Петр Бормор. Игры демиургов №6

ЧАСТЬ №5 ЗДЕСЬ

Герои этой книги – Шамбамбукли и Мазукта – самые обычные демиурги, хорошо выполняющие свою работу. Они создают миры, отделяют море от тверди, а свет от тьмы, населяют землю людьми и прочими тварями, изучают их, воспитывают, насылают на них глад, мор, саранчу, потоп, четырёх всадников, огромного волка – словом, поступают так, как написано в многочисленных пособиях по созданию обитаемых миров. Конечно, с каждым новым миром у демиурга прибавляется опыта, а также хлопот – надо ведь не перепутать, скажем, заповеди, данные людям из первого мира, с заповедями, данными людям из второго, чтобы судить их затем по делам их, а не как попало. Но после того как демиург обзаводится несколькими десятками или сотнями обитаемых миров, его перестают тревожить подобные мелочи.

лилит

Демиург Мазукта критически осмотрел демиурга Шамбамбукли со всех сторон.

– Хм… Ну что, вид нормальный. Причесать бы тебя… да это выше сил нечеловеческих.

Демиург Шамбамбукли нервно одернул костюм и повертел шеей, в которую немилосердно впивался жесткий воротник.

– Так можно заходить?

– Что? Да, посещения уже разрешены. Погоди, чего-то не хватает… а, ну конечно!

Демиург Мазукта хлопнул в ладоши, и в руке Шамбамбукли расцвел роскошный букет – не слишком пышный, но чрезвычайно дорогой и подобранный с большим вкусом.

– Вот теперь – всё. Заходи. Я ей уже столько про тебя рассказывал!

Демиург Шамбамбукли глубоко вздохнул и вошел в палату. Следом протиснулся Мазукта и занял место у изголовья больной.

– Вот! – с гордостью объявил Мазукта. – Знакомьтесь. Это мой друг Шамбамбукли, он тоже демиург.

Шамбамбукли неловко шаркнул ногой, не сводя глаз с лежащей на постели девушки.

– Очень приятно, – сказала девушка.

– А это, – Мазукта взял в руки историю болезни, – юная самка человека, рост 165, вес 55, масти рыжей, наглой.

Девушка прикусила губу, сдерживая улыбку.

– Состояние – отличное, – продолжал Мазукта, переворачивая листы. – Тело полностью восстановлено и избавлено от посторонних примесей. Полный курс восстановления памяти. Физическое и психическое здоровье – безупречны, под мою ответственность.

– Спасибо, – тихо прошептала девушка и тронула Мазукту за запястье.

– Возраст – от 18 до 22 лет, звать Лолита. Прошу любить и жаловать.

– Только Ли, а не Ло, – поправила девушка.

– Что?

– Ли, а не Ло. Не Лолита, а Лилит.

– А, ну это опечатка, наверное. Всеведение тоже иногда дает сбой.

Шамбамбукли сглотнул и поддел пальцем воротник.

– Мне… тоже приятно… очень. Мазукта, можно тебя на минутку?

– Ты чего? – удивился Мазукта. – Застеснялся, что ли? Ли, помнишь, я тебе говорил, что один мой друг в тебя влюблен? Так вот, разреши…

– Мазукта! – резко перебил друга Шамбамбукли. – Можно тебя на минутку?

– Ну ладно, ладно, – Мазукта недоуменно пожал плечами. – Если тебе так срочно… Мы сейчас вернемся.

В коридоре демиург Шамбамбукли ухватил Мазукту за пуговицу и страшным шепотом сообщил:

– Это не она!

– Чего? – заморгал Мазукта.

– Я тебе говорю, это не она!

– Ты с ума сошел, да? Да ты на лицо посмотри! Рост, вес, возраст, цвет волос – все сходится. И сожгли ее как ведьму. И имя то же самое…

– Имя другое. И сама другая. Похожа, очень, не спорю. Но не та!

Мазукта выдернул пуговицу из пальцев Шамбамбукли и принялся расхаживать взад-вперед, раздраженно теребя прядь волос.

