Тринадцать человек на сундук мертвеца
– Запомните: есть люди, а есть туристы. И это не люди, а стая бешеных бандерлогов, – так начинал ежедневную утреннюю планёрку старший гид Олег. – Расслабишься – живьём сожрут. На остановках свободного времени не давать, на водопой или по нужде одних не отпускать. Сбегут или потеряются. Ищи их потом!
Как-то летом, желая совместить приятно с полезным, я завербовалась работать в одну круизную компанию. Туристические лайнеры курсировали по десять дней между Питером и Москвой с остановками. Теплоход «Ленин» представлял собой плавучую Италию. Матросы, горничные, официанты могли объясниться на итальянском. На камбузе шеф родом из Пармы, а сушеф – из Палермо. Присутствовала группа сотрудников итальянского турагентства, они развлекали гостей во время пути: проводили концерты, лекции, мастер-классы по росписи матрёшек и лепке пельменей. А на каждой остановке нас ждал лингвистически подкованный экскурсовод. Так что моя работа была непыльная: посадить группу в автобус, посчитать, отправить на экскурсию, встретить, опять загнать в транспорт и снова пересчитать. А в остальное время – мечтай и отдыхай!
Старший гид Олег поднял нас всех по тревоге в двенадцать ночи.
– Так, у нас ЧП! Кто-нибудь из вас должен срочно собрать вещи и переместиться на теплоход «Русь».
– Как? Почему? – испуганно загалдела молодёжь.
Уходить никому не хотелось, в коллективе свирепствовала любовная эпидемия. Коля сходил с ума по Вике, Вика была увлечена Пашей, Паша – Машей, Маша – Сашей, и так в бесконечной прогрессии.
– Тихо! – гаркнул Олег. – Это всего на десять дней, потом в Москве обратно на «Ленин» сядете. А за это двойную оплату получите и здесь, и там. Кто пойдёт? Решайте быстро!
Девчонки всхлипывали, а мальчишки дружно побежали курить. Мне стало жаль этот детский сад.
– А что случилось? – осторожно поинтересовалась я.
Олег нахмурился и неохотно объяснил. Теплоход «Русь» специализируется на туристах из Германии. Но каким-то неведомым образом к ним занесло группу индивидуальных туристов из Италии. Конечно, нашли опытную даму, которая должна их сопровождать. Но гидесса, видно, с ума сошла, в аэропорту гостей встретила, но до корабля не довезла. Позвонила в головной офис, сказала, что категорически отказывается работать. И посреди дороги вышла из автобуса!
– Группа-то маленькая, всего двенадцать человек, – вздыхал Олег.
Я махнула рукой – согласна! – и отправилась собирать чемодан. А заметно повеселевший Олег тараторил без остановки:
– В Питере и Москве италоговорящие экскурсоводы с лицензий у тебя будут, я договорюсь. А вот на маленьких стоянках придётся самой переводить. Справишься? Уверен, справишься!
Где-то в первом часу ночи я поднялась на борт теплохода «Русь», и почти одновременно подъехал злосчастный автобус. Начался настоящий парад персонажей из фильмов Федерико Феллини. Первым по трапу поднялся молодой мужчина. На одном плече, обхватив его ручками за шею, дремала пятилетняя девочка, а на втором висели сумка и супруга. Да ещё каким-то образом страдалец ухитрялся катить безразмерный чемодан. Следом плелись две синьоры; у одной седые волосы были голубоватого оттенка, у второй – розоватого.
– Ты специально мой чемодан взяла! Твой гораздо тяжелее! – громко возмущалась Голубая.
– Я в темноте перепутала! – обиженно воскликнула Розовая.
– Мама, перестань! Мама, успокойся! – почти хором воскликнули страдалец и его жена.
«Муж, жена, ребёнок, тёща и свекровь. Картина маслом», – подумала я. А тем временем в холл, опираясь на металлические ходунки, восшествовал настоящий Кощей Бессмертный. Дедку на вид было лет сто! Лысая голова покрыта пигментными пятнами, нос загнутый, как клюв, а глубоко посаженные глаза – почти прозрачные, яркие и острые. Стоявшая рядом с ним ухоженная 60-летняя синьора выглядела Василисой Прекрасной.
Краем глаза я заглянула в карточку: ВИП-каюта на верхней палубе. Следующая пара тоже занимала каюту ВИП. Сухопарый мужчина с выправкой как у кадрового военного задал вопрос, который больше походит на приказ:
– Бар открыт?
А его дородная спутница, облачённая во всё белое, достала из золотого портсигара длинную сигаретку.
