Блоги |
Сумзин Александр Михайлович. Авиаинженер.
"..60-е годы - Почтовые посылки — один из ушедших в прошлое атрибутов эпохи СССР. Встретить на улице человека с фанерным ящиком в руках в те годы было делом обычным и даже частым. Посылки отправляли родственникам и друзьям, детям и родителям (детям чаще), служащим в армии и отбывающим срок в разные части необъятного Советского Союза. Посылка — это приятный сюрприз для взрослых и маленький праздник для детей.
Наш почтовый ящик был внутри квартиры, а корреспонденцию почтальон опускал через металлическую щель с надписью "Почта". Услышу, как что-то зашуршало, сразу бегу смотреть, а там "Пионерская правда", журнал "Здоровье", письмо и вдруг — квитанция на посылку! Мама аккуратно заполняла её, и мы шли в почтовое отделение №12, на проспекте Ленина, в подвале. Частый стук штемпеля, запах сургуча, на столе — чернильницы-непроливайки, школьные ручки с плохими перьями, пресс-папье. Почти всегда — очереди на получение и отправление. Приёмщицы работают быстро и чётко. Я внимательно смотрю, как они обвязывают ящики верёвкой и ставят печать на мягкий сургуч. Когда посылку несут домой, эта верёвка рвётся, и поэтому мама держит её под мышкой.
Дома начинается самое интересное и приятное из всех вскрытий — вскрытие посылки. Сверху лежит местная газета, какой-нибудь "Уральский рабочий", "Крымская правда" или "Ригас балсс". А дальше — в зависимости от пункта отправления: варенье, сушёные грибы, мотки шерсти, яблоки и груши, завёрнутые в бумажки, семечки и орехи россыпью, "Соломка московская" и уже не вспомнить, что ещё. Возможно, шоколадка для меня лично.
Незабываема пришедшая поздней осенью посылка с мандаринами, отправленная мамой, отдыхавшей в санатории в Кобулети (Абхазия). Вот уж поел я дефицитных фруктов досытечка! Папа однажды учудил: прислал из Кисловодска виноград. Из посылки текло, наборы открыток, купленные им в Москве, до сих пор несут на себе следы неудачного соседства. В 70-х тёща присылала нам из Риги в Тюмень мясные консервы, конфеты, чай, кофе, сигареты "Elita" и даже знаменитый чёрный бальзам. Эти посылки были для нас просто сокровищем!
Посылочный ящик использовался несколько раз. В каждой семье они хранились на лоджии или в кладовке. Прежний адрес соскабливали ножом и химическим карандашом писали новый. Что мы посылали из Мурманска? Конечно же, рыбу: солёную треску и зубатку, копчёный палтус и окунь, консервы "Печень трески". Иногда — одежду в зашитых особым образом холщовых мешках. Последнюю посылку с палтусом я отослал в 1991 году своему другу в Самару.
Из камментов:" Уважаемый автор придумал удивительный проект, когда начал описывать "мелочи жизни" из истории ушедшего в небытие государства! Очень интересно читать не только рассказы, но отклики на них, где люди делятся своими воспоминаниями. И приходят к выводу, что ушел не только образ жизни, но и определенный душевный настрой, моральные устои. Да, посылок родственникам теперь не посылают, и даже не столько потому, что стоимость пересылки превышает стоимость вложения, а еще и потому, что непременно опоздает к сроку, а если и придет, то испорченная или вскрытая. А если исчезло нечто ценное, посланное в подарок, то деньги вернут нескоро и только отправителю. Какая уж тут радость!:( А в детстве было так, как Вы и описываете. Запах присланных яблок или сухих грибов говорил о чувствах родственника или друга гораздо больше, чем их денежное выражение. Теперь же, ко дню рождения в лучшем случае деньги шлют, а это - совсем не то. Вот, чувства и умирают...
P.S. Я однажды из Сочи послала себе ящик гальки для аквариума, чтобы самой по поездам не таскать, так потом меня на почте работница, разве что не матом, изругала! Они ее, видимо, вскрыли, удивившись большому весу маленькой коробки, а там - камни!:) Хотя, до этого, в похожей ситуации, из посылки исчезло несколько красивых тонких детских книжек,оставив там только толстый словарь, а вернули - стоимость, исходя их убывшего веса! И даже не денег было жалко, а книжек этих в нашем городе было не достать.:(
..Спасибо вам за ваши воспоминания. Это действительно упоительно возвращаться мысленно в давние времена и удивляться, как многое похоже. Я тоже помню и этот запах сургуча, и особые правила зашивания посылок в мешки, и овсяное печенье из Ленинграда от родственников в далекий Братск, где даже сейчас овсяное печенье совсем иного вкуса, а в те времена о нем и не слыхивали... Я помню, как из нашего первого путешествия с мужем по Прибалтике мы выслали сами себе 10 посылок с разными вещами, купленными в поездке, потому что везти с собой это было нереально, но и купить в своем городе мы ничего этого не могли... И я до сих пор (!!!) пользуюсь той электровафельницей, которую купила в Вильнюсе и храню для игры с внуками ту игру-рулетку, купленную в Таллине. Спасибо вам за эти трогательные минуты воспоминаний
..Вы описали всё очень точно. Посылки - это точно было событие. Позже фанерные ящики стали требовать обшивать материалом. Нам посылки слали с Казахстана с огромными яблоками - Апорт. И доходили. В последний год пребывания в Амурской области. Моя мать прислала мне посылку с твёрдокопчёной колбасой. Какая была жалость. Она положила её в целлофановые пакеты, и она вся пропала, стала зелёной. Потом правда я ей написала, чтобы она промазала её постным маслом и завернула в 2 слоя марли. дошла великолепно, плюс масло, сыр. Праздник.
60-80-е годы - Столовая! "Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось!" Вся сознательная жизнь советского человека-труженика была связана с ней, родимой. Не так давно проходил мимо заведения с этим ставшим уже редкостью названием. Еле удержался, чтобы не зайти. Как-никак, годков этак двадцать с хвостиком не бывал. Компотной волной нахлынули воспоминания...
Первая в жизни столовая — школьная: еле тёплая манная каша с жёлтой лужицей масла посередине, жуткое пойло под названием "кофе с молоком" и плавающими в нём пенками. Бр-р-р! Именно там я впервые хлебнул одну ложку молочного супа и с тех пор ни разу в жизни его не ел. Чай с коржиком — вот лучший выбор октябрёнка и пионера!
Как пишут в романах, "шли годы", столовые сменяли друг друга. Сколько их было? Городские и совхозные, институтские и рабочие, больничные и санаторные, в пионерском лагере и на корабле, солдатская и офицерская... И это не считая блинных и пельменных, а также столовок, скрывающихся под псевдонимом "кафе". Если подробно вспоминать — проголодаешься, слюной изойдёшь. Время не подскажете? Ого! А не пора ли нам, дорогие товарищи, пообедать? Ну, хотя бы виртуально. Тут недалеко, за углом, на улице Коминтерна (Шмидта, Карла Маркса), была когда-то одна...
Столовая начиналась с запаха. Почти во всех советских столовках к нормальному запаху пищи примешивался, а чаще полностью его замещал запах каких-то грязных жирных тряпок. Природа этого амбре так и осталась для меня загадкой. Далее следовала очередь "на раздачу". Хорошо было стоять с коллегами по работе или друзьями: за разговорами время шло быстрее. Стопка подносов, скользкие ложки и вилки, разбавленный компот, розовый кисель из концентрата. Из титана наливали себе так называемый чай: вкус берёзового веника, тёмный от добавленной соды. Изредка бывали соки: чаще яблочный и томатный.
Холодные закуски: винегрет, салат из свежей или кислой капусты, селёдка или килька в масле с колечками лука. Возможны: студень, рыба под маринадом, морковь протёртая со сметаной. Яйцо под майонезом с зелёным горошком вы не получите — яиц полно, остальное — дефицит.
Первые блюда: для ИТР (инженерно-технических работников) полпорции достаточно, не переработались. Трудяги рубают по полной. Борщ, щи, харчо, рассольник, солянка. Летом все хотят холодный свекольник или окрошку — с этим труднее.
Вторые блюда начинаются с гарнира: картофельное пюре, тушёная капуста, макароны (рожки, вермишель), — всё как обычно. Положив пюре на тарелку, раздатчица даёт по нему очередь ловких рубящих движений ложкой, отчего эти жёлто-серые дюны покрываются волнами. Чайная ложка масла (маргарина?), и мы получаем то, что можно назвать символом советской столовки — картофельный гарнир, навсегда запечатлённый в памяти каждого гражданина Советского Союза.
И, наконец, самое интересное: гуляш, котлета, шницель, тефтели, треска жареная или отварная. Порцию с недовложением мяса в шутку называли "гуляш по коридору", котлеты — "хлебными" или "противотанковыми". Всё это заливалось гастритно-изжоговой подливкой неприличного цвета. Разгадавшие её секрет спешили предупредить: "Подливки не надо! Можно с маслицем?" Раздатчицы, как и любой российский человек, наделённый хоть какой-то микроскопической властью, вели себя по-царски, то есть надменно и в зависимости от настроения. Когда наплыв посетителей ослабевал, они начинали обмениваться с поварами последними сплетнями — орали без малейшего стеснения, как будто грибы в лесу собирали.
