Блоги |
Сказ про то, как Колчак золото взял, да и профукал...
К началу 1914 года золотой запас Российской Империи был самым крупным в мире. Он состоял из российских и иностранных монет, полос, слитков и самородков. Когда началась Первая Мировая Война хранить золотой запас в Петербурге стало небезопасно и было принято решение отправить золото в Нижний Новгород и Казань. После февральской революции туда же перевезли золото из других городов России и к 1918 году в Казани оказалась большая половина золотого запаса Российской Империи…
Весной и в начале лета Казань приняла золотые монеты и слитки из Тамбовского отделения Народного банка, Воронежского, Елецкого, Курского, Могилевского, Сызраньского и Пензенского. В июне туда же свезли золото из Самары и Козлова. Вместе с ценностями, которые хранились в Казани еще до революции, теперь в городе сконцентрировалось на 600 млн. рублей золота и почти на 200 млн. рублей серебра, то есть большая часть всего золотого запаса России. В хранилищах Нижнего Новгорода собралось на 440 млн. рублей золота (не считая серебра и разменной монеты).
Но 25 мая 1918 года обстановка серьезно осложнилась.
Чехословацкий корпус, застрявший в России со времени мировой войны и получивший разрешение Правительства РСФСР выехать на родину через Сибирь и Дальний Восток, неожиданно выступил против Советской власти и быстро захватил основные города Средней Волги, Урала и Сибири. Казань, еще недавно тыловой город, оказалась в непосредственной близости от боевых действий. Руководство наркомата финансов забеспокоилось.
В Казани начинают частичный пересчет золота, готовят тару для его вывоза в Москву или Коломну. Однако обстановка все более обостряется: 22 июля пал Симбирск, 25-го - Екатеринбург. Москва назначает срок эвакуации казанских ценностей - 5 августа.
Накануне в Самаре белые создали Волжскую флотилию из самых обычных речных буксиров и пароходов, которые вооружили сухопутными трехдюймовыми орудиями и пулеметами. Армия под командованием Владимира Каппеля (не фига не монархиста, а правого кадета) была погружена на баржи и пароходы и флотилия двинулась вверх по реке. Надежда была, в основном, на внезапность удара. Флотилия быстро продвигалась вперед, иногда вступая в бои с флотилией красных. Война на реке, на узком фарватере похожа на войну двух бронепоездов на одном пути. Маневрировать негде, можно лишь двигаться вперед или назад.
Владимир Оскарович Каппель - первый белогвардейский командующийна Восточном фронте
Недалеко от Казани, на крутом правом берегу Волги располагалась артиллерийская батарея красных. С белой флотилии был выслан десант, который захватил батарею и направил орудия на железную дорогу Казань-Свияжск, которая полностью была забита тянущимися из Казани поездами. Чтобы помешать красным вывезти золото из Казани часть десанта была отправлена взорвать железнодорожные пути, а другая часть захватила казанские пристани, которые были нужны для высадки всей армии.
Вечером началась бомбардировка Казани. Стреляли по Кремлю и казармам. Перепуганное население бросилось вон из города.
На следующий день разыгрался бой. Часть белых вела бой с красными, а другая часть, идя всю ночь, обошла город и зашла красным в тыл, что стало полной неожиданностью для тех. И, хотя силы были неравные (тысяча белых против девяти тысяч красных), эффект неожиданности сработал и белым удалось взять Казань. Это произошло 6 августа 1918 года.
Красные подтягивали к Казани новые силы, 100-мм орудия, катера с Балтийского флота. Белые решают эвакуировать из Казани золотой запас. Для этого были задействованы лучшие, наиболее вместительные и быстроходные пассажирские пароходы. Чиновники отвечали за счет золота, а офицеры флотилии – за погрузку и охрану. Охрана состояла из внутреннего караула, запертого вместе с золотом в трюм на все время перехода, люки трюма были запломбированы и у каждого люка стоял наружный караул. Пароходы под тяжестью золота оседали все глубже и глубже, и вот наконец все золото было погружено и флотилия отошла от причала. Золото безо всякой пропажи было доставлено до места назначения.
Через несколько дней многие радиостанции "красных" и "белых", а также за рубежом, получили радиоперехват: "Всем! Всем! Всем! Комитету членов Учредительного Собрания и всем радиостанциям. Доношу, что в настоящий момент отправка золотого запаса, принадлежащего России, закончилась. Мною из Казани отправлено:
1) золотой запас в нарицательную счетностъ шестьсот пятьдесят семь миллионов золотых рублей, а по теперешней стоимости, шесть с половиной миллиардов рублей;
2) сто миллионов рублей кредитными билетами; 3) на огромную сумму всяких иных ценностей; 4) запасы платины и серебра. Счастлив донести, что теперь все это народное достояние из рук грабителей и предателей целиком перешло в руки Учредительного Собрания и Россия может быть спокойна за целостность ее богатства. Товарищ управляющего военного ведомства Владимир Лебедев (штаб Народной армии КомУча)".
"Казанский клад" антибольшевистского правительства "учредиловцев" в Самаре действительно был весьма внушительным: золото в слитках, кружках и полосах, сотни ящиков и мешков с золотой и серебряной "царской" монетой, золотые драгоценные украшения и бриллианты, золотая церковная утварь, огромное количество иностранной валюты и "царских" ценных бумаг (облигации, векселя и т.д. - позднее они составили целый колчаковский эшелон из 25 вагонов) - словом, огромное богатство в 1 млрд. 300 млн. "золотых" рублей (в ценах до 1914 года).
"Учредиловцы" настолько ошалели от всего этого богатства, что не стали вывозить по Волге из Казани в Самару оставшуюся "мелочевку" - 11 тыс. ящиков с медной "царской" монетой, ценные бумаги на 2,2 млн. рублей (ими большевики всю зиму будут топить две казанские бани) и даже семь мешков с золотыми и серебряными нательными крестиками (все это вновь достанется "красным", когда они вскоре отобьют Казань).
Из Самары золото на некоторое время перевезли в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства адмирала Колчака.
Золото было размещено на хранение в тамошнем филиале Госбанка. Только в мае 1919 (!!! до этого его никто не считал !!!) Совет министров колчаковского правительства распорядился произвести переучет ценностей. После процедуры, продолжавшейся больше месяца, министерство финансов в Омске опубликовало в своем официальном издании "Вестник финансов" данные о доставленном из Казани в Омск золоте:
"в российской монете - на 523.458.484 руб. 42 коп.,
в иностранной монете - на 38.065.322 руб. 57 коп.,
в слитках - на 90.012.027 руб. 65 коп.
Всего на сумму 651.535.834 руб. 64 коп."
Расхождение между сведениями министерства финансов в Омске и данными отделения Госбанка в Казани (645 410 610 руб. 79 коп.) составляет чуть больше 6 млн. рублей золотом. Похоже, что это те самые 100 ящиков с золотом, которые удалось вывезти большевикам за день до ухода из Казани. Следовательно, есть основание предположить, что итоговые данные, обнародованные омским правительством, были выведены не из реального пересчета, а на основе имевшихся документов - одного месяца для такой кропотливой работы при технических возможностях того времени явно недостаточно.
Учтенное в Омске золото составляли слитки, монеты, самородное золото, серебристое золото, золотистое серебро, платина и золотые изделия. Кроме российской золотой монеты здесь были еще и деньги 14 стран мира (особенно много золотых германских рейхсмарок - больше чем на 11 млн. рублей).
Кроме того, здесь хранилось золото, не включенное в государственный запас — золотые части приборов, принадлежащие Главной палате мер и весов. Никакого пересчета серебра и серебряных изделий не проводилось (ну или по крайней мере о нем ничего не известно)…
Союзники снабжали армию Колчака, боровшуюся с коммунистической Россией, отнюдь не безвозмездно и не бескорыстно. Гарантом их помощи Верховному правителю стало российское золото, которое они со знанием дела внимательно осмотрели в Омске, когда пересчет ценностей подходил к концу, и для узкого круга лиц организовали небольшую выставку. Вот что записал о ней в своем дневнике 22 мая 1919 года генерал Жанен: "Мы ходили большой группой в банк по приглашению правительства, чтобы присутствовать при проверке денежного звонкого наличия, спасенного чехами в Казани. Над подвалом, где находились ящики с золотыми слитками и платиновым песком, можно было видеть настоящую выставку золотых и серебряных (!!!) вещей".