– Послушай, ну что тебе не нравится? Сам говоришь, похожи. Девушка есть девушка, эта ничем не хуже любой другой, даже лучше, я бы сказал. Тебе не все равно, какую брать?

– Нет. Не все равно. Хотя спасибо, конечно…

– Эх ты, а еще друг! – укоризненно покачал головой Мазукта. – Я так для тебя старался!

– Я понимаю…

– Да что ты понимаешь? – горько усмехнулся Мазукта. – Ты думаешь, так просто собрать из дыма исходную форму? А потом еще отделять человеческую плоть от сгоревших вместе с ней дров?

– Ну, это, наверное, действительно трудно…

– Трудно?! Да это до сих пор считалось практически невозможным! Я эту девушку не то что по клеточкам – по атомам собирал! Изо дня в день, несколько месяцев. Я в нее буквально вжился! Целые миры творил – так не уставал. И уж наверняка ни разу не работал так тщательно. Ее тело – это же шедевр! Ну да, да, оно человеческое, оно несовершенное, но сама работа!

– Мазукта, я тебе, конечно, очень признателен, даже не ожидал… но ты пойми, мне нужна совсем другая де…

– Дурак! – Мазукта злобно полыхнул глазами. – Ты сам не понимаешь, от чего отказываешься! Она же… она знаешь, какая! Ты думаешь, смазливое личико – это все? А ум? А характер? Мы с ней подолгу беседовали – эта девушка невероятно умна. Я ее, честное слово, даже зауважал. А сколько в ней доброты! Ты не поверишь – она способна сопереживать. Это такая редкость. И у нее настоящее чувство юмора – когда действительно смешно, она смеется. А не ржет.

– Мазукта, я тебе верю, но…

– И все это – для тебя, для дурака! Для моего лучшего (и, кстати, единственного) друга! Хотел сделать тебе приятное. А ты мне вот так, в лицо плюешь.

– Послушай! – Шамбамбукли снова поймал Мазукту за пуговицу, притянул к себе и проникновенно уставился ему в глаза. – Ты только послушай. Я действительно очень тронут. Но. Она. Мне. Не. Нужна. Понимаешь?

– Нет.

– Ну тогда просто прими к сведению.

Демиург Мазукта взъерошил волосы ладонью.

– Ну и что же теперь делать?

– Не знаю. Отпусти ее обратно, пусть живет заново.

– С ума сошел? Как ее можно обратно отпускать? Там такой жестокий мир, а она такая… такая нежная, хрупкая… и только-только почувствовала нормальное обращение!

Шамбамбукли посмотрел на друга долгим задумчивым взглядом. И сказал самое умное, что смог в этой ситуации:

– Хмм.

– Если бы она была с тобой, я был бы спокоен, – продолжал Мазукта. – Знал бы, что никто ее в обиду не даст, что она накормлена, напоена, обласкана и ни в чем не знает недостатка. Но ты же отказываешься! А вот так, бросать ее на произвол судьбы и каждую минуту думать "как она? что с ней?" – нет, так я не могу.

– Мазукта, – глядя в пространство, пробормотал Шамбамбукли. – Ты за несколько месяцев даже не узнал ее имя.

– Ну и что? Мы друг друга по именам и не называли, как-то в голову не пришло. Просто болтали, и все.

– Просто болтали… – Шамбамбукли криво усмехнулся. – Ладно, пусть будет так. А что все-таки делать будем?

* * *

Демиурги вернулись в палату. Шамбамбукли при этом подталкивал Мазукту в спину, а у того был такой вид, как будто он всерьез раздумывает, не поздно ли еще сбежать в Тартарары какого-нибудь мира.

– Эээ… кхм! – начал Мазукта. – Мы тут… то есть, ну-у, да. Мда. Такое дело. Это… помнишь, я говорил… ну, что у меня есть… как бы… ну, друг. Который тебя… в тебя…

– Влюблен? Помню. Я думала… – девушка запнулась и перевела тревожный взгляд на Шамбамбукли. – Ты хочешь сказать, что это и есть твой друг?

– Ах нет, ну что вы! – откровенно глумливая улыбка Шамбамбукли могла бы затмить Сверхновую. – Просто мой приятель Мазукта слишком застенчив, чтобы высказаться прямо.