Раздача подошла к концу: сметана в гранёных стаканах, булочки, хлеб. По причине отсутствия блюдец свои два кусочка люди клали в тарелку со вторым или, как на поминках, — на стакан. Последняя инстанция — кассирша. Вам вряд ли удастся поймать её гордый и честный взгляд, на это могут надеяться только подходящие ей по возрасту "интересные" мужчины. Думаете, она способна на обсчёт? Можно проверить: у входа и у кассы висят размыто напечатанные меню. Я был свидетелем нескольких подобных случаев: кассирши всегда выходили из неприятной ситуации с холодной невозмутимостью спецназовцев. Все понимали, что основной "навар" шёл с кухни и раздачи.
Расплатившись заранее припасённым рублём (у многих мужчин это была единственная купюра, выданная женой на обед), надо было выбрать чистый столик в укромном месте. Столовская мебель из алюминиевых или стальных трубок всегда отличалась крайней шаткостью. Вазочка с цветами — большая редкость, салфетки — не всегда, достаточно солонки и баночки с горчицей, из которой торчала деревянная палочка от мороженого. На стенах висели лозунги: "Приятного аппетита!","Хлеба к обеду в меру бери, хлеб — драгоценность, им не сори!", "Культурно обслужим каждого посетителя!", "Кто не работает — тот не ест!","Заветам Ленина верны!"
Скупой интерьер столовых иногда украшали шедевры живописи: "Утро в сосновом лесу" Шишкина, "Богатыри" Васнецова и даже не способствующий здоровому пищеварению "Девятый вал" Айвазовского. О том, что "Приносить и распивать спиртные напитки строго запрещено" (табличка на видном месте), знал каждый, но в городских столовых на это обычно закрывали глаза — пустые бутылки забирали предприимчивые уборщицы.
В отличие от многих, к рыбному дню я относился хорошо. Память о нём в народе жива до сих пор! Если на вопрос: "Какой сегодня день?" — вы услышите ответ: "Рыбный", то это означает, что сегодня четверг. Рыбы в стране было достаточно, но люди покупали её неохотно, вот государство и решило ввести эту рыбную обязаловку. Сейчас она резко подорожала, и всем вдруг захотелось рыбки. Были ещё и малоуважаемые комплексные обеды, ныне процветающие под названием "бизнес-ланч".
Основным достоинством советских столовых была низкая цена. Обед обходился в 50-70 копеек при средней зарплате 122 рубля в 1970-м году и 169 рублей в 1980-м. Несмотря на это, наши терпеливые граждане регулярно жаловались на плохое качество пищи, антисанитарию и хамство работников общепита. По инструкции, в каждой столовой на видном месте должна была находиться "Книга жалоб и предложений", но не тут-то было! Или "её забрали на проверку", или со скандалом не давали, или их было две: в одну посетители писали жалобы, а в другой друзья и родственники рассыпались в благодарностях. Нетрудно догадаться, какую из них предъявляли проверяющим. Министерства торговли и здравоохранения выпускали бесчисленные инструкции и постановления по улучшению и ужесточению в сфере общепита, но всё без толку: обман и воровство продолжались. Бывали и случаи массовых отравлений.
Однажды, съев в студенческой столовой бризоль (зажаренную в омлете отбивную), я с острой болью был доставлен на скорой помощи в инфекционное отделение больницы, где пролежал на карантине целых две недели. Измученный диетическим рационом, выйдя оттуда, я сразу ринулся обедать... в ту же самую столовку!
Самыми плохими были городские столовые, особенно на южных курортах. Они запомнились ещё и гирляндами липучек, густо покрытых доверчивыми цокотухами. Самыми лучшими – на крупных и «закрытых» (секретных) предприятиях и учреждениях. Но были и такие, куда простые граждане попасть никак не могли, — это столовые для партийной номенклатуры (при горкомах, обкомах и всяких ЦК). Они были, по сути, ресторанами, где за те же небольшие деньги «слуги народа» и «наши рулевые» поедали балыки, ветчину, бутерброды с икрой и сёмгой. Слава КПСС питался очень хорошо! Один мой знакомый, выполняя какие-то работы в большом доме с колоннами, по недосмотру охраны случайно забрёл в такое райское местечко. Осмотревшись и заглянув меню, он так ошалел, что был разоблачён и с позором выдворен вон.
В начале 90-х многие стали перекусывать принесёнными из дома бутербродами, салатиками и пирожками из соседней кулинарии. Ходить куда-то на обед, стоять в очереди стало просто лень. Советские столовые постепенно ушли из нашей жизни. Символично, что этот период совпал с распадом СССР.
Со временем всё неприятное или забылось, или приобрело комическую окраску. В заключение хочу от души сказать всем столовкам нашей молодости: "Спасибо за хлеб, за соль! За бифштексы с яйцом и жаркое по-домашнему! За какао с песочным кольцом! Мы вас не забудем!"
60-80-е Пункт приёма стеклотары. Многие хорошо помнят кинокомедию Эльдара Рязанова «Зигзаг удачи» (1968 г.) и забавный диалог персонажей фильма Пети (Георгий Бурков) и Володи (Евгений Леонов). Петя подсчитал, как можно с пользой потратить 10 тысяч рублей — выигрыш по облигациям государственного займа:— На эти деньги можно купить 3484 пол-литры, и у тебя ещё останется 92 копейки на закусь. Если ты будешь выпивать по литру в день, знаешь, на сколько хватит? На пять лет!
— Грандиозно! А если ещё сдать посуду...
Стеклотара! Она до сих пор пылится в каком-то дальнем уголке памяти каждого бывшего советского человека. Отбросив радужные воспоминания о своей молодости, можно честно сказать: советские люди жили очень и очень небогато. Пустая бутылка в 60—70-е годы стоила 12 копеек (с 1981-го года 20 копеек). На эти деньги можно было купить буханку хлеба. Проезд в автобусе стоил 5 копеек, бутылка пива — 37 копеек, килограмм трески — 50 копеек! Поэтому стеклотару не выбрасывали на помойку, а накапливали и сдавали. Ничего зазорного в этом не было, периодически все это делали. Ну, почти все.
Молочными бутылками в семье заведовали женщины — сдавали на обмен при покупке молочных продуктов. Пустая 0,5 литра стоила 15 копеек, а с молоком – всего 28 копеек. Остальную посуду принимали в винно-водочном отделе гастронома, и сдачей её занимался обычно муж. С целью оградить добропорядочных граждан от специфического контингента винных отделов Совет Министров СССР выпустил постановление (он любил это делать): открыть пункты приёма стеклотары, а в 1978 году — о продаже алкогольных напитков только в специализированных магазинах.
Если семейный бюджет истощался за несколько дней до получки, мужчина проводил операцию «Хрусталь» или «Сдача пушнины», что означало поход в этот самый пункт приёма — тарник. Полученные деньги выручали семью. Дети-подростки изредка сдавали лимонадные бутылки и покупали мороженое. Некоторые категории граждан на сдаче стеклотары неплохо зарабатывали: проводницы поездов, уборщицы общежитий и домов отдыха. Были и «профессиональные» сборщики, они занимались собирательством на вокзалах, стадионах, в парках, на пляжах и других местах массового скопления граждан.
Картинка из 70-х годов: во дворе гастронома продают пиво. Товар дефицитный, наткнуться на него — большая удача. Ускоряя шаг, мужчины спешат занять очередь. Берут помногу, но одну бутылочку хочется выпить прямо сейчас, так сказать, не отходя от кассы. Пробку сбивают кулаком, приложив горлышко к штакетине забора. Привалившись задом к ограде детской площадки и слегка запрокинув голову, жадно припадают к источнику живительной влаги. Бросив взгляд на этикетку, начинают обозревать унылый ландшафт чужого двора. Щурятся на солнце, выражение лиц — благодушно-мечтательное.
— Открывашечку, пожалуйста! Вот, возьмите... Ребятки, бутылочки оставите? — непрерывно тараторит появившаяся из ниоткуда суетливая старушенция. Ей как будто неудобно за свою позднюю предприимчивость. Посуду собирает в плетёную из камыша кошёлку. Другой группе выпивающих повезло меньше, — к ним подвалил какой-то забулдыга с давно опухшим лицом. Теперь будет стоять над душой, весь лирический настрой испортит. Поодаль на заборе висит его сетка-авоська с недавним «уловом». Мужчины допивают пиво и оставляют бутылки. Кто-то, блеснув благородством, протягивает опухшему специально недопитую бутылку... Народ всё подходит. Удачный день: старушка накупит чего-нибудь вкусненького, а её бомжеватый конкурент заснёт, не снимая одежды.
А вот и сам тарник — пункт спасения от временного или хронического безденежья. Он окружён штабелями деревянных ящиков. Позже появятся проволочные, а потом и пластмассовые. На ящиках сидят ожидающие открытия. Те, кто с утра способны производить в уме арифметические действия, сейчас этим и занимаются. «Так, 6 штук винных по 17 копеек, это будет... э-э-э... рупь и 2 копейки. Пивных 15 штук — 1 рубль 80 копеек. Всего... 2 кола и 82 копейки. Нормально... Бутылочку белого портвейна, сигареты, пачку пельменей...» Эти расчёты будут верны, если бутылки пройдут контроль качества: приёмщица быстрыми движениями касалась горлышек и одну-две бутылки отставляла в сторону. «Сколы», — говорила она, хотя все понимали, что это не всегда правда. Если кто-то выказывал недовольство таким произволом («Я же только что проверял!»), тут же склонные к подхалимажу граждане требовали не задерживать очередь. Видимо, в расчёте на благосклонность приёмщицы при осмотре их бутылок.