Генерал Жанен
С марта 1919 года Колчак вынужден был начать отправлять частями российское золото за рубеж в уплату грузов, приходивших в его адрес для проведения крупных военных операций. Изымая ценности, Колчак направлял их во Владивосток, где находилось иностранное отделение особой кредитной канцелярии. По распоряжению Колчака (об этом говорят архивные документы) состоялось семь отправок благородного металла. Первая из них произошла 10 марта 1919 года, когда во Владивосток ушли 1236 ящиков с золотыми слитками, золотистым серебром и серебристым золотом. Следующие отправки датированы 19 и 20 июля, 8 и 26 сентября, 8 и 18 октября 1919 года.
Итак, 18 октября - последняя отправка золота, о которой нам известно. По данным архивов, тогда во Владивосток отгрузили 92 ящика со слитками частных банков, 80 ящиков со слитками Казанского отделения народного банка и 550 - с российской золотой монетой. Общая стоимость этого груза составила 43 577 444 руб. 06 коп. Однако ценности во Владивосток не попали. По пути из Читы в Хабаровск груз перехватили и присвоили отряды атамана Семенова. Судьбу пропавшего груза недавно выяснил профессор В. Сироткин: большая часть этого золота была передана на временное хранение японским оккупационным властям и увезена ими в Японию.
В документах на многие отправления нет сведений о стоимости отгруженных во Владивосток ценностей, а потому точно подсчитать израсходованное Колчаком золото в слитках и монете очень трудно
Развернувшееся в октябре 1919 года наступление Красной армии и широкое партизанское движение в Сибири заставили правительство Колчака перебазироваться в Иркутск в надежде сделать этот город оплотом белого движения. 15 ноября 1919 года колчаковская армия оставила Омск, бывшую столицу Верховного правителя. За неделю до того Колчак с личной охраной и наиболее близкими членами своего правительства выехал эшелоном "литер Б" по направлению к Иркутску. Было это утром 7 ноября. А несколькими часами позже, соблюдая меры особой секретности, станцию Омск покинули еще несколько литерных поездов.
В поезде "литер Д" размещался остаток золотого запаса, вывезенного из Казани. Этот эшелон состоял из 40 вагонов (в 28 везли золото, а в 12 размещалась охрана). Основная часть охраны находилась в поезде "литер В", который шел сзади эшелона с золотом. Между всеми литерными поездами поддерживалась телеграфная связь.
Однако продвижение эшелонов на Восток сопровождалось странными происшествиями. На рассвете 14 ноября перед светофором у разъезда Кирзинский в хвост эшелона с золотом врезался "литер В" - с охраной. Удар большой силы разбил девять теплушек с золотом, в столкнувшихся эшелонах вспыхнул пожар, а затем начали взрываться боеприпасы, находившиеся у охраны. Несколько вагонов сошли с рельсов. От столкновения пострадали 147 человек, из них 15 убиты, 8 сгорели. Было ли случившееся преднамеренной диверсией или же - банальной халатностью железнодорожников и охраны? Вопросы остались без ответа: времени на расследование не было, Колчак торопился в Иркутск, надеясь оттуда более успешно продолжить борьбу с большевистской Россией.
Не успела охрана, сопровождавшая груз с золотом, прийти в себя, как 18 ноября, в годовщину провозглашения Колчака Верховным правителем, произошло еще одно невероятное событие. Поезд "литер Д" остановился у семафора станции Ново-Николаевск, но, когда машинист дал сигнал к отправлению и потянул состав, сломался соединительный крюк третьего от паровоза вагона. Оторвавшиеся 38 вагонов с золотом и охраной покатились вниз к Оби, набирая скорость. Еще минута - и все они рухнули бы с моста в реку. Но в самый последний момент несколько солдат и путейцев, рискуя быть раздавленными, сумели подложить под колеса тормозные башмаки и иные подручные средства и остановили вагоны у самого спуска к мосту.
4 января 1920 года Жанен сообщил Колчаку, что отныне он - Колчак - следует на Восток в качестве частного лица, в его распоряжении остается только один классный вагон. Одновременно Жанен передает охрану эшелона с золотом чехословацким легионерам. 8 января вагон с Колчаком, в который набилось несколько десятков человек из его окружения, прицепляют к золотому эшелону.
Когда эшелон с Колчаком и золотом прибыл 12 января на станцию Тыреть, обнаружилось, что из одного вагона пропали 13 ящиков с золотом на сумму 780 тысяч золотых рублей. Чешский офицер Эмр, возглавлявший охрану эшелона, отказался подписать акт о краже. Известили Жанена, но тот даже не ответил.
14 января подписывается акт о передаче Политцентру адмирала Колчака, премьер-министра его правительства В. Н. Пепеляева и оставшейся части золотого запаса (золото находилось в 1678 мешках и 5143 ящиках)
22 марта 1920 года золотой запас возвращается снова в Казань, куда и прибывает 3 мая.
Хранился запас в Иркутске неважно. Когда 24 мая 1920 года в Казани проведут ревизию поступившего груза, то обнаружат неприглядную картину: «После вскрытия для пробного пересчета одного ящика с золотой монетой Иркутской упаковки обнаружено, что находящиеся в нем вещевые мешки совершенно мокры. Это объясняется тем, что до весны настоящего года большое количество мешков с золотом перевозилось неупакованным в ящики без всяких предосторожностей, в обыкновенных товарных вагонах, были покрыты проникавшим в вагоны снегом и промерзли. В таком промерзшем состоянии и упаковывались поспешно в ящики в Иркутске при отправке в Казань».
18 марта 1920 года охранники золотого состава передадут ценности экспедиторам, которым предстоит везти груз. О чем был составлен еще один документ.
«АКТ
Станция Иркутск 1920 года Марта 18 дня мы, нижеподписавшиеся, произвели осмотр и вскрытие всех 13-ти вагонов с золотым запасом, а также проверку количества мест с золотом, находящегося в каждом из вагонов, причем оказалось:
1) . Что все вагоны, а также замки и пломбы на них, находятся в исправном состоянии.
2) . Что в каждом вагоне находится нижеследующее количество мест, а именно:
ММ вагонов:
Количество яшиков:
520
520
520
520
520
514
520
520
520
519
502
600
933.887
Итого 6815 ящиков.
т. е. количество мест полностью соответствует акту от 8/ II. 1920 года. Все эти места сложены в должном порядке. После сего все 13 вагонов были вновь должным образом опломбированы с навеской на каждую вскрытую дверь вагона по одному замку и две пломбы Гос. Банка и Гос. К-ля. В виду вышеизложенного, а также согласно распоряжения Тов. Заведующего Финансовым Отделом Иркутского Губернского Революционного Комитета за М 280от 17/IIIзолото, а также ключи к замкам, навешенных на вагоне с золотым запасом, и пломбировочные щипцы Отдела Кредитных Билетов сдали:
Начальник Эшелона Арбатский Старший Кассир Н. Кулябко Приняли: Заведующий поездом Казановский Заместитель Заведующего поездом Гайский
Кассир Челноков
Сотрудник Госуд. Контроля Помощ. Контрол. Брянцев, Новоселов
Присутствовали: Заведующ. Финн. Отд. Ирк. Губ. Ревкома Бисенек
Упособот ВЧК при 5 Армии Косухин».
Золотой запас России. Казань. 1918
Более подробно о том, как проходила транспортировка, описано в докладе Казановского. Вот его текст с необходимым сокращением.
«18 марта 1920 г., согласно распоряжению Заведующего Иркутским Губотделом, мною совместно с сотрудником Иркутского Губфинотдела М. Гайским и Б. Челноковым, была произведена приемка эшелона с золотым запасом Республики для обратного его сопровождения в Центр.
Приемка была произведена посредством пересчета мест в каждом вагоне и в 13-ти американского типа вагонах; таким порядком было принято нижеследующее количество мест:
(далее следует повторение цифр, содержащихся в акте от 18 марта, приведенном выше. — В.К.)
