Владимир Кудрявцев. Сумеречная зона

Источник фото Госдума, наконец, решилась объявить системную войну педофилии: от искоренения источников коммерческих предложений и пропаганды в Интернете до пожизненного заключения (подробнее). Решение, правда, вынашивалось лет 15, за это время подросло целое поколение детей, искалеченных взрослыми извращенцами. А кто-то не успел подрасти – их просто убили. В то время, как со второй полвины нулевых неоднократные предположения разработать соответствующий законопроект разными оказывались под думским суконцем. Что наводило на вполне определенные догадки. Сейчас это делается от имени депутатов нового созыва думы, и, как таковое, может только приветствоваться. Но шансы этой инициативы вызывают некоторые вопросы. Буквально накануне ее выдвижения Роскомнадзор потребовал заблокировать 69-й выпуск программы «Наповал», которую ведет в ютубе публицист Александр Невзоров. В очередной раз он поднял тему «церковно-приходской» педофилии, опираясь на документы, в том числе, на судебные решения, по которым более 100 священнослужителей отбывают наказания за преступления на сексуальной почве против несовершеннолетних. Почти все они – в доступных источниках. Уличить Невзорова в клевете было невозможно, поэтому его упрекнули разжигании ненависти к социальной группе «священнослужители». Невзоров ни словом не обмолвился о том, что церковь, которую он хорошо знает изнутри, - это некая сакральная территория, где сексуальные отношения между детьми наполняются особой благостностью. Или о том, что весь церковный персонал состоит из потенциальных педофилов. Но в РПЦ служат люди, разные люди, как и везде. К тому же, в России любая наглухо закрытая для общественного контроля структура с раздутыми государственными преференциями, да еще при безусловно-наивном доверии со стороны родителей, становится «зоной повышенного риска» для их детей. Почему верхушка РПЦ не озаботилась гигиеническим состоянием «тела Христова», в том виде, в каком она ее содержит, после череды процессов? Все-таки, более 100 раскрытых дел, по которым извращенцы пребывают в местах не столь отдаленных, - многовато для мест сгущения высокой духовности. А если это – не «кое-где у нас порой» (а в России сейчас это «кое-где» означает повсеместно), и по большей части, «тело» содержится в соответствии с нормами духовной гигиены, то почему иерархи не бросилась, вместе с православными активистами, на защиту осужденных священников? Не предоставили официальные доказательств их безгрешности? Страх утраты преференций удержал? Ведь нельзя исключать, что кто-то из церковнослужителей разделяет судьбу прочих жертв неправосудных решений российского правосудия, которые отбывают сроки за не совершенные ими преступления по тем же статьям. Слово руководителя РПЦ Гундяева было бы весомым, но он смолчал. Праведная, хотя не очень конституционная, любовь с государством дороже копания в грязи неправедных отношений взрослых с детьми. Незабвенный Виктор Васильевич Лебединский, у которого я учился патопсихологии, рассказывал об учителе-физкультурнике - его осудили еще в советские времена за изнасилование ученицы. Потом выяснилось, что девочка, страдавшая умственной отсталостью, придумала эту историю, в чем сама и призналась. Признание оказалось запоздалым – учителя уже успели расстрелять: в СССР к педофилам иногда применялась исключительная мера. Сейчас светит пожизненное, если закон пройдет. И все же, устами Госдумы и Роскомнадзора говорит одно и то же государство. Внешне это смахивает на шизофрению. Когда начинаешь усиленно препятствовать тому, что помогает добиться желаемого. Если, конечно, искренне желаешь. Редкий случай, но подозреваю думу в искренности, во всяком случае, инициаторов проекта. Среди них - Анна Левченко, лидер общественного движения, которое больше 10 лет пытается задавить гадину. А небезразличные активисты-одиночки вели с ней партизанскую войну с начала нулевых. Сегодня могли бы быть и привлечены за клевету, "разжигание", а то и оскорбление чувств. Симптоматично: чем все эти годы занималось государство в лице уполномоченных органов, раздавая педофилам «трешечки» и досрочные освобождения, плодя «глухарей», сажая невиновных и для приличия выдавая некоторый процент раскрытых дел? А криминалисты, криминальные психиатры и психологи давно твердило в один голос: почти в ста процентах рецидив гарантирован, потому что неискоренимо. И потому пожизненное заключение – единственный выход. На самом деле, никакой шизофрении нет. Руками Роскомнадзора государство пытается поймать вечно ускользающего Невзорова, который публично мешает ему заниматься взаимной, хотя и не очень конституционной, любовью с церковью. Потные лапы извращенцев, которые тянутся к детям, заботят государство куда меньше. Ну, а со строгим законом (повторю: всецело за принятие!) - если не смягчат необязательностью, то урежут сферу действия избирательностью исполнения. Все