Справедливый генерал (Поучительно!!!)

Мне довелось прожить несколько недель (в купе поезда, каюте, гостинице) с очень интересным человеком. Дважды Герой Советского Союза, один из самых популярных и любимых в армии военачальников (я никогда не слышал о нем никаких отзывов, кроме очень хороших), Генерал-Полковник Иван Михайлович Чистяков выступал перед военными и их семьями, а мы-артисты затем давали концерт. 

На сцене Иван Михайлович, в основном, повторял то, что было написано о нем в книгах, а мне он часто рассказывал истории, которые тогда напечатать было нельзя, да, наверное, и рассказывать не рекомендовалось. И если я уже, признаюсь, забыл: с какого именно плацдарма и в котором часу утра началось то или иное наступление (можно посмотреть в книге), то вот все эти истории помню, как будто бы опять слышу голос рассказчика: 

Приносит мне председатель трибунала бумагу: 

- Подпишите, Иван Михайлович! Завтра в 09: 00 хотим новобранца у Вас тут перед строем расстрелять. 

– За что, спрашиваю, расстрелять?

– Бежал с поля боя. Всем другим трусам в назидание. 

А я эти расстрелы, скажу тебе, терпеть не мог. Я же понимаю, что этот молокосос вчера за материну юбку держался, дальше соседней деревни никогда не путешествовал. А тут его вдруг схватили, привезли на фронт, не обучив как следует, и сразу под огонь. 

Я ведь тоже (даже в книжке своей об этом пишу) с поля боя по молодости бегал. И не раз, пока дядя (я под его началом был) своими руками пристрелить не пообещал – и я был уверен, что пристрелит. Это же стра-а–ашно! Взрывы, огонь, вокруг тебя людей убивают, они кричат: с разорванными животами, с оторванными ногами-руками... Вроде и мысли в голове о бегстве не было, а ноги тебя сами несут, и все дальше и дальше. Ох, как же трудно со своим страхом справиться! Огромная воля нужна, самообладание, а они с опытом только приходят. С ними люди не родятся. 

И вот этого мальчишку завтра в 09: 00 возде моего КП убьют перед строем... 

Спрашиваю председателя трибунала: 

- А вы разобрались во всех деталях его воинского преступления? 

Тот мне: 

- А чего тут разбираться? Бежал – значит, расстрел, о чем тут еще можно разговаривать? Все ясно. 

- А вот мне не ясно из твоей бумаги: куда он бежал? Направо бежал, налево бежал? А, может быть, он на врага бежал и хотел других за собой увлечь! А ну, сажай свой трибунал в машину и следуй за мной – поедем в эту часть разбираться. 

А чтобы в эту часть проехать, нужно было обязательно пересечь лощину, которая немцем простреливалась. Ну мы уже приспособились и знали, что если скорость резко менять, то немецкий артиллерист не сможет правильно снаряд положить: один обычно разрывается позади тебя, другой впереди, а третий он не успевает – ты уже проскочил. 

Ну вот выскочили мы из-за бугра и вперед. Бах-бах, — пронесло и на этот раз. Остановились в перелеске, ждем – а трибунала-то нашего нет, не едут и не едут. Спрашиваю шофера: 

- Ты точно видел, что немец мимо попал? 

- Точно,  - говорит - оба разрыва даже не на дороге были! »

Подождали мы их с полчаса и поехали дальше сами. Ну все я там выяснил, насчет новобранца: бежал в тыл, кричал «Мама», сеял панику итд. Поехали обратно. 

Приезжаем на КП.

 - Что случилось с трибуналом? », — спрашиваю. 

- Ничего не случилось, - мне говорят. Они сейчас в столовой чай пьют. 

Вызываю командира комендантского взвода, приказываю немедленно доставить трибунал ко мне. Через пять минут приводят ко мне эту троицу. Один еще печенье дожевывает. Спрашиваю: 

- Куда вы делись? Почему не ехали за мной, как я приказал?  

- Так ведь обстрел начался, товарищ Генерал-Полковник, поэтому мы назад и повернули.

Говорю им: 

- Обстрел начался, значит, бой начался. А вы меня бросили в этом бою, струсили. Кто из вас законы военного времени знает? Что полагается за оставление командира в бою и бегство с поля боя?

Побелели. Молчат. Приказываю командиру комендантского взвода: 

- Отберите у этих дезертиров оружие! Под усиленную охрану, а завтра в 09: 00 расстреляйте всех этих троих перед строем! 

Тот: 

- Есть! Сдать оружие! На выход!

В 3 часа ночи звонит Хрущев (член Военного Совета нашего фронта).

- Иван Михайлович, ты что вправду собираешься завтра трибунал расстреливать? Не делай этого. Они там уже Сталину собрались докладывать. Я тебе прямо завтра других пришлю взамен этого трибунала. 

- Ну уж нет, — я Хрущеву говорю. 

- Мне теперь никаких других не нужно! Только этих же хочу. 

Тот засмеялся, говорит: 

- Ладно, держи их у себя, раз хочешь. 

И вот аж до самого конца войны мне ни одного смертного приговора больше на подпись не приносили.