…По имеющимся данным из всего количества 6815мест — 1) полноценной российской монеты имеется в 6354 ящиках на сумму 381.234.944р. 65к.; (дефектной монеты в 262 ящиках на сумму 15.385.566 р. 13 к.); 3). со слитками 197 ящиков (в том числе 3 ящика с вырубками) по оценке Отд. Кр. Бил. в Омске по документам Московской Конторы в 13.005.359р. 45 к.; 4) 2 ящика со слитками, полученными от Пермского Отделения 1/ II1919 г. при эвакуации золота из Омска, весом 4 пуда 28 ф. 63 зол. (75,469 кг. — В.К.) — без указания стоимости. Отсюда общая стоимость золотого запаса, не включая сюда стоимость слитков в 2ящиках Пермского Отделения, составляет приблизительно 409.625.870р. 28к. по номинальной стоимости.
Более точных и подробных сведений по золотому запасу в настоящее время представлять нет возможности, т. к. вся переписка по запасу и книги Московской Конторы, Тамбовского и Казанского Отделений находятся во Владивостокском Отделении.
Переписка же по перевозке золотого запаса из Самарской Конторы и Омского Отделения составлена Иркутским Губфинотделом в Иркутске для составления отчета.
После проверки наличности мест в 13 вагонах, вагоны эти с обеих сторон были заперты на замки и опломбированы пломбами Отд. Кред. Билетов Госуд. Банка и Государствен. Контроля.
От Иркутска до ст. Ачинск охрану золотого запаса нес 3-й батальон 262 Красноуфимского полка в количестве 600 человек, а от Ачинска до места назначения — I-й полк имени IIIИнтернационала в количестве 550 человек, сменивший охрану 3-го батальона по распоряжению военсовета 5 Армии.
Для сопровождения золотого запаса до места назначения Иркутским Губфинотделом были командированы следующие лица:
Завпоездом — Н. КАЗАНОВСКИЙ,
Замзавпоездом — М. Гайский, и
сотрудники Губфинотдела: Б. Челноков, М. Осадчий, С. Неверович, Е. К (буквы не разобрать. — В. К.) ров, А. Ахаимов, П. Бещин, И. Стеклянников.
Кроме перечисленных лиц при поезде находились представители Государствен. Контроля: Н. Никольский, Н. Брянцев и А. Новоселов.
Кроме того: Начальник поезда П. Шляхетко, Комиссар поезда — В. Дидюк и Уполномоченный Особого Отдела ВЧК при 5 Армии — А. Косухин.
Всем переименованным лицам вменено в обязанность доставить золотой запас Республики к месту назначения в полной сохранности.
Поезд с золотым запасом отбыл со ст. Иркутск 22марта 1920 г. в 4 ч. дня, 16 апреля прибыл в Омск, где получилось распоряжение от отправке поезда в Казань, куда и прибыл благополучно Змая 1920 г. в 11 ч. 30 м. дня.
Продолжительность следования поезда в пути была исключительно по причине неисправности мостов через реки Ию, Уду и Бирюсу.
По перегрузке золотого запаса из вагонов в кладовые Казанского Отделения Народного Банка необходимо было бы принять меры к вскрытию в первую очередь 1672ящиков новой упаковки для перечета золота в таковых, т. к. при упаковке мешков в ящики на ст. Иркутск, при вскрытии некоторых вещевых мешков было обнаружено, что в таковых мешках внутренние мешки с золотом совершенно истлевшие и монета сохранялась только в вещевых мешках. По этой причине Иркутским Губфинотделом для обеспечения сохранности золота в мешках при его перевозках, была предпринята упаковка всех мешков во вновь изготовленные ящики.
Кроме этого необходимо было бы убедиться в целости золота в 20 ящиках, возвращенных Колчаком из своего поезда в Нижнеудинске в эшелон золотого запаса, еще при следовании такового в Иркутск. Поверки наличности в таковых ящиках своевременно не было сделано из-за происходивших в то время событий.
При этом добавлю, что все лица, сопровождающие поезд с золотым запасом, относились к своим обязанностям с должной серьезностью, тотчас выполняя выработанную инструкцию в Иркутске и те мероприятия, которые вызывались в дороге обстоятельствами».
При этом по прибытии в Казань в эшелоне недосчитались золота на еще большую сумму, чем колчаковцы - аж на целых 35 млн. зол. руб. против той описи, что была составлена перед отправлением - в части ящиков лежали каие-то железки и кирпичи.
Теперь о тратах.
КомУч в борьбе на два фронта - против большевиков и Колчака - пытался подкупить чехо-словацких легионеров, выдав им "в счет кредита с возвратом" 02 октября 1918г. 750 ящиков "царской" серебряной монеты.
В издаваемом в Лондоне на деньги бывшего царского финансового агента К.Е. Замены бюллетене "Russian Economist" (January 1921, p. 46-57) замминистра финансов у Колчака В. Новицкий опубликовал статью "судьба императорского русского золотого запаса", в которой впервые среди русских эмигрантов (правда, с оговоркой - "согласно настойчивым слухам") назвал точные цифры "умыкнутого" легионерами "сибирского золота" (В Чехо-Словакии "золото Колчака" переименовывается прессой в "сибирское золото"): на : 63.050.000. зол. руб. или 168 млн. франц. фр.
Надо ли говорить, что ни этот "серебряный кредит", ни "600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых", с "машинами, станками, ценными металлами (!), картинами, разной ценной мебелью и утварью" (из воспоминаний барона Алексея Будберга, управделами военного министерства Колчака) никогда не вернулись в Россию, осев с 1920 г. в подвалах "Легио-банка" в Праге и сделав чешскую крону одной из самых стабильных валют в межвоенной Европе.
Видный советский экономист Н. Н. Любимов, возглавлявший в 1921 году работу Особой комиссии по учету народнохозяйственных последствий войны и блокады, писал, что омское правительство Колчака в последние месяцы своего существования прибегло к активной реализации золота, доставленного из Омска во Владивосток, а также к ссудам под золото на весьма невыгодных условиях. Так, в сентябре 1919 года было продано через Индо-Китайский банк 12 тыс. кг золота по 4280 франков за 1 кг на сумму 52 300 000 франков. Из этой суммы в распоряжении финансового агента колчаковского правительства в Париже А. А. Рафаловича оставалось 15 620 000 франков.
В уплату заказа другого финансового агента, Угета, и на приобретение в Сан-Франциско большой партии винтовок было депонировано золота на 1 млн. долларов. По контракту с фирмой "Ремингтон" в октябре 1919 года в Гонконг вывезли золота на 2 059 217 долларов, а в апреле 1920 года, когда Верховного правителя уже не было в живых, - еще на 500 902 доллара. Эти суммы также числились за финансовым агентом Колчака Угетом.
Следующее отправление - 30 536 434 иены золотом - шло в обеспечение заключенного в октябре 1919 года с Иокагамским банком займа на 50 млн. иен.
В Лондоне финансовый агент Колчака вступил в контакт с банкирами, братьями Беринг, а Угет - с англо-американским синдикатом "Кидер-Пибоди" (США). По этим двум договорам золото было депонировано в Шанхае и Гонконг-Шанхайском банке: на имя братьев Беринг - на 3 150 000 долларов и на имя Пибоди - на 23 625 000 долларов США.
Основываясь на архивных данных кредитной канцелярии во Владивостоке, Н. Н. Любимов утверждает: 8 июля 1920 года на счетах всех финансовых агентов Колчака в разных городах мира числилось более 60 млн. золотых рублей. Всего же, по мнению Любимова, омское правительство Колчака истратило из золотого запаса России не менее 215 млн. золотых рублей.
Валериан Моравский, в молодости эсер, затем журналист, при "временных" - комиссар по продовольствию в Сибири, затем член правительства "автономной Сибири", последний министр финансов "белых" во Владивостоке (1922 г.) начал составлять подробный документированный реестр всех перечислений "романовского золота" в 1916-1922 гг. в банки Японии, Китая, США, Франции, Великобритании и Канады. Для этого Моравский опросил сотни людей, так или иначе причастных к денежным переводам за границу, получил подлинники (или снял копии) с "платежек" на конкретные счета конкретных банков или расписок.
Результатом этих разысканий неутомимого экс-министра стала первая сводная справка "Русское золото за границей". Позднее Моравский продолжил свои поиски и перед смертью (он умер в 1942 г. в Шанхае) составил вторую обобщающую справку, где на основе таких вот "платежек" исчислял потери России от вывоза "романовского золота" за границу через Дальний Восток в гигантскую сумму на 250 млн. золотых рублей (справка хранится в личном фонде Моравского в Гуверовском архиве).
