Блоги |
«Управляя пустотой. Размывание западной демократии»
Питер Майр (Peter Maire, 03.03.1951- 15.08.2011) - ирландский политолог. Профессор Лейденского университета. Специализировался на сравнительных исследованиях партий и партийных систем.
«Управляя пустотой. Размывание западной демократии» была издана в 2013 году спустя 2 года после смерти автора, на основе черновика и ранее опубликованных работ. В книге Майр исследовал причины сокращения явки избирателей и числа членов ведущих политических партий как носителей социальных интересов и организаторов гражданского участия в политических процессах. К сожалению, исследование касается только Европы. Главы, касающиеся демократии за пределами Европы, в частности США, утрачены.
Во введении Майр подчеркивает, что эпоха партийных демократий ушла. Партии утратили связь с обществом и участвуют в бессодержательной конкуренции. Возникла новая форма – демократия без демоса. В 2000 году около 63 % государств, в которых жило 58 % населения планеты, являлись демократиями, но различия между ними насчитывали до 500 (!!!) форм. Вместо народного голосования сделан акцент на институциональный плюрализм и экспертный способ принятия политических решений.
В демократии есть массовая составляющая, выраженная в массовом вовлечении в политический процесс, и конституционная, реализующая систему сдержек и противовесов. Чрезмерная концентрация исполнительной власти привела к разрыву этих составляющих: конституционная составляющая выиграла, а массовая - проиграла. С конца 90-х годов прошлого века вследствие господства либерального дискурса, всё чаще стали выдвигаться идеи предварять политический процесс экспертной оценкой.
В конституционном либерализме главным стал не массовый плебисцит, а беспристрастный суд. Формула демократии = НПО (неправительственные организации) + суды. Опора сделана на правовые процедуры. Основой становится рыночное управление, которое призвано «защитить демократически установленные обществом цели от временщиков во власти». Главной становится легитимность процедур. Партийная политика ассоциируется с непрозрачностью и кулуарностью и возможным искажением отчетности перед избирателями.
Безразличие. - Экспертное мнение стало заменять традиционные формы государственного контроля и политический опыт.
- Все больше полномочий делегировалось организациям, не подотчетным избирателям и не связанным с избирательным процессом.
- Ограничение сроков полномочий привело к ориентированию политиков на краткосрочный период в ущерб стратегическому развитию.
Это привело к безразличию к политикам с распространением этого отношения на демократию. Рост массового безразличия подстегнул институциональный и академический интерес к исследованию демократии. Вместо ориентирования на стимулирование гражданского участия появилась теория «легитимности, ориентированной на результат» с соблюдением принципов стабильности, преемственности и эффективности. Была заявлена идея о выходе демократии в ЕС за рамки государственных решений и стандартных форм западной представительной демократии, но никто не говорил о возвращении демократии широким массам.
Упадок представительной демократии имеет несколько причин, в числе которых кризис либерализма, процессы глобализации и европеизации. Главной причиной является кризис партийного строительства. Без партий демократия лишается массового участия и народного контроля.
Переопределение демократии. Автор полагает, что ранее партии играли ключевую роль при формировании демократических правительств и являлись гарантами демократии. Демократия и партии взаимно сохраняют друг друга, крах одного вызовет разрушение другого. В современном управлении господствует дух «участия заинтересованных сторон» и «эффективного решения проблем».
Кризис партий заключается в:
- менее успешном вовлечении в политику обычных граждан, поддерживающих их партийные идеи,
- партии не могут поддерживать статус своих политических лидеров, которые опираются на другие институты и политические ресурсы,
- традиционный мир партийной демократии с поддержкой партийных лидеров гражданами опустел.
Новая институциональная форма демократии требует функциональности, легитимности и не опирается на народный контроль или массовую подотчетность.
Исчезновение массового участия. Массовое уклонение от традиционной политики носит двусторонний характер: граждане и профессиональные политики отделяются друг от друга:
- возрастает враждебность к национальной политической элите,
- публичная политика часто поддерживает и легитимизирует неполитические способы принятия решений, в частности ЕС как наднационального органа принятия решений,
- поиск политиками решения проблем в судебных инстанциях,
- ограниченный диапазон возможностей современных государств.
Всё большую роль приобретают популизм или экспертное правление.