Брови Мазукты поползли вверх, а челюсть, наоборот, ухнула вниз. Шамбамбукли же продолжал вещать:

– Поскольку я являюсь как бы лицом духовным, он пригласил меня для заключения… Ах да, кстати, поздравляю! – Шамбамбукли всунул девушке в руки свой букетик.

– С чем? – слабым голосом спросила она.

– То есть как "с чем"? – притворно удивился Шамбамбукли. – Мазукта, ты что, не говорил ей?

Мазукта сделал два шага вперед на негнущихся ногах и как подстреленный рухнул на колени возле кровати.

– Ло… То есть Ли. Раз уж такое дело… А-а, ч-черт, была не была, плевать на все, будь моей женой!

зима

– Зима, – сказал демиург Шамбамбукли.

– Зима, – подтвердил демиург Мазукта.

Друзья, одетые в теплые меховые тулупы, сидели на верхушке огромного валуна. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась белая заснеженная степь.

– Красиво, – сказал Шамбамбукли и бросил вниз снежок.

– Красиво, – согласился Мазукта и спрыгнул с валуна. – Ну что, за работу?

– Ага! – Шамбамбукли спрыгнул следом и огляделся. – С чего начнем? С деревьев или грибов?..

– Нефиг зря тратить время. Начнем сразу с человека. Ты лепи мужика, а я… – Мазукта запнулся и опасливо глянул куда-то вверх, – нет, мужика лучше я вылеплю. А ты – бабу.

Шамбамбукли с готовностью кивнул, потер ладони и начал катать снежный ком, из которого надлежало вылепить снежную бабу. Некоторое время демиурги работали в молчании.

– Ну-ка, ну-ка… – Мазукта присмотрелся к результату своих трудов. – Так, годится. А у тебя что? Ну вообще блеск. Фигуристая! Шамбамбукли, ты где таких видел?

– Во сне.

– Ааа… ну тогда ладно.

Мазукта обошел вокруг снежной бабы, одобрительно бормоча себе под нос.

– Красавица. Мой, вообще-то, тоже ничего. Конечно, людей обычно лепят из грязи, да где ж ее взять в такую погоду?

– Можно было подождать до весны, – сказал Шамбамбукли.

– Весна здесь настанет нескоро, – сухо отозвался Мазукта. – И будет означать конец этого мира. Я же тебе говорил, ты что, не слушал?

– Нет, – честно признался Шамбамбукли.

– Хм… Тогда повторяю. Мы в мире вечной зимы. Мир звенящей чистоты, холодной красоты и кристального совершенства. Таким я его вижу.

Шамбамбукли помолчал, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Ну? – подбодрил Шамбамбукли.

– Что "ну"? Солнца здесь нет. Так что весны не будет… в ближайшую астрономическую эру. Ладно, давай дальше строить.

Демиурги снова углубились в работу. Мазукта вытесывал из ледяных глыб деревья и кусты, а Шамбамбукли развешивал на ветвях снежные цветы, птичек и бабочек. Скоро вокруг возник настоящий райский сад, и в нем демиурги расставили ледяные скульптуры животных в полный рост.

– Ну, все, – провозгласил довольный Мазукта. – На сегодня хватит, пожалуй. Завтра вдохнем в них жизнь – и у нас получится мир прекрасный и гармоничный. Ты только глянь, какая красота! Какие изысканные формы, какой блеск! Правда ведь, замечательная была идея?

Шамбамбукли отошел на пару шагов, присмотрелся, отошел еще на шаг… споткнулся о камень и растянулся на снегу.

– Это что? – удивился он, разглядев камень как следует.

– Это? Ну… вообще-то, верхушка трубы. Фабричной.

– Верхушка фабричной трубы?! Мазукта! Что там, под снегом?

– Ну что, что… Уже неважно, что там было. Считай, нет там больше ничего. Так, ерунда всякая. Зато посмотри, какой прекрасный мир получился после Рагнарека!

армагеддон

– Смотри, как все замечательно устроено! – горделиво произнес демиург Мазукта и кивнул на свой мир.