– Уже закрыт. И на борту не курят, – смиренно ответствовала я.
Снежная королева величественно кивнула и убрала сигарету.
– Интересно, если бар закрыт, то и ресторан тоже? А где же мы будем ужинать? Мы голодные.
Мужчина и женщина, скорее всего, были брат и сестра, уж сильно друг на друга похожи: прищуренные злобные глазки, поджатые губки и постоянная готовность к скандалу. Классические склочники.
– У нас предусмотрен сухой паёк, – прошелестела старший гид Леночка.
Склочники орали как резаные. Было сказано всё: о сервисе, об отсутствии культуры и попрании человеческого достоинства. Остальные тоже начали роптать, это грозило перейти в бунт на корабле.
– Буди кухню, – посоветовала я Леночке. – Пусть пасту им сварят и салатик нарежут.
Но волновало меня не это. По списку должен был появиться ещё один человек, но его не было! А матросы уже ожидали команду поднимать трап. И вдруг у меня за спиной раздался весёлый голос:
– А вот и я! По набережной прогулялся, несколько фотографий сделал. Джузеппе, журналист, собираюсь писать книгу о новой России.
Всё это было сказано хоть и с акцентом, но на достаточно хорошем русском языке. А у меня появилось горячее желание подхватить свой чемодан и немедленно сойти на берег. Каков набор: младенец, инвалид, алкаш, скандалисты, а ещё представитель второй древнейшей профессии, дай бог чтоб не шпион!
Бунт в ресторане всё же состоялся. Паста оказалась переваренной и несъедобной, а салат из огурцов и помидоров, заправленный сметаной и щедро посыпанный укропом, – отравой. Две заспанные тётеньки-поварихи чуть не плакали:
– Чем кормить-то этих итальяшек? Немцы всю нашу стряпню за обе щеки уплетают и нахваливают!
Пришлось составлять список того, что категорически противопоказано итальянскому организму. Макароны должны быть «аль денте». Гречка, огурцы, кабачки – корм для скота. Томатный сок – сгнившие помидоры. Укроп – вонючий сорняк. Нарезанные мелкими кусочками мясо или курица в соусе – остатки вчерашнего ужина. А сметана – несладкий йогурт, исключительно для десертов.
Заснуть я так и не смогла, поездка обещала быть весёлой.
А утром опять произошёл скандал. На завтраке рассадка в ресторане свободная, но мои итальянцы заявили, что не желают слушать непонятную немецкую речь. Они хотят сидеть в окружении родных глаголов и наречий. Старший гид Леночка всё поняла, оперативно подсуетилась и заказала мини-автобус на группу из 12 человек, чтобы и в поездках подобных вопросов не возникало.
Питерский экскурсовод Наташа была дама, много повидавшая. Ещё до перестройки служила в «Интуристе»; где компетентные органы, согласно её версии, пытались завербовать молодую сотрудницу, но она отказалась. В отместку её поймали с поличным на обмене валюты и посадили. Но в скором времени СССР и КГБ развалились, Наташа вышла из тюрьмы досрочно по амнистии. На память о «маме-зоне» остались два выбитых верхних зуба, которые она прикрыла золотыми коронками, а в один даже вставила бриллиантик. Посему улыбка у неё была сверкающая!
Наташуля поприветствовала группу, любезно пожала всем ручки и шепнула мне на ухо:
– Нормально тебя подставили. Давненько такого зверья не видела!
Я всхлипнула, а Наташа продолжила:
– Не ной, сейчас их по городу провезём, потом в лавку одну заедем, там сувениры зашибись и янтарь шикарный, а при входе водочки и шампанского наливают. Процент со всех покупок мой, но с тобой поделюсь! Потом в Эрмитаж, завтра – Петергоф и Царское Село. Так набегаются – сутки дрыхнуть будут!
Наташа оказалась права, мой взрывоопасный контингент вёл себя почти прилично. Отличился только Склочник: ему вдруг показалось, что у него украли кредитную карточку, быстренько позвонил в Италию и заблокировал счёт. А потом нашёл кредитку в каюте, но остался без денег, поскольку всю наличку потратил на сувениры.
– Ты с каждым личный контакт наладь, – на прощание посоветовала Наташа. – Узнай, кто, что и за что. Чисто по-человечески в доверие втирайся! У нас там… это самое главное правило было.
К совету прислушалась и начала действовать. Снежная королева постоянно хотела курить; на верхних палубах это запрещено, и я осторожно предложила синьоре спуститься вниз, к винту корабля, где курили матросы.