Электоральное участие. Средняя явка по Западной Европе упала с 81,7 до 77,6 % в последнем десятилетии ХХ века и до 75,8 % в первом десятилетии XXI века. Рекордно низкие уровни явки отмечаются всё чаще и во всё большем количестве стран. Степень лояльности партиям снижается в 17 из 19 исследуемых стран (исключение составляют Бельгия и Дания). Социологические опросы показывают, что всё большее количество избирателей определяется с выбором в канун выборов или в день голосования, то есть не имеют устойчивых политических предпочтений. Граждане не желают связывать себя с работой в партийных организациях. Они не склонны участвовать в предвыборных мероприятиях и агитации, работе на партию или её кандидата, являясь зрителями в политическом театре. Соотношение партийных членов к электорату заметно снизилось.
Электорат становится всё более деструктурированным. Число консерваторов уменьшается, вместо них на избирательные участки приходит всё больше людей, рассуждающих в категории краткосрочных желаний. Это позволяет СМИ полностью устанавливать повестку дня.
После распада СССР коммунистические партии либо ушли с арены, либо превратились в социал-демократические. Традиционные двухпартийные системы с поочередным лидерством сменились центристским консенсусом, который не выходит за рамки одинакового политического сценария в коалиционном правительстве. Любой партии становится всё сложнее монополизировать власть, правительства становятся всё более разношерстными.
Эффект партийности был подорван в 90-е либерализацией финансовых рынков и ограничением внутренней автономии под влиянием глобализации. Распад Бреттон-Вудской системы ограничил способность формировать и контролировать экономику изнутри. Дерегулирование, приватизация и либерализация не только ограничили возможности традиционных инструментов экономической политики. Интеграция мировых рынков подорвала желание правительств активно участвовать в регулировании. Сначала произошла конвергенция между левыми и правыми, логика партийности была утрачена. Затем была размыта социальная база избирателей в связи с отсутствием различающихся программных политических предложений.
Уменьшение промышленного рабочего класса, падение роли религии привели к снижению электоральной сплоченности. Всё большее количество избирателей находятся за пределами традиционных классовых и религиозных границ, партиям стало сложнее поддерживать связь с определенными социальными группами. Политическая конкуренция превратилась в медийное соревнование под общими лозунгами за социально-аморфный электорат.
Электоральные модели становятся всё менее структурированы, различия между партиями все менее заметны, поэтому партии охотно участвуют в коалиционных правительствах. Вхождение в коалиционное правительство и подчинение правилам наднациональных регуляторов о свободной торговле и правилам квот сужает возможность партийного маневра. Достижение программных целей стало второстепенной задачей. Большинство политических игроков борется за один тот же электорат, опираясь не на различие идей, а на технику убеждения.
Вопросы партийного правительства.
Практика работы партийных правительств показывает, что:
1. Партия большинства является наиболее эффективной формой демократической политической организации и безусловным правилом формирования партийного правительства.
2. Кандидаты от этой партии затем занимают важнейшие посты.
3. Высшие должностные лица (премьер –министр) избираются внутри партии и несут ответственность перед партией за свои действия.
4. Назначенные на должности члены партии должны обладать управленческими навыками соответствующего уровня и отдавать приоритет проведению в жизнь партийной политики.
5. Политические намерения должны быть сформулированы в выполнимой форме.
6. Партия едина и дисциплинирована, должна быть обязательная электоральная подотчетность.
Для реализации этой модели избиратели должны быть осведомлены о различиях в программах партий и иметь политические предпочтения.
В настоящее время политические лидеры назначаются на должность партией, но в дальнейшем вопрос их продвижения в борьбе за избирателей зависит от СМИ. Ограничения глобального и европейского уровня не позволяют им продвигать чёткие политические альтернативы. Конкуренция может быть ожесточенной и острой, но она является показной и лишена глубинного смысла. Государственная политика больше не определяется партией и не находится под её прямым контролем. Принятие решений делегируется непартийным органам, что ведет к деполитизации и подрывает принцип партийной подотчетности. Граждане лишаются возможности контролировать политиков.
Отсутствие конкуренции между левыми и правыми исключает саму возможность модели ответственного партийного правительства. Встроенный либерализм лишает правительства возможности целенаправленно управлять экономикой и перераспределять ресурсы для общественных нужд. Планирование стало разнонаправленным и разрозненным.