Самое неприятное, что может ожидать притащившего сюда нелёгкую поклажу, это табличка «Нет тары», или ещё хуже — «Переучёт», или «Санитарный день». Самые догадливые втихаря просили персонал "войти в положение" и принять по 10 копеек. И это зачастую срабатывало! Вне очереди, через задние двери и по заниженной цене принималась стеклопосуда, привезённая на машинах крупными сдатчиками.
Периодически грузчики тарных пунктов запивали, и тогда заведующая выходила на улицу и говорила: «Мужики, помогите разгрузить машину! Приму без очереди!» Добровольцы находились всегда.
Кажется, что всё это было совсем недавно. Стеклотара, как и многое другое, незаметно ушла из нашей жизни. Даже примерно не помню, в каком году я сдал бутылки в последний раз. Если бы знал, то непременно как-то отметил это событие: бутылочкой вина или хотя бы пива. Правда, стеклотару пришлось бы выбросить, проявив тем самым вопиющую бесхозяйственность.
70-90-е- Переговорный пункт. Если мысленно возвращаться в СССР, то "Пункт междугородной телефонной связи" вспомнится далеко не в первую очередь. Как-то незаметно он ушёл из нашей жизни и быстро забылся. В народе его называли просто — "переговорный пункт" или совсем по-свойски: "межгород" и "переговорник". Сюда приходили те, у кого не было домашнего телефона, командированные, студенты, солдаты и офицеры, отдыхающие. Разговор с абонентом из другого города был делом нечастым и поэтому значительным. Моё знакомство с переговорными пунктами началось со студенческих лет, в 1969 году. Звонить приходилось из многих городов, но чаще Риги, Ленинграда, Тюмени, Феодосии и Мурманска.
Обычно переговорные пункты находились рядом с главпочтамтом и представляли собой большое помещение со множеством пронумерованных деревянных кабин с застеклёнными дверями. За стойкой или за окошком сидела женщина-оператор. Отстояв очередь, люди подавали ей бланки-заказы и оплачивали предстоящий разговор. Пришедшие с телеграммой-вызовом обслуживались без очереди. После этого следовало томительное ожидание. Выйти покурить нельзя: можно пропустить обращённое к тебе объявление, например: "Мурманск! Третья кабина!"
Тут необходимо сделать отступление. В СССР домашний телефон долгое время был доступен далеко не всем. На их установку записывались в очередь и ждали годами. Люди писали друг другу письма. Эта форма общения была более доверительной и содержательной. Над листом бумаги человек думал и, если хотите, — исповедовался. При этом заряжался энергией мысли. А в разговоре человек теряет энергию, опустошается, сбивается на мелочи, забывает сказать главное. Совсем разные состояния: когда заклеиваешь конверт или когда кладёшь телефонную трубку.
Широкая квартирная телефонизация началась во второй половине 60-х годов. Заказ разговора делали через оператора и ждали соединения, иногда довольно долго.
— Алло! Девушка, я Ригу заказывал... — Ждите, линия перегружена! Качество связи было ужасным: тихо, с посторонними шумами, треском. Иногда разговор внезапно прерывался. В середине 70-х годов в крупных городах ввели автоматическую связь через код. Это казалось фантастикой: не выходя из дома, разговаривать с другим городом! На переговорных пунктах появились телефоны-автоматы, в которые опускали специальные жетоны. Кое-где порядок был другой: вносишь аванс, а потом рассчитываешься по фактическому времени разговора. В кабинах повесили таблицы с кодами городов.
Летом на черноморских курортах переговорный пункт был одним из самых многолюдных мест, наряду с пляжами, столовыми, железнодорожными и авиа-кассами. В кабинках духота, дверцы приоткрывали, и окружающие невольно посвящались в чужие секреты. — Срочно вышли телеграфом до востребования семьдесят рублей!.. Да... Не хватило... Раечка, какие женщины? — Завтра уже могут отгрузить!.. Повторите артикул!.. Как? Не слышно! — Зайчуля, приветик!.. Да... Да... Шикарно!.. Мужской контингент не блещет... Оно мне очень идёт... Главврач такой импозантный...
Переговорный пункт — место концентрации человеческих эмоций, как правило, — положительных. Множество людей одновременно думали о своих родных и близких, беспокоились о них, говорили, что любят и скучают. После разговора многие выходили из кабины с просветлёнными лицами, мечтательной улыбкой или блестящими от слёз глазами.
Теперь ничего этого не увидишь: позвонить можно откуда угодно, хоть из леса. Междугородняя связь стала доступной, удобной, привычной, и это очень хорошо. Вот только от этих воспоминаний становится немного грустно. Возможно потому, что на переговорные пункты мы приходили молодыми, и это замечательное время безвозвратно ушло.
60-е Парикмахерская. В жизни советского человека парикмахерская занимала довольно важное место. Стоимость бытовых услуг была невелика, и в этом заведении почти всегда сидела очередь. О женских причёсках пусть напишут женщины. Из этой области в моей памяти сохранились термины: шестимесячная завивка, хна, басма, "Хала", "Бабетта" и... всё, пожалуй. Так что пройдёмте в мужской зал!
В дошкольный период 50-х годов поход в парикмахерскую был для меня событием крайне неприятным и по нежеланию туда идти занимал промежуточную позицию между баней и поликлиникой. Дело в том, что машинки для стрижки волос были механическими и больно дёргали волосы, да и сам процесс требовал от пациента терпения и усидчивости, чего мне уже тогда не хватало. На подлокотники кресла клали деревянную дощечку, и мама меня на неё усаживала. В огромном зеркале напротив виднелась торчащая из белой простыни моя голова и самое трудное заключалось в том, чтобы ею не вертеть. А кругом было много всего интересного: в зеркале отражались другие посетители и парикмахеры, и на столике под зеркалом лежало много чего непонятного и красивого.
Парикмахерами были в основном женщины и делились они на добрых: тех, что улыбались и говорили, что я — хороший мальчик, и злых, — тех, что молчали. Изредка попадались парикмахеры-мужчины, особенно на юге, куда мы иногда ездили. Стричься у них было страшнее, и я предпочитал тётенек.
Папа подарил мне расчёску – маленькую, пластмассовую, в чёрном футлярчике. Причесавшись, надо было, как взрослые, подуть на неё и только потом уже убрать. Когда я немного подрос, то стал ходить в парикмахерскую один, но с большой неохотой. Детей стригли за двадцать две копейки под "бокс" и более предпочтительный "полубокс". Очень хотелось после стрижки освежиться одеколоном за пять копеек, но родители запретили: "Рано ещё!" Приходилось только любоваться флаконами: "Шипр", "Огни Москвы", "Красный мак" — ну и, конечно, бессмертный "Тройной". Была ещё одна мечта — намазать волосы бриолином и сделать чёткий пробор, как у модных молодых людей. Робкая попытка претворить мечту в жизнь была жёстко пресечена мамой. "Дурь это всё, тебе об учёбе надо думать", — добавил мой лысый папа.
Взрослые мужчины заглядывали в парикмахерскую довольно часто: "Да вот, сходил, подровнялся немного", — как бы в оправдание говорили они и проводили рукой по шевелюре. Сшибающий с ног запах одеколона однозначно подтверждал сказанное. Впрочем, многие и после утреннего бритья наливали в ладошку одеколон и, производя какие-то фыркающие звуки, буквально им умывались. "Одеколон — не роскошь, а гигиена!" — часто в шутку вспоминали они рекламный слоган времён НЭПа. В галантерейных магазинах можно было за две копейки побрызгаться одеколоном у автомата — висящего на стене деревянного ящика с зеркалом.
Иногда мужчины в парикмахерской брились. Нас, подростков, этот процесс просто завораживал и внушал тайный ужас. Мастер не спеша правил зловещую бритву на ременном точиле. Затем, разведя мыльный крем в маленькой ванночке, обильно наносил пену на лицо большой кисточкой — помазком. Сердце замирало, когда мастер ловко, под разными углами водил бритвой по физиономии клиента. Особые опасения почему-то вызывала область носа.
В середине 60-х годов в парикмахерских появились электрические машинки для стрижки волос — процесс пошёл веселей! Стричься старыми, механическими, уже никто не хотел. Примерно тогда же началось повальное увлечение электробритвами: не купил сам, обязательно подарят. Многие сохранили верность традиционному металлическому станку со сменными лезвиями плохого качества: "Балтика", "Октябрь", "Нева", "Спутник".
Почти все взрослые зачёсывали волосы назад, как у артиста Николая Крючкова в довоенном фильме "Трактористы". И в трофейном кино все красавцы-мужчины тоже были с такими причёсками. Наше поколение было первым отошедшим от этой традиции. После выхода на экраны фильмов "Семь нянек" (1962 г.) и "Укротители велосипедов" (1963 г.) в моду вошла причёска "Ёжик". Малолеток так не стригли. Парикмахер спрашивала: "А родители-то разрешили?" Наш одноклассник произвёл фурор, придя в школу с такой стрижкой. Классный руководитель отправила его с урока в туалет — мочить голову и зачёсывать "это безобразие".