– Да, очень мило, – согласился демиург Шамбамбукли.

– Мило – не то слово!

Мазукта раскрыл папку с кучей графиков и продемонстрировал их товарищу.

– Видишь, какой уровень благосостояния? А наука? А искусство и образование? А уровень моей популярности? Вот то-то же! Осталось только одно маленькое дельце…

Мазукта протянул руку и нажал на кнопку "Армагеддон".

– Зачем?! – вскрикнул Шамбамбукли.

Мазукта перевел на него удивленный взгляд.

– Что значит, зачем? А как же я попаду в таблицу рекордов, если не завершу игру?

беспокойный сон

Сон был беспокойным, очень хотелось проснуться, но никак не получалось. Два голоса спорили, то и дело переходя на повышенные тона – один голос знакомый, родной и вполне ожидаемый, а другой… никогда такого не слышала! Да мало ли что может присниться.

– Уйди, по-хорошему прошу. Не лезь ей в душу.

– Извините, но куда же мне еще лезть?

– А вот никуда и не лезь!

– Это почему же?

– Она моя.

– И вовсе нет! Вы ее что, купили?

– Нет. Я ее люблю.

– Я, представьте, тоже.

Девушка беспокойно перевернулась на другой бок, и голоса испуганно затихли.

– Ты ее чуть не разбудил! – прошептал один.

– Неправда.

– Уйди.

– Не уйду! Я первый был.

– Ха! Я с ней знаком почти с рождения!

– А я – еще до того, как она родилась!

– Я ей дарил цветы, защищал от хулиганов, провожал из школы домой!

– А я расстилал цветочный ковер ей под ноги, отводил в сторону молнии и берег ее дом от пожаров!

– Я переносил ее на руках через лужи, держал зонтик над ее головой…

– А я раздвигал над ней тучи и унимал холодный ветер!

– Я ходил с ней любоваться на закат…

– Который я устроил специально для нее!

– Я рассказывал ей про созвездия…

– Которые я зажигал по ночам!

– Я готов для нее луну с неба достать!

– А я могу сложить к ее ногам тысячи лун!

– Я с ней целовался в подъезде!!!

Наступило долгое молчание.

– А… она?

– А она со мной.

– Значит… вот так?..

– Ага.

Повисло еще более долгое молчание.

– Я ее отобью… – неуверенно произнес незнакомый голос.

– Не отобьешь! – девушка решила наконец вмешаться в свой сон.

– О-о… прошу прощения.

– Ничего страшного. Ты же просто сон, не извиняйся.

– Да… конечно. Я просто сон. Ну… тогда счастья вам?

– Спасибо, – сказала девушка.

– И тебе счастья, – добавил родной любимый голос. – Может, найдешь себе другую какую-нибудь.

– Ничего, я подожду, – уклончиво отозвался незнакомый.

– А теперь иди. Не мешай нам сниться друг другу.

действие и противодействие

– Мазукта, ну объясни мне. Зачем нужен Конец Света, я могу понять. А зачем тебе понадобился Потоп?

– Мне? Да с чего ты взял, что это была моя идея?

– А чья же?

– Ну-у… просто я откликнулся на молитву одного умирающего в пустыне. С той же силой, с которой он молил.

стройка века

– А чем это там люди занимаются? – с интересом пригляделся демиург Шамбамбукли.

– У них там стройка века, – пренебрежительно отозвался демиург Мазукта. – Строят большой телескоп.

– Да? А зачем?

– Чтобы найти братьев по разуму, – Мазукта фыркнул. – Можно подумать, им собственных братьев мало! Нет, ты подумай: ну что они с этими братьями по разуму будут делать? Ведь, кажется, сколько раз я им давал такую возможность…

– Какую возможность? – удивился Шамбамбукли.

– Ну, эту. Братьев по разуму. Смотри сам, сколько есть частей света. И в каждой – своя раса. Разные культуры, разные языки, даже цвета все разного. Идеальные условия для контакта!

– Да какие же это братья по разуму? – засмеялся Шамбамбукли. – Это же все люди!