Но и это не все. 27 февраля 1922 г. в осаждаемом "красными" Приморском крае председатель последнего "Сибирского правительства" А. Сазонов и его министр финансов В. Моравский выдали японскому адвокату Шюнь Сузуки доверенность на "взыскание сумм в российской золотой монете и иностранной валюте, вложенных Российским Правительством, возглавляемым адмиралом Колчаком, в русские и иностранные банки и учреждения" (Гуверовский архив, фонд Моравского).
В октябре 1922 г. "красные" выбили "белых" из Владивостока, и в харбинской эмиграции Моравский изменил тактику: он решил предъявлять судебные иски не японским властям, а бывшим представителям Колчака в Японии - военному атташе ген. Михаилу Подтягину и финансовому агенту Минфина царской России Константину Миллеру. К иску "Сибирского пра¬вительства в изгнании" присоединился и атаман Григорий Семенов, тщетно пытавшийся при посещении Японии в июле 1922 г. кончить все дело с обоими агентами полюбовно.
Суть финансового конфликта между "белыми" сводилась к следующему. Получив от Колчака и Семенова под залог "романовского золота" доверенность на закупку оружия и амуниции (на 6 млн. 400 тыс. йен для Колчака и на 1 млн. 400 тыс. йен для Семенова - 5 млн. винтовочных патронов), Подтягин и Миллер своих обязательств не выполнили (Подтягин закупил оружия всего на 338 тыс. йен, но и оно до Колчака и Семенова не дошло), а "колчаковские" и "семеновские" деньги перевели на свои собственные личные счета в "Иокогама спеши банк" и "Чосен банк".
До судебного процесса против Миллера дело почему-то не дошло, а вот с Подтягиным Семенов и "сибирские областники" судились целых семь лет, с 1922 по 1929 год, дойдя до Верховного суда Японии.
Это огромное дело более чем в тысячу листов ныне хранится в Парламентской библиотеке в Токио и частично в Гуверовском архиве. Оно, конечно, интересно не судоговорением адвоката Шюня Сузуки с адвокатами Подтягина, тем более что генерал выиграл дело и ничего из "романовского золота" не отдал, оставив и Семенова, и Моравского "с носом".
Но важно другое - признание японскими судами всех инстанций фактов зачисления в 1916-1922 гг. на валютные счета сегодняшних правопреемников тогдашних японских банков - "Дайити Гинко", "Мицуи банк", "Муцибиси Гинко", "Сумитомо Гинко" - российского "залогового" золота на основе русско-японских финансовых соглашений 4 сентября 1916 г. и 7 и 16 октября 1919 г. с основными финансовыми контрагентами царских и колчаковских властей в тогдашней Японии - "Иокогама спеши банк" (ныне "Мицубиси банк") и "Чосен банк".
В ходе многолетнего судебного разбирательства в протоколах судов зафиксировались и другие каналы поступления "романовского золота" в японские банки. Так, в мотивированной части решения токийского окружного суда, в очередной раз отказавшегося удовлетворить иск адвоката Сузуки к ген. Подтягину, отмечалось, что не только ген. Петров сдал японским властям 22 ящика золота, но еще ранее в порту Дальний в марте 1920 г. то же самое сделал атаман Семенов, и его 33 ящика были отправ¬лены в г. Осаку в "Чосен банк", где "золото было обменено на японскую валюту" (из протокола суда от 9 марта 1925 г.).
Процесс Сузуки - Семенова против ген. Подтягина был не единственным в судебной практике Японии 20-30-х годов. В 1934-1941 гг. пытался отсудить "романовское золото" (22 ящика) и бывший начальник тыла колчаковской и семеновской армий генерал-майор Павел Петров.
В 1925 г. левый депутат Логман сделал официальный запрос министру иностранных дел Чехословацкой республики Э. Бенешу: куда спрятало правительство "сибирское золото", награбленное легионерами, и не хотел бы Бенеш провести по этому дурно пахнущему делу официальное расследование?
В 1926 г. аналогичный запрос относительно "романовского золота" прозвучал в японском парламенте, причем среди "золотодобытчиков" упоминались два известных милитариста - генералы Угаки и Танака, причем последнего открыто обвинили в том, что он "незаконно положил себе в карман в конце (гражданской) войны часть "русского золота" (уж не 22 ящика "петровского" и 33 ящика "семеновского" золота?).
В отличие от германского и чехословацкого парламентов, где запросы так и повисли в воздухе, в японском в 1926 г. было назначено специальное парламентское расследование, но и оно вскоре захлебнулось - парламентский прокурор таинственно погиб под колесами поезда...
Золото в Японии (1919-1920)
Данные из книги профессора Сироткина В.Г. "Золото и недвижимость России за рубежом"
1919 октябрь
Протокол Владивост. отд. Госбанка с ИСБ и "Чосен банк"
слитки, ценные бумаги
20 млн. золотых йен
ИСБ, "Чосен банк"
Кредит (закупка оружия)
7%-цен.бум. 3%-золото. (остаток возвр.)
Протокол 7 окт. 1919, Владивосток
1919 октябрь
Протокол Владивост. отд-Госбанка с ИСБ и "Чосен банк"
слитки, ценные бумаги
30 млн.золотых йен
ИСБ, "Чосен банк"
Кредит (закупка оружия)
7,5%-цен.бум. 3%-золото, (остаток возвр.)
Протокол 16 окт. 1919, Владивосток
Разовые передачи
1920 13 февраля
Расписка ком. 30-й яп-див.пол.Слуга войсковому старшине Клоку.адъют.атам.Колмыкова
2 ЯЩ.ЗОЛ.СЛИТ. и 5 сумок зол.монеты
38 пудов
ген.Ямада в "Матцуда банк", Владивосток
"Матцуда банк" • в "Чосен банк", г.Симоносеки, Япония
неизвестно
Архив экспертного совета
1920 март
расписка япон.военн.порт Дальний (Дайран), Сев.Китай
33 ящика золота (слитки и зол.мон.)
1,650кг
Квантунская армия
"Чосен банк" г.Осака
обмен 33 ящ. на зол.йены
Протокол Токийского окружного суда, 9 марта 1925
1920 ноябрь
Расписка пол. Рокуро И*зомэ ст.Манчжурия. КВЖД 0
20 ящ.зол.мон. и 2
ЯЩ.СЛИТКОВ
1.300 кг (1 млн. 270 тыс. зол.руб.)
Воен.миссия Квант.армии
неизвестно
неизвестно
Расписка Идзоме ген. П.П.Петрову 22 ноября 1920 г, (опубл. в РФ, Японии и США)
Выводы могут быть следующими – толком никто так и не знает, сколько золота ушло налево – есть только оценки и то на основании документов, а не реального пересчета. Выпадают серебро и серебряные изделия, не относившиеся к классу золотистого серебра (если конечно не предположить что ВСе серебро взяли легионеры :). Оценка золотого запаса также весьма приблизительна – ювелирные изделия считались по весу, а не по рыночной стоимости, пересчет проводился только по документам. Таким образом версии о возможности нахождения на территории Сибири схронов с колчаковским золотом в принципе могут быть достаточно реальными.
Ведь например некто Лехт в своем заявлении в НКВД СССР в июле 1940 г. назвал имена двух свидетелей, которые лично принимали участие в закапывании (а также, очевидно, и в воровстве) 26 ящиков - бывшего старшего писаря 21-го запасного Сибирского полка армии Колчака, своего соотечественника К.М. Пуррока и командира полка полковника М.И. Швагина, которые якобы еще с двумя солдатами (их имена Лехт на установил) лично закапывали эти ящики южнее ст. Тайга в три ямы глубиной в 2,5 м в лесу, на пятой лесной дороге справа от Сибирского гужевого тракта.
НКВД, конечно, проверило заявление Лехта, а заодно и личности Швагина и Пуррока. На Швагина материалов не нашли, то ли после кражи золота погиб, то ли сбежал в эмиграцию.