Основной проблемой политической системы Запада стала неспособность основных участников политической жизни (партий, законодательной власти, групп бюрократии, групп интересов) не только решить проблемы общества и экономики, но даже найти общие цели.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что массовые партии, ставшие инициаторами расширения электоральной базы за счет предоставления равных прав, и способствовавшие формированию политической идентичности, сейчас оказались на обочине политического процесса. Раньше политические сообщества строились на базе замкнутых социальных общностей (профессии, религии, жизненных условий), но без автоматического формирования политической идентичности. Партии формировали мощные организационные сети и стремились создать свой круг избирателей, чьи интересы они защищали. Партии имели свои каналы коммуникации и стремилась мобилизовать свои организационные ресурсы.
Новый тип партий ориентирован на «всеохватность» и в значительной степени утратил политическую идентичность. Теперь власть стала главной программной целью, для достижения которой формируется политика и стратегия. Это стало причиной недоверия к партиям и политическим институтам и разрушило связь партий с обществом. Партии находятся между обществом и государством. Они все меньше зависят от финансирования членами партий и всё больше напрямую или косвенно финансируются государством, как за счет прямых субвенций и содержания центрального аппарата, так и за счет отсутствия налогообложения пожертвований, бесплатной рекламы и доступа к публичному вещанию. Партии все больше подчиняются законам государства относительно партийного строительства и ведения агитации, финансово зависимы от государства и являются его агентами. Они всё больше становятся не представительными, а правящими органами и интегрируются в правящий класс.
Партии переходят от сочетания представительных и процедурных функций к сосредоточению на процедурных функциях. Вместо интеграции граждан в политическое пространство, пропаганды своих идей среди всё более широкой общности, организации общественного мнения и донесения его до власти, формирования политических программ для выработки политического курса, они предпочитают деполитизированные методы, часто делегируя решение регулирующим органам и судам. Формирование общественных интересов всё чаще происходит за пределами партий в самоорганизуемых сообществах.
Партии перестали отбирать и готовить лидеров внутри организации и всё чаще вынуждены искать их на стороне, а затем оказывать поддержку. Такой политический патронаж существенно снижает возможности партии влиять на лидера в принятии решений. Вторая тенденция – партийные лидеры становятся профессиональными политиками и занимают места в правительстве, но без широкой поддержки в парламенте не могут реализовать свои функции.
Граждане превращаются из участников в наблюдателей, политические партии управляются государством, в то время как элиты уходят в институты, овладевая всё большим пространством.
В политической системе ЕС возможности влияния на политический процесс со стороны лиц с выборным мандатом крайне ограничены. Члены Еврокомиссии являются назначаемыми, каналы коммуникации через Европарламент и национальные представительства реализуются через одних и тех же людей. Распространение европейских норм способствует укреплению наднациональных авторитарных институтов. Внедрение этих норм часто служит основой конфликтов в распределении ресурсов и стандартизации культурных практик и стилей жизни. Эффективное народное представительство в системе Евросоюза отсутствует. Нынешняя Европа создана как сфера, защищенная от требований избирателей с явным приоритетом потребительского рынка. Противостояние такой интеграции объединяет радикалов как справа, так и слева. Создание ЕС никогда не сопровождалось широкой политической дискуссией и являлось проектом элиты. Интеграция продолжалась до тех пор, пока народ доверял элите. Административный аппарат ограничил как политическое пространство для конкуренции партий, так и возможности национальных правительств и партий внутри этих правительств. Ограничен как набор инструментов, так и круг решаемых вопросов. Запрещается любая политическая практика, препятствующая развитию свободного рынка.
Цель деполитизации - социализировать граждан в приемлемости факта управления со стороны непредставительного и неподотчетного наднационального органа, нивелировать национальные интересы и встроить в глобалистский проект мироустройства. Этот политический конфликт выращен в Европе самой Европой. Мультикультурализм и многонациональность не могут служить основой для создания единого "европейского демоса". Основной функцией ЕС является регулирование, в нем сильно влияние лоббистских групп и корпораций , но несмотря на значительный вес в законодательстве, отсутствует план реальной интеграции. ЕС создана институционными конструкторами и изначально не предполагала встраивание в неё народной демократии. Европа уже не соответствует стандартному определению демократии. Передача демократической легитимности общеевропейским институтам в ущерб национальным интересам закладывает основу конфликта с национальными политическими лидерами и служит драйвером евроскептицизма. С другой стороны, это снимает с национальных лидеров ответственность за непопулярные решения и ограждает от недовольства избирателей, но только в краткосрочной перспективе. К народной легитимности никто в ЕС не стремится.
Уклонение от ограничений демократии и подотчетности способствует всё более широкому распространению скептицизма и недовольства, которые легко могут использовать в своих целях как правые, так и левые для мобилизации оппозиции против самой существующей формы правления. Такая почва благоприятна для евроскептицизма и популизма и чревата противостоянием элит и народа.
