Популярность Степанакертского русского театра растёт, невзирая на блокаду
Художественный руководитель и режиссёр Степанакертского русского драматического (СРДТ) театра Жанна Крикорова
В конце декабря в столице НКР состоялась премьера очередной постановки Степанакертского русского драматического театра (СРДТ). Спектакль по пьесе российского драматурга Натальи Птушкиной «Пока она умирала» имел огромный успех у зрителей, все показы прошли с аншлагом. Премьера состоялась при поддержке организации ДИАЛОГ и доктора юридических наук Самвела Караханяна, а также при участии Фонда «Центр высоких технологий и стратегического планирования».
Об итогах года для СРДТ, о существующих проблемах и планах на будущее мы поговорили с художественным руководителем и режиссёром театра Жанной Крикоровой.
– Мы знаем, что Вы вернулись в Арцах не сразу после войны. Почему? И связано ли Ваше возвращение спустя год только с возможностью возобновить театральную деятельность?
– Да, так получилось, что я потеряла дом в Шуши, и, по сути, мне некуда было возвращаться. Но вопрос не только в этом – ведь меня могли бы, как и тысячи других беженцев, пристроить в какой-нибудь ереванской гостинице, но вот как и на что я должна буду жить, не представляла…
С 2013 года я работала в степанакертском Университете Месроп Маштоц, где и родилась наша арт-студия «Бродячая собака». Нас тогда поддержала ректор университета Донара Сергеевна Габриелян. И постепенно я отошла от всех иных занятий, кроме театра. Это стало самым важным из всего того, что я раньше делала в своей жизни. Однако война 2020 года внесла свои коррективы в моё самоощущение. Мы все были страшно травмированы произошедшим. Я почти каждую неделю ходила в Ераблур на похороны детей близких мне людей... Я смотрела на весь этот ад и понимала, что не просто опустошена: у меня внутри нет ничего кроме пепелища. Да, можно вернуться в город, вернуться в школу, например, и продолжать учить детей математике, можно продолжать лечить людей, строить дома, печь хлеб, но что выносить на сцену, если тебе больше нечего сказать, если ты не в состоянии даже просто утешить кого-то просто потому, что для тебя самой любое утешительное слово звучит фальшиво, назойливо, бессмысленно. Возможно, у кого-то нашлись бы силы, у меня их не было. И как я должна была поступить? Приехать, сидеть в гостинице, получать пособие и ничего не делать? Я так не умею. Я знала, что вернусь, но только после того, как снова начну чувствовать жизнь внутри себя.
Мы поговорили об этом с Донарой Сергеевной, она отнеслась с пониманием. Я просила не увольнять меня, оформить как отпуск без содержания. И я осталась в Ереване, работала выпускающим редактором в агентстве «Спутник Армения», зная и надеясь, что раны затянутся и я смогу вернуться в наш театр.
В Арцах вернулась уже в мае и узнала, что уволена с работы. В отделе кадров мне объяснили, что обязаны были меня уволить в соответствии с решением правительства об увольнении всех лиц, не явившихся на рабочие места 1 декабря 2020 года. Так и закончилась история «Бродячей собаки». Я вернулась в Ереван дорабатывать свой годовой контракт и думать о том, как буду жить дальше.
Тем временем Эмма Огольцова, наша актриса, познакомилась с главой Русской общины Нагорного Карабаха Александром Бордовым, с которым я как-то ещё до войны пересекалась в галерее нашего заслуженного художника Роберта Аскаряна.
Эмма рассказала ему о студии, о том, что мы очень хотели бы возродить «Бродячую собаку». Он заинтересовался, связался со мной, предложил вернуться, но уже в новом качестве – в качестве художественного руководителя Русского драмтеатра. Александр Сергеевич взял на себя вопросы, связанные с моим возвращением в Степанакерт. Я была не просто счастлива таким предложением, это стало для меня спасением – я вновь обретала не только почву под ногами, но и некую осмысленность моего существования. Этот год с небольшим между войной и возвращением – я не жила, меня как будто вовсе не было. В марте 2022 года началась моя новая жизнь и новая история – история Степанакертского русского театра.
– Как Вы оцениваете прошедший период с точки зрения становления театра? Удалось ли реализовать всё, что было задумано?
– Два спектакля за этот период, на мой взгляд, хороший результат. Тем более что осенне-зимний театральный сезон ещё не закончен, и на подходе ещё одна премьера. Детская студия театра готовит к выпуску спектакль по пьесе Евгения Шварца «Дракон».
Мы очень хотели представить зрителям эту постановку также в декабре-январе, но в силу определённых обстоятельств, включая блокаду Арцаха, сроки премьеры несколько отодвигаются. Сейчас мы все живём в очень жёстком режиме нехватки продуктов, предметов первой необходимости, дефицита топлива, вынуждены как-то подстраиваться под ситуацию с перебоями в подаче электроэнергии – всё это затрудняет работу с детьми, когда сложно составить стабильный график репетиций из-за веерных отключений электричества. При этом необходимо учитывать возможности самих юных актёров. Но премьера обязательно состоится в ближайшее время.
