По разные стороны эшафота
Касым-Жомарт Токаев. Фото: Евгений Биятов / POOL / ТАСС
Ирония информационной повестки: едва все в России бросились обсуждать предположение главы Конституционного суда Валерия Зорькина о будущем возвращении смертной казни, в соседнем Казахстане президент страны Касым-Жомарт Токаев окончательно ее запретил. В целом, такой шаг является формальностью: смертные приговоры не приводятся в исполнение в республике около 20 лет, последний раз он был вынесен «алмаатинскому стрелку» Руслану Кулекбаеву, расстрелявшему несколько человек на улице летом 2016 года. Да и принципиальное решение об отмене было уже принято ранее, сейчас Токаев просто поставил подпись. Но все же контраст оказался настолько очевиден, что некоторые интернет-комментаторы на полном серьезе начали обсуждать, как, оказывается, хорошо в Казахстане, и хвалить Касым-Жомарта Токаева за его демократичность.
Все, разумеется, познается в сравнении.
Но вообще-то хвалить Токаева в Казахстане не принято. Даже наоборот: президента очень жестко критикуют — чаще всего справедливо, хотя дело быстро скатывается к оскорбительным прозвищам.
Токаеву ставят в вину, что он лишь греет место ушедшего с поста, но оставшегося во власти Нурсултана Назарбаева (что не совсем так: амбиций у нового президента — будь здоров). Ругают Токаева и за явное двуличие во внутренней политике: формально разрешая митинги — чаще всего на выселках, — официальная Акорда (резиденция президента Казахстана в Астане. — Ред.) руками силовиков жестко преследует даже рядовых активистов и сажает их десятками, пусть и на небольшие сроки.
Но главные претензии — экономические: значительная часть реформ и инициатив при Токаеве либо не доделываются до конца, либо извращаются на стадии реализации, либо изначально плохо придуманы. Разрешив снимать деньги с пенсионных счетов на покупку квартир, Акорда сначала спровоцировала резкий рост стоимости недвижимости, а затем так же резко подняла минимальный порог для снятия средств (оставив с носом огромное количество молодых семей, в первую очередь). А сумма 42 500 тенге (7000 рублей), выданная во время первой волны пандемии каждому ушедшему в незапланированный отпуск казахстанцу, стала настоящим мемом: это мало даже по казахстанским меркам, к тому же у некоторых граждан позже эти деньги начали отнимать.
При Токаеве, хоть ему и не повезло с эпохой коронавируса, заметно упал общий уровень жизни в стране. И на фоне общей неустроенности популистская от начала и до конца история с отменой смертной казни не вызывает у казахстанцев почти никаких эмоций. Но она и не для них была сделана. Токаев — профессиональный дипломат, долгие годы он был вторым лицом в ООН. И отмена смертных приговоров — дань Западу («уступка», как сказал бы Зорькин), игра с правами человека, которые ставит во главу угла Европа. Токаев и его администрация хотят выглядеть перед Европой и теми же США хорошо: это потенциально важные экономические партнеры, да и многовекторность Казахстана, пошатнувшаяся в последние годы из-за давления России, явно нуждается в разных балансах. Отмена того, что уже давно отменено, в обмен на лояльность со стороны Европы — идеальный размен для искушенного внешнеполитического аппаратчика Токаева.
Так что же получается: российские спикеры, говорящие о том, что отмена смертной казни не соответствует «нравственным ценностям» России, лучше, потому что честнее?
Нет, не так.
Даже ведя свою политическую игру (за пределами страны популярность Токаева существенно выше, чем внутри Казахстана), нынешний президент республики исходит из понятий гуманизма.
Это, кстати, не относится к гуманизму в отношении животных: через день после отмены смертной казни Токаев подписал закон, фактически легализующий убийство бездомных собак и кошек. Но ценность человеческой жизни сама по себе для президента Казахстана что-то да значит. Возможно, в Токаеве играет дипломатическое прошлое, но и в целом для казахстанской политики, и для казахстанского общества общечеловеческие понятия вроде миролюбия, заботы и любви к ближнему — пока еще не пустой звук. Порой даже настолько, что Токаев не боится показаться слабым и уж, тем более, позволяет себя ругать сколько влезет. Только это не слабость, это понимание того, что пока есть возможность договориться/поговорить со своим собственным народом — нужно этим пользоваться. И для этого совсем не обязательно намекать на лишение гражданства или возвращение расстрелов неугодных.
Да, это комплимент Токаеву на общем фоне, а не потому, что власть в Казахстане прекрасная. Но в этом-то и ключевая разница между Акордой и Кремлем: у казахстанских политиков банально осталось больше точек коммуникации с обществом, а в России мосты сжигают стремительно, оставив только шатающуюся магистраль «пособия в обмен на абсолютную лояльность». Обе страны все еще ходят возле эшафота, но одна, кажется, с него уже спрыгнула, а вторая — собирается оккупировать.