Блоги |
Святое благоверное многоразовое резиновое изделие
Чота ржу. Пропустил увлекательную клоунаду в рейхе. За разгибание духовных скреп пять лет концлагерей грозит историку Сергею Чернышову, который обвинил в коллаборационизме Александра Невского. Это подорвало пуканы у поцреотни из возглавляемого Шойгу военно-исторического общества, и СК тут же возбудился на предмет статьи 354.1. УК РФ (реабилитация нацизма). Епта, где нацизм, и где мифический персонаж церковных сказок?
Между тем все в строгом соответствии с нормами права и актуальным направлением репрессивной политики. 5 апреля 2021 г. (день ледового побоища, кстати) Госдура статью об оправдании нацизма расширила до маразматических пределов, предусмотрев ответственность за «распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а равно осквернение символов воинской славы России, оскорбление памяти защитников Отечества либо унижение чести и достоинства ветерана Великой Отечественной войны, совершенные публично». Причем если сведения распространены с помощью сети Интернет, то срок наказания ужесточается с трех лет лишения свободы до пяти лет. Для сравнения: если мать выбросит в мусорный бак новорожденное дитя – ей грозит аналогичное максимальное наказание.
В общем, приоритеты понятны. Цель – запугать до усрачки тех, кто что-то пишет в энтих ваших энтернетах. Обыватель должен на носу себе зарубить: если уж сумлеваться в святости какого-то средневекового князька чревато столь суровым набутыливанием, то в отношении владык ныне царствующих уж точно лучше помалкивать. Но самому Чернышову, скорее всего, ничего не грозит, поскольку изменения вступили в УК 22 августа 2021 г., а хулу на князя Александра он возвел в богопротивном Фейсбуке 11 июня сего года. Не понравилось ему, панимаешь, что площадь Свердлова в Новосибирске хотят переименовать в площадь Александра Невского, вот он и возопил, что неча увековечивать память коллаборациониста, который шуры-муры с ханом Батыем разводил.
Ну, как историк Чернышов – фуфло полное, конечно. Ибо всякий настоящий историк знает, что в оценке исторических деятелей следует руководствоваться принципом историзма. То бишь нельзя князя Александра обвинить, например, в нарушении Трудового Кодекса за то, что он своим дружинникам не предоставлял оплачиваемый отпуск в размере 24 рабочих дня. Не существовало в XIII веке Трудового кодекса, значит и нарушить его было невозможно. Точно так же и стать коллаборационистом, то есть «осознанно, добровольно и умышленно сотрудничать с врагом, в его интересах и в ущерб своему государству» в средневековье нельзя было по определению. Ибо «государство – это я», власть от бога и сюзерен вправе сам решать, какому царю, хану, императору или великому князю подчиняться, с каким воевать, с кого ясак брать и кому дань платить. Коллаборационизм возможен лишь в ситуации, когда государство стоит выше правителя, но такой расклад возникает лишь в Новейшее время, но никак не в средние века, где государство являлось владением правителя, его собственностью.
Согласно официальной версии истории Даниил Галицкий, например, то с монголами лобызался ради получения ярлыка на княжение, то принимал католичество и титул короля Руси из рук папы римского, то с литовскими князьями роднился, то с ними же воевал на стороне Орды. И это не было коллаборационизмом, предательством, изменой и богахульством, а являлось проявлением целесообразности. То, что укрепляет твою власть – хорошо и разумно, что ослабляет – глупо и неприемлемо.
Но нам в данном случае интересно другое: образ Александра Невского – любопытный исторический феномен. Трудно найти подобного персонажа исторической мифологии, который бы сохранял свою актуальность на протяжении столетий. Можно найти три периода, в течении которых миф о новгородском князе выступал в качестве инструмента идеологической борьбы – при Иване Грозном, при Петре I и Иосифе Сталине. Вот и при Путине власть пытается приспособить миф об Александре Невском для решения текущих политических задач.
Да, речь стоит веси исключительно о мифе, поскольку о самом прототипе мы можем почерпнуть информацию разве что из мифов, создающихся на потребу дня. А миф – такая резиновая штука, которую можно натянуть на любую текущую конъюнктуру. Только в отличие от прочих резиновых изделий миф об Александре Ярославовиче оказался предметом многоразового использования. В этом и заключается его уникальность.
Сегодня о Святом благоверном князе мы знаем лишь то, что считала необходимым сказать о нем православная церковь. Церковь же, как известно, всю дорогу была институтом государственным и обслуживала интересы действующего правителя. Например, известно, что официально канонизирован в лике чудотворца новгородский князь был в 1547 г. при молодом Иване IV Грозном, являющимся его прямым потомком. И вот какие «случайные» совпадения мы наблюдаем:
- Иван Грозный пытается «интегрировать» Новгород, который формально покорен еще его дедом Иваном III, но обладает существенной автономией, правом сбора налогов и внешней торговли. Соответственно, для обоснования прав московского царя на владение новгородскими землями подчеркивается преемственность новгородской власти от Александра к Ивану IV.