– А люди друг другу, значит, не братья? – огрызнулся Мазукта. – Они что же, думаешь, мечтают встретить в космосе каких-нибудь членистоногих с рогами и хвостом? Не-ет, им подавай гуманоидов, и чтобы обязательно симпатичные. И свободно скрещивались. Ну вот, я им и дал, даже далеко ходить не надо, все тут же, рядом, на родной планете. Так нет же, перегрызлись… И в космос вылезут – всех перегрызут. А вот не выпущу я их в космос! И телескоп им испорчу. И вирус в компьютер запущу.

– А это-то зачем?!

– А, ты не знаешь? Они работают над созданием искусственного интеллекта! Со своим еще не разобрались, а туда же… Ну посуди: я же наделил людей способностью к деторождению, верно?

– Верно.

– Они тратят годы – да что там годы, всю жизнь на это кладут! – чтобы сделать из своих детей, то есть разумных вообще-то существ, послушные машины. И ведь преуспевают, в большинстве случаев. Так при этом они еще надеются воспитать из машины разумное существо?

– А может, им просто тоже хочется почувствовать себя демиургами? – предположил Шамбамбукли.

– Перебьются! – жестко отрезал Мазукта.

атеизм – это хорошо!

Демиурги Мазукта и Шамбамбукли сидели на кухне и пили чай.

– Атеизм – это хорошо, – сказал демиург Мазукта.

– Правда? – не поверил демиург Шамбамбукли.

– Конечно! – ответил Мазукта. – Вот ты в детстве из дома убегал?

– Четыре раза! – гордо заявил Шамбамбукли.

– Тогда должен понимать. Атеисты – это ведь те же дети. Обиделись за что-то на родителей и убежали. И целых полчаса будут думать, какие же они крутые и самостоятельные. А потом вернутся как ни в чем не бывало и скажут: "Здравствуй, папа, а где мой жареный телец?"

– А что папа?

– А папа погладит блудного сына по головке и ответит: "А поворотись-ка, сынку. Экой ты смешной какой! Сейчас я тебя отдеру ремнем по заднице, потом пойди помойся и причешись, а там уж, так и быть, можешь садиться к столу и есть вместе со всеми пшенную кашу".

– А что же в этом хорошего? – не понял Шамбамбукли.

– Хорошего?.. – Мазукта мечтательно вздохнул. – Иногда они не возвращаются.

Шамбамбукли поперхнулся чаем.

– То есть как?

– Да вот так. Уходят, начинают вести свою собственную жизнь, а через некоторое время присылают телеграмму: "Приезжай, мол, папа, тельцом угощу".

– И часто так бывает?

– Никогда, – Мазукта мрачно уставился в свою чашку. – Но ведь помечтать-то можно?

фонарик

– Ну и что мне теперь с тобой делать? – устало спросил демиург Шамбамбукли человека.

– А чего я такого натворил-то? – насупился человек.

– Да в том-то и дело, что ничего! А ведь мог бы.

– Да ну, чего я там мог…

– Хочешь знать? Ну, вот, например.

Демиург Шамбамбукли поставил на стол большую картонную коробку.

– Ты должен был прожить еще как минимум лет сорок! И нарисовать сотню картин. В том числе несколько шедевров. Вот, сам посмотри – твой почерк?

Он высыпал из коробки ворох картин и рисунков, человек ошеломленно сглотнул и протянул руку, не решаясь дотронуться.

– Вау… обалдеть! Красота какая! Ой, тут и подпись моя… А я даже не знал, что могу вот так…

– Уже не можешь, – жестко ответил Шамбамбукли. – Тебя нет. Ты не реализовался.

Он щелкнул пальцами, картины вспыхнули и превратились в кучку пепла.

– Ой! – огорчился человек. – Зачем же ты так?

– А ты зачем? – огрызнулся демиург. – Ведь тебе же ясно, человеческим языком, было сказано: "Не возжигай огня перед спящим драконом". И что от тебя теперь осталось? Даже меньше, чем вот эта кучка!

– Ха! – фыркнул человек. – Да этой заповеди скоро три тыщи лет!

– Дракону, к твоему сведению, примерно столько же.

