ЧУБУРАШКА

Когда моей двоюродной сестре Оле впервые показали новорожденную дочку, она заплакала. Акушерка решила, что от радости, и Оля потом согласно кивала, да-да, конечно, от радости! Но своему мужу по секрету сказала:
- Первое, что бросилось в глаза, это ее огромные уши! Подумала, как ей тяжело будет жить и именно из-за этого заплакала.
Муж Никита над Олей посмеялся, но про себя подумал, что да, не повезло дочке, унаследовала от прадеда такой «подарочек». Никита Тимофеевич, в честь которого и был назван Олин муж, был человеком уважаемым, но и над ним нет-нет, да подшутит кто:
- Хорошо тебе, Никита, когда ветер, наверное, летать можешь! Вон какие у тебя крылья вместо ушей!
Когда внук Никита был маленький, он увидел по телевизору мультфильм про Чебурашку и Крокодила Гену и радостно произнес:
- Деда! Он такой же красивый как ты! – а на вопрос «кто красивый?», ответил, - Чубурашка, конечно!
Так к Никите Тимофеевичу на долгие годы приклеилось прозвище Чубурашка. Да, уши у него действительно были знатные, что и говорить! И, главное, ни детям, ни внукам они не достались, причем у старика было четыре сына, десять внуков и пять правнуков! Люсенька была единственной девочкой, и вот поди ж ты! Мать Никиты утешала невестку:
- Ничего, сейчас косметология на высоте, сделаем операцию!
Девочку назвали Людмилой. У меня есть несколько двоюродных племянниц с таким именем, если не ошибаюсь, целых семь. И не потому, что фантазия у родственников скудная, просто так звали мою маму, которую все в семье любили и уважали. Чтобы различать девочек, их называли по-разному: Люда, Мила, Люся, Лютик, Мар-Милашка… Ту, о которой я рассказываю, величали Люсенькой.
Люсенька росла девочкой умненькой, сообразительной. Она рано научилась говорить, причем чисто, без всяких детских «бяка» и «ав-ав». Ей было три года, когда я встретила их на улице. Поговорили с Олей, стали расходиться и я сказала:
- Люсенька, пока-пока!
На что Люся посмотрела на меня и вежливо сказала:
- До свидания, тетя Наташа.
Пришла пора идти девочке в садик. Там один мальчик, увидев Люсю, искренне восхитился:
- Мама, мати, бизянка! (смотри, обезьянка).
Люся поправила:
- Я не обезьянка. Я – Чубурашка!
Это оказалось единственное слово, которое Люсенька произносила неправильно. Ну а как иначе, если с самого рождения слышала это «Чубурашка» у себя дома? Очень скоро все вокруг стали называть ее именно этим именем, которое она сама себе назначила: Чубурашка. А родственники, памятуя о старшем, добавляли «Маленькая Чубурашка».
В школу дети пошли практически всей детсадовской группой, а вместе с ними туда переехало и Люсино прозвище.
Оля старалась прикрывать ушки дочери волосами, но та, как будто специально, требовала косичек или хвостиков. На робкое мамино «тогда ушки будет видно», гордо отвечала:
- И пусть! В этом мой шарм!
Оля только удивлялась, откуда что взялось? Но Люсенька проявила такую силу характера, что все удивлялись, а наш дядя Сеня даже сказал:
- Этой девочкой мы еще все будем гордиться!
А еще, когда взрослые пытались поправить, мол, дети, вы неправильно говорите, надо «чебурашка», Люся дерзко заявляла:
- Вас не смущает, что меня все зовут Чебурашкой, вас волнует только неправильное произношение?
Младшей Чубурашке было 9 лет, когда ее отец Никита ушёл из семьи. Причем ушел как-то некрасиво, со скандалами и дележом имущества. Кроме того, он забрал все накопления семьи, в том числе и те, что предназначались на отопластику дочери:
- Я начинаю новую жизнь в новой семье, мне нужнее!
Очень быстро он исключил из своей жизни не только бывшую жену, девочка тоже перешла в разряд «бывших». Оля плакала целыми днями, пыталась бороться хотя бы за уведенные из семьи денежные средства, но Никита пригрозил отсудить дочь:
- У меня есть квартира и хороший доход. Кого выберет суд, меня или тебя, без крыши над головой и зарплатой библиотекарши?
Люсенька успокаивала мать:
- Ничего, обойдемся без его денег, пусть проваливает!
Оля плакала:
- Доченька, ты растешь. Сейчас ушки еще мягкие, эластичные, операция пройдет безболезненно. А потом что?