закрытые зоны возможного проявления взрослой вседозволенности, где, так или иначе, скапливаются дети, а взрослые находятся с ними постоянно, должны максимально просвечиваться для правоохранительных органов, для органов социальной опеки, для детских омбудсменов, для общества ответственных взрослых, в целом. Без поправок и оговорок: будь то церковь, детский дом, колония для несовершеннолетних или семья того типа, которые психологи называют патогенным. Тут не должно быть «ничего святого», кроме самих детей. Кстати, именно семья все чаще становится территорией для совершения сексуального насилия над детьми, обгоняя по этому параметру ночные подворотни, пустыри и лесопарки. Авторы закона о декриминализации семейного насилия, при всех ограничениях, которые в нем заданы, прикрыли от глаз правосудия эту сумеречную зону. А оттуда, к тому же, не принято выносить сор, тем более, такой токсичный. Мамы становятся соучастницами пап, отчимов, сожителей. Доходит до того, что жертвы-дети не сообщают о преступлениях домочадцев, подвергаясь запугиваниям и даже из жалости к домашним преступникам. Среди педофилов-домочадцев замечены и священнослужители, которые специально создавали приемные семьи, чтобы устроить из них вертеп для малолетних, отнюдь не в рождественском смысле этого слова. В семье одного их них погибла пятилетняя девочка – из-за разрыва внутренних органов вследствие неоднократного коитуса. Попадья стояла рядом, чтобы сдерживать сопротивление и крики ребенка. Случай, конечно, единичный в своей чудовищности, чтобы привлечь внимание Гундяева, который отвечает за духовную чистоту всего народа-богоносца. Как и то, что в домах за семью скрепами, увешанных иконами, хранится и оттуда же распространяется детская порнография. Только в условиях бескомпромиссно развеянных сумерек думский закон сможет работать в полную силу. Огромные сомнения, что российское государство и общество способно решиться на этот шаг. И основной повод для сомнения коренится в самом обществе, которое своей изворотливой двуличностью сполна заслужило такое же государство. Статус жертвы сексуального насилия в обществе – метка, стигма, с которой порой невыносимо жить. Не только в России – во всем мире то там, то сям жертвы снимают свои претензии к преступникам, даже если преступления были совершены в незапамятные времена. Как это произошло, например, со взрослой дамой, женой и мамой, которая подростком пострадала от домогательств кинорежиссера Романа Полански. Из-за не спадающего сорокалетнего внимания СМИ к своей персоне жертва стала «хрестоматийной». Впрочем, со временем подобные личные драмы с последующей сомнительной славой обернули во благо. Голливудская кампания по уличению в харассменте очень скоро превратилась в нескончаемый «хайпассмент», независимо от того, стояла или не стояла за этим правда. Голливудскую эстафету с некоторой задержкой подхватили на «Свердловской киностудии». Вот и актриса Проклова вдруг публично вспомнила о том, что ей школьницей довелось быть жертвой известного актера и режиссера, не названного ею, ныне покойного. Но «не назвать» можно так, что все поймут, о ком идет речь. Вспомнила, бездоказательно, на всю страну – потому что забыли о ней? Или телепризнания облегчают моральные страдания? Почему бы не пойти к психотерапевту или к тому же батюшке? Но зачем – «Голливудский обком» дал отмашку, теперь такие исповеди – норма в определенных кругах. А если вы в эти круги не входите? Тогда держите сор при себе. В одном кубанском поселении некий духовный казачок раздухарился настолько, что изнасиловал девочку. Родители подали заявление в полицию. И тут казаки всем миром накинулись на жертву и ее семью, отбивая преступника. Как, мол, они посмели своим заявлением замарать репутацию поселения, над которым витала вечная благодать. Началась настоящая травля, при безразличии полиции. Семья была вынуждена переехать, пока в ход не пошли нагайки и средства поджога. Другой случай. В детском учреждении небольшого города притаился педофил, который регулярно утолял свои вожделения на воспитанниках. Когда это вскрылось, директриса не заявила в полицию, а просто уволила его. Вскоре он всплыл в другом учреждении. И так несколько раз. Работодатели уже знали, кого берут, а затем передавали по кругу, как переходящий вымпел. Не то чтобы он был им особо дорог, – очень не хотелось передавать дело огласке. Но однажды порочный круг деяний педофила, державшийся на круговой поруке вполне официальных лиц, более того, педагогов, был разорван. Правосудие восторжествовало в одном небольшом городе. А сколько еще таких городов и весей в сумеречных зонах, главная из которых расположена в самом недоступном месте. Туда нет входа ни полиции, ни социальным службам, ни правозащитникам детства. Сумеречная в сознании взрослых, которое в наши дни компенсирует отсутствие взрослой ясности ниспосланной откуда-то благодатью, всеосвящающей и всеоправдывающей.