Когда все? И чтоб вот так?

Николай Андреевич Янишевский Сегодня ему 131 год, из которых мы были вместе 5, точнее, бывали – урывками, потому что он жил и работал в Ташкенте. Для меня он до сих пор загадка. Мой дед Николай Андреевич Янишевский. Ученый-гидромелиоратор, создатель научной школы, которой удалось заполнить два института, член-корреспондент ВАСХНИЛ, профессор. Почвовед, химик, биолог, архитектор, инженер, геодезист, фотограф. Строитель Ферганского канала. Предупреждал и писал в правительство: забирайте воды из Сырдарьи и Амударьи в меру необходимости. Но – хлопок, тогдашний местный среднеазиатский нефтегаз! При его жизни Арал бы полноводен, через четверть века после него о состоянии Арала те, кто не был, могут судить по фильму Рашида Нугманова «Игла» с Виктором Цоем. Немыслимый по масштабу и разнообразию круг общения, в центре которого был он. Хозяин своего дома (его жена, мо бабушка была свободна – переводила Чарльза Диккенса, общалась с богемой и музицировала) и родоначальник нашего, в том виде, в каком я застал. В дачном архиве хранятся книжечки с его расчетами бюджета, выполненные строго по математическим правилам аккуратнейшим почерком. Привык: потомственный польский дворянин в 16 лет ушел из дома – семья обеднела, батюшка-офицер, мой прадедушка Андрей Игнатьевич спустил все в карты. Мама-католичка, прабабушка Мария Станиславовна была сама аскеза и строгость. Даже дед испытывал перед ней благородный трепет. Для окружения был необычайно щедр. В Ташкентском дворике его дома в прохладе карагача всегда отдыхали гости, По выходным дома обедали сотрудники и аспиранты. Принимать аспирантов – привычка еще из Петровской академии, старая профессура которой принимала у себя и подкармливала молодого дедушку. Эта традиция перетекла в наш дом, во главе которого всегда стоял человек науки. Воспитывал двух дочерей и двух внуков. Безмерно любящий и… влюбчивый, избалованный взаимностью. Огромная библиотека со шкафом своих книг и статей… Большая часть специальных книг других испещрена его пометками. И опять – масса записных книжек, заведенных по разным поводам. Когда все?! У него было какое-то свое время внутри. И брал он его именно изнутри, а не урывал неизвестно откуда и у кого. Раздавая другим без ограничений. Мне становится стыдно, когда самому себе начинаю жаловаться на тиски сроков или чего-то не успеваю. Господи, статью сдать, книгу, проект, конференцию провести… Студенты – но это в радость, хотя наши с дедом аудитории не сравнишь. Притом что передо мной не стоит ежедневно задачи напоить и накормить Голодную степь! А перед ним стояла. Никогда не забуду няню бабу Симу, ставшую членом семьи и прожившую в ней почти 60 лет. Она души не чаяла в дедушке, который пригласил ее на работу по дому, перенеся свои чувства к нему на меня. Почти неграмотная, но острая на изустное, любила слегка ущипнуть папу. Не за спину, а чуть за спиной, но так, чтобы до него дошло. Мы всегда много смеялись вместе. Это, между прочими, в адрес психологов-друзей дома: «Какие это профессоры, вот тогда были профессоры!» Конечно же, она всех любила, за всеми ухаживала. Но, в самом деле, «вот тогда были профессоры»… Дед был объектом всесемейного обожания, а я - объектом его обожания. Что, в свою очередь, служило поводом для всесемейной иронии. При всем обожании меня моими родителями и бабой Симой в придачу. Обожание - это не просто незрячая любовь (а бывает иная?). Обожание - это любовь с выколотыми глазами. Потому оно заставляет развивать у себя другие важные чувства и «экстрасенсорные» способности. Без которых зрячесть еще не делает человека человеком. И все же - когда? И чтоб вот так! Владимир Кудрявцев