– А я и не зажигал никакого огня! Я ему только фонариком в глаза посветил. А три тысячи лет назад еще никакого электричества не знали.

– Ну и что?

– Ну и… ничего. Про фонарики – это уже не заповедь, это всякие богословы от себя потом добавили.

– Угу, – кивнул Шамбамбукли. – Значит, ты полагаешь, что я, когда творил мир, а потом, когда давал вам заповеди (кстати, я предпочитаю называть их просто "полезными советами", но это, по сути, неважно) – так ты полагаешь, что я ничего не знал про электричество? Только потому, что вы его еще не открыли?

Человек надулся.

– Все равно, огонь – это огонь, а электричество – это электричество, и нечего тут всякие сложности выдумывать.

– Пойди объясни это дракону, которому ты посветил в глаза, – пожал плечами демиург. – Я уверен, у вас выйдет очень интересная дискуссия.

Он вытащил из кармана платок и аккуратно смел пепел со стола в высокую, почти полную хрустальную вазу.

– Какая забавная пепельница, – заметил человек.

– Это не пепельница, – отозвался демиург. – Это Чаша Гнева.

свобода воли

– Мазукта, – спросил демиург Шамбамбукли, – а как ты относишься к свободе воли?

– Замечательно отношусь! – немедленно отозвался демиург Мазукта. – Обожаю свободу и вседозволенность.

– Правда?

– Честное слово! Я, знаешь ли, вообще ничего никогда никому не запрещаю. Уже давно.

– А мне говорили…

– Глупости тебе говорили!

– Но…

– Что "но", что "но"? На вот, сам посмотри.

Демиург Мазукта протянул демиургу Шамбамбукли подзорную трубу и показал, куда смотреть.

– Ну, что видишь?

– Демонстрацию вижу. Идут какие-то чудики с кадилами. А другие несут плакаты: "Мы любим нашего демиурга", "Да здравствует Мазукта, самый демократичный демиург!"

– И после этого у тебя еще остаются какие-то сомнения?

Шамбамбукли вернул подзорную трубу и смущенно уставился куда-то в сторону.

– А молнии? – тихо спросил он.

– Молнии? – удивился Мазукта. – Ах да, молнии! А без них, извиняюсь, никак.

Он прицелился и поразил громом небесным какого-то очкарика, показывавшего язык демонстрантам. Толпа вздрогнула, но не сбилась с шага, а всё так же ровно текла мимо обугленной кучки, только что бывшей человеком.

– А как же свобода воли?.. – совсем тихо прошептал Шамбамбукли.

– А это она и есть. В действии. Я, конечно, позволяю людям всё, что угодно, но и себя ни в чем не ограничиваю. А возможностей-то у меня побольше. Так что, люди, можете поступать как хотите – но тогда не обижайтесь, если и я буду поступать как хочу. А можете делать как я хочу, целее будете. Выбор совершенно свободный.

– Да где же тут выбор?!

– То, что он явный, еще не делает его менее свободным. Я ничего не скрываю. Не завязываю никому глаза, не напускаю тумана. Просто говорю: "Налево пойдешь – голову потеряешь, направо пойдешь – живой будешь". Согласись, что утаивать такую ценную информацию – как раз и означало бы ограничивать чью-то свободу.

Шамбамбукли грустно засопел.

– Да брось ты! – хлопнул его по плечу Мазукта. – Не так уж и много людей мне приходится испепелять. А с каждым новым поколением – все меньше и меньше. Это называется "селекция".

музыкальная шкатулка

Демиург Шамбамбукли сидел за столом, подперев голову рукой, и наблюдал, как крутятся колесики мироздания.

– Что это ты делаешь? – спросил демиург Мазукта.

– Сижу, – ответил Шамбамбукли. – Смотрю. Слушаю.

– Что слушаешь?

– Музыку сфер. Хочешь, тоже послушай.

Мазукта подошел и наклонился над мирозданием.

