История дня рождения на работе
Однажды я работала в конторе, которая находилась под патронажем дьявола. Или просто состояла у него на очень хорошем счету. В реестре подотчетных фирм наша занимала бы