«Управляя пустотой. Размывание западной демократии» была издана в 2013 году спустя 2 года после смерти автора, на основе черновика и ранее опубликованных работ. В книге Майр исследовал причины сокращения явки избирателей и числа членов ведущих политических партий как носителей социальных интересов и организаторов гражданского участия в политических процессах. К сожалению, исследование касается только Европы. Главы, касающиеся демократии за пределами Европы, в частности США, утрачены.
Во введении Майр подчеркивает, что эпоха партийных демократий ушла. Партии утратили связь с обществом и участвуют в бессодержательной конкуренции. Возникла новая форма – демократия без демоса. В 2000 году около 63 % государств, в которых жило 58 % населения планеты, являлись демократиями, но различия между ними насчитывали до 500 (!!!) форм. Вместо народного голосования сделан акцент на институциональный плюрализм и экспертный способ принятия политических решений.
В демократии есть массовая составляющая, выраженная в массовом вовлечении в политический процесс, и конституционная, реализующая систему сдержек и противовесов. Чрезмерная концентрация исполнительной власти привела к разрыву этих составляющих: конституционная составляющая выиграла, а массовая - проиграла. С конца 90-х годов прошлого века вследствие господства либерального дискурса, всё чаще стали выдвигаться идеи предварять политический процесс экспертной оценкой.
В конституционном либерализме главным стал не массовый плебисцит, а беспристрастный суд. Формула демократии = НПО (неправительственные организации) + суды. Опора сделана на правовые процедуры. Основой становится рыночное управление, которое призвано «защитить демократически установленные обществом цели от временщиков во власти». Главной становится легитимность процедур. Партийная политика ассоциируется с непрозрачностью и кулуарностью и возможным искажением отчетности перед избирателями.
Безразличие. - Экспертное мнение стало заменять традиционные формы государственного контроля и политический опыт.
- Все больше полномочий делегировалось организациям, не подотчетным избирателям и не связанным с избирательным процессом.
- Ограничение сроков полномочий привело к ориентированию политиков на краткосрочный период в ущерб стратегическому развитию.
Это привело к безразличию к политикам с распространением этого отношения на демократию. Рост массового безразличия подстегнул институциональный и академический интерес к исследованию демократии. Вместо ориентирования на стимулирование гражданского участия появилась теория «легитимности, ориентированной на результат» с соблюдением принципов стабильности, преемственности и эффективности. Была заявлена идея о выходе демократии в ЕС за рамки государственных решений и стандартных форм западной представительной демократии, но никто не говорил о возвращении демократии широким массам.
Упадок представительной демократии имеет несколько причин, в числе которых кризис либерализма, процессы глобализации и европеизации. Главной причиной является кризис партийного строительства. Без партий демократия лишается массового участия и народного контроля.
Переопределение демократии. Автор полагает, что ранее партии играли ключевую роль при формировании демократических правительств и являлись гарантами демократии. Демократия и партии взаимно сохраняют друг друга, крах одного вызовет разрушение другого. В современном управлении господствует дух «участия заинтересованных сторон» и «эффективного решения проблем».
Кризис партий заключается в:
- менее успешном вовлечении в политику обычных граждан, поддерживающих их партийные идеи,
- партии не могут поддерживать статус своих политических лидеров, которые опираются на другие институты и политические ресурсы,
- традиционный мир партийной демократии с поддержкой партийных лидеров гражданами опустел.
Новая институциональная форма демократии требует функциональности, легитимности и не опирается на народный контроль или массовую подотчетность.
Исчезновение массового участия. Массовое уклонение от традиционной политики носит двусторонний характер: граждане и профессиональные политики отделяются друг от друга:
- возрастает враждебность к национальной политической элите,
- публичная политика часто поддерживает и легитимизирует неполитические способы принятия решений, в частности ЕС как наднационального органа принятия решений,
- поиск политиками решения проблем в судебных инстанциях,
- ограниченный диапазон возможностей современных государств.
Всё большую роль приобретают популизм или экспертное правление.