Была ещё одна стрижка, самая ужасная и дешёвая — наголо, за десять копеек. Это сейчас много коротко стриженных мужчин, а тогда это был позор: "недавно освободился", "после тифа", "вши заели" — так о ней говорили. Тем не менее в 1966-м году, во время чемпионата мира по футболу, я, проиграв в споре о победителях, честно подстригся "под Котовского". В тот же период появилась новая стрижка с загранично-хоккейным названием "Канадка". Вся молодёжь стала именно так и стричься, а цена — тридцать шесть копеек — запомнилась на всю жизнь.
В середине 60-х мы услышали песни группы "Битлз" и сразу стали их горячими поклонниками. Сверстники за рубежом носили длинные волосы, как у наших общих кумиров, а мы об этом только мечтали. В СССР такие причёски поначалу были вообще под запретом. Дружинники могли забрать в милицию и там грубо обкорнать патлатого нарушителя норм социалистической морали тупыми ножницами. Мощным рычагом давления был комсомол: выставят человека на собрании перед всеми, обсмеют, опозорят и дадут строгий выговор. А нас, старшеклассников, могли просто не пустить в школу: в вестибюле дежурил санитарный патруль! Служба в армии, институт с военной кафедрой — ещё более отдаляли осуществление нашей мечты. Только попав на производство в 1975 году, я стал полноправным хозяином своей причёски!
70-80-е. Пивбар. Прежде чем приступать к такой важной теме, надо бы стоя, хором спеть гимн пиву — одному из величайших свершений человеческого разума! Представьте себе обращённые куда–то ввысь одухотворённые лица поющих (пьющих?), наполненные слезами глаза… Эх, не созданы ещё достойные этого гимна вирши! Никто не сообразил в своё время попросить об этом главного по гимнам — С. В. Михалкова. Ладно, обойдёмся и так: беззаветная верность пиву чужда показухе.
Любовь к пиву в СССР была безответной. Оно постоянно ускользало от своих горячих поклонников, "динамило". Стоишь, бывало, в очереди, и вдруг продавщица кричит: "За пивом не стойте — последний ящик!" В ответ — негромкие междометия из толпы: "Вот же б…", "Ну, ё…". Так подрывалась вера трудящихся в построение коммунистического общества. Очень приятно, что в стране неуклонно растёт выпуск проката чёрных металлов, тракторов и калийных удобрений, но на фига оно надо, если нет пива? По субботам миллионы мужчин по всей стране с канистрами и трёхлитровыми банками стояли в очередях за любимым напитком. Купить пивка в воскресенье на "поправку головы" считалось невероятным везением. Cтраждущие взгляды повсюду натыкались на табличку "Пива нет" — один из символов советской эпохи, наряду с "Мест нет", "Билетов нет" и "Слава КПСС".
Первый раз я столкнулся с пивом ещё в 50–х годах: после бани папа брал в буфете кружку пива себе и стакан газировки мне. Когда он отрывался от кружки, под носом оставались смешные усы из пены. В старших классах мы с ребятами редко пили пиво, иногда пробовали портвейн. Видимо, в юном возрасте сладенькое предпочтительнее горького. Когда мне понравился вкус пива, вспомнить уже невозможно. Зато я точно знаю, что впервые пришёл в пивбар в январе 1970–го года. Это был единственный тогда в Мурманске "пивняк" на улице Александра Невского. Гардероб, касса, зал. Никаких стульев: за высокими деревянными столами свободно размещались по семь человек. Самообслуживание: вначале надо взять пиво у "крановщицы", — стоящей за стойкой дородной тётки. Особый шик — нести в одной руке четыре кружки. На компанию пиво таскали на подносах. В отдельном окне — раздача холодных закусок: креветки, солёные сушки, ставрида холодного копчения, селёдка с луком и что–то ещё. Народу полно, сплошной гул голосов.
Публика самая разнообразная: пришедшие "с моря" рыбаки тралового флота, работяги, курсанты обоих мореходных училищ, военные из Североморска, завсегдатаи из соседних домов. Кто–то подливает в кружку водочку, кто–то разложил на газете вяленого ерша или окуня под названием "крылья советов" (сам приготовил во время рейса) и угощает соседей. Опытные люди, допив кружку, переливают в неё содержимое следующей, тем самым демонстрируя недоверие к чистоте посуды. Всё это сопровождается интересными рассказами о производственной и личной жизни. Собеседники предлагают друг другу "Приму", "Шипку" и "полезные" — "ТУ–134". Тарелка с надписью "общепит" полна окурков. Табачный туман медленно поднимаются к потолку. Красотища! Настоящий мужской рай! Ни одной приличной женщине не пришло бы в голову пойти в такое место, а мужчине — пригласить её туда. Да и вообще большинство мужчин считало, что женщина в пивбаре, как и на футболе, — это чужеродное тело.
Однажды зимой в этом пивбаре у меня украли дорогую пыжиковую шапку. Все стояли с шапками на голове (в гардероб их не принимали), а я положил свою на подоконник, за занавеску. Это была грубая ошибка. Мороз стоял крепкий. Друг проводил до дома: его шапку надевали попеременно.
Хороши были пивбары в Юрмале. Иногда после занятий в институте мы (классическая троица) шли в столовую, где продавалось бутылочное пиво. Естественно, после такого обеда заставлять себя познавать что–то новое было уже бесполезно. Мы завозили в общагу портфели, переодевались и на электричке ехали в Булдури. Был там небольшой пивной барчок под народным названием "Телевизор". Выдували по шесть–восемь кружек запросто, а то и больше. Рекорд — двенадцать кружек. В Ригу возвращались поздним вечером, весёлые.
Среди холодных закусок к пиву в Латвии всегда был сыр с тмином и жареные ржаные сухарики с чесноком. Позже я сам научился их готовить. Устраивая домашние пивные посиделки, с удовольствием выслушивал хвалебные отзывы друзей в их адрес.
В начале 70-х в Майори открылся респектабельный пивной бар «Senсus». Официанты приносили пиво в керамических кувшинах. Оригинальный интерьер, вежливость и культура обслуживания. Граждане, приехавшие на отдых с необъятных просторов страны, были просто очарованы таким антуражем. Прибалтика была нашей маленькой доступной заграницей. Лето — пивной сезон. Однажды в Булдури мы обычным составом (трое) зашли в расположенный вблизи пляжа пивной бар "Rija" ("Амбар") — бревенчатый домик "под старину". Очередь, кружек не хватает. Заходит большая компания, многие даже в плавках. Бармен без очереди налил им пиво в ведро. Мы переглянулись и поняли друг друга. Под уважительными взглядами, с понтом, поставили на стол ведро пива на троих и, не спеша, за разговорами, его "уговорили".
В 80–х годах виртуальный пивной путеводитель по Риге пополнялся новыми точками, расположенными вдали от туристических маршрутов. Некоторые эстеты назвали бы эти заведения "рассчитанными на невзыскательного посетителя". На самом деле это было то, что надо: пришли компанией — стойте долго, если один — выпил кружечку и пошёл дальше. Хотите пива в канистру навынос? "Ludzu!" (пожалуйста — латыш.).
А в это время в недрах Политбюро ЦК КПСС вызревал коварный план антиалкогольной кампании. Партия бездумно посягнула на самое дорогое, что было у народа. 16 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения". Этот скорбный кремлёвский документ никак не касался пива, но дураки и подхалимы на местах, как всегда, перестарались в прогибе: закрывались пивзаводы, уничтожались плантации хмеля, прекращён выпуск бочкотары. И как апофеоз начальственного идиотизма: закупленное в том же году (!) в Чехословакии оборудование для строительства пятнадцати пивзаводов просто отправили на металлолом. Настали тяжёлые времена…
В пивные бары России пришла беда под названием "комплекс": к двухлитровому кувшину пива полагалось горячее (иногда совсем холодное) блюдо. Под названием "цыплёнок табака" скрывалась слегка подрумяненная отварная курица. Общая цена — пять рублей. Хочешь ещё пива — повтори заказ. Понятно, что население стало "комплексовать": за те же деньги выгоднее было взять в магазине водочку или портвешок. Не тут–то было! "В шесть утра поёт петух, в восемь — Пугачёва. Магазин закрыт до двух, ключ у Горбачёва", — один из протуберанцев народного фольклора тех лет. Попробуй–ка неопохмелённым дождаться четырнадцати ноль–ноль… Пробовали? К этому времени у каждого винного магазина стояла толпа, как на Сенатской площади в день восстания декабристов. Открывают дверь — давка, крики, мат. Верные пивоманы в это время изнемогали в очередях у пивных ларьков. Куда ни кинь — всюду клин! Если случалось чудо и в "Гастроном" завозили бутылочное пиво (иногда продавали прямо на улице), я брал бутылок десять, а то и целый ящик.
Негативная энергия винных очередей окончательно подорвала здоровье социалистической системы. Были введены талоны, и не только на вино, водку и сигареты. У нас в Мурманске, например, — на мыло, сахар, чай, масло, яйца, мясо, колбасные изделия и даже овощи: картофель, морковь и свеклу. Всё, финиш. "Партия — наш рулевой" зарулила не туда.
Иногда в каком–нибудь супермаркете в голову приходит такая мысль. Интересно, если бы сейчас, здесь, среди изобилия, оказался человек, мгновенно перенесённый из СССР, — выдержала бы его психика такой удар или нет? А если бы это был я? Мы ведь даже не предполагали, что одновременно может продаваться так много сортов пива. Где–то в соседней Финляндии — возможно, но в соседнем магазине?.. У входа в пивные бары нет очередей! Четвёртый сон Веры Павловны! Впрочем, она не пила.