- Московское царство воюет со Швецией и Ливонией за выход к Балтийскому морю, как это делал Александр. С той лишь разницей, что Новгород его вроде как имел, а московиты пытаются как бы «вернуть свое».
- Московское царство воюет с Литвой, как это делал Александр.
Историческая ситуация повторилась в начале XVIII cтолетия, когда царь Петр прорубает окно в Европу, воюя со шведами. Именно тогда возникает культ Александра Невского. Сама приставка «Невский» к имени канонизированного князя появляется, скорее всего, именно тогда. Сегодня всякого рода википедии сообщают, что величать Невским князя стали в конце XV столетия в неких «общерусских сводах». Пруфы, правда, нигде не приводятся. Странная ситуация: 250 лет никому дела не было до Невы и драки со шведами в болотистом устье Ижоры, которая, скорее всего, вообще является плодом фантазии церковных пропагандистов (скандинавские хроники о сей эпохальной битве умалчивают совершенно), и вдруг в конце XV века кому-то потребовалось увековечить имя реки Невы в связи с именем новгородского князя.
Но если это и так, то причины следует искать в первой русско-шведской войне, которую Иван III вел со шведами за доступ к балтийской торговле. Но, повторюсь, за отсутствием пруфов подобную версию я нахожу крайне малоубедительной. Если знатоки русского летописания укажут мне источник, где пока еще местночтимый во Владимире князь называется Невским, готов обсудить вопрос по существу.
Куда более вероятно то, что Невским Александр Ярославович стал уже в XVIII веке, когда миф о победителе шведов понадобился петровской пропаганде. В 1710 г. во время Северной войны со Швецией на месте якобы состоявшейся Невской битвы возле впадения в Неву Черной речки (ныне Монастырка) закладывается мужской монастырь (и это же – крепость) в честь святого благоверного князя Александра Невского, с 1797 г. – Александро-Невская лавра. То есть монастырь на Неве в честь Александра. Оттого и Александр стал зваться Невским – от лавры, а вовсе не от одной из многочисленных пограничных стычек, в самом факте которой стоит сомневаться. Традиция прибавлять к именам полководцев наименования их блестящих побед – традиция именно той эпохи: Орлов-Чесменский, Румянцев-Задунайский, Суворов-Рымникский… В ранешние времена такого обычая просто не существовало.
Тут, правда, имеется еще один пласт мифологии: будто бы сын Александра Андрей в 1301-м году взял и разрушил шведскую крепость Ландскрону на Неве в устье Охты. Быль то, или небыль, сейчас уже не разберешься, но вполне возможно, что оба события тогда не сильно разделяли, потому и местом невской битвы было назначено устье Черной речки, а не Ижоры.
Кстати, не могу не упомянуть еще об одном мифе: о том, что Петербург – якобы «петра творенье». По смерти своего основателя в городе существовало лишь одно каменное здание – Благовещенская церковь в Александро-Невском монастыре, завершенная в 1720 г. (освящена в 1725 г.), в которую в 1724 г. были с помпой перенесены кости, считающиеся мощами того самого князя Александра по повелению и при личном участии государя-императора (см. гравюру выше). Ну, а известный нам Петербург был выстроен большей частью при Екатерине II.
Наконец, окончательный лоск на легенде о князе Александре Невском был наведен сталинской пропагандой. Ледовое побоище перекочевало на страницы учебника истории буквально из кинофильма Эйзенштейна, снятого в 1938 г. Тут объяснять ничего не нужно: аналогии с главным врагом – демоническими немцами-крестоносцами в рогатых квадратных шлемах – были весьма прозрачны. Оттуда же родом все штампы – и знаменитое «Кто с мечом к нам придет…» по сути являющимся парафразом выступлений тогдашнего «отца народов», и проваливающиеся под лед закованные в броню псы-рыцари.
Правда, генеральная линия партии, в соответствии с которой было принято колебаться, вскоре совершает крутой вираж в сторону «дружбы» с гитлеровской Германией, и фильм из проката убрали. Звездный час его наступил летом 1941-го, когда он вновь был возвращен на большой экран для нужд пропаганды.
