Блоги |
Философия и государство
Как позднесоветская философия боролась с марксизмом - и победила. Статья в The Montréal Review.
Переведу ряд фрагментов.
Нигде учение Платона о связи идей с основой государства не воплощалось с такой энергией и в таких масштабах, как в коммунистической России. В СССР философия (диамат и истмат) стала высшим политическим и правовым институтом, обретя власть надличностного, универсального разума. В своем неограниченном господстве она была фактически эквивалентна безумию и сама безжалостно расправлялась с отдельными мыслителями.
Взаимосвязь власти и мысли в Советском Союзе хорошо иллюстрируется тем фактом, что из 62 мыслителей, которым посвящены отдельные главы моих книг "Феникс философии" (2019) и "Идеи против идеократии" (2022) (см. два первых комментария), 20 подверглись арестам и тюремному заключению: Амальрик, Д. Андреев, Бахтин, Белинков, Бродский, Войно-Ясенецкий, Голосовкер, Л. Гумилев, Есенин-Вольпин, Конрад, Краснов-Левитин, Лихачев, Лосев, Михайлов, Налимов, Померанц, Сахаров, Синявский, Солженицын, Хазанов. Еще 19 человек уехали или были вынуждены эмигрировать на Запад. А. Мень был убит, Ильенков покончил жизнь самоубийством. Это составляет две трети списка выдающихся мыслителей.
В XX веке Россия страдала не от недостатка, а от избытка философии. Н. Бердяев писал об этом парадоксальном сочетании: "Русскому народу свойственно философствовать... Судьба философии в России мучительна и трагична". Это относится даже к относительно "вегетарианскому", послесталинскому периоду советской истории. Почти все мыслители, включая тех, кому относительно повезло и удалось избежать арестов и преследований, были вынуждены молчать годами или десятилетиями либо укорачивать свои мысли, чтобы уложить их в прокрустово ложе государственного "разума".
Российская интеллектуальная сцена этого периода (1960-1980-е) уникальна в мировой философии: это история мысли, отчаянно пытающейся вырваться из оков идеологической системы, созданной усилиями самой мысли. Это история интеллигенции в ее борьбе с идеократией, т.е. с самой собой, с властью идей, сковавших действительность в форме государственного мыследержавия.
В этом контексте нельзя не вспомнить дискуссию между двумя выдающимися мыслителями середины ХХ века: Александром Кожевом (1908-68), французским философом русского происхождения (Кожевников), и Лео Штраусом (1899-1973), американским политологом и историком философии немецко-еврейского происхождения. В споре о "тирании и мудрости" они пришли к противоположным выводам. Кожев, находившийся под сильным влиянием Гегеля и Хайдеггера, полагал, что "политика производна от философии", а философия нуждается в политике для того, чтобы реализовать свои идеи - и тем самым достичь своей конечной цели: построения универсального и социально однородного государства. В этот момент, по мнению Кожева, и история, и философия достигают своей цели и отрицают себя, сливаясь в одно целое. История растворяется в Абсолютной идее, которая приходит к полной самореализации в универсальном государстве; а философия, будучи сама лишь подготовительным этапом, "любовью к мудрости", позволяет полностью проявиться мудрости, "Софии", в политических институтах. Лео Штраус язвительно отвечает, что, действительно, "приход универсального и однородного государства станет концом философии на Земле". Однако результат будет гораздо менее возвышенным: политическое преследование и физическое уничтожение философов.
Советский исторический эксперимент явно или неявно подразумевается в этих дебатах. Неудивительно, ведь Кожев, русский эмигрант, вышел из идеологического движения, известного как евразийство, которое еще в 1920-е годы выразило, с оговорками, поддержку советскому режиму как воплощению гегелевской идеи Абсолютного государства. Евразийцы обозначили этот "высший" тип государства как "идеократический", то есть управляемый и правящий посредством идей. Это была одна из первых, наиболее эйфорических и эвфемистических формулировок того, что позже стало называться "тоталитаризмом". Как наглядно продемонстрировало государство в СССР, прав оказался Л. Штраус: попытка построить общество в соответствии с предписаниями философии приводит скорее к их взаимному разрушению. Общество, подчиненное господству идей, постепенно распадается экономически и морально. Философия, подчиненная господству политиков, вырождается в катехизис и пропаганду, а также уничтожает самих философов.