Конец работы: почему в мире будущего нет места для среднего класса
Пандемия коронавируса и переход в онлайн уже заметно изменили рынок труда, но он будет меняться еще сильнее. Особенно сильный удар будет нанесен по среднему классу: в мире будущего не будет работы в общепринятом сейчас смысле
Еще в 1984 году американский писатель и футуролог Джон Нейсбит предсказывал, что мир перейдет от иерархических структур управления к сетевым. Но он вряд ли понимал под сетями хоть что-то похожее на нынешние цифровые сети. Какое-то время переход сдерживался именно отсутствием инструментария — достаточно объемных, дешевых, надежных и повсеместных каналов объединения людей. Когда эти каналы появились (примерно на рубеже 2010-х годов), еще долго держался психологический барьер — ощущение, что для эффективной работы сотрудников необходимо «контролировать».
Сила этого барьера наглядно проявилась сейчас: мы видим взрывной рост контента, «как контролировать работу на удаленке». По итогам нынешней эпидемии, вероятно, рухнет и этот барьер, когда выяснится, что в сетевых организациях важен не контроль, а итоговая эффективность.
Бенефициары и проигравшие
Как в случае любых общественных изменений, перемены в организации труда приведут к появлению как выигравших, так и проигравших. Прежде всего, бенефициарами этих изменений окажутся те, кто сможет доказать свою эффективность и нужность, работая в гибкой организационной среде, не требующей ежедневной демонстрации корпоративной лояльности в виде отсиживания положенных часов офисной работы. Относительно качества жизни в таком режиме могут быть две противоположные точки зрения. Условным экстравертам будет не хватать энергетической подпитки от прямого общения с коллегами. Но для условных интровертов новый режим может стать настоящим раем, даже при возросшей рабочей нагрузке.
Однако на первых порах проигравших будет больше. Во-первых, в новой экономике не будет востребована большая часть менеджеров младшего и среднего звена. Также возможна потеря большого количества рабочих специальностей со средней квалификацией.
Во-вторых, в развитые экономики в большом масштабе вернутся низкоквалифицированные junk jobs (вроде тех же курьеров): работа с минимальной оплатой, без перспектив развития и какого-либо морального удовлетворения. Раньше считалось, что такие рабочие места в основном остались в индустриальной эпохе конца XIX — начала XX века.
В результате в ближайшем десятилетии остро встанет проблема невостребованности квалифицированных работников. Богатые страны смогут ответить на нее переходом к распределительным системам вроде «гарантированного дохода» (его в начале 1950-х предлагал еще кейнсианец Джон Гэлбрейт). В 2017-2018 годах Финляндия протестировала эту модель: в течение двух лет 2000 безработных ежемесячно получали по €560. Эти деньги позволили людям чувствовать себя лучше, но не помогли им найти работу.
В более сложной ситуации окажутся страны со средним уровнем дохода, такие как Россия, Китай, Бразилия и т. д. С одной стороны, здесь средний управленческий персонал составляет значительную часть занятых (в отличие от бедных стран), а с другой — нет достаточных средств для обеспечения разумного качества жизни хронически безработным гражданам. Можно не сомневаться, что постцифровая экономика потребует кардинального пересмотра общественных договоров во всем мире.
Будущее среднего класса
В целом средний класс, резкий подъем благосостояния которого в середине XX века определил идеологию современного западного мира, оказался в самом уязвимом положении в современной экономике. Его относительные доходы падали с 1970-х годов, и в эпоху постцифровой экономики это падение может ускориться. Социальные и идеологические последствия такого падения могут быть близки к катастрофическим. Поэтому правительства развитых стран, скорее всего, употребят свой новый общественный мандат на преодоление этих последствий. Борьба с «потерянностью» среднего класса в новом мире будет означать не просто введение беспрецедентных финансовых мер вроде гарантированного дохода. Для поддержания социального баланса большое количество людей должно будет получить не только средства к существованию, но и некий новый смысл жизни, способ самореализации.
При этом кардинально изменится и сама концепция «работы» (job), являвшаяся центральной для капитализма XIX–XX веков. Уже сейчас она уступает место идее «подработки» (gig) — относительно короткого и интересного проекта, за которым может последовать пауза в продуктивной деятельности. Вероятно, сама идея продуктивной деятельности будет максимально расширена с включением в нее усилий по воспитанию детей, ухода за пожилыми и больными, различного рода социального волонтерства. Классические способы измерения занятости — пугающие сейчас цифрами растущей безработицы — потеряют смысл. Значительная часть населения развитых стран будет частично занята большую часть свой жизни.
Что дальше
Такое развитие продемонстрирует неактуальность физических и технологических периметров корпораций, организованных вокруг жестких функциональных вертикалей со слабым горизонтальным взаимодействием. На смену им придут компании, основанные на командном взаимодействии сотрудников, обладающих широким набором различных знаний и компетенций и ориентированных на достижение общего результата.
Возникнет спрос на новые информационно-телекоммуникационные системы безопасной удаленной и распределенной работы множества команд. Остро встанет проблема квалификации и численности персонала. Будут востребованы универсалы, обладающие одновременно глубоким знанием, скажем, психологии и систем работы с большими данными. При этом работу узких функциональных специалистов легко можно будет заменить алгоритмами, технологическими платформами и сервисами — что объективно плохая новость для этого типа сотрудников, преобладающих сейчас в бизнес-среде. Вероятно, в ближайшем будущем главной головной болью развитых экономик станет поиск подходящих занятий для растущей массы безработного «офисного планктона».
Ускорит или замедлит эта ситуация экономический рост, который выражается в увеличении ВВП? Практически невозможно предсказать: возможные эффекты в экономике слишком многомерны. Однако достигнутый в результате уровень жизни, скорее всего, будет восприниматься как более качественный (по сравнению с текущим положением). В этом случае западные страны заметно укрепят свои позиции на глобальном рынке человеческого капитала, продолжая привлекать многих наиболее амбициозных и образованных молодых людей со всего мира.
Что касается России, ситуация здесь также неоднозначная. Для многих компаний вопросы контроля и безопасности остаются в безусловном приоритете — такие организации постараются вернуться к традиционному корпоративному, насквозь просматриваемому периметру как можно скорее. Важно понимать, что это может снизить их конкурентоспособность в глобальном масштабе и, как следствие, ослабить позиции страны на мировом рынке человеческого капитала, где качество жизни и работы является ключевым фактором привлечения, развития и удержания ресурсов.