На краю Сахары
В конце 70-х промышляли мы осьминога в Мавританской зоне. Помню, на МРТР-0312 «Бирвета» пришли в Нуадибу, главный порт Мавритании, оформлять лицензию. Явились к нам на судно представители власти – двое военных в форме оливкового цвета и один гражданский, в белом бубу или как он там называется и в шлёпанцах на босу ногу. Капитан Фомич, пригласив их в каюту, мигнул коку, тот полез в провизионку, достал оттуда дюжину цыплят, закупленных на Канарах, часть упаковал в пакеты, а часть отнёс на камбуз.
Посидев у кэпа, выпив несколько чашек кофе и подписав необходимые бумаги, военные ушли, бережно прижимая к груди «бакшиш». А гражданский остался. Как раз время обеда было, так он перебрался в кают-компанию и важно уселся на капитанское место. Кок поставил перед ним миску с макаронами и говяжьей тушёнкой. Мавр, с подозрением глядя на блюдо, спросил: «Хрю-хрю?». «Не-е-е! Это – му-у-у!» - ответил кок и для убедительности приставил к голове указательные пальцы в виде рожек. Но инспектор по-прежнему сидел неподвижно, видимо, опасаясь оскверниться. А у нас матрос был, Ионас его звали. Прожорливый – меры нет! Вечно у кока добавки просил. Увидел, что наш гость на пищу смотрит искоса, и со словами: «Что, не хочешь? Давай я съем!» забрал его миску себе и стал махать ложкой. От такого неслыханного оскорбления потомок бедуинов, сжав губы в ниточку, вообще застыл терракотовым изваянием, только глаза медленно наливались кровью.
-Ты что, сдурел? – бросил капитан Ионасу. И махнул рукой коку:
-Давай тащи быстрей что-нибудь взамен…
Кок метнулся на камбуз и принёс полную миску риса, а сверху положил целиком зажаренного цыплёнка. Мавр оттаял, благосклонно кивнул, порылся в одежде, достал откуда-то из подмышки стеклянную баночку с порошком красного цвета и обильно посыпал им рис. Затем великодушно протянул посудину Ионасу. Тот бухнул в остатки тушёнки не менее ложки (халява же!) этой приправы, размешал и отправил в рот хорошую порцию. Зря он так поступил. В следующее мгновение он вскочил, яростно выдохнул, высунув язык, рванулся к бачку с компотом, налил кружку и залпом выпил. Затем, хватая ртом воздух, выбежал из салона на палубу. Любопытства ради я, жестом попросив у хозяина разрешения, кончиком ножа зачерпнул щепотку и попробовал на вкус. Ощущение – как будто лизнул раскалённый уголёк. Мавр презрительно ухмыльнулся, затем умял всё угощение и гордо откинулся на кресле, удовлетворённо рыгнув.
После обеда Фомич распорядился:
- Будем отходить. Боцман! Посылай людей на нос и корму. Дед, машина готова?
И обратился к мавру:
-Камарад, иди домой! Гоу хоум! Нах хауз! Мы отчаливаем!
Абориген, с достоинством ковыряя в зубах пальцем, медленно и внушительно произнёс загадочную фразу.
-Что он сказал? – растерянно спросил третий штурман.
-Кажется, он хочет пойти с нами на промысел, - сделал вывод капитан. – У нас в прошлом рейсе тоже один хмырь выходил на неделю. Всех кур пожрал…Вот не было печали… И не откажешь, не у Пронькиных. Так что, Витас, составляй список пассажиров, вноси туда нашего друга и топай к капитану порта на подпись…
Третьему помощнику вовсе не улыбалась перспектива куда-то идти, разыскивать местных чиновников, что-то заверять.
-Фомич, может, ну его? Пусть идёт с нами так, без бумаги.
-Ты что, дитё малое? – изумился капитан. – Морского права не знаешь?
И, помолчав, добавил: - Хочешь, чтобы нас на выходе их сторожевик перехватил? Да нас с тобой в яму посадят за похищение человека. Меня-то, может, и выкупят за пару миллионов угия, а вот на тебя вряд ли государство будет валюту тратить…
(Между нами, Фомич был большим оригиналом со своеобразным чувством юмора).
Вздохнув, Витас записал на бумажке имя пассажира, кликнул радиста как знатока английского, и пошли они искать капитана порта.
После оформления всех документов мы наконец-то отчалили.
Через полтора часа, обогнув мыс Кап-Блан, вышли в открытое море. Мутная вода залива сменилась изумрудной зеленью океана, исчезла серая пелена на небе, перестал скрипеть на зубах песок Сахары. Ветер усилился, и судно стало ощутимо швырять. Матросы на палубе, под руководством тралмастера готовившие к постановке трал, надели проолифенки, защищаясь от брызг.
Бедняга мавр как-то незаметно укачался. Всё это время он находился в рулевой рубке, высокомерно, но и с любопытством посматривая вокруг. В заливе он себя чувствовал ещё ничего, а вот в море стал закатывать глаза, глотать слюну, сжимать зубы.
-Э-э-э, парень! Спустись-ка ты вниз, на палубу. Там меньше болтает, - посоветовал ему капитан. И добавил вполголоса: - А то наблюёшь прямо в рубке…
Но было поздно. Мавр выскочил на крыло, перегнулся через леер и отдал рыбам съеденную за обедом курицу. Затем, зайдя опять в рубку, что-то потребовал.
-Фомич, ты понял? – спросил старпом. - По-моему, он хочет вернуться в Нуадибу.
-Ещё чего! Буду я время терять! – сварливо отозвался капитан. – Камарад, какой Нуадибу? Вы же сами запретили заход после 18.00. Не хватало мне неприятностей… Терпи, чего уж.
Но камарад, с ненавистью в глазах, из складок своего бурнуса извлёк устрашающих размеров пистолет и, передёрнув затвор, направил его на капитана.
-Да-а-а, убедительно… - пожал плечами Фомич и обратился к рулевому:
-Разворачивайся, Коля. Хрен его знает, что у него на уме…
Матрос переложил руль влево, и мы, описав широкую дугу, пошли обратно.
В порт вернулись уже в темноте, благо, никто не тормознул по пути и не предъявил претензий. Ошвартовались, и наш непрошеный гость был таков, не забыв, правда, прихватить с собой пакет с мороженым «презентом».
Опять выходить в море кэп не рискнул, и до рассвета мы простояли на якоре на рейде. Мы со вторым штурманом смастерили примитивные удочки и стали ловить ставриду. О где была рыбалка! Вода в заливе кишела от рыбы... а впрочем, это уже другая история.
(с) Пётр Бутько