Гулко и торжественно шумел океан. Пронзительным фальцетом взвизгивала магнитосфера. Тропосфера негромко потрескивала и посвистывала. Атмосфера порывисто гудела и ухала. Материки натужно скрипели, ворочаясь на жестких плитах. Всё вместе звучало странно, но завораживающе. Мазукта прислушался и уловил голос ноосферы – мысли, поступки, разговоры людей сливались в один ровный неумолкающий гул, будто кто-то сыпал песок на железную крышу.

– Нуу… довольно мило, – согласился Мазукта. – И давно ты так сидишь?

– Почти шесть тысяч лет, – ответил Шамбамбукли, не сводя глаз с мироздания. Мазукта присвистнул.

– Да-а… серьезно. А не хочешь пойти куда-нибудь, прогуляться?

– Подожди, – отмахнулся Шамбамбукли. – Оно сейчас остановится.

– Кто "оно"?

– Оно. Мироздание. Еще пара минут – и всё.

– О! – оживился Мазукта. – Конец Света! Что же ты сразу не сказал? Ну-ка, дай мне тоже посмотреть.

– Смотри на здоровье, – Шамбамбукли немного подвинулся, давая Мазукте лучший обзор. Тот присмотрелся – и нахмурился.

– Чего-то я не понимаю. А что произойдет-то? Солнце в полном порядке, наводнений не намечается, даже вулканы молчат. Как ты собираешься мир разрушить?

– Да никак, – пожал плечами Шамбамбукли. – Зачем разрушать? Сейчас завод кончится, и всё само остановится.

– Просто остановится – и всё?

– Ну да.

– Ин-те-рес-но, – протянул Мазукта и снова присмотрелся получше. – А почему люди такие спокойные? Как будто и не намечается ничего?

– А они не знают, – ответил Шамбамбукли. – Я им не сообщал.

– Ну ты просто зверь! – восхитился Мазукта. – Нет, не просто зверь, а Зверь! Даже не ожидал от тебя…

Мир на столе коротко звякнул и погас. Шамбамбукли вздохнул, достал из кармана ключик, вставил куда-то в недра мироздания и повернул. Снова заиграла музыка сфер, и завертелись колесики.

– Ты… чего это? – захлопал глазами Мазукта.

– Ничего. Завод кончился, сам не видишь?

– Вижу. Но зачем ты…

– Ну что тебе непонятно? – Шамбамбукли поднял на друга усталый взгляд. – Когда кончается музыка, я завожу шкатулку снова. И пусть себе дальше играет.

– И сколько раз ты ее заводил? – прищурился Мазукта.

– Я не помню точно, надо посчитать. Каждые пять минут.

– Пять минут?!

– Ну да. Пружинка слабая, на большее ее не хватает.

– Каждые пять минут – Конец Света?

– Ага. Так там время детерминировано.

Мазукта потряс головой.

– Шесть тысяч лет сидеть и поворачивать ключик… Шамбамбукли, и долго ты еще будешь всякой ерундой заниматься?

– Пока не надоест, – ответил Шамбамбукли.

уважение

– Мазукта! – сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте. – Ты меня уважаешь?

– Пожалуй, – ответил Мазукта после некоторого размышления.

– Вот видишь. А ведь ты сам демиург. Почему же тогда люди меня не уважают? Своего создателя?

– А что ты сделал для того, чтобы тебя уважали?

– Ну-у… Вообще-то, все возможное. Землю я для них создал – заглядение, климат мягкий, дожди вовремя, солнца в меру, природа изобильна. Научил их строить дома и возделывать землю, благословил здоровьем и потомством. Дал практически полную свободу воли, ни во что не вмешиваюсь, за добрые дела воздаю сторицей, к прегрешениям отношусь снисходительно… А они об меня разве что ноги не вытирают!

– Ну и правильно. А ты чего хотел? Откуда у них появится уважение, при таком-то отношении?

– Как откуда? Да я же для них все…

– Ты для них – ничто! – перебил Мазукта. – Ну посуди сам. Вот приходит человек, например, к чиновнику. Какому-нибудь мелкому, управдому, например. Как он с ним разговаривает? Уважительно! Может, шляпу снимать и не станет, но уж за интонациями проследит. А если чиновник чуть повыше – то тут и шляпу снимут, и голову склонят. Совсем крупному чиновнику в пояс кланяются. А уж перед совсем-совсем крупным и на колени встанут, и сапоги оближут, и глаз поднять не посмеют. А всё почему?