Электоральное участие. Средняя явка по Западной Европе упала с 81,7 до 77,6 % в последнем десятилетии ХХ века и до 75,8 % в первом десятилетии XXI века. Рекордно низкие уровни явки отмечаются всё чаще и во всё большем количестве стран. Степень лояльности партиям снижается в 17 из 19 исследуемых стран (исключение составляют Бельгия и Дания). Социологические опросы показывают, что всё большее количество избирателей определяется с выбором в канун выборов или в день голосования, то есть не имеют устойчивых политических предпочтений. Граждане не желают связывать себя с работой в партийных организациях. Они не склонны участвовать в предвыборных мероприятиях и агитации, работе на партию или её кандидата, являясь зрителями в политическом театре. Соотношение партийных членов к электорату заметно снизилось.
Электорат становится всё более деструктурированным. Число консерваторов уменьшается, вместо них на избирательные участки приходит всё больше людей, рассуждающих в категории краткосрочных желаний. Это позволяет СМИ полностью устанавливать повестку дня.
После распада СССР коммунистические партии либо ушли с арены, либо превратились в социал-демократические. Традиционные двухпартийные системы с поочередным лидерством сменились центристским консенсусом, который не выходит за рамки одинакового политического сценария в коалиционном правительстве. Любой партии становится всё сложнее монополизировать власть, правительства становятся всё более разношерстными.
Эффект партийности был подорван в 90-е либерализацией финансовых рынков и ограничением внутренней автономии под влиянием глобализации. Распад Бреттон-Вудской системы ограничил способность формировать и контролировать экономику изнутри. Дерегулирование, приватизация и либерализация не только ограничили возможности традиционных инструментов экономической политики. Интеграция мировых рынков подорвала желание правительств активно участвовать в регулировании. Сначала произошла конвергенция между левыми и правыми, логика партийности была утрачена. Затем была размыта социальная база избирателей в связи с отсутствием различающихся программных политических предложений.
Уменьшение промышленного рабочего класса, падение роли религии привели к снижению электоральной сплоченности. Всё большее количество избирателей находятся за пределами традиционных классовых и религиозных границ, партиям стало сложнее поддерживать связь с определенными социальными группами. Политическая конкуренция превратилась в медийное соревнование под общими лозунгами за социально-аморфный электорат.
Электоральные модели становятся всё менее структурированы, различия между партиями все менее заметны, поэтому партии охотно участвуют в коалиционных правительствах. Вхождение в коалиционное правительство и подчинение правилам наднациональных регуляторов о свободной торговле и правилам квот сужает возможность партийного маневра. Достижение программных целей стало второстепенной задачей. Большинство политических игроков борется за один тот же электорат, опираясь не на различие идей, а на технику убеждения.
Вопросы партийного правительства.
Практика работы партийных правительств показывает, что:
1. Партия большинства является наиболее эффективной формой демократической политической организации и безусловным правилом формирования партийного правительства.
2. Кандидаты от этой партии затем занимают важнейшие посты.
3. Высшие должностные лица (премьер –министр) избираются внутри партии и несут ответственность перед партией за свои действия.
4. Назначенные на должности члены партии должны обладать управленческими навыками соответствующего уровня и отдавать приоритет проведению в жизнь партийной политики.
5. Политические намерения должны быть сформулированы в выполнимой форме.
6. Партия едина и дисциплинирована, должна быть обязательная электоральная подотчетность.
Для реализации этой модели избиратели должны быть осведомлены о различиях в программах партий и иметь политические предпочтения.
В настоящее время политические лидеры назначаются на должность партией, но в дальнейшем вопрос их продвижения в борьбе за избирателей зависит от СМИ. Ограничения глобального и европейского уровня не позволяют им продвигать чёткие политические альтернативы. Конкуренция может быть ожесточенной и острой, но она является показной и лишена глубинного смысла. Государственная политика больше не определяется партией и не находится под её прямым контролем. Принятие решений делегируется непартийным органам, что ведет к деполитизации и подрывает принцип партийной подотчетности. Граждане лишаются возможности контролировать политиков.
Отсутствие конкуренции между левыми и правыми исключает саму возможность модели ответственного партийного правительства. Встроенный либерализм лишает правительства возможности целенаправленно управлять экономикой и перераспределять ресурсы для общественных нужд. Планирование стало разнонаправленным и разрозненным.
Основной проблемой политической системы Запада стала неспособность основных участников политической жизни (партий, законодательной власти, групп бюрократии, групп интересов) не только решить проблемы общества и экономики, но даже найти общие цели.
Парадоксальность ситуации заключается в том, что массовые партии, ставшие инициаторами расширения электоральной базы за счет предоставления равных прав, и способствовавшие формированию политической идентичности, сейчас оказались на обочине политического процесса. Раньше политические сообщества строились на базе замкнутых социальных общностей (профессии, религии, жизненных условий), но без автоматического формирования политической идентичности. Партии формировали мощные организационные сети и стремились создать свой круг избирателей, чьи интересы они защищали. Партии имели свои каналы коммуникации и стремилась мобилизовать свои организационные ресурсы.