Становление театра – это длительный процесс, и он связан не только с выпуском спектаклей. Вот, например, когда мы начинали в апреле работу над спектаклем «Голубцы по объявлению», у нас даже не было помещения для репетиций. Мы делали читку пьесы или у меня в съёмной комнатке, или в ателье, где работает одна из наших актрис. Вопросы, связанные с расходами на спектакль, также решались по-разному. Александр Бордов, наш директор и основатель театра, очень много взвалил на свои плечи, ещё не зная, оправдаем ли мы его ожидания. Он ничего не знал о нашей арт-студии «Бродячая собака», не видел наши работы, просто поверил и стал помогать, убеждённый в том, что в Степанакерте должен быть Русский театр. За прошедшие 9 месяцев решилось много вопросов. У театра появились меценаты. С сентября нас поддерживают организация ДИАЛОГ во главе с Юрием Навояном и доктор юридических наук Самвел Караханян. Благодаря этой поддержке мы выпускаем в свет наши спектакли, решаем насущные вопросы. А ещё у нас появилась возможность иметь администратора, что свалило с моих плеч огромную часть работы, связанную с организационными вопросами любого рода, включая поиск реквизита, заказ декораций, логистику, рекламу и много другое. Театру также содействует Фонд «Центр высоких технологий и стратегического планирования» во главе с Левоном Гуляном. Фонд обеспечивает нас технической поддержкой, необходимой в работе над спектаклями.
Теперь у нас есть мастерская, где мы репетируем до того момента, когда уже необходимо переходить на сцену. Таким образом, можно сказать, что, несмотря на множество проблем, включая те, что постоянно устраивают нам враждебные соседи, мы движемся вперёд и планов у нас – «громадьё»!
Хочу ещё раз отметить, что СРДТ – не продолжение арт-студии «Бродячая собака», это новый проект с другими целями и задачами. И главная цель – это становление и развитие первого в истории Карабаха русского театра, включение этого тетра в огромное мировое движение русскоязычного театрального искусства, и не только на постсоветском пространстве. Так, во время фестиваля в Санкт-Петербурге я познакомилась с представителями русских театров из Германии, Финляндии, Канады, Нидерландов, Швеции и других стран. И поддерживают их в первую очередь местные правительства, все эти коллективы получают государственные гранты, что совершенно естественно, потому что это граждане их страны, которые нуждаются в своём культурном пространстве – ведь в этих странах довольно многочисленные русские общины, объединяющие не только славян, но и всех русскоязычных. Местные власти помогают им с помещениями, оборудованием, при этих театрах работают молодёжные и детские студии.
– Раз уж мы заговорили о проблемах, могли бы Вы обозначить, какие ещё сложности приходится преодолевать, кроме той же блокады и трудностей, которые вызваны данным обстоятельством?
– Самая большая сложность – это отсутствие театрального зала в Степанакерте. Сегодня в городе функционируют только три зала, два из них во Дворце молодёжи и один зал в Центре культуры им. Шарля Азнавура. Здание Степанакертского драматического театра им. В. Папазяна, со всем его прошлым великолепием, теперь находится в стадии разрушения, оно просто умирает на наших глазах, и это – страшная беда. Труппа этого театра располагается в малом зале Дворца молодёжи, который они каким-то образом сумели приспособить под театральные стандарты. Зал в Центре культуры им. Азнавура, где мы даём спектакли уже много лет, совершенно не приспособлен для театральных постановок: нет театрального света, нет кулис, он даже архитектурно так устроен, что мизансцены необходимо выстраивать в очень ограниченном пространстве. К тому же там уже несколько лет как прохудилась крыша, и снег и дождь впитываются в бетон, а потом полгода вода капает на головы зрителей. Но сложность не только в этом. В Центре располагаются многие творческие коллективы, там до позднего вечера идут занятия. Кроме того, насильственно выселенные в ходе войны 2020 года из своих городов и сёл шушинцы и гадрутцы, которые живут сейчас в Степанакерте, сохранили свои творческие коллективы и тоже нашли пристанище в Доме культуры. В таких условиях один зал не может удовлетворять все потребности, и время для наших репетиций на этой сцене ограничено. Несоответствие данного зала минимальным требованиям театра заставляет нас вкладывать больше средств, чтобы одеть сцену, чтобы хоть как-то устроить световое и звуковое оформление. Перегруженность зала ограничивает также количество показов.
Огромное число зрителей не смогло попасть на наши спектакли, несколько дней кряду звонили мне, администратору, спрашивали, будут ли ещё показы. Но мы вынуждены отказывать людям, потому что зал занят, потому что каждый показ – это огромная логистическая работа. Необходимо привозить декорации, устанавливать, потом разбирать, увозить, развозить реквизит, который мы собираем по всему городу, и всё это делают в основном наши актёры, потому что у нас нет ни грузчиков, ни работников сцены. Так что до настоящего театра ещё далеко.
Наличие своего зала со всей необходимой инфраструктурой – это наша мечта. Но, наверное, нам тоже необходимо ещё расти самим, дозреть до своего театра. Поэтому мы благодарны за всё, что у нас есть сегодня, и будем продолжать работать, причём с удовольствием.