– Я солдат не боюсь, – с готовностью отозвалась Снежная королева. – Всю жизнь с моим колонелло (полковником) по свету мотаюсь.
Сам Полковник подружился с немцами, всё свободное время он проводил в баре и орал «Прозит!». Как-то раз я составила ему компанию, а потом тащила бравого вояку на плече до каюты.
Малышка София носилась по кораблю, падала и громко ревела. Напуганная мамаша тоже ревела, а я утешала обеих.
Розовая и Голубая в режиме нон-стоп выясняли отношения. Пришлось организовать для них соцсоревнование по росписи матрёшек. А глава семейства, Страдалец, лежал в шезлонге с таким лицом, что хотелось подарить ему пистолет, дабы застрелился и наконец-то отдохнул.
– Как же вас угораздило поехать отдыхать вместе со всеми? – подкралась я на цыпочках и присела рядом.
– А что делать? – приоткрыл глаза Страдалец. – Дома без меня, друг друга съели бы!
Эванджелис имел свой бизнес – продавал спортивные мотоциклы, а для души у него была рок-группа, с которой он выступал по клубам в Риме. Я тут же разразилась лекцией об истории русского рока и даже спела в вольном переводе «В комнате с белым потолком, с правом на надежду». После этого мы стали братьями по крови.
Журналюга Джузеппе приставал к официанткам и горничным с вопросом «Что думает молодёжь о сегодняшней России?». Девчонки от него испуганно шарахались. Лучше бы секс за деньги предлагал, было бы не так подозрительно. Выяснилось, что русский язык он ещё в 70-е годы учил в МГУ. Я тут же призналась, что самоучка, и пожаловалась на несовершенство итальянского языка. А затем всучила ему в зубы меню и тексты экскурсий с просьбой перевести.
Василиса Прекрасная, а вернее синьора Лидия, называла своего Кощея исключительно Тезоро (сокровище). Из её рассказа я узнала, что он воевал, 19-летним пареньком попал в плен к американцам. В африканской пустыне днём стояла палящая жара, а ночью дул пронизывающий ветер. Весёлые американские парни грызли шоколад, а пленным кидали кусочки вяленой верблюжатины. Дизентерия, холера, малярия – от этого и гибли солдаты. Но Кощей выжил! Домой вернулся без волос и зубов. Невеста, когда его увидела, заплакала и вернула кольцо. А он поклялся, что с этого дня больше никогда не поверит в любовь! После войны в Италии была полная нищета, и он подался в Германию на заработки. На стройке работал, мусор убирал, машины мыл…
Вот там-то ему и пришла в голову замечательная идея. Поролон! Если эти огромные пластины порезать на кусочки, получатся прочные маленькие губки. Мой что хочешь! В Италии использовали сушёные морские гребешки, но их хватало на один раз.
За дело взялся со всей душой, потратил много сил, времени и здоровья, но всё получилось!
– Мы очень богатые, – смущённо призналась Лидия. – У нас свой остров близ Сардинии.
– А как вы познакомились?
Лидия засмущалась. Из разрозненных охов и вздохов я поняла: красавица когда-то выступала в кабаре, то ли пела, то ли танцевала стриптиз, там-то её и заприметил Кощей.
Первая остановка – остров Кижи. Деревянный собор XVII века, построенный без единого гвоздя, на ярком солнце сверкал, как золотой, а к вечеру превращался в серебряный монолит. Мои так и норовили разбежаться по острову, но я придумала хитрый ход и заявила:
– С настилов в траву не сходить, тут водятся ядовитые змеи.
Все дружно взвизгнули и испуганно вернулись на дорожки.
На следующей остановке для туристов организовали пикник и шашлык, а потом повели на экскурсию в «Деревню мастеров». Одетые в зипуны и сарафаны люди, как столетия назад, ковали мечи, лепили горшки, ткали полотно. Но, к несчастью, кроме прочего, там же находился музей водки. С дегустацией.
Отважный Полковник немедленно решил обосноваться здесь на ПМЖ.
В Кирилло-Белозерском монастыре случилось сразу несколько инцидентов. Дама, экскурсовод с научной степенью, с восторгом рассказывала об иконописи, и предмет она знала досконально. А я потела и краснела, ведь некоторые слова мне были неведомы даже по-русски. И когда дошли до иконы «Неопалимая Купина», приготовилась расплакаться. Что такое Купина?
Добрая экскурсовод шепнула на ухо: «Это не сгорающий куст на Священной горе».
Мужской хор в монашеских рясах исполнял песнопения проникновенно и с чувством, а потом руководитель стал продавать диски с записями. Все с готовностью покупали, и только Склочница, стоя в сторонке, тёрла глаза.