В один из вечеров в квартире Олиных родителей, где теперь жили мама с дочкой, раздался звонок. Оказалось, пришел Никита Тимофеевич. Люсенька отказалась выходить из комнаты, Оля даже рассердилась. Но бывший родственник остановил ее:
- Я схожу к ней, поговорю. Без тебя, хорошо?
О чём разговаривал прадед с девочкой, Оле подслушать не удалось. Но то, что разговор был, это несомненно. Уходя, мужчина протянул бывшей снохе конверт:
- Здесь карта, там деньги. Хватит и на операцию, и на реабилитацию, и на жизнь. Пин-код в конверте, можешь потом заменить. И я буду переводить на эту карту деньги для Чубурашки, каждый месяц, вместо алиментов. И извини, что внук оказался таким поганым человеком, - он вздохнул и вдруг неожиданно весело сказал, - Я им покажу еще Чубурашку. Очень-очень злобного Чубурашку!
Когда Оля предложила дочери сделать операцию, та неожиданно уперлась, нет, и всё:
- Я не хочу ничего менять. Я похожа на прадедушку, и горжусь этим. А другие пусть любят меня за мой внутренний мир, а не за внешность!
Прошли годы, Люсеньке исполнилось 23. Вопреки всем опасениям матери, кавалеров у нее всегда было достаточно, а год назад появился Дима, потеснивший всех ухажеров и ставший для девушки тем самым единственным.
Семья отца, а там, напомню, близких родственников было немало, полностью исключило Люсеньку из числа «своих». Даже бабушка, мать Никиты, ни разу за эти годы не позвонила внучке, не узнала, как та живет. Единственный человек, который ее привечал, был прадед. Как и обещал, он ежемесячно отправлял деньги на карту, правда, уже другую, оформленную на саму Люсеньку. Также он постоянно приглашал правнучку на свои дни рождения, но та не приходила, предпочитая поздравить того день в день по телефону, а через несколько дней они встречались в городе, сначала в кафе-мороженом, позднее в ресторанах.
До своего 90-летия Никита Тимофеевич не дожил всего месяц. Похороны устраивали на высоком уровне, все-таки не последний человек он был когда-то в республике. Через несколько дней после похорон, позвонил нотариус, пригласил в контору для оглашения завещания. Это был не самый приятный сюрприз для семьи, потому что о завещании никто ничего не знал, а уж появление в нотариальной конторе Люсеньки и вовсе выбило "наследников" из колеи.
Результаты потрясли всех. Никита Тимофеевич выделил каждому сыну, внуку и правнуку по 100 тысяч рублей, «на поддержание штанов», как он выразился. Всё свое движимое и недвижимое имущество он завещал одному человеку – правнучке Людмиле Никитичне. Причем главным в наследстве было как раз движимое имущество, а именно акции, причем не только местных предприятий, но и ведущих российских и мировых компаний. Все молчали, никто не ожидал такой «подлянки» от прадеда.
- Да он с ума сошел! – не выдержал один из правнуков, двоюродных братьев Люсеньки, - Надо опротестовать!
- Никита Тимофеевич специально прошел полное обследование, которое подтвердило его умственную и физическую состоятельность. Все справки заверены должным образом, – нотариус невозмутимо смотрел на сидящих перед ним мужчин и хрупкую молодую женщину, которую вполне можно было бы назвать красавицей, если бы не ее неестественно большие уши, - А для Вас, Людмила Никитична, есть еще письмо.
Он протянул женщине конверт. Люсенька встала, поблагодарила нотариуса и, не глядя на красных от злости родственников, вышла прочь. Нотариальная контора находилась в одном из самых оживленных мест города, на одной из центральных площадей, поэтому ей удалось легко затеряться, и никто из выскочивших следом мужчин, не увидел ее. Люсенька дошла до фонтана, присела на скамейку и открыла письмо:
«Дорогая моя Чубурашка, я так рад, что ты у меня есть. Ты единственная из всех, кто не только похож на меня внешне, ты еще похожа на меня духом. Я помню наш с тобой уговор, и выполняю его…».
Письмо было на трех страницах, Люся читала его сквозь слезы. Последними словами было:
«Чубурашка, я освобождаю тебя от обещания. Можешь делать со своими ушами всё, что посчитаешь нужным».
Люся улыбнулась и сказала куда-то вверх, будто прадед мог ее услышать:
- Что посчитаю нужным? А ничего, мне и так хорошо!

Гульшат Бик