А ведь существуют легенды о том, что часть золота несколькими партиями с доверенными людьми уходили в разные стороны из Омска. Следы некоторых партий даже были обнаружены. Есть легенда о некоем колчаковце, который вернувшись в Советскую Россию, отработал долгое время учителем и после ВОВ пытался вместе с золотом совершить переход границы, но был при этой попытке убит. Есть легенды о подземном Омске – галереях, в которых могло быть спрятано золото…
https://rust1964.livejournal.com/91812.html
Весной и в начале лета Казань приняла золотые монеты и слитки из Тамбовского отделения Народного банка, Воронежского, Елецкого, Курского, Могилевского, Сызраньского и Пензенского. В июне туда же свезли золото из Самары и Козлова. Вместе с ценностями, которые хранились в Казани еще до революции, теперь в городе сконцентрировалось на 600 млн. рублей золота и почти на 200 млн. рублей серебра, то есть большая часть всего золотого запаса России. В хранилищах Нижнего Новгорода собралось на 440 млн. рублей золота (не считая серебра и разменной монеты).
Но 25 мая 1918 года обстановка серьезно осложнилась.
Чехословацкий корпус, застрявший в России со времени мировой войны и получивший разрешение Правительства РСФСР выехать на родину через Сибирь и Дальний Восток, неожиданно выступил против Советской власти и быстро захватил основные города Средней Волги, Урала и Сибири. Казань, еще недавно тыловой город, оказалась в непосредственной близости от боевых действий. Руководство наркомата финансов забеспокоилось.
В Казани начинают частичный пересчет золота, готовят тару для его вывоза в Москву или Коломну. Однако обстановка все более обостряется: 22 июля пал Симбирск, 25-го - Екатеринбург. Москва назначает срок эвакуации казанских ценностей - 5 августа.
Накануне в Самаре белые создали Волжскую флотилию из самых обычных речных буксиров и пароходов, которые вооружили сухопутными трехдюймовыми орудиями и пулеметами. Армия под командованием Владимира Каппеля (не фига не монархиста, а правого кадета) была погружена на баржи и пароходы и флотилия двинулась вверх по реке. Надежда была, в основном, на внезапность удара. Флотилия быстро продвигалась вперед, иногда вступая в бои с флотилией красных. Война на реке, на узком фарватере похожа на войну двух бронепоездов на одном пути. Маневрировать негде, можно лишь двигаться вперед или назад.
Владимир Оскарович Каппель - первый белогвардейский командующийна Восточном фронте
Недалеко от Казани, на крутом правом берегу Волги располагалась артиллерийская батарея красных. С белой флотилии был выслан десант, который захватил батарею и направил орудия на железную дорогу Казань-Свияжск, которая полностью была забита тянущимися из Казани поездами. Чтобы помешать красным вывезти золото из Казани часть десанта была отправлена взорвать железнодорожные пути, а другая часть захватила казанские пристани, которые были нужны для высадки всей армии.
Вечером началась бомбардировка Казани. Стреляли по Кремлю и казармам. Перепуганное население бросилось вон из города.
На следующий день разыгрался бой. Часть белых вела бой с красными, а другая часть, идя всю ночь, обошла город и зашла красным в тыл, что стало полной неожиданностью для тех. И, хотя силы были неравные (тысяча белых против девяти тысяч красных), эффект неожиданности сработал и белым удалось взять Казань. Это произошло 6 августа 1918 года.
Красные подтягивали к Казани новые силы, 100-мм орудия, катера с Балтийского флота. Белые решают эвакуировать из Казани золотой запас. Для этого были задействованы лучшие, наиболее вместительные и быстроходные пассажирские пароходы. Чиновники отвечали за счет золота, а офицеры флотилии – за погрузку и охрану. Охрана состояла из внутреннего караула, запертого вместе с золотом в трюм на все время перехода, люки трюма были запломбированы и у каждого люка стоял наружный караул. Пароходы под тяжестью золота оседали все глубже и глубже, и вот наконец все золото было погружено и флотилия отошла от причала. Золото безо всякой пропажи было доставлено до места назначения.
Через несколько дней многие радиостанции "красных" и "белых", а также за рубежом, получили радиоперехват: "Всем! Всем! Всем! Комитету членов Учредительного Собрания и всем радиостанциям. Доношу, что в настоящий момент отправка золотого запаса, принадлежащего России, закончилась. Мною из Казани отправлено:
1) золотой запас в нарицательную счетностъ шестьсот пятьдесят семь миллионов золотых рублей, а по теперешней стоимости, шесть с половиной миллиардов рублей;
2) сто миллионов рублей кредитными билетами; 3) на огромную сумму всяких иных ценностей; 4) запасы платины и серебра. Счастлив донести, что теперь все это народное достояние из рук грабителей и предателей целиком перешло в руки Учредительного Собрания и Россия может быть спокойна за целостность ее богатства. Товарищ управляющего военного ведомства Владимир Лебедев (штаб Народной армии КомУча)".
"Казанский клад" антибольшевистского правительства "учредиловцев" в Самаре действительно был весьма внушительным: золото в слитках, кружках и полосах, сотни ящиков и мешков с золотой и серебряной "царской" монетой, золотые драгоценные украшения и бриллианты, золотая церковная утварь, огромное количество иностранной валюты и "царских" ценных бумаг (облигации, векселя и т.д. - позднее они составили целый колчаковский эшелон из 25 вагонов) - словом, огромное богатство в 1 млрд. 300 млн. "золотых" рублей (в ценах до 1914 года).
"Учредиловцы" настолько ошалели от всего этого богатства, что не стали вывозить по Волге из Казани в Самару оставшуюся "мелочевку" - 11 тыс. ящиков с медной "царской" монетой, ценные бумаги на 2,2 млн. рублей (ими большевики всю зиму будут топить две казанские бани) и даже семь мешков с золотыми и серебряными нательными крестиками (все это вновь достанется "красным", когда они вскоре отобьют Казань).
Из Самары золото на некоторое время перевезли в Уфу, а в конце ноября 1918 года золотой запас Российской империи был перемещён в Омск и поступил в распоряжение правительства адмирала Колчака.
Золото было размещено на хранение в тамошнем филиале Госбанка. Только в мае 1919 (!!! до этого его никто не считал !!!) Совет министров колчаковского правительства распорядился произвести переучет ценностей. После процедуры, продолжавшейся больше месяца, министерство финансов в Омске опубликовало в своем официальном издании "Вестник финансов" данные о доставленном из Казани в Омск золоте:
"в российской монете - на 523.458.484 руб. 42 коп.,
в иностранной монете - на 38.065.322 руб. 57 коп.,
в слитках - на 90.012.027 руб. 65 коп.
Всего на сумму 651.535.834 руб. 64 коп."
Расхождение между сведениями министерства финансов в Омске и данными отделения Госбанка в Казани (645 410 610 руб. 79 коп.) составляет чуть больше 6 млн. рублей золотом. Похоже, что это те самые 100 ящиков с золотом, которые удалось вывезти большевикам за день до ухода из Казани. Следовательно, есть основание предположить, что итоговые данные, обнародованные омским правительством, были выведены не из реального пересчета, а на основе имевшихся документов - одного месяца для такой кропотливой работы при технических возможностях того времени явно недостаточно.
Учтенное в Омске золото составляли слитки, монеты, самородное золото, серебристое золото, золотистое серебро, платина и золотые изделия. Кроме российской золотой монеты здесь были еще и деньги 14 стран мира (особенно много золотых германских рейхсмарок - больше чем на 11 млн. рублей).
Кроме того, здесь хранилось золото, не включенное в государственный запас — золотые части приборов, принадлежащие Главной палате мер и весов. Никакого пересчета серебра и серебряных изделий не проводилось (ну или по крайней мере о нем ничего не известно)…
Союзники снабжали армию Колчака, боровшуюся с коммунистической Россией, отнюдь не безвозмездно и не бескорыстно. Гарантом их помощи Верховному правителю стало российское золото, которое они со знанием дела внимательно осмотрели в Омске, когда пересчет ценностей подходил к концу, и для узкого круга лиц организовали небольшую выставку. Вот что записал о ней в своем дневнике 22 мая 1919 года генерал Жанен: "Мы ходили большой группой в банк по приглашению правительства, чтобы присутствовать при проверке денежного звонкого наличия, спасенного чехами в Казани. Над подвалом, где находились ящики с золотыми слитками и платиновым песком, можно было видеть настоящую выставку золотых и серебряных (!!!) вещей".