– Хотелось бы поговорить и о репертуаре. Два последних спектакля жанрово определяются как лирические комедии. Выбор этих пьес – осознанный шаг? Если да, то почему? Существуют мнения, что сейчас Арцаху не до комедий. Что Вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, что подобные мнения высказывают люди, которые не живут в Арцахе. А если так считает кто-то из местных, то тогда – он, простите меня, из разряда мазохистов, которые получают удовольствие, ковыряясь ножом в собственной открытой кровоточащей ране.
Идёт война, она не прекращается ни на минуту, каждый день люди в Карабахе, ложась спать, не знают, проснутся ли они и их дети утром. Люди измучены: над ними совершается насилие, физическое, моральное, информационное, правовое. Это – жизнь в бесконечном стрессе.
В то же время существует признанная мировая методика по выводу общества из состояния травмы – арт-терапия. Вспомним Великую Отечественную войну! На фронт возили комедийные фильмы, в актёрские бригады включали не только певцов, чтецов, но артистов юмористического жанра, потому что людям на войне нужно давать силы жить, желание жить, веру в торжество жизни, веру в любовь. Людям необходимо иногда выпадать из негативного потока, выныривать из воды, чтобы глотнуть воздуха, потому что без этого воздуха долго находиться под водой человек не может.
Именно поэтому выбор комедии для первого спектакля был абсолютно осознанным выбором с моей стороны. Но когда я стала искать пьесу для следующей постановки и обсуждала с актёрами несколько разных вариантов, то видела, как при слове «драма» у них портится настроение. Тогда я осознала ещё одну вещь: актёры ведь тоже живут здесь, и они также нуждаются в кислороде, им тоже нужны силы и вера в завтрашний день… Я отодвинула вопросы жанрового разнообразия на дальнюю полку. И потом: любая добротная комедийная пьеса, помимо комедии положения, всегда содержит в себе определённую драму. Комедийный жанр в литературе – это только форма подачи подчас очень глубокой человеческой драмы. И эта драма есть также в поставленных нами комедиях. Не просто так зрители назвали и первую, и вторую постановки трагикомедиями. Это значит, что зритель и смеялся, и плакал; это значит, что зритель получил не только зрелище, но и пищу для размышлений.
Я уже упомянула, что мы готовим выпуск пьесы Шварца «Дракон». Это крайне драматичная и очень актуальная в наши дни история, которая содержит в себе невероятный сарказм по отношению к институту власти и даже по отношению к самому человеку. И я взялась за эту сложнейшую пьесу только потому, что есть детская труппа, потому что подача этого материала юными актёрами будет восприниматься легче, но сам смысл-то не изменится.
Сегодня мировые театры заново осмысливают Шекспира, Чехова; лучшими считаются режиссёры, которые изобретают новые формы, чтобы по-новому читались старые пьесы; современный театр уже окрестили пост-постмодернистским, и возникло множество коллективов, которые ушли от традиционного театра с его реалистичным жизненным пространством в пространство вербальное, пластичное, абстрактное или максимально условное. Всё это интересно, но мы сегодня нуждаемся просто в глотке свежего воздуха.
При всей доступности, благодаря интернету, к мировым шедеврам кинематографа, музыкальному разнообразию и даже к музеям и путешествиям в экзотические страны, ты всё равно остаёшься наедине со своим компьютером, а в результате – и со своим внутренним кошмаром. А в театре ты никогда не один. Даже если пришёл один, ты вместе ещё с десятками других людей проживаешь и разделяешь одни и те же чувства, пусть по-своему, пусть с разной силой, но вы – вместе, ты – участник этого рождения жизни на сцене, и всё это сообщество актёров и зрителей создаёт ту энергию в пространстве, которую и называют катарсисом.
Именно поэтому число наших зрителей увеличилось в разы, люди просто рвутся в театр, где они могут подышать воздухом свободы и любви – именно тем, чего нас пытается лишить жестокая реальность. И это ни в коем случае не уход в иллюзию, а приятная передышка, дающая силы продолжать этот бег с препятствиями.
– Поделитесь, пожалуйста, Вашими планами на ближайшее будущее?
– Если коротко, то жить и работать здесь, в Арцахе, в нашем любимом городе; создавать хорошие светлые спектакли и радовать людей. Искать своё лицо, экспериментировать, учиться, развиваться, расширяться. Будем стремиться к тому, чтобы пришли новые молодые актёры, новые молодые режиссёры, и чтобы у нас на всё это были средства и другие возможности. Возможности вывозить наши постановки, участвовать в международных фестивалях и многое другое.
Но самое главное – это открытие Дома русской культуры, в котором будет расположен зал нашей мечты, где будет уютное фойе, гардероб, театральное кафе, – словом, всё, как в настоящем театре.
Театр начинается с вешалки, а город начинается с театра. И если нет театра, то это не город, а деревня – пора бы власть имущим это понять.
Мы, конечно, подождём – наше общество почти ежедневно сталкивается с новыми и новыми вызовами и угрозами, но это ни в коей мере не отменяет жизнь.
Беседу вёл Ашот Бегларян, Степанакерт
