Замахнулись!
Вокруг рождения и жизни Уильяма Шекспира до сих пор ломают копья ученые и исследователи. Но не так важно, когда он родился, как то, что умереть он имеет все шансы в наш век. В родном для драматурга театре «Глобус», где дух автора выводят на сцену вечер от вечера, ныне решили вывести его на чистую воду. В рамках цикла семинаров и дискуссий под общим названием «Антирасистский Шекспир: перспективы пьес» здесь вырисовывают совсем не радужные перспективы. Блестящий переводчик Шекспира Самуил Маршак писал: «Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром. / Не сразу он из ряда вышел вон. / Века прошли, пока он целым миром / Был в звание Шекспира возведен». Почетное звание, века спустя, рискует смениться позорным.
На первом семинаре спикеры подвергли критическому разбору пьесу «Сон в летнюю ночь», вот и выводы, к которым они пришли, напоминают дурной сон. Шекспир в своих текстах имел наглость противопоставить темное и светлое и не пиво, но оттенки кожи. «Голубку взял вороне я в замену», — говорит «расист» Лизандр, в пьесе, которую после подобного откровения нельзя считать комедией. Голубка наверняка светлая, а ворон, ясное дело, темный, — заключают ученые мужи, дамы и небинарии, осуждая Шекспира. В первой же строке возмутительной пьесы Тезей несет непотребство в зал: «Ну вот и близок нашей свадьбы час, О Ипполита светлая!» У английского слова fair множество значений, — прекрасный, чистый, честный, русый, справедливый, — но есть среди них и «светлый», которое, без сомнений, имел в виду Шекспир. «Прочь, эфиопка!», «Прочь, смуглая татарка», — звучит все в той же пьесе, подрывая все художественное впечатление от нее. «Расовые эпитеты» и предпочтение белого цвета — постыдная часть творчества автора, — полагают участники семинара. Некоторые из них, правда, оговариваются, что драматург был не идейным расистом, а вроде как поневоле стал жертвой расовых предрассудков той поры. «Он, конечно, виноват, но он… не виноват», — читается во взглядах участников ZOOM-дискуссии фраза следователя Максима Подберезовикова, игравшего в самодеятельности шекспировского Лаэрта (к/ф «Берегись автомобиля»), но опубликованное на сайте театра «Глобус» обязательство вести работу по искоренению расизма и насаждению равенства, разнообразия и инклюзивности обязывает изобличать и клеймить.
Предвидев, что Шекспир может стать неугодным, а «Глобус» — жертвой глобализма, его коллектив решил сделать все возможное, чтобы их «художественный руководитель» и кумир не стал жертвой культуры отмены,
часто ведущей к отмене культуры. Отсюда и все эти поиски заглаживания вины невиновного, реверансы перед потенциальными «униженными и оскорбленными». Дескать, четыреста с лишним лет Шекспира читали, исполняли и изучали через призму превосходства белой расы, и настало время положить этому конец. Активная деятельность театра по «очернению» слишком белого по нынешним меркам Шекспира на самом деле продиктована желанием сохранить его творчество для потомков. А то ведь сперва низведут, а потом и изведут с подмостков и книжных полок. Недаром же поговаривают, что нужно сейчас озаботиться приобретением собрания сочинений классика, пока его не стали переиздавать в «улучшенной», отредактированной и сокращенной версии, прошедшей глубокую очистку и профилактику от разного рода обид и душевных травм.
Начав борьбу с вытравливанием разного рода конфузов в текстах Шекспира, театр на самом деле борется за него. В «Глобусе» длящуюся несколько лет дискуссию разрешают наилучшим образом — театрально: увеличением числа постановок и театральных эскизов с участием темнокожих исполнителей, трансгендеров и т.д. Так, обсуждая вопрос о женоненавистничестве драматурга, ввели в репертуар пост/вне гендерные постановки со «слепым» кастингом, предлагая актерам, несвойственные их полам роли шекспировского репертуара.
Тем временем в США учителя некоторых школ поставили под сомнение необходимость преподавания неокрепшим умам сомнительных текстов британского драматурга, отдающих токсичной маскулинностью, насилием, расизмом, классовой и гендерной дискриминацией. Шекспир стал одной из жертв нового движения #disrupttexts, бросающего вызов традиционным канонам образования, и стремящегося сформировать более инклюзивную и репрезентативную учебную программу. Учителя, разделяющие манифест этой кампании, полагают, что воспитание на основе текстов с устаревшей моралью может способствовать формированию ложных ценностей целого поколения. Они выступают против цензуры, но считают нужным увеличить присутствие темнокожих и ЛГБТ-авторов в программе курсов по литературе, дабы соблюсти баланс. Одна из сторонников этого движения учитель Сара Малхерн Гросс полагает, что каждый педагог волен в любой момент сам ответить на вопрос «быть или не быть» Шекспиру в учебном классе и отказаться от преподавания его или чьих бы то ни было текстов — в мире есть тысячи иных примеров прозы и поэзии, которые не менее важны для учащихся. Сама она преподает «Ромео и Джульетту» сквозь призму нейробиологии и ювенальной юстиции, пытаясь выяснить, кто должен понести ответственность за насилие, учиненное в Вероне. От женоненавистнического юмора пьесы, от примера слабохарактерности Ромео и необдуманных решений, принимаемых персонажами (сначала жениться, а потом покончить с собой), по ее мнению, ученикам мало толку.
Пока Шекспира еще не сбросили с парохода современности, театр «Глобус» пытается снизить градус драматизма вокруг драм Шекспира, не столько оправдывая автора, сколько взывая к снисхождению потомков. «Глобус» стремится убрать (мнимые) барьеры восприятия в надежде сохранить большую часть его литературного наследия неотмененным, иначе останется от Шекспира лишь тень. И та, брошенная на его имя.
«Чтобы сделать Шекспира доступным для всех, нет необходимости отменять Шекспира», — крупным шрифтом написано на сайте театра.
Разыгрывая спектакли, они разыгрывают эдакий шекспиров гамбит: жертвуют частностями в надежде сохранить основной массив произведения. Пусть благие намерения и соображения гражданственности опережают художественность, но это все же лучше, чем ничего. Шекспиру, конечно, еще не раз достанется за мавра Отелло, еврея Шейлока и за то, что Джульетта «подобно яркому бериллу в ушах арапки, чересчур светла», за черноту и мрачность Антония с Клеопатрой и Титом Андроником (34 трупа) в придачу, но борясь и обороняясь, он все-таки будет жить. Повезло еще, что есть у него сонеты к «смуглой леди» и «другу — какое никакое, а по нынешним временам оправдание. В том же The Telegraph два британских шекспироведа предлагали рассматривать эти послания как свидетельство бесспорной бисексуальности английского поэта.
«Деколонизировать эти пьесы — значит освободить Шекспира от оков идолопоклонства и подчинения и заставить его работать на всех людей», — декларируют в «Глобусе». Но на другой части глобуса — «кумир поверженный — всё бог!»