Генерал Жанен
С марта 1919 года Колчак вынужден был начать отправлять частями российское золото за рубеж в уплату грузов, приходивших в его адрес для проведения крупных военных операций. Изымая ценности, Колчак направлял их во Владивосток, где находилось иностранное отделение особой кредитной канцелярии. По распоряжению Колчака (об этом говорят архивные документы) состоялось семь отправок благородного металла. Первая из них произошла 10 марта 1919 года, когда во Владивосток ушли 1236 ящиков с золотыми слитками, золотистым серебром и серебристым золотом. Следующие отправки датированы 19 и 20 июля, 8 и 26 сентября, 8 и 18 октября 1919 года.
Итак, 18 октября - последняя отправка золота, о которой нам известно. По данным архивов, тогда во Владивосток отгрузили 92 ящика со слитками частных банков, 80 ящиков со слитками Казанского отделения народного банка и 550 - с российской золотой монетой. Общая стоимость этого груза составила 43 577 444 руб. 06 коп. Однако ценности во Владивосток не попали. По пути из Читы в Хабаровск груз перехватили и присвоили отряды атамана Семенова. Судьбу пропавшего груза недавно выяснил профессор В. Сироткин: большая часть этого золота была передана на временное хранение японским оккупационным властям и увезена ими в Японию.
В документах на многие отправления нет сведений о стоимости отгруженных во Владивосток ценностей, а потому точно подсчитать израсходованное Колчаком золото в слитках и монете очень трудно
Развернувшееся в октябре 1919 года наступление Красной армии и широкое партизанское движение в Сибири заставили правительство Колчака перебазироваться в Иркутск в надежде сделать этот город оплотом белого движения. 15 ноября 1919 года колчаковская армия оставила Омск, бывшую столицу Верховного правителя. За неделю до того Колчак с личной охраной и наиболее близкими членами своего правительства выехал эшелоном "литер Б" по направлению к Иркутску. Было это утром 7 ноября. А несколькими часами позже, соблюдая меры особой секретности, станцию Омск покинули еще несколько литерных поездов.
В поезде "литер Д" размещался остаток золотого запаса, вывезенного из Казани. Этот эшелон состоял из 40 вагонов (в 28 везли золото, а в 12 размещалась охрана). Основная часть охраны находилась в поезде "литер В", который шел сзади эшелона с золотом. Между всеми литерными поездами поддерживалась телеграфная связь.
Однако продвижение эшелонов на Восток сопровождалось странными происшествиями. На рассвете 14 ноября перед светофором у разъезда Кирзинский в хвост эшелона с золотом врезался "литер В" - с охраной. Удар большой силы разбил девять теплушек с золотом, в столкнувшихся эшелонах вспыхнул пожар, а затем начали взрываться боеприпасы, находившиеся у охраны. Несколько вагонов сошли с рельсов. От столкновения пострадали 147 человек, из них 15 убиты, 8 сгорели. Было ли случившееся преднамеренной диверсией или же - банальной халатностью железнодорожников и охраны? Вопросы остались без ответа: времени на расследование не было, Колчак торопился в Иркутск, надеясь оттуда более успешно продолжить борьбу с большевистской Россией.
Не успела охрана, сопровождавшая груз с золотом, прийти в себя, как 18 ноября, в годовщину провозглашения Колчака Верховным правителем, произошло еще одно невероятное событие. Поезд "литер Д" остановился у семафора станции Ново-Николаевск, но, когда машинист дал сигнал к отправлению и потянул состав, сломался соединительный крюк третьего от паровоза вагона. Оторвавшиеся 38 вагонов с золотом и охраной покатились вниз к Оби, набирая скорость. Еще минута - и все они рухнули бы с моста в реку. Но в самый последний момент несколько солдат и путейцев, рискуя быть раздавленными, сумели подложить под колеса тормозные башмаки и иные подручные средства и остановили вагоны у самого спуска к мосту.
4 января 1920 года Жанен сообщил Колчаку, что отныне он - Колчак - следует на Восток в качестве частного лица, в его распоряжении остается только один классный вагон. Одновременно Жанен передает охрану эшелона с золотом чехословацким легионерам. 8 января вагон с Колчаком, в который набилось несколько десятков человек из его окружения, прицепляют к золотому эшелону.
Когда эшелон с Колчаком и золотом прибыл 12 января на станцию Тыреть, обнаружилось, что из одного вагона пропали 13 ящиков с золотом на сумму 780 тысяч золотых рублей. Чешский офицер Эмр, возглавлявший охрану эшелона, отказался подписать акт о краже. Известили Жанена, но тот даже не ответил.
14 января подписывается акт о передаче Политцентру адмирала Колчака, премьер-министра его правительства В. Н. Пепеляева и оставшейся части золотого запаса (золото находилось в 1678 мешках и 5143 ящиках)
22 марта 1920 года золотой запас возвращается снова в Казань, куда и прибывает 3 мая.
Хранился запас в Иркутске неважно. Когда 24 мая 1920 года в Казани проведут ревизию поступившего груза, то обнаружат неприглядную картину: «После вскрытия для пробного пересчета одного ящика с золотой монетой Иркутской упаковки обнаружено, что находящиеся в нем вещевые мешки совершенно мокры. Это объясняется тем, что до весны настоящего года большое количество мешков с золотом перевозилось неупакованным в ящики без всяких предосторожностей, в обыкновенных товарных вагонах, были покрыты проникавшим в вагоны снегом и промерзли. В таком промерзшем состоянии и упаковывались поспешно в ящики в Иркутске при отправке в Казань».
18 марта 1920 года охранники золотого состава передадут ценности экспедиторам, которым предстоит везти груз. О чем был составлен еще один документ.
«АКТ
Станция Иркутск 1920 года Марта 18 дня мы, нижеподписавшиеся, произвели осмотр и вскрытие всех 13-ти вагонов с золотым запасом, а также проверку количества мест с золотом, находящегося в каждом из вагонов, причем оказалось:
1) . Что все вагоны, а также замки и пломбы на них, находятся в исправном состоянии.
2) . Что в каждом вагоне находится нижеследующее количество мест, а именно:
ММ вагонов:
Количество яшиков:
520
935.499
520
938.043
520
934.716
520
937.357
520
936.787
514
940.882
520
937.390
520
933.578
520
933.113
519
933.546
502
934.732
600
939.863
933.887
Итого 6815 ящиков.
т. е. количество мест полностью соответствует акту от 8/ II. 1920 года. Все эти места сложены в должном порядке. После сего все 13 вагонов были вновь должным образом опломбированы с навеской на каждую вскрытую дверь вагона по одному замку и две пломбы Гос. Банка и Гос. К-ля. В виду вышеизложенного, а также согласно распоряжения Тов. Заведующего Финансовым Отделом Иркутского Губернского Революционного Комитета за М 280от 17/IIIзолото, а также ключи к замкам, навешенных на вагоне с золотым запасом, и пломбировочные щипцы Отдела Кредитных Билетов сдали:
Начальник Эшелона Арбатский Старший Кассир Н. Кулябко Приняли: Заведующий поездом Казановский Заместитель Заведующего поездом Гайский
Кассир Челноков
Сотрудник Госуд. Контроля Помощ. Контрол. Брянцев, Новоселов
Присутствовали: Заведующ. Финн. Отд. Ирк. Губ. Ревкома Бисенек
Упособот ВЧК при 5 Армии Косухин».
Золотой запас России. Казань. 1918
Более подробно о том, как проходила транспортировка, описано в докладе Казановского. Вот его текст с необходимым сокращением.
«18 марта 1920 г., согласно распоряжению Заведующего Иркутским Губотделом, мною совместно с сотрудником Иркутского Губфинотдела М. Гайским и Б. Челноковым, была произведена приемка эшелона с золотым запасом Республики для обратного его сопровождения в Центр.
Приемка была произведена посредством пересчета мест в каждом вагоне и в 13-ти американского типа вагонах; таким порядком было принято нижеследующее количество мест:
(далее следует повторение цифр, содержащихся в акте от 18 марта, приведенном выше. — В.К.)