Кто хочет вернуться в СССР? Счастливого пути! Я остаюсь здесь. https://proza.ru/avtor/cogitosum
Наш почтовый ящик был внутри квартиры, а корреспонденцию почтальон опускал через металлическую щель с надписью "Почта". Услышу, как что-то зашуршало, сразу бегу смотреть, а там "Пионерская правда", журнал "Здоровье", письмо и вдруг — квитанция на посылку! Мама аккуратно заполняла её, и мы шли в почтовое отделение №12, на проспекте Ленина, в подвале. Частый стук штемпеля, запах сургуча, на столе — чернильницы-непроливайки, школьные ручки с плохими перьями, пресс-папье. Почти всегда — очереди на получение и отправление. Приёмщицы работают быстро и чётко. Я внимательно смотрю, как они обвязывают ящики верёвкой и ставят печать на мягкий сургуч. Когда посылку несут домой, эта верёвка рвётся, и поэтому мама держит её под мышкой.
Дома начинается самое интересное и приятное из всех вскрытий — вскрытие посылки. Сверху лежит местная газета, какой-нибудь "Уральский рабочий", "Крымская правда" или "Ригас балсс". А дальше — в зависимости от пункта отправления: варенье, сушёные грибы, мотки шерсти, яблоки и груши, завёрнутые в бумажки, семечки и орехи россыпью, "Соломка московская" и уже не вспомнить, что ещё. Возможно, шоколадка для меня лично.
Незабываема пришедшая поздней осенью посылка с мандаринами, отправленная мамой, отдыхавшей в санатории в Кобулети (Абхазия). Вот уж поел я дефицитных фруктов досытечка! Папа однажды учудил: прислал из Кисловодска виноград. Из посылки текло, наборы открыток, купленные им в Москве, до сих пор несут на себе следы неудачного соседства. В 70-х тёща присылала нам из Риги в Тюмень мясные консервы, конфеты, чай, кофе, сигареты "Elita" и даже знаменитый чёрный бальзам. Эти посылки были для нас просто сокровищем!
Посылочный ящик использовался несколько раз. В каждой семье они хранились на лоджии или в кладовке. Прежний адрес соскабливали ножом и химическим карандашом писали новый. Что мы посылали из Мурманска? Конечно же, рыбу: солёную треску и зубатку, копчёный палтус и окунь, консервы "Печень трески". Иногда — одежду в зашитых особым образом холщовых мешках. Последнюю посылку с палтусом я отослал в 1991 году своему другу в Самару.
Из камментов:" Уважаемый автор придумал удивительный проект, когда начал описывать "мелочи жизни" из истории ушедшего в небытие государства! Очень интересно читать не только рассказы, но отклики на них, где люди делятся своими воспоминаниями. И приходят к выводу, что ушел не только образ жизни, но и определенный душевный настрой, моральные устои. Да, посылок родственникам теперь не посылают, и даже не столько потому, что стоимость пересылки превышает стоимость вложения, а еще и потому, что непременно опоздает к сроку, а если и придет, то испорченная или вскрытая. А если исчезло нечто ценное, посланное в подарок, то деньги вернут нескоро и только отправителю. Какая уж тут радость!:( А в детстве было так, как Вы и описываете. Запах присланных яблок или сухих грибов говорил о чувствах родственника или друга гораздо больше, чем их денежное выражение. Теперь же, ко дню рождения в лучшем случае деньги шлют, а это - совсем не то. Вот, чувства и умирают...
P.S. Я однажды из Сочи послала себе ящик гальки для аквариума, чтобы самой по поездам не таскать, так потом меня на почте работница, разве что не матом, изругала! Они ее, видимо, вскрыли, удивившись большому весу маленькой коробки, а там - камни!:) Хотя, до этого, в похожей ситуации, из посылки исчезло несколько красивых тонких детских книжек,оставив там только толстый словарь, а вернули - стоимость, исходя их убывшего веса! И даже не денег было жалко, а книжек этих в нашем городе было не достать.:(
..Спасибо вам за ваши воспоминания. Это действительно упоительно возвращаться мысленно в давние времена и удивляться, как многое похоже. Я тоже помню и этот запах сургуча, и особые правила зашивания посылок в мешки, и овсяное печенье из Ленинграда от родственников в далекий Братск, где даже сейчас овсяное печенье совсем иного вкуса, а в те времена о нем и не слыхивали... Я помню, как из нашего первого путешествия с мужем по Прибалтике мы выслали сами себе 10 посылок с разными вещами, купленными в поездке, потому что везти с собой это было нереально, но и купить в своем городе мы ничего этого не могли... И я до сих пор (!!!) пользуюсь той электровафельницей, которую купила в Вильнюсе и храню для игры с внуками ту игру-рулетку, купленную в Таллине. Спасибо вам за эти трогательные минуты воспоминаний
..Вы описали всё очень точно. Посылки - это точно было событие. Позже фанерные ящики стали требовать обшивать материалом. Нам посылки слали с Казахстана с огромными яблоками - Апорт. И доходили. В последний год пребывания в Амурской области. Моя мать прислала мне посылку с твёрдокопчёной колбасой. Какая была жалость. Она положила её в целлофановые пакеты, и она вся пропала, стала зелёной. Потом правда я ей написала, чтобы она промазала её постным маслом и завернула в 2 слоя марли. дошла великолепно, плюс масло, сыр. Праздник.
60-80-е годы - Столовая! "Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось!" Вся сознательная жизнь советского человека-труженика была связана с ней, родимой. Не так давно проходил мимо заведения с этим ставшим уже редкостью названием. Еле удержался, чтобы не зайти. Как-никак, годков этак двадцать с хвостиком не бывал. Компотной волной нахлынули воспоминания...
Первая в жизни столовая — школьная: еле тёплая манная каша с жёлтой лужицей масла посередине, жуткое пойло под названием "кофе с молоком" и плавающими в нём пенками. Бр-р-р! Именно там я впервые хлебнул одну ложку молочного супа и с тех пор ни разу в жизни его не ел. Чай с коржиком — вот лучший выбор октябрёнка и пионера!
Как пишут в романах, "шли годы", столовые сменяли друг друга. Сколько их было? Городские и совхозные, институтские и рабочие, больничные и санаторные, в пионерском лагере и на корабле, солдатская и офицерская... И это не считая блинных и пельменных, а также столовок, скрывающихся под псевдонимом "кафе". Если подробно вспоминать — проголодаешься, слюной изойдёшь. Время не подскажете? Ого! А не пора ли нам, дорогие товарищи, пообедать? Ну, хотя бы виртуально. Тут недалеко, за углом, на улице Коминтерна (Шмидта, Карла Маркса), была когда-то одна...
Столовая начиналась с запаха. Почти во всех советских столовках к нормальному запаху пищи примешивался, а чаще полностью его замещал запах каких-то грязных жирных тряпок. Природа этого амбре так и осталась для меня загадкой. Далее следовала очередь "на раздачу". Хорошо было стоять с коллегами по работе или друзьями: за разговорами время шло быстрее. Стопка подносов, скользкие ложки и вилки, разбавленный компот, розовый кисель из концентрата. Из титана наливали себе так называемый чай: вкус берёзового веника, тёмный от добавленной соды. Изредка бывали соки: чаще яблочный и томатный.
Холодные закуски: винегрет, салат из свежей или кислой капусты, селёдка или килька в масле с колечками лука. Возможны: студень, рыба под маринадом, морковь протёртая со сметаной. Яйцо под майонезом с зелёным горошком вы не получите — яиц полно, остальное — дефицит.
Первые блюда: для ИТР (инженерно-технических работников) полпорции достаточно, не переработались. Трудяги рубают по полной. Борщ, щи, харчо, рассольник, солянка. Летом все хотят холодный свекольник или окрошку — с этим труднее.
Вторые блюда начинаются с гарнира: картофельное пюре, тушёная капуста, макароны (рожки, вермишель), — всё как обычно. Положив пюре на тарелку, раздатчица даёт по нему очередь ловких рубящих движений ложкой, отчего эти жёлто-серые дюны покрываются волнами. Чайная ложка масла (маргарина?), и мы получаем то, что можно назвать символом советской столовки — картофельный гарнир, навсегда запечатлённый в памяти каждого гражданина Советского Союза.
И, наконец, самое интересное: гуляш, котлета, шницель, тефтели, треска жареная или отварная. Порцию с недовложением мяса в шутку называли "гуляш по коридору", котлеты — "хлебными" или "противотанковыми". Всё это заливалось гастритно-изжоговой подливкой неприличного цвета. Разгадавшие её секрет спешили предупредить: "Подливки не надо! Можно с маслицем?" Раздатчицы, как и любой российский человек, наделённый хоть какой-то микроскопической властью, вели себя по-царски, то есть надменно и в зависимости от настроения. Когда наплыв посетителей ослабевал, они начинали обмениваться с поварами последними сплетнями — орали без малейшего стеснения, как будто грибы в лесу собирали.