Новый тип партий ориентирован на «всеохватность» и в значительной степени утратил политическую идентичность. Теперь власть стала главной программной целью, для достижения которой формируется политика и стратегия. Это стало причиной недоверия к партиям и политическим институтам и разрушило связь партий с обществом. Партии находятся между обществом и государством. Они все меньше зависят от финансирования членами партий и всё больше напрямую или косвенно финансируются государством, как за счет прямых субвенций и содержания центрального аппарата, так и за счет отсутствия налогообложения пожертвований, бесплатной рекламы и доступа к публичному вещанию. Партии все больше подчиняются законам государства относительно партийного строительства и ведения агитации, финансово зависимы от государства и являются его агентами. Они всё больше становятся не представительными, а правящими органами и интегрируются в правящий класс.
Партии переходят от сочетания представительных и процедурных функций к сосредоточению на процедурных функциях. Вместо интеграции граждан в политическое пространство, пропаганды своих идей среди всё более широкой общности, организации общественного мнения и донесения его до власти, формирования политических программ для выработки политического курса, они предпочитают деполитизированные методы, часто делегируя решение регулирующим органам и судам. Формирование общественных интересов всё чаще происходит за пределами партий в самоорганизуемых сообществах.
Партии перестали отбирать и готовить лидеров внутри организации и всё чаще вынуждены искать их на стороне, а затем оказывать поддержку. Такой политический патронаж существенно снижает возможности партии влиять на лидера в принятии решений. Вторая тенденция – партийные лидеры становятся профессиональными политиками и занимают места в правительстве, но без широкой поддержки в парламенте не могут реализовать свои функции.
Граждане превращаются из участников в наблюдателей, политические партии управляются государством, в то время как элиты уходят в институты, овладевая всё большим пространством.
В политической системе ЕС возможности влияния на политический процесс со стороны лиц с выборным мандатом крайне ограничены. Члены Еврокомиссии являются назначаемыми, каналы коммуникации через Европарламент и национальные представительства реализуются через одних и тех же людей. Распространение европейских норм способствует укреплению наднациональных авторитарных институтов. Внедрение этих норм часто служит основой конфликтов в распределении ресурсов и стандартизации культурных практик и стилей жизни. Эффективное народное представительство в системе Евросоюза отсутствует. Нынешняя Европа создана как сфера, защищенная от требований избирателей с явным приоритетом потребительского рынка. Противостояние такой интеграции объединяет радикалов как справа, так и слева. Создание ЕС никогда не сопровождалось широкой политической дискуссией и являлось проектом элиты. Интеграция продолжалась до тех пор, пока народ доверял элите. Административный аппарат ограничил как политическое пространство для конкуренции партий, так и возможности национальных правительств и партий внутри этих правительств. Ограничен как набор инструментов, так и круг решаемых вопросов. Запрещается любая политическая практика, препятствующая развитию свободного рынка.
Цель деполитизации - социализировать граждан в приемлемости факта управления со стороны непредставительного и неподотчетного наднационального органа, нивелировать национальные интересы и встроить в глобалистский проект мироустройства. Этот политический конфликт выращен в Европе самой Европой. Мультикультурализм и многонациональность не могут служить основой для создания единого "европейского демоса". Основной функцией ЕС является регулирование, в нем сильно влияние лоббистских групп и корпораций , но несмотря на значительный вес в законодательстве, отсутствует план реальной интеграции. ЕС создана институционными конструкторами и изначально не предполагала встраивание в неё народной демократии. Европа уже не соответствует стандартному определению демократии. Передача демократической легитимности общеевропейским институтам в ущерб национальным интересам закладывает основу конфликта с национальными политическими лидерами и служит драйвером евроскептицизма. С другой стороны, это снимает с национальных лидеров ответственность за непопулярные решения и ограждает от недовольства избирателей, но только в краткосрочной перспективе. К народной легитимности никто в ЕС не стремится.
Уклонение от ограничений демократии и подотчетности способствует всё более широкому распространению скептицизма и недовольства, которые легко могут использовать в своих целях как правые, так и левые для мобилизации оппозиции против самой существующей формы правления. Такая почва благоприятна для евроскептицизма и популизма и чревата противостоянием элит и народа.