…По имеющимся данным из всего количества 6815мест — 1) полноценной российской монеты имеется в 6354 ящиках на сумму 381.234.944р. 65к.; (дефектной монеты в 262 ящиках на сумму 15.385.566 р. 13 к.); 3). со слитками 197 ящиков (в том числе 3 ящика с вырубками) по оценке Отд. Кр. Бил. в Омске по документам Московской Конторы в 13.005.359р. 45 к.; 4) 2 ящика со слитками, полученными от Пермского Отделения 1/ II1919 г. при эвакуации золота из Омска, весом 4 пуда 28 ф. 63 зол. (75,469 кг. — В.К.) — без указания стоимости. Отсюда общая стоимость золотого запаса, не включая сюда стоимость слитков в 2ящиках Пермского Отделения, составляет приблизительно 409.625.870р. 28к. по номинальной стоимости.
Более точных и подробных сведений по золотому запасу в настоящее время представлять нет возможности, т. к. вся переписка по запасу и книги Московской Конторы, Тамбовского и Казанского Отделений находятся во Владивостокском Отделении.
Переписка же по перевозке золотого запаса из Самарской Конторы и Омского Отделения составлена Иркутским Губфинотделом в Иркутске для составления отчета.
После проверки наличности мест в 13 вагонах, вагоны эти с обеих сторон были заперты на замки и опломбированы пломбами Отд. Кред. Билетов Госуд. Банка и Государствен. Контроля.
От Иркутска до ст. Ачинск охрану золотого запаса нес 3-й батальон 262 Красноуфимского полка в количестве 600 человек, а от Ачинска до места назначения — I-й полк имени IIIИнтернационала в количестве 550 человек, сменивший охрану 3-го батальона по распоряжению военсовета 5 Армии.
Для сопровождения золотого запаса до места назначения Иркутским Губфинотделом были командированы следующие лица:
Завпоездом — Н. КАЗАНОВСКИЙ,
Замзавпоездом — М. Гайский, и
сотрудники Губфинотдела: Б. Челноков, М. Осадчий, С. Неверович, Е. К (буквы не разобрать. — В. К.) ров, А. Ахаимов, П. Бещин, И. Стеклянников.
Кроме перечисленных лиц при поезде находились представители Государствен. Контроля: Н. Никольский, Н. Брянцев и А. Новоселов.
Кроме того: Начальник поезда П. Шляхетко, Комиссар поезда — В. Дидюк и Уполномоченный Особого Отдела ВЧК при 5 Армии — А. Косухин.
Всем переименованным лицам вменено в обязанность доставить золотой запас Республики к месту назначения в полной сохранности.
Поезд с золотым запасом отбыл со ст. Иркутск 22марта 1920 г. в 4 ч. дня, 16 апреля прибыл в Омск, где получилось распоряжение от отправке поезда в Казань, куда и прибыл благополучно Змая 1920 г. в 11 ч. 30 м. дня.
Продолжительность следования поезда в пути была исключительно по причине неисправности мостов через реки Ию, Уду и Бирюсу.
По перегрузке золотого запаса из вагонов в кладовые Казанского Отделения Народного Банка необходимо было бы принять меры к вскрытию в первую очередь 1672ящиков новой упаковки для перечета золота в таковых, т. к. при упаковке мешков в ящики на ст. Иркутск, при вскрытии некоторых вещевых мешков было обнаружено, что в таковых мешках внутренние мешки с золотом совершенно истлевшие и монета сохранялась только в вещевых мешках. По этой причине Иркутским Губфинотделом для обеспечения сохранности золота в мешках при его перевозках, была предпринята упаковка всех мешков во вновь изготовленные ящики.
Кроме этого необходимо было бы убедиться в целости золота в 20 ящиках, возвращенных Колчаком из своего поезда в Нижнеудинске в эшелон золотого запаса, еще при следовании такового в Иркутск. Поверки наличности в таковых ящиках своевременно не было сделано из-за происходивших в то время событий.
При этом добавлю, что все лица, сопровождающие поезд с золотым запасом, относились к своим обязанностям с должной серьезностью, тотчас выполняя выработанную инструкцию в Иркутске и те мероприятия, которые вызывались в дороге обстоятельствами».
При этом по прибытии в Казань в эшелоне недосчитались золота на еще большую сумму, чем колчаковцы - аж на целых 35 млн. зол. руб. против той описи, что была составлена перед отправлением - в части ящиков лежали каие-то железки и кирпичи.
Теперь о тратах.
КомУч в борьбе на два фронта - против большевиков и Колчака - пытался подкупить чехо-словацких легионеров, выдав им "в счет кредита с возвратом" 02 октября 1918г. 750 ящиков "царской" серебряной монеты.
В издаваемом в Лондоне на деньги бывшего царского финансового агента К.Е. Замены бюллетене "Russian Economist" (January 1921, p. 46-57) замминистра финансов у Колчака В. Новицкий опубликовал статью "судьба императорского русского золотого запаса", в которой впервые среди русских эмигрантов (правда, с оговоркой - "согласно настойчивым слухам") назвал точные цифры "умыкнутого" легионерами "сибирского золота" (В Чехо-Словакии "золото Колчака" переименовывается прессой в "сибирское золото"): на : 63.050.000. зол. руб. или 168 млн. франц. фр.
Надо ли говорить, что ни этот "серебряный кредит", ни "600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых", с "машинами, станками, ценными металлами (!), картинами, разной ценной мебелью и утварью" (из воспоминаний барона Алексея Будберга, управделами военного министерства Колчака) никогда не вернулись в Россию, осев с 1920 г. в подвалах "Легио-банка" в Праге и сделав чешскую крону одной из самых стабильных валют в межвоенной Европе.
Видный советский экономист Н. Н. Любимов, возглавлявший в 1921 году работу Особой комиссии по учету народнохозяйственных последствий войны и блокады, писал, что омское правительство Колчака в последние месяцы своего существования прибегло к активной реализации золота, доставленного из Омска во Владивосток, а также к ссудам под золото на весьма невыгодных условиях. Так, в сентябре 1919 года было продано через Индо-Китайский банк 12 тыс. кг золота по 4280 франков за 1 кг на сумму 52 300 000 франков. Из этой суммы в распоряжении финансового агента колчаковского правительства в Париже А. А. Рафаловича оставалось 15 620 000 франков.
В уплату заказа другого финансового агента, Угета, и на приобретение в Сан-Франциско большой партии винтовок было депонировано золота на 1 млн. долларов. По контракту с фирмой "Ремингтон" в октябре 1919 года в Гонконг вывезли золота на 2 059 217 долларов, а в апреле 1920 года, когда Верховного правителя уже не было в живых, - еще на 500 902 доллара. Эти суммы также числились за финансовым агентом Колчака Угетом.
Следующее отправление - 30 536 434 иены золотом - шло в обеспечение заключенного в октябре 1919 года с Иокагамским банком займа на 50 млн. иен.
В Лондоне финансовый агент Колчака вступил в контакт с банкирами, братьями Беринг, а Угет - с англо-американским синдикатом "Кидер-Пибоди" (США). По этим двум договорам золото было депонировано в Шанхае и Гонконг-Шанхайском банке: на имя братьев Беринг - на 3 150 000 долларов и на имя Пибоди - на 23 625 000 долларов США.
Основываясь на архивных данных кредитной канцелярии во Владивостоке, Н. Н. Любимов утверждает: 8 июля 1920 года на счетах всех финансовых агентов Колчака в разных городах мира числилось более 60 млн. золотых рублей. Всего же, по мнению Любимова, омское правительство Колчака истратило из золотого запаса России не менее 215 млн. золотых рублей.
Валериан Моравский, в молодости эсер, затем журналист, при "временных" - комиссар по продовольствию в Сибири, затем член правительства "автономной Сибири", последний министр финансов "белых" во Владивостоке (1922 г.) начал составлять подробный документированный реестр всех перечислений "романовского золота" в 1916-1922 гг. в банки Японии, Китая, США, Франции, Великобритании и Канады. Для этого Моравский опросил сотни людей, так или иначе причастных к денежным переводам за границу, получил подлинники (или снял копии) с "платежек" на конкретные счета конкретных банков или расписок.
Результатом этих разысканий неутомимого экс-министра стала первая сводная справка "Русское золото за границей". Позднее Моравский продолжил свои поиски и перед смертью (он умер в 1942 г. в Шанхае) составил вторую обобщающую справку, где на основе таких вот "платежек" исчислял потери России от вывоза "романовского золота" за границу через Дальний Восток в гигантскую сумму на 250 млн. золотых рублей (справка хранится в личном фонде Моравского в Гуверовском архиве).