– Что с ней? Плачет? Так расчувствовалась? – поинтересовалась я у её брата Склочника.
– Она в молодости монашкой стать хотела. Но влюбилась и замуж вышла, а муж недавно умер, – вздохнул Склочник. – Я хотел сестру поддержать. Путешествие организовал. И сам всё испортил…
Я вспомнила, что они остались без наличных денег, и отдала Склочнику свой диск.
А на набережной разместился пушной базар! Шубки из норки, песцовые шапки, горжетки и палантины, и всё по какой-то сказочно низкой цене. Лидия прикупила с десяток муфт, сказала – в подарок помощницам по дому. Голубая и Розовая чуть не подрались из-за шапки – естественно, она понадобилась сразу обеим. А Склочница тоскливо взирала на это великолепие. Я прошлась по рядам, собирая мзду за переводческие услуги, и неожиданно углядела странного зверька. Сшит он был из меха норки, но выглядел как мишка или мышка. В общем, непонятно.
Неведому зверюшку мне отдали за так.
– Это вам, – протянула я игрушку Склочнице. – Шуб на свете много, а такой зверь – один.
Склочница посветлела лицом и заулыбалась. А я решила называть её Не-Склочница.
В Угличе, где был убит малолетний царевич Димитрий, отличился журналист Джузеппе. Что-то на него нашло, и он стал вмешиваться в лекцию – яростно клеймить тоталитаризм, обличать сталинский режим и зверства КГБ. У меня появилось горячее желание поступить с ним как с Самозванцем – зарядить пеплом пушку и выстрелить в сторону Польши, вот там-то он найдёт благодарных слушателей.
Экскурсия в Ярославле была длинная, все утомились и с готовностью поднялись на борт. А когда матросы уже поднимали трап, я взглянула на берег и содрогнулась от ужаса!
По набережной бежала Голубая, что-то кричала и махала руками. Как такое могло произойти? Я же сама видела, как они с Розовой, перегавкиваясь, прошли в каюту.
– Стоп!!! Турист на берегу остался! – заорала я.
– Мы думали, время ещё есть! Там рыночек на берегу, решили для Софии ягод купить, – тараторила Розовая. – А Марии вдруг плохо стало… Я на лавочку её посадила и сюда побежала.
На какую именно лавочку она посадила Марию, Розовая, конечно, не помнила. Я с криками носилась по набережной и молилась об одном: только бы живая была! Пропажа обнаружилась вскоре, испуганная, но невредимая, после чего была водворена на борт. Старпом обматерил меня, а капитан посмотрел так, что захотелось провалиться сквозь землю. Добавила и старший гид Леночка:
– Не ожидала от тебя!
За нашим кораблём стояло ещё три туристических лайнера; задержится с отправлением один – весь навигационный план насмарку. В ресторан я влетела, как ураган-разрушитель, и гаркнула на весь зал:
– Требуя вежливого отношения к себе – будь вежлив сам!
Итальянцы пристыжённо понурили головы, отложили ножи и вилки и перестали жевать.
– Завтра Москва! Если кто-нибудь отойдёт от меня хотя бы на шаг – я не знаю, что сделаю! Буон аппетито!
В Москве нас встретил гид Юра, я его хорошо знала. Самый противный типаж столичного жителя: ничем не обоснованный снобизм и глубокое презрение ко всем, кто родился за пределами Садового кольца. По иронии судьбы у него тоже не хватало двух верхних зубов, как у Наташи. Но если питерская барышня прикрыла их золотыми коронками, то высокодуховный москвич щеголял щербатым ртом, из которого, кстати, попахивало.
– Что за народ? На чай дают? – с ходу поинтересовался Юрик.
Я лишь пожала плечами. Юрик спешно протащил нас по территории Кремля, по Красной площади и вывел в Александровский сад.
– А теперь гулять! – милостиво махнул он рукой. – До автобуса час!
Я повела бровью, и группа послушно столпилась вокруг меня. После этого мы пошли смотреть на Вечный огонь и любоваться сменой караула. Я попыталась объяснить, что значит для россиян праздник 9 Мая. Юра плёлся следом и бурчал, что этого в программе нет и рассказывать совсем не обязательно. В храме Христа Спасителя он вообще не утруждал себя какими-либо объяснениями, и пришлось мне, поднаторевшей в иконописи, всё рассказывать самой. А заодно уж историю постройки, разрушения и восстановления. Юра был в бешенстве!