Раздача подошла к концу: сметана в гранёных стаканах, булочки, хлеб. По причине отсутствия блюдец свои два кусочка люди клали в тарелку со вторым или, как на поминках, — на стакан. Последняя инстанция — кассирша. Вам вряд ли удастся поймать её гордый и честный взгляд, на это могут надеяться только подходящие ей по возрасту "интересные" мужчины. Думаете, она способна на обсчёт? Можно проверить: у входа и у кассы висят размыто напечатанные меню. Я был свидетелем нескольких подобных случаев: кассирши всегда выходили из неприятной ситуации с холодной невозмутимостью спецназовцев. Все понимали, что основной "навар" шёл с кухни и раздачи.
Расплатившись заранее припасённым рублём (у многих мужчин это была единственная купюра, выданная женой на обед), надо было выбрать чистый столик в укромном месте. Столовская мебель из алюминиевых или стальных трубок всегда отличалась крайней шаткостью. Вазочка с цветами — большая редкость, салфетки — не всегда, достаточно солонки и баночки с горчицей, из которой торчала деревянная палочка от мороженого. На стенах висели лозунги: "Приятного аппетита!","Хлеба к обеду в меру бери, хлеб — драгоценность, им не сори!", "Культурно обслужим каждого посетителя!", "Кто не работает — тот не ест!","Заветам Ленина верны!"
Скупой интерьер столовых иногда украшали шедевры живописи: "Утро в сосновом лесу" Шишкина, "Богатыри" Васнецова и даже не способствующий здоровому пищеварению "Девятый вал" Айвазовского. О том, что "Приносить и распивать спиртные напитки строго запрещено" (табличка на видном месте), знал каждый, но в городских столовых на это обычно закрывали глаза — пустые бутылки забирали предприимчивые уборщицы.
В отличие от многих, к рыбному дню я относился хорошо. Память о нём в народе жива до сих пор! Если на вопрос: "Какой сегодня день?" — вы услышите ответ: "Рыбный", то это означает, что сегодня четверг. Рыбы в стране было достаточно, но люди покупали её неохотно, вот государство и решило ввести эту рыбную обязаловку. Сейчас она резко подорожала, и всем вдруг захотелось рыбки. Были ещё и малоуважаемые комплексные обеды, ныне процветающие под названием "бизнес-ланч".
Основным достоинством советских столовых была низкая цена. Обед обходился в 50-70 копеек при средней зарплате 122 рубля в 1970-м году и 169 рублей в 1980-м. Несмотря на это, наши терпеливые граждане регулярно жаловались на плохое качество пищи, антисанитарию и хамство работников общепита. По инструкции, в каждой столовой на видном месте должна была находиться "Книга жалоб и предложений", но не тут-то было! Или "её забрали на проверку", или со скандалом не давали, или их было две: в одну посетители писали жалобы, а в другой друзья и родственники рассыпались в благодарностях. Нетрудно догадаться, какую из них предъявляли проверяющим. Министерства торговли и здравоохранения выпускали бесчисленные инструкции и постановления по улучшению и ужесточению в сфере общепита, но всё без толку: обман и воровство продолжались. Бывали и случаи массовых отравлений.
Однажды, съев в студенческой столовой бризоль (зажаренную в омлете отбивную), я с острой болью был доставлен на скорой помощи в инфекционное отделение больницы, где пролежал на карантине целых две недели. Измученный диетическим рационом, выйдя оттуда, я сразу ринулся обедать... в ту же самую столовку!
Самыми плохими были городские столовые, особенно на южных курортах. Они запомнились ещё и гирляндами липучек, густо покрытых доверчивыми цокотухами. Самыми лучшими – на крупных и «закрытых» (секретных) предприятиях и учреждениях. Но были и такие, куда простые граждане попасть никак не могли, — это столовые для партийной номенклатуры (при горкомах, обкомах и всяких ЦК). Они были, по сути, ресторанами, где за те же небольшие деньги «слуги народа» и «наши рулевые» поедали балыки, ветчину, бутерброды с икрой и сёмгой. Слава КПСС питался очень хорошо! Один мой знакомый, выполняя какие-то работы в большом доме с колоннами, по недосмотру охраны случайно забрёл в такое райское местечко. Осмотревшись и заглянув меню, он так ошалел, что был разоблачён и с позором выдворен вон.
В начале 90-х многие стали перекусывать принесёнными из дома бутербродами, салатиками и пирожками из соседней кулинарии. Ходить куда-то на обед, стоять в очереди стало просто лень. Советские столовые постепенно ушли из нашей жизни. Символично, что этот период совпал с распадом СССР.
Со временем всё неприятное или забылось, или приобрело комическую окраску. В заключение хочу от души сказать всем столовкам нашей молодости: "Спасибо за хлеб, за соль! За бифштексы с яйцом и жаркое по-домашнему! За какао с песочным кольцом! Мы вас не забудем!"
60-80-е Пункт приёма стеклотары. Многие хорошо помнят кинокомедию Эльдара Рязанова «Зигзаг удачи» (1968 г.) и забавный диалог персонажей фильма Пети (Георгий Бурков) и Володи (Евгений Леонов). Петя подсчитал, как можно с пользой потратить 10 тысяч рублей — выигрыш по облигациям государственного займа:— На эти деньги можно купить 3484 пол-литры, и у тебя ещё останется 92 копейки на закусь. Если ты будешь выпивать по литру в день, знаешь, на сколько хватит? На пять лет!
— Грандиозно! А если ещё сдать посуду...
Стеклотара! Она до сих пор пылится в каком-то дальнем уголке памяти каждого бывшего советского человека. Отбросив радужные воспоминания о своей молодости, можно честно сказать: советские люди жили очень и очень небогато. Пустая бутылка в 60—70-е годы стоила 12 копеек (с 1981-го года 20 копеек). На эти деньги можно было купить буханку хлеба. Проезд в автобусе стоил 5 копеек, бутылка пива — 37 копеек, килограмм трески — 50 копеек! Поэтому стеклотару не выбрасывали на помойку, а накапливали и сдавали. Ничего зазорного в этом не было, периодически все это делали. Ну, почти все.
Молочными бутылками в семье заведовали женщины — сдавали на обмен при покупке молочных продуктов. Пустая 0,5 литра стоила 15 копеек, а с молоком – всего 28 копеек. Остальную посуду принимали в винно-водочном отделе гастронома, и сдачей её занимался обычно муж. С целью оградить добропорядочных граждан от специфического контингента винных отделов Совет Министров СССР выпустил постановление (он любил это делать): открыть пункты приёма стеклотары, а в 1978 году — о продаже алкогольных напитков только в специализированных магазинах.
Если семейный бюджет истощался за несколько дней до получки, мужчина проводил операцию «Хрусталь» или «Сдача пушнины», что означало поход в этот самый пункт приёма — тарник. Полученные деньги выручали семью. Дети-подростки изредка сдавали лимонадные бутылки и покупали мороженое. Некоторые категории граждан на сдаче стеклотары неплохо зарабатывали: проводницы поездов, уборщицы общежитий и домов отдыха. Были и «профессиональные» сборщики, они занимались собирательством на вокзалах, стадионах, в парках, на пляжах и других местах массового скопления граждан.
Картинка из 70-х годов: во дворе гастронома продают пиво. Товар дефицитный, наткнуться на него — большая удача. Ускоряя шаг, мужчины спешат занять очередь. Берут помногу, но одну бутылочку хочется выпить прямо сейчас, так сказать, не отходя от кассы. Пробку сбивают кулаком, приложив горлышко к штакетине забора. Привалившись задом к ограде детской площадки и слегка запрокинув голову, жадно припадают к источнику живительной влаги. Бросив взгляд на этикетку, начинают обозревать унылый ландшафт чужого двора. Щурятся на солнце, выражение лиц — благодушно-мечтательное.
— Открывашечку, пожалуйста! Вот, возьмите... Ребятки, бутылочки оставите? — непрерывно тараторит появившаяся из ниоткуда суетливая старушенция. Ей как будто неудобно за свою позднюю предприимчивость. Посуду собирает в плетёную из камыша кошёлку. Другой группе выпивающих повезло меньше, — к ним подвалил какой-то забулдыга с давно опухшим лицом. Теперь будет стоять над душой, весь лирический настрой испортит. Поодаль на заборе висит его сетка-авоська с недавним «уловом». Мужчины допивают пиво и оставляют бутылки. Кто-то, блеснув благородством, протягивает опухшему специально недопитую бутылку... Народ всё подходит. Удачный день: старушка накупит чего-нибудь вкусненького, а её бомжеватый конкурент заснёт, не снимая одежды.
А вот и сам тарник — пункт спасения от временного или хронического безденежья. Он окружён штабелями деревянных ящиков. Позже появятся проволочные, а потом и пластмассовые. На ящиках сидят ожидающие открытия. Те, кто с утра способны производить в уме арифметические действия, сейчас этим и занимаются. «Так, 6 штук винных по 17 копеек, это будет... э-э-э... рупь и 2 копейки. Пивных 15 штук — 1 рубль 80 копеек. Всего... 2 кола и 82 копейки. Нормально... Бутылочку белого портвейна, сигареты, пачку пельменей...» Эти расчёты будут верны, если бутылки пройдут контроль качества: приёмщица быстрыми движениями касалась горлышек и одну-две бутылки отставляла в сторону. «Сколы», — говорила она, хотя все понимали, что это не всегда правда. Если кто-то выказывал недовольство таким произволом («Я же только что проверял!»), тут же склонные к подхалимажу граждане требовали не задерживать очередь. Видимо, в расчёте на благосклонность приёмщицы при осмотре их бутылок.