Но и это не все. 27 февраля 1922 г. в осаждаемом "красными" Приморском крае председатель последнего "Сибирского правительства" А. Сазонов и его министр финансов В. Моравский выдали японскому адвокату Шюнь Сузуки доверенность на "взыскание сумм в российской золотой монете и иностранной валюте, вложенных Российским Правительством, возглавляемым адмиралом Колчаком, в русские и иностранные банки и учреждения" (Гуверовский архив, фонд Моравского).
В октябре 1922 г. "красные" выбили "белых" из Владивостока, и в харбинской эмиграции Моравский изменил тактику: он решил предъявлять судебные иски не японским властям, а бывшим представителям Колчака в Японии - военному атташе ген. Михаилу Подтягину и финансовому агенту Минфина царской России Константину Миллеру. К иску "Сибирского пра¬вительства в изгнании" присоединился и атаман Григорий Семенов, тщетно пытавшийся при посещении Японии в июле 1922 г. кончить все дело с обоими агентами полюбовно.
Суть финансового конфликта между "белыми" сводилась к следующему. Получив от Колчака и Семенова под залог "романовского золота" доверенность на закупку оружия и амуниции (на 6 млн. 400 тыс. йен для Колчака и на 1 млн. 400 тыс. йен для Семенова - 5 млн. винтовочных патронов), Подтягин и Миллер своих обязательств не выполнили (Подтягин закупил оружия всего на 338 тыс. йен, но и оно до Колчака и Семенова не дошло), а "колчаковские" и "семеновские" деньги перевели на свои собственные личные счета в "Иокогама спеши банк" и "Чосен банк".
До судебного процесса против Миллера дело почему-то не дошло, а вот с Подтягиным Семенов и "сибирские областники" судились целых семь лет, с 1922 по 1929 год, дойдя до Верховного суда Японии.
Это огромное дело более чем в тысячу листов ныне хранится в Парламентской библиотеке в Токио и частично в Гуверовском архиве. Оно, конечно, интересно не судоговорением адвоката Шюня Сузуки с адвокатами Подтягина, тем более что генерал выиграл дело и ничего из "романовского золота" не отдал, оставив и Семенова, и Моравского "с носом".
Но важно другое - признание японскими судами всех инстанций фактов зачисления в 1916-1922 гг. на валютные счета сегодняшних правопреемников тогдашних японских банков - "Дайити Гинко", "Мицуи банк", "Муцибиси Гинко", "Сумитомо Гинко" - российского "залогового" золота на основе русско-японских финансовых соглашений 4 сентября 1916 г. и 7 и 16 октября 1919 г. с основными финансовыми контрагентами царских и колчаковских властей в тогдашней Японии - "Иокогама спеши банк" (ныне "Мицубиси банк") и "Чосен банк".
В ходе многолетнего судебного разбирательства в протоколах судов зафиксировались и другие каналы поступления "романовского золота" в японские банки. Так, в мотивированной части решения токийского окружного суда, в очередной раз отказавшегося удовлетворить иск адвоката Сузуки к ген. Подтягину, отмечалось, что не только ген. Петров сдал японским властям 22 ящика золота, но еще ранее в порту Дальний в марте 1920 г. то же самое сделал атаман Семенов, и его 33 ящика были отправ¬лены в г. Осаку в "Чосен банк", где "золото было обменено на японскую валюту" (из протокола суда от 9 марта 1925 г.).
Процесс Сузуки - Семенова против ген. Подтягина был не единственным в судебной практике Японии 20-30-х годов. В 1934-1941 гг. пытался отсудить "романовское золото" (22 ящика) и бывший начальник тыла колчаковской и семеновской армий генерал-майор Павел Петров.
В 1925 г. левый депутат Логман сделал официальный запрос министру иностранных дел Чехословацкой республики Э. Бенешу: куда спрятало правительство "сибирское золото", награбленное легионерами, и не хотел бы Бенеш провести по этому дурно пахнущему делу официальное расследование?
В 1926 г. аналогичный запрос относительно "романовского золота" прозвучал в японском парламенте, причем среди "золотодобытчиков" упоминались два известных милитариста - генералы Угаки и Танака, причем последнего открыто обвинили в том, что он "незаконно положил себе в карман в конце (гражданской) войны часть "русского золота" (уж не 22 ящика "петровского" и 33 ящика "семеновского" золота?).
В отличие от германского и чехословацкого парламентов, где запросы так и повисли в воздухе, в японском в 1926 г. было назначено специальное парламентское расследование, но и оно вскоре захлебнулось - парламентский прокурор таинственно погиб под колесами поезда...
Золото в Японии (1919-1920)
Данные из книги профессора Сироткина В.Г. "Золото и недвижимость России за рубежом"
1919 октябрь
Протокол Владивост. отд. Госбанка с ИСБ и "Чосен банк"
слитки, ценные бумаги
20 млн. золотых йен
ИСБ, "Чосен банк"
Кредит (закупка оружия)
7%-цен.бум. 3%-золото. (остаток возвр.)
Протокол 7 окт. 1919, Владивосток
1919 октябрь
Протокол Владивост. отд-Госбанка с ИСБ и "Чосен банк"
слитки, ценные бумаги
30 млн.золотых йен
ИСБ, "Чосен банк"
Кредит (закупка оружия)
7,5%-цен.бум. 3%-золото, (остаток возвр.)
Протокол 16 окт. 1919, Владивосток
Разовые передачи
1920 13 февраля
Расписка ком. 30-й яп-див.пол.Слуга войсковому старшине Клоку.адъют.атам.Колмыкова
2 ЯЩ.ЗОЛ.СЛИТ. и 5 сумок зол.монеты
38 пудов
ген.Ямада в "Матцуда банк", Владивосток
"Матцуда банк" • в "Чосен банк", г.Симоносеки, Япония
неизвестно
Архив экспертного совета
1920 март
расписка япон.военн.порт Дальний (Дайран), Сев.Китай
33 ящика золота (слитки и зол.мон.)
1,650кг
Квантунская армия
"Чосен банк" г.Осака
обмен 33 ящ. на зол.йены
Протокол Токийского окружного суда, 9 марта 1925
1920 ноябрь
Расписка пол. Рокуро И*зомэ ст.Манчжурия. КВЖД 0
20 ящ.зол.мон. и 2
ЯЩ.СЛИТКОВ
1.300 кг (1 млн. 270 тыс. зол.руб.)
Воен.миссия Квант.армии
неизвестно
неизвестно
Расписка Идзоме ген. П.П.Петрову 22 ноября 1920 г, (опубл. в РФ, Японии и США)
Выводы могут быть следующими – толком никто так и не знает, сколько золота ушло налево – есть только оценки и то на основании документов, а не реального пересчета. Выпадают серебро и серебряные изделия, не относившиеся к классу золотистого серебра (если конечно не предположить что ВСе серебро взяли легионеры :). Оценка золотого запаса также весьма приблизительна – ювелирные изделия считались по весу, а не по рыночной стоимости, пересчет проводился только по документам. Таким образом версии о возможности нахождения на территории Сибири схронов с колчаковским золотом в принципе могут быть достаточно реальными.
Ведь например некто Лехт в своем заявлении в НКВД СССР в июле 1940 г. назвал имена двух свидетелей, которые лично принимали участие в закапывании (а также, очевидно, и в воровстве) 26 ящиков - бывшего старшего писаря 21-го запасного Сибирского полка армии Колчака, своего соотечественника К.М. Пуррока и командира полка полковника М.И. Швагина, которые якобы еще с двумя солдатами (их имена Лехт на установил) лично закапывали эти ящики южнее ст. Тайга в три ямы глубиной в 2,5 м в лесу, на пятой лесной дороге справа от Сибирского гужевого тракта.
НКВД, конечно, проверило заявление Лехта, а заодно и личности Швагина и Пуррока. На Швагина материалов не нашли, то ли после кражи золота погиб, то ли сбежал в эмиграцию.
А ведь существуют легенды о том, что часть золота несколькими партиями с доверенными людьми уходили в разные стороны из Омска. Следы некоторых партий даже были обнаружены. Есть легенда о некоем колчаковце, который вернувшись в Советскую Россию, отработал долгое время учителем и после ВОВ пытался вместе с золотом совершить переход границы, но был при этой попытке убит. Есть легенды о подземном Омске – галереях, в которых могло быть спрятано золото…
https://rust1964.livejournal.com/91812.html