Любителям докопаться до «исторической правды» я могу только посочувствовать: источников об Александре Невском и его битвах очень мало, все они относятся к позднейшему времени, ненадежны, литературизированы и ангажированы. Например, единственным жизнеописанием князя является «Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра Во имя господа нашего Иисуса Христа, сына Божия», дошедшая до нас в цельном виде только в составе 2-й Псковской летописи – своде 1486 г. Та известна лишь в Синодальном списке, датируемым концом XV века (насколько датировка точная – вопрос дискуссионный), тенденциозно отредактированном в духе самодержавной пропаганды. Например из нее вымараны все упоминания вечевой демократии. И, как видим, название «Синодальная» весьма явственно намекает на то, что первоисточник, если он и существовал, подвергнут церковной цензуре. Впрочем, я склонен считать, что «списки», чудесно сохранившиеся в единственном экземпляре – это никакие не списки, а как раз оригиналы, созданные тогдашней государственно-церковной пропагандой.
Даже если абстрагироваться от этого обстоятельства, то что мы имеем? Несколько витиевато-помпезных абзацев. Например, на описание всей военной компании 1242 г. в ходе которой могло иметь место «ледовое побоище» автор 1-й новгородской летописи старшего извода тратит менее 300 слов. С противоположной стороны сражение поминает лишь Старшая Ливонская Рифмованная Хроника, но она, хоть более многословна еще менее содержательна. И, разумеется, составлена задним числом примерно через 40 лет после самого события. На что опирался автор – неведомо.
Но если всерьез воспринимать указанные источники, то становится очевидно, что подтянуть состав преступления под отрицание славного прошлого бастрыкинским следакам никак невозможно, ведь в упомянутой выше статье Уголовного кодекса речь идет об «оскорблении памяти защитников Отечества». Но о каком Отечестве речь? У псковичей – свое отечество, у новгородцев – свое. У ливонцев, надо полагать, оно тоже было. И все кровавые терки той эпохи вертелись вокруг единственного вопроса – кто кому платит дань. Новгород требовал, чтобы Псков платил ему, но ливонцы желали доить торговый город в свою пользу. Поэтому то, что в учебниках истории именуется «освобождение Пскова от оккупантов-крестоносцев» на самом деле имело форму изгнания Александром двух орденских фогтов и их слуг. Вот только после этого Псков продолжил платить дань Ливонскому ордену. Видать, «освободители» требовали больший бакшиш, чем завоеватели. Ну и, опять же, торговать Псков мог только через порты, контролируемые орденом – Нарву, Дерпт, Ригу. Так что, в дружбе с крестоносцами псковичи были заинтересованы куда больше, чем с каким-то там новгородским князем. Ничего личного, просто бизнес.
Что же до новгородско-ливонских противоречий, то хроники описывают их подоплеку примерно так: пришли новгородцы и обложили данью чухонцев, кто рыпался – увели в полон (в рабство). Потом пришли рыцари, покрестили чухонцев и сказали, что платить дань теперь надо им. Новгородцы возмутились и назначили немцам стрелку. Кто кого отметелил – за тем деляна и оставалась. Периодически противники совершали еще и дерзкие налеты друг на друга с целью грабежа. Для полноты картины стоит упомянуть, что в разборках участвовали еще и свеи (шведы), и норвежцы, и литвины, и поляки. И что-то в упор я не вижу тут никакой «защиты Отечества», католической экспансии и соответственно, героического ей отпора. Все, что описывается в первоисточниках – бесконечные драчки за право брать дань с местных племен. Но два заурядных боестолкновения, вырванные из контекста, историки спустя несколько столетий представили, как эпохальные битвы, повернувшие ход мировой истории.
Какова мораль сей басни? А она на самом деле проста: чем меньше достоверных сведений – тем легче историкам сочинять славное прошлое на потребу дня текущего. Причем сочинялось оно не только в ветхие времена, но и в наше время. Например, в пропагандистской литературе самого разного толка (особенно любят его укро-историки) можно наткнуться на упоминание того «факта», что Александр Невский являлся не просто верным слугой Орды, но и приемным сыном хана Батыя. Вот уж этого эпизода точно ни в одной летописи отыскать не удастся. Первоисточник – сочинение Льва Гумилева «От Руси к России», где он пишет:
«В 1252 году Александр приехал в Орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана. Союз Орды и Руси осуществился благодаря патриотизму и самоотверженности князя Александра. В соборном мнении потомков выбор Александра Ярославича получил высшее одобрение. За беспримерные подвиги во имя родной земли Русская православная церковь признала князя святым».
Разумеется, мы имеем дело с фейком, состряпанным Гумилевым. Но Чернышов оценивает этот фейк, как коллаборационизмом, а автор фейка воспевает, как патриотизм и великую мудрость. И если бы господствующей идеологией в рейхе стало евразийство, то детям в школе вместо убогого концепта о татарском иге втюхивали бы экзотическую сказку о вековой дружбе русских и народов Великой Степи. И Александр Невский очень бы здесь пригодился в качестве столпа, на котором держится госпропаганда. Но путинский паханат настолько ничтожен и карикатурен, что миф об Александре Невском будут использовать лишь затем, чтоб посадить десяток блогеров.