Самое неприятное, что может ожидать притащившего сюда нелёгкую поклажу, это табличка «Нет тары», или ещё хуже — «Переучёт», или «Санитарный день». Самые догадливые втихаря просили персонал "войти в положение" и принять по 10 копеек. И это зачастую срабатывало! Вне очереди, через задние двери и по заниженной цене принималась стеклопосуда, привезённая на машинах крупными сдатчиками.
Периодически грузчики тарных пунктов запивали, и тогда заведующая выходила на улицу и говорила: «Мужики, помогите разгрузить машину! Приму без очереди!» Добровольцы находились всегда.
Кажется, что всё это было совсем недавно. Стеклотара, как и многое другое, незаметно ушла из нашей жизни. Даже примерно не помню, в каком году я сдал бутылки в последний раз. Если бы знал, то непременно как-то отметил это событие: бутылочкой вина или хотя бы пива. Правда, стеклотару пришлось бы выбросить, проявив тем самым вопиющую бесхозяйственность.
70-90-е- Переговорный пункт. Если мысленно возвращаться в СССР, то "Пункт междугородной телефонной связи" вспомнится далеко не в первую очередь. Как-то незаметно он ушёл из нашей жизни и быстро забылся. В народе его называли просто — "переговорный пункт" или совсем по-свойски: "межгород" и "переговорник". Сюда приходили те, у кого не было домашнего телефона, командированные, студенты, солдаты и офицеры, отдыхающие. Разговор с абонентом из другого города был делом нечастым и поэтому значительным. Моё знакомство с переговорными пунктами началось со студенческих лет, в 1969 году. Звонить приходилось из многих городов, но чаще Риги, Ленинграда, Тюмени, Феодосии и Мурманска.
Обычно переговорные пункты находились рядом с главпочтамтом и представляли собой большое помещение со множеством пронумерованных деревянных кабин с застеклёнными дверями. За стойкой или за окошком сидела женщина-оператор. Отстояв очередь, люди подавали ей бланки-заказы и оплачивали предстоящий разговор. Пришедшие с телеграммой-вызовом обслуживались без очереди. После этого следовало томительное ожидание. Выйти покурить нельзя: можно пропустить обращённое к тебе объявление, например: "Мурманск! Третья кабина!"
Тут необходимо сделать отступление. В СССР домашний телефон долгое время был доступен далеко не всем. На их установку записывались в очередь и ждали годами. Люди писали друг другу письма. Эта форма общения была более доверительной и содержательной. Над листом бумаги человек думал и, если хотите, — исповедовался. При этом заряжался энергией мысли. А в разговоре человек теряет энергию, опустошается, сбивается на мелочи, забывает сказать главное. Совсем разные состояния: когда заклеиваешь конверт или когда кладёшь телефонную трубку.
Широкая квартирная телефонизация началась во второй половине 60-х годов. Заказ разговора делали через оператора и ждали соединения, иногда довольно долго.
— Алло! Девушка, я Ригу заказывал... — Ждите, линия перегружена! Качество связи было ужасным: тихо, с посторонними шумами, треском. Иногда разговор внезапно прерывался. В середине 70-х годов в крупных городах ввели автоматическую связь через код. Это казалось фантастикой: не выходя из дома, разговаривать с другим городом! На переговорных пунктах появились телефоны-автоматы, в которые опускали специальные жетоны. Кое-где порядок был другой: вносишь аванс, а потом рассчитываешься по фактическому времени разговора. В кабинах повесили таблицы с кодами городов.
Летом на черноморских курортах переговорный пункт был одним из самых многолюдных мест, наряду с пляжами, столовыми, железнодорожными и авиа-кассами. В кабинках духота, дверцы приоткрывали, и окружающие невольно посвящались в чужие секреты. — Срочно вышли телеграфом до востребования семьдесят рублей!.. Да... Не хватило... Раечка, какие женщины? — Завтра уже могут отгрузить!.. Повторите артикул!.. Как? Не слышно! — Зайчуля, приветик!.. Да... Да... Шикарно!.. Мужской контингент не блещет... Оно мне очень идёт... Главврач такой импозантный...
Переговорный пункт — место концентрации человеческих эмоций, как правило, — положительных. Множество людей одновременно думали о своих родных и близких, беспокоились о них, говорили, что любят и скучают. После разговора многие выходили из кабины с просветлёнными лицами, мечтательной улыбкой или блестящими от слёз глазами.
Теперь ничего этого не увидишь: позвонить можно откуда угодно, хоть из леса. Междугородняя связь стала доступной, удобной, привычной, и это очень хорошо. Вот только от этих воспоминаний становится немного грустно. Возможно потому, что на переговорные пункты мы приходили молодыми, и это замечательное время безвозвратно ушло.
60-е Парикмахерская. В жизни советского человека парикмахерская занимала довольно важное место. Стоимость бытовых услуг была невелика, и в этом заведении почти всегда сидела очередь. О женских причёсках пусть напишут женщины. Из этой области в моей памяти сохранились термины: шестимесячная завивка, хна, басма, "Хала", "Бабетта" и... всё, пожалуй. Так что пройдёмте в мужской зал!
В дошкольный период 50-х годов поход в парикмахерскую был для меня событием крайне неприятным и по нежеланию туда идти занимал промежуточную позицию между баней и поликлиникой. Дело в том, что машинки для стрижки волос были механическими и больно дёргали волосы, да и сам процесс требовал от пациента терпения и усидчивости, чего мне уже тогда не хватало. На подлокотники кресла клали деревянную дощечку, и мама меня на неё усаживала. В огромном зеркале напротив виднелась торчащая из белой простыни моя голова и самое трудное заключалось в том, чтобы ею не вертеть. А кругом было много всего интересного: в зеркале отражались другие посетители и парикмахеры, и на столике под зеркалом лежало много чего непонятного и красивого.
Парикмахерами были в основном женщины и делились они на добрых: тех, что улыбались и говорили, что я — хороший мальчик, и злых, — тех, что молчали. Изредка попадались парикмахеры-мужчины, особенно на юге, куда мы иногда ездили. Стричься у них было страшнее, и я предпочитал тётенек.
Папа подарил мне расчёску – маленькую, пластмассовую, в чёрном футлярчике. Причесавшись, надо было, как взрослые, подуть на неё и только потом уже убрать. Когда я немного подрос, то стал ходить в парикмахерскую один, но с большой неохотой. Детей стригли за двадцать две копейки под "бокс" и более предпочтительный "полубокс". Очень хотелось после стрижки освежиться одеколоном за пять копеек, но родители запретили: "Рано ещё!" Приходилось только любоваться флаконами: "Шипр", "Огни Москвы", "Красный мак" — ну и, конечно, бессмертный "Тройной". Была ещё одна мечта — намазать волосы бриолином и сделать чёткий пробор, как у модных молодых людей. Робкая попытка претворить мечту в жизнь была жёстко пресечена мамой. "Дурь это всё, тебе об учёбе надо думать", — добавил мой лысый папа.
Взрослые мужчины заглядывали в парикмахерскую довольно часто: "Да вот, сходил, подровнялся немного", — как бы в оправдание говорили они и проводили рукой по шевелюре. Сшибающий с ног запах одеколона однозначно подтверждал сказанное. Впрочем, многие и после утреннего бритья наливали в ладошку одеколон и, производя какие-то фыркающие звуки, буквально им умывались. "Одеколон — не роскошь, а гигиена!" — часто в шутку вспоминали они рекламный слоган времён НЭПа. В галантерейных магазинах можно было за две копейки побрызгаться одеколоном у автомата — висящего на стене деревянного ящика с зеркалом.
Иногда мужчины в парикмахерской брились. Нас, подростков, этот процесс просто завораживал и внушал тайный ужас. Мастер не спеша правил зловещую бритву на ременном точиле. Затем, разведя мыльный крем в маленькой ванночке, обильно наносил пену на лицо большой кисточкой — помазком. Сердце замирало, когда мастер ловко, под разными углами водил бритвой по физиономии клиента. Особые опасения почему-то вызывала область носа.
В середине 60-х годов в парикмахерских появились электрические машинки для стрижки волос — процесс пошёл веселей! Стричься старыми, механическими, уже никто не хотел. Примерно тогда же началось повальное увлечение электробритвами: не купил сам, обязательно подарят. Многие сохранили верность традиционному металлическому станку со сменными лезвиями плохого качества: "Балтика", "Октябрь", "Нева", "Спутник".
Почти все взрослые зачёсывали волосы назад, как у артиста Николая Крючкова в довоенном фильме "Трактористы". И в трофейном кино все красавцы-мужчины тоже были с такими причёсками. Наше поколение было первым отошедшим от этой традиции. После выхода на экраны фильмов "Семь нянек" (1962 г.) и "Укротители велосипедов" (1963 г.) в моду вошла причёска "Ёжик". Малолеток так не стригли. Парикмахер спрашивала: "А родители-то разрешили?" Наш одноклассник произвёл фурор, придя в школу с такой стрижкой. Классный руководитель отправила его с урока в туалет — мочить голову и зачёсывать "это безобразие".
Была ещё одна стрижка, самая ужасная и дешёвая — наголо, за десять копеек. Это сейчас много коротко стриженных мужчин, а тогда это был позор: "недавно освободился", "после тифа", "вши заели" — так о ней говорили. Тем не менее в 1966-м году, во время чемпионата мира по футболу, я, проиграв в споре о победителях, честно подстригся "под Котовского". В тот же период появилась новая стрижка с загранично-хоккейным названием "Канадка". Вся молодёжь стала именно так и стричься, а цена — тридцать шесть копеек — запомнилась на всю жизнь.