– Почему? – как завороженный повторил Шамбамбукли.

– Власть потому что. А власть есть что?

– Что?

– Неприятности, вот что! – торжествующе провозгласил Мазукта. – Единственное, что может сделать чиновник, – это либо доставить какую-то неприятность, либо избавить от нее. И все-то у них надо вымаливать, выпрашивать, выклянчивать, и еще не факт, что удастся. А не понравишься – еще дополнительных несчастий огребешь. Вот такое обращение люди понимают!

– Но я же не чиновник…

– Ты выше! Значит, и вреда от тебя должно быть больше, чем от любого начальника! Если, конечно, ты хочешь, чтобы тебя уважали хотя бы как управдома. Устраивай наводнения, мор, глад, хлад – все, что в твою деспотичную голову взбредет. И изредка, в ответ на неистовые молитвы, можешь милосердно кого-то пощадить. Сам удивишься, как резко возрастет твой рейтинг.

кумиры

– Шамбамбукли, ты когда-нибудь бывал в суде? – спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.

– Нет.

– А в Страшном Суде?

– Ну-у… пару раз.

– Отлично. Тогда пойдем, поможешь мне.

– Куда? – на всякий случай испугался демиург Шамбамбукли.

– Судить будем. Демократично. А то как-то некрасиво получается, если обвинитель есть, а защитника нету. Вот ты и будешь защищать.

– Погоди, погоди, – Шамбамбукли поднял ладонь, останавливая Мазукту. – Для начала объясни мне, кого и за что надо судить?

– Людей, конечно! – фыркнул Мазукта. – Мне тут моя агентурная сеть сообщила, что люди творят себе кумиров почем зря. А я им, между прочим, запрещал!

– Агентурная сеть?..

– Ну да! Очень, знаешь ли, помогает, для пущего всеведения. Так вот, по словам моего агента, идолопоклонство достигло совершенно неприличного расцвета, и пора мне вмешаться.

– Да кто он такой, этот твой агент?!

– Шамбамбукли, – укоризненно произнес Мазукта, – неужели ты думаешь, что я могу вот так запросто кому-то по стороннему, пусть даже тебе, раскрыть чужую, тщательно проработанную легенду?

– Ммм… нет.

– Вот и не задавай тогда таких вопросов.

– Ладно, не буду. А что от меня требуется?

– Защищать, – повторил Мазукта. – Я буду ругаться и метать в людей молнии, а ты – вставай грудью на их защиту и выдвигай разумные доводы, чтобы меня разжалобить.

– Хорошо, я готов. Откуда начнем?

– Да вон оттуда хотя бы, – Мазукта ткнул пальцем в сторону самого большого скопления народа. – Они как-раз собираются славить кумира – видишь, даже маечками над головой размахивают?

* * *

Через два часа демиурги вернулись домой. Мазукта был мрачен как туча, Шамбамбукли пребывал в прострации.

– Ничего не говори! – предупредительно вскинул руку Мазукта. – Подожди. Я сам.

Он заложил руки за спину и принялся нервно расхаживать из угла в угол.

– Нет, – наконец произнес Мазукта. – Это, конечно, ужасно, и пошло, и вообще… Но по большому счету, наказывать людей не за что. Если бы они разработали какое-нибудь заковыристое философское учение, или исказили мой светлый облик, или хотя бы нашли себе какого-нибудь приличного вольнонаемного бога – так ведь нет! Все эти "тумц-тумц, трым-пырырым", ну какая это для меня конкуренция? Несерьезно даже… Верно? Что скажешь?

– Ёнц, тонц! – невнятно ответил Шамбамбукли, покачиваясь из стороны в сторону и совершая странные пассы руками.

– Что?! – опешил Мазукта.

– Тыц, пыц, бака-бака… А? Ты что-то спросил? – Шамбамбукли вытащил из уха наушник и изобразил внимание.

– Да нет… ничего, – ответил Мазукта и вздохнул.