– Ты мои чаевые крадёшь! – завизжал он, когда мы подошли к автобусу. – Нянчишься с ними, как курица с яйцами. А они тебе в рот смотрят!
– А надо в твой смотреть? Так это страшно, – усмехнулась я.
Юрик зашёлся криком и сказал много добрых слов о наглых понаехавших и немытой сиволапой провинции. На шум подтянулась группа, все с интересом слушали, хотя ничего не понимали.
– А почему он кричит? Ольга, чего он хочет? – поинтересовалась Лидия.
Отвечать я не стала, но за моей спиной стоял Джузеппе, он-то всё понял и объяснил землякам.
– Хам! – дружно завопили Не-Склочники.
– Ни копейки не получит, – проскрежетал Кощей.
– Я ему морду набью, – добавил Страдалец.
– В автобус не пустим. Мы отказываемся от этого гида, – принял за всех решение Полковник.
На вечернюю экскурсию нам прислали другого гида. Пухленькая улыбчивая Татьяна оглядела моих архаровцев и шепнула: «Какие все интересные!»
Мы прокатились по улицам, озарённым огнями, съездили на Воробьёвы горы и спустились в метро. Надо было проехать всего-то несколько станций по кольцу, показать гостям мраморную роскошь и имперское величие, а потом быстренько подняться. На эскалаторе, который полз наверх, Лидия трясла мужа:
– Тезоро, посмотри наверх! Какая красота, какой купол! Сфотографируй, дома так сделаем!
Кощей закинул голову назад, щёлкнул камерой и тут же стал падать навзничь. Лидия вскрикнула, подхватила мужа за плечи и тоже качнулась. Я стояла за ними и едва успела согнуться буквой «зю», со всей силой вцепиться в перила и подставить свою спину. Смертоубийства не произошло!
А вечером на нашем теплоходе «Русь» состоялся праздничный ужин с пирогами в виде лебедей, шампанским и торжественной речью капитана. Потом концерт. Степенные немецкие фрау прошлись в хороводе и спели «Во поле берёзка стояла». А я со своими пиратами подготовила целую программу. Десять дней мы разучивали на русском языке «Катюшу» и сделали инсценировку. Мои синьоры закутались в цветастые платки и как-то сразу стали похожи на деревенских бабушек. Все дружно провожали в армию Страдальца, его жена плакала почти натурально. Бравый солдат охранял границу, а Джузеппе изображал почтового голубя и носил Катюше письма. Возможно, именно по этой причине, когда солдат вернулся домой, Катюша встретила его с малюткой Софией на руках, но все этому были рады.
А гвоздём программы стал «Танец маленьких лебедей» в исполнении наших звёзд – Не-Склочника, Страдальца и Полковника. Последний, изрядно заправившись ромом, солировал! Публика была в восторге, ведь на немецкой «Руси» такого в жизни не видывали!
На ночной дискотеке плясали и вприпрыжку, и вприсядку. В какой-то момент корабль качнуло, громоздкая звуковая колонка брякнулась на бок прямо на ногу Джузеппе, и тот взвыл от боли. Ступню обложили льдом, но она быстро опухала. В том, что это перелом, я даже не сомневалась. Приехала «скорая», бедолагу повезли в «Склиф», а я с ним.
– Наверное, завтра ты вместе со всеми улететь не сможешь, с консульством уже связались. Они сказали – помогут и визу продлят. Домой надо позвонить, предупредить.
Джузеппе, бледный и несчастный, крепко вцепился в мою руку, как маленький мальчик.
– Не надо звонить. У меня только мама, но она совсем старенькая, волноваться будет.
– А ты женись! Хочешь, с подружкой тебя познакомлю? – попыталась я его развеселить.
Глаза Джузеппе игриво блеснули, итальянец – всегда итальянец!
Прощание в аэропорту Домодедово получилось жарким. Меня обнимали, целовали, звали в гости, пихали в карманы еврики. Наговорили столько приятностей – до конца дней хватит! Малышка София подарила свою картинку, где мы с ней сражаемся с огнедышащим драконом Джюри (Юрий Долгорукий). Лидия громко заявила: «Ты нам жизнь спасла!» А Кощей сунул мне в сумочку пухлый конверт и впервые улыбнулся.
Помахав на прощание пиратской банде, я в сотый раз подумала: как же просто сделать людей счастливыми! Каждый хочет, чтобы его выслушали и поняли, приняли таким, какой он есть, и не осудили… Мы все – ещё не написанные и не прочитанные книги, которые с нетерпением ждут своего читателя. Или меня – с вашего позволения, автора!
(с) Ольга ТОРОЩИНА