В середине 60-х мы услышали песни группы "Битлз" и сразу стали их горячими поклонниками. Сверстники за рубежом носили длинные волосы, как у наших общих кумиров, а мы об этом только мечтали. В СССР такие причёски поначалу были вообще под запретом. Дружинники могли забрать в милицию и там грубо обкорнать патлатого нарушителя норм социалистической морали тупыми ножницами. Мощным рычагом давления был комсомол: выставят человека на собрании перед всеми, обсмеют, опозорят и дадут строгий выговор. А нас, старшеклассников, могли просто не пустить в школу: в вестибюле дежурил санитарный патруль! Служба в армии, институт с военной кафедрой — ещё более отдаляли осуществление нашей мечты. Только попав на производство в 1975 году, я стал полноправным хозяином своей причёски!
70-80-е. Пивбар. Прежде чем приступать к такой важной теме, надо бы стоя, хором спеть гимн пиву — одному из величайших свершений человеческого разума! Представьте себе обращённые куда–то ввысь одухотворённые лица поющих (пьющих?), наполненные слезами глаза… Эх, не созданы ещё достойные этого гимна вирши! Никто не сообразил в своё время попросить об этом главного по гимнам — С. В. Михалкова. Ладно, обойдёмся и так: беззаветная верность пиву чужда показухе.
Любовь к пиву в СССР была безответной. Оно постоянно ускользало от своих горячих поклонников, "динамило". Стоишь, бывало, в очереди, и вдруг продавщица кричит: "За пивом не стойте — последний ящик!" В ответ — негромкие междометия из толпы: "Вот же б…", "Ну, ё…". Так подрывалась вера трудящихся в построение коммунистического общества. Очень приятно, что в стране неуклонно растёт выпуск проката чёрных металлов, тракторов и калийных удобрений, но на фига оно надо, если нет пива? По субботам миллионы мужчин по всей стране с канистрами и трёхлитровыми банками стояли в очередях за любимым напитком. Купить пивка в воскресенье на "поправку головы" считалось невероятным везением. Cтраждущие взгляды повсюду натыкались на табличку "Пива нет" — один из символов советской эпохи, наряду с "Мест нет", "Билетов нет" и "Слава КПСС".
Первый раз я столкнулся с пивом ещё в 50–х годах: после бани папа брал в буфете кружку пива себе и стакан газировки мне. Когда он отрывался от кружки, под носом оставались смешные усы из пены. В старших классах мы с ребятами редко пили пиво, иногда пробовали портвейн. Видимо, в юном возрасте сладенькое предпочтительнее горького. Когда мне понравился вкус пива, вспомнить уже невозможно. Зато я точно знаю, что впервые пришёл в пивбар в январе 1970–го года. Это был единственный тогда в Мурманске "пивняк" на улице Александра Невского. Гардероб, касса, зал. Никаких стульев: за высокими деревянными столами свободно размещались по семь человек. Самообслуживание: вначале надо взять пиво у "крановщицы", — стоящей за стойкой дородной тётки. Особый шик — нести в одной руке четыре кружки. На компанию пиво таскали на подносах. В отдельном окне — раздача холодных закусок: креветки, солёные сушки, ставрида холодного копчения, селёдка с луком и что–то ещё. Народу полно, сплошной гул голосов.
Публика самая разнообразная: пришедшие "с моря" рыбаки тралового флота, работяги, курсанты обоих мореходных училищ, военные из Североморска, завсегдатаи из соседних домов. Кто–то подливает в кружку водочку, кто–то разложил на газете вяленого ерша или окуня под названием "крылья советов" (сам приготовил во время рейса) и угощает соседей. Опытные люди, допив кружку, переливают в неё содержимое следующей, тем самым демонстрируя недоверие к чистоте посуды. Всё это сопровождается интересными рассказами о производственной и личной жизни. Собеседники предлагают друг другу "Приму", "Шипку" и "полезные" — "ТУ–134". Тарелка с надписью "общепит" полна окурков. Табачный туман медленно поднимаются к потолку. Красотища! Настоящий мужской рай! Ни одной приличной женщине не пришло бы в голову пойти в такое место, а мужчине — пригласить её туда. Да и вообще большинство мужчин считало, что женщина в пивбаре, как и на футболе, — это чужеродное тело.
Однажды зимой в этом пивбаре у меня украли дорогую пыжиковую шапку. Все стояли с шапками на голове (в гардероб их не принимали), а я положил свою на подоконник, за занавеску. Это была грубая ошибка. Мороз стоял крепкий. Друг проводил до дома: его шапку надевали попеременно.
Хороши были пивбары в Юрмале. Иногда после занятий в институте мы (классическая троица) шли в столовую, где продавалось бутылочное пиво. Естественно, после такого обеда заставлять себя познавать что–то новое было уже бесполезно. Мы завозили в общагу портфели, переодевались и на электричке ехали в Булдури. Был там небольшой пивной барчок под народным названием "Телевизор". Выдували по шесть–восемь кружек запросто, а то и больше. Рекорд — двенадцать кружек. В Ригу возвращались поздним вечером, весёлые.
Среди холодных закусок к пиву в Латвии всегда был сыр с тмином и жареные ржаные сухарики с чесноком. Позже я сам научился их готовить. Устраивая домашние пивные посиделки, с удовольствием выслушивал хвалебные отзывы друзей в их адрес.
В начале 70-х в Майори открылся респектабельный пивной бар «Senсus». Официанты приносили пиво в керамических кувшинах. Оригинальный интерьер, вежливость и культура обслуживания. Граждане, приехавшие на отдых с необъятных просторов страны, были просто очарованы таким антуражем. Прибалтика была нашей маленькой доступной заграницей. Лето — пивной сезон. Однажды в Булдури мы обычным составом (трое) зашли в расположенный вблизи пляжа пивной бар "Rija" ("Амбар") — бревенчатый домик "под старину". Очередь, кружек не хватает. Заходит большая компания, многие даже в плавках. Бармен без очереди налил им пиво в ведро. Мы переглянулись и поняли друг друга. Под уважительными взглядами, с понтом, поставили на стол ведро пива на троих и, не спеша, за разговорами, его "уговорили".
В 80–х годах виртуальный пивной путеводитель по Риге пополнялся новыми точками, расположенными вдали от туристических маршрутов. Некоторые эстеты назвали бы эти заведения "рассчитанными на невзыскательного посетителя". На самом деле это было то, что надо: пришли компанией — стойте долго, если один — выпил кружечку и пошёл дальше. Хотите пива в канистру навынос? "Ludzu!" (пожалуйста — латыш.).
А в это время в недрах Политбюро ЦК КПСС вызревал коварный план антиалкогольной кампании. Партия бездумно посягнула на самое дорогое, что было у народа. 16 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения". Этот скорбный кремлёвский документ никак не касался пива, но дураки и подхалимы на местах, как всегда, перестарались в прогибе: закрывались пивзаводы, уничтожались плантации хмеля, прекращён выпуск бочкотары. И как апофеоз начальственного идиотизма: закупленное в том же году (!) в Чехословакии оборудование для строительства пятнадцати пивзаводов просто отправили на металлолом. Настали тяжёлые времена…
В пивные бары России пришла беда под названием "комплекс": к двухлитровому кувшину пива полагалось горячее (иногда совсем холодное) блюдо. Под названием "цыплёнок табака" скрывалась слегка подрумяненная отварная курица. Общая цена — пять рублей. Хочешь ещё пива — повтори заказ. Понятно, что население стало "комплексовать": за те же деньги выгоднее было взять в магазине водочку или портвешок. Не тут–то было! "В шесть утра поёт петух, в восемь — Пугачёва. Магазин закрыт до двух, ключ у Горбачёва", — один из протуберанцев народного фольклора тех лет. Попробуй–ка неопохмелённым дождаться четырнадцати ноль–ноль… Пробовали? К этому времени у каждого винного магазина стояла толпа, как на Сенатской площади в день восстания декабристов. Открывают дверь — давка, крики, мат. Верные пивоманы в это время изнемогали в очередях у пивных ларьков. Куда ни кинь — всюду клин! Если случалось чудо и в "Гастроном" завозили бутылочное пиво (иногда продавали прямо на улице), я брал бутылок десять, а то и целый ящик.
Негативная энергия винных очередей окончательно подорвала здоровье социалистической системы. Были введены талоны, и не только на вино, водку и сигареты. У нас в Мурманске, например, — на мыло, сахар, чай, масло, яйца, мясо, колбасные изделия и даже овощи: картофель, морковь и свеклу. Всё, финиш. "Партия — наш рулевой" зарулила не туда.
Иногда в каком–нибудь супермаркете в голову приходит такая мысль. Интересно, если бы сейчас, здесь, среди изобилия, оказался человек, мгновенно перенесённый из СССР, — выдержала бы его психика такой удар или нет? А если бы это был я? Мы ведь даже не предполагали, что одновременно может продаваться так много сортов пива. Где–то в соседней Финляндии — возможно, но в соседнем магазине?.. У входа в пивные бары нет очередей! Четвёртый сон Веры Павловны! Впрочем, она не пила.
Кто хочет вернуться в СССР? Счастливого пути! Я остаюсь здесь. https://proza.ru/avtor/cogitosum