Румынский геноцид в Транснистрии (фотокопии документов)

"По распоряжению городского головы выдано ресторану базой 18 штук стульев… та 2 малых листа стекла для остекленiя портретов Гитлера в ресторанi и милицii. Выдал завскладом Жовтобрух, получил милиционер Сиваев. 06.09.1941., Брацлав".

Речь пойдет о сборе, продаже и раздаче награбленного еврейского имущества в районе Транснистрии Брацлав (префектура Тульчин).

Место и время действия: Брацлав, 1941–1943 годы

Транснистрия была образовано 30 августа 1941 года в результате Тигинского соглашения между союзниками по оси, и возглавил ее профессор Алексияну, известный антисемит. Территория Транснистрии включала 13 префектур: Ананьев, Балту, Березовку, Дубоссары, Голту, Ямполь, Могилев-Подольский, Очаков, Одессу, Овидиополь, Рыбницу, Тирасполь и Тульчин.

Карта губернаторства Транснистрия:

Префектуры подразделялись на 64 района (уезда), управляемыми преторами, назначенными префектами. Должности префектов и преторов в Транснистрии были доверены только уроженцам Румынии, главным образом военным. Преторы контролировали меньшую территорию, чем префекты, но обладали гораздо более широкими полномочиями.

В состав префектуры Тульчин, находившейся на северо-востоке Транснистрии, входил район Брацлав, включавший одноименный город и окружающие его села.

 Вся полнота власти в Брацлаве и его окрестностях принадлежала румынскому администратору – претору Тиберию Александреску, а соблюдение порядка обеспечивали румынское жандармское подразделение и украинская вспомогательная полиция.

Одним из приоритетов деятельности румынской администрации в Транснистрии была регистрация и конфискация еврейского имущества.

Нет возможности полностью оценить масштаб награбленного даже в пределах Брацлава и близлежащих сел. Конфискованное имущество не полностью фиксировалось в сохранившихся отчетах; значительная часть конфискованных денег и ценностей попадала в личную собственность участвовавших в акциях уничтоже­ния жандармов и особенно местной полиции. Вот что писал румынский судья Штефан Минке Иону Антонеску о грабежах и произволе служащих оккупационной администрации в соседней Бессарабии:

«Управление еврейского имущества превратилось в страшное несчастье и настоящий грабеж, даже сотая доля его стоимости фактически не поступила в государственную казну. А какая часть ценностей, оставшихся от евреев или награбленных у них во время их сбора, а ведь они были просто-напросто ограблены, стала достоянием государства? На так называемых аукционах, проведенных без всяких законных оснований, были проданы по мизерным ценам только старые и ничего не стоящие вещи, а остальное было украдено».

Некоторых преторов смещали за то, что они не передавали награбленные у евреев ценности в Румынский банк, а оставляли их в собственном распоряжении. Так, командующий Сигуранцей (службой безопасности и разведки жандармерии) в префектуре Балта был предупрежден о том, что жена претора Константина Александреску из Бершади «вела дела с евреями гетто». Помимо того, что Александреску изъял еврейские ценности, он принимал ежемесячные взятки от узников гетто, изнасиловал 15-летнюю еврейскую девушку и совершил другие злодеяния.

Реквизиция еврейского имущества на территории Транснистрии использовалась и для нужд румынских и немецких военных. Сохранились описание и оценка этого имущества, причем забиралась даже детская мебель, утю­ги, скатерти, стулья, сто­лы, парикмахерские машинки, простыни, подушки, наволочки и т.д. Ограбление евреев Брацлава началось с первых дней немецкой оккупации и успешно продолжилось при румынской.

Занималась им местная украиснкая вспомогательная полиция, которая в документах брацлавской администрации именовалась милицией. Начальником полиции еще во время немецкой оккупации был назначен некто Мриль, и первое время в его подчинении было только семь полицейских, но, поскольку работы прибавлялось, число их постепенно дошло до двадцати.

Список первого состава милиции, который получил награбленное имущество, датирован 18 августа 1941 года. В число сотрудников команды Мриля в то время входили Сиваев, Билостечный, Малич, Дверницкий, Гудима, Монтрезор и Гудзенко. Бумага подписана городским головой Маттисом.

Первыми были ограблены дома эвакуированных евреев. За счет этих ограблений была открыта база-склад конфискованного еврейского имущества. Сохранилось письмо заведующего складом, датированное первым сентября 1941 года на имя главбуха городской управы, в котором идет речь о шести актах по приему мебели от милиции из квартир эвакуированных.

Эффективность всеобщего ограбления евреев возросла после их переселения в гетто, приказ о создании которого был издан 22 сентября 1941 года префектом Тульчина Лазером. Вспоминала бывшая узница гетто Брацлава Евгения Ароновна Рабинович: «С населения гетто брали контрибуцию: деньгами, золотом, вещами. Отдавали самое последнее, чтобы только не выгоняли из Брацлава… Собрали подростков 14–16 лет, в том числе и меня, и посадили в брацлавскую тюрьму. Там нас не кормили и жестоко избивали до тех пор, пока еврейская община не внесла выкуп». Ограбление продолжалось и после депортации узников гетто в Печору, причем румынские жандармы брали самые ценные вещи, оставшиеся прихватывали милиционеры.

Представителями городской администрации была составлена  «Опись имущества, изъятого у еврейского населения по г. Брацлаву после их выселения» (депортации в концлагерь Печора) на 12 листах включавшая 460 предметов, оцененных на сумму 5621-00 немецких марок. Под описью поставили подписи председатель инвентаризационной комиссии Стукальский и ее члены Ясинский и Белостечный, а также принявший имущество заведующий базой Жовтобрух.

Как распределялось награбленное?

«Легализованным» сбытом имущества переселенных в гетто евреев занимались представители городских и районных управ, преимущественно местные жители. Эту ответственность на них возложил оккупационный режим. Еврейское имущество (по-украински «Жидiвьске Майно») еще до депортации населения гетто в Печору собиралось на складе/базе Брацлава, где проводился его тщательный учет. Заведовал складом вышеупомянутый Жовтобрух Йосип Прокопович, его коллегами в комиссии по реализации еврейского имущества были шеф планово-экономической секции управы Миклашевский и шеф финансовой секции Гамолюк.

Суммы, перечисленные в описях склада еврейского имущества, не включали в себя стоимость домов, оставленных евреями после переселения в гетто. Каждый предмет нумеровался и заносился в соответствующую опись. Была заведена складская книга для учета продаж мебели, хозтоваров и прочего движимого имущества, в которой остались до сего дня копии многочисленных счетов-фактур и ведомостей за проданные товары с указанием их цены, количества и покупателей. Продажи товаров со склада контролировалась начальником городской управы и претором Александреску, который подписывал все необходимые бумаги.

Если продажи производилась сотрудникам управы или вспомогательной полиции, то иногда это делалось в счет их зарплаты. Такие действия, кроме финансирования румынской военной машины и обогащения румын, служили легитимизации геноцида среди местного населения и поощрению его к коллаборации.

Среди охотников на еврейское имущество попадались люди со вкусом, которые знали, что отбирать. Вот список мебели, приобретенной главврачом больницы Александром Вольдемаровичем Брингом в сентябре1941 года: дубовый буфет с орнаментом, письменный двухтумбовый стол, дубовый диван, картина, туалетный столик с резьбой, кресло красного дерева, детская кроватка с матрацем, детская кровать с сеткой, стул. Переводчица Белявская предпочитала качественный фарфор: блюда, чашки, тарелочки, цветочные вазы. Ветеринарный врач Николишен получил никелированную кровать с матрасом, детскую кровать с сеткой, стол с точеными ножками, четыре венских стула, буфет, круглый столик и трюмо с подвазонником. Румынский капитан забрал чайный фарфор с сундучком и корзиночкой, субпретор – швейную машину.

Милиционеры отбирали дефицитный товар в счет зарплаты. Вот письмо двадцати сотрудников милиции ее начальнику Мрилю от 1 октября 1941 года с просьбой удержать из зарплаты деньги за полученную с базы мебель:

Румынские и немецкие военные (Брацлав стоял у границы Транснистрии с немецкой зоной оккупации – Рейхскомиссариатом «Украина») покупали мебель, посуду и хозтовары: гвозди, краску, стекло, листовое железо, ящики и прочее. Старосты окрестных сел просили стекло, листовое железо и гвозди. Одна сельская управа Брацлавского уезда заказала семь килограммов гвоздей для закрытия окон и дверей в опустевших еврейских домах. Для ремонта сцены брацлавскому кинотеатру тоже требовались гвозди, для румынских гостей – биллиард. Ресторан забрал со склада большое количество венских стульев, буфет и посуду: блюда, тарелки, чашки, блюдца, сахарницы, масленки, а кроме того, самовары, фарфоровые пепельницы, стеклянные вазы и даже мухолов. Тюрьме и земотделу выдали стенные часы; клубу при городской управе – три кушетки. Пошивочной мастерской при управе по просьбе ее заведующего Левицького выдали одну подводу тряпок из «жидівського майна».

В городе использовался рабский труд еврейских профессионалов: остались расписки о выдаче материалов художнику Шмуленсону и кузнецу Розенбергу для выполнения заказов примарии и жандармерии. Позднее оба узника гетто были депортированы в Печору, откуда уже не вернулись.

Лесничество Брацлава получило со склада кровати, матрасы, топчаны, перины, подушки, одеяла ватные; не забыли захватить и ковер, и детский матрас, и комод, и сундук, и этажерку. Всего было выбрано товаров на сумму 265,5 марок, что было зафиксировано в счете из претуры.

Люди попроще отбирали самое необходимое: кровати, матрасы, столы, табуретки. Полицейскому Ивану Монтрезору, потомку наполеоновского солдата, достались весы с гирями; возчику Ивану Мельнику– никелированная кровать и детская коляска; директору Зиньковецкой школы Василю Данилюку – счеты. Большое количество товара шло в магазин Рыльского: гвозди, краска, тара. И, разумеется, часть складских запасов списывалась: комоды, кровати, зеркала, стулья и прочее, и прочее, а затем расходилась по сотрудникам управы.

В августе 1942 года в Брацлаве были созданы два рабочих лагеря для немецких строительных компаний «Тодт-Дорман» и «Хорст унд Йессен», где находилось около 1200 евреев, депортированных из Буковины, и около 300 из разных районов Украины. Узники работали в каменных карьерах, на прокладке и ремонте дорог. 23 сентября 1942 года все попавшие в этот лагерь старики и дети, около 400 человек, были расстреляны в ближайшем лесу. Акции уничтожения продолжались и в дальнейшем.

В апреле 1943 года лагерь «Тодт-Дорман» был закрыт, а оставшихся заключенных перевели в лагерь «Хорст унд Йессен». В период функционирования лагеря брацлавская управа обеспечивaлa его администрацию всем необходимым. В отчетных ведомостях склада конфискованного еврейского имущества лагерь проходил как «Фирма Дорман». Туда отправлялась разнообразная мебель: столы, стулья простые и венские, буфеты, шкафчики, табуреты, гардеробы кровати, умывальные столики и прочий инвентарь (верстаки столярные, наковальни, тиски слесарные и даже утюги. Вот один из документов, посланный претурой Брацлава в лагерь «Тодт-Дорман» незадолго до его закрытия, 1 апреля 1943 года, с просьбой вернуть по списку взятые со склада вещи:

Конфискованное еврейское имуществе продавалось не только сотрудникам предприятий, учреждений, полиции, фирмы «Тодт-Дорман» и воинским частям, но и местному населению. Сохранились документы о выручке от реализации «бросового еврейского имущества» на «прилюдных торгах», состоявшихся в Брацлаве в июне 1942 года, которая составила свыше 5000 марок.

Многих брацлавчан, депортированных в Печору к лету 1942 года уже не было в живых: они умерли от голода, холода, и тифа. Генерал Илиеску, инспектор жандармерии Транснистрии, рекомендовал отправить туда самых бедных, так как они все равно умрут. О подушках и перинах в лагере не приходилось и мечтать: люди спали на бетонном полу, и считали за счастье, если находили пару досок, на которых могли прикорнуть…

***********