборот, оно-то как раз все прекрасно понимало...
Мое последнее письмо в ЦК КПСС.Я устал от этой "игры в прятки". Как рядовой коммунист, написал письмо Михаилу Соломенцеву, Председателю Контрольного Комитета КПСС. Согласно Уставу, это была последняя инстанция, и - следовательно, - моя последняя надежда быть выслушанным. В письме объяснял, что "... объекты, сооружаемые предприятиями за счет собственных средств и кредитов банков, обеспечиваются материально-техническими ресурсами терорганами Госснаба СССР по заказам этих предприятий в соответствии с проектной документацией. На план 1988 года терорганами приняты заказы от более 4.000 предприятий с общим объемом строительно-монтажных работ 3,5 млрд. рублей.
В нарушение Закона СССР о государственном предприятии, вступающим в силу с 1 января 1988 года, отдельные члены ЦК КПСС - министры СССР, кандидат в члены Политбюро и даже один член Политбюро - самовольно, без согласия предприятий, в массовом порядке корректируют проекты планов капитального строительства...
Полагая, что соблюдение Закона об основном звене экономики - предприятии, является священным делом каждого коммуниста в сложный период перестройки, убедительно прошу Вас поручить аппарату Комитета, срочно рассмотреть поставленный мной вопрос. Это исключит возможность совершения - при утверждении плана экономического и социального развития СССР на 1988 год - грубейших политических ошибок.
Материалы, подтверждающие мою тревогу, будут представлены по первому требованию Комитета Партийного контроля при ЦК КПСС..."
Жарким летним днем 1987 года меня пригласил к себе начальник соответствующего отдела Контрольного Комитета КПСС. Он внимательно выслушал меня, задал несколько вопросов по существу письма, остался доволен моими ответами и сказал, что на днях пригласит меня снова. Приглашение так и не пришло.
Спустя несколько лет, Николай Тимофеевич Архипец, бывший зампред Госснаба СССР, отвечавший за снабжение капитального строительства в стране, переслал мне в Испанию экземпляр своей книги воспоминаний "Время надежд и огорчений". Вот что он, в частности, пишет: "... Мы поставили вопрос так: коль скоро идея снабжения по проектам и сметам одобрена директивными органами, просим никаких дополнительных заявок не выставлять, не писать писем, не присылать телеграмм, а выставлять счета по проектам и сметам, и только по ним будут решаться вопросы обеспечения.
Строителям была непривычна такая постановка, но мы настойчиво проводили ее в жизнь. Это было зарождением автоматизированной системы снабжения строителей страны.
Инициатором и идеологом ее создания был начальник отдела в управлении снабжения строительства Госснаба В. В. Льянос, испанец по национальности, член компартии Испании и КПСС, честный, смелый человек, еще до начала перестройки открыто критиковавший недостатки нашей системы. На замечания, что такая критика может дорого стоить, Льянос отвечал: "Мне не страшно: исключат из КПСС - останусь коммунистом испанским".
Начальник управления снабжения строительства Э. И. Оржеховский, опытный строитель, до этого работавший министром строительства Казахстана, понимал необходимость создания такой системы и активно участвовал в ее разработке и освоении. Руководство же Госснаба, его центральный аппарат относился к ее созданию отрицательно."
Однажды, когда я вернулся с работы, как всегда, поздно, но вымотанный больше обычного, Инна посоветовала мне уйти на пенсию. Она сказала, что жизнь наша не вечна, а здоровье оставляет желать лучшего. Страна находится в стадии перехода в неизвестное, и в ситуации политического, экономического и морального развала мои попытки улучшения системы снабжения капитального строительства, бессмысленны. Слова жены причинили боль, но открыли глаза на многие реалии.
Инна была права. Пришло время признать, что создание любой системы контроля над снабжением в СССР было невозможно, так как шло вразрез с интересами новой мафии: она развивалась бешеными темпами и хозяйничала на единственном реальном рынке страны - черном.
В день ухода на пенсию меня особо огорчала мысль о том, что мы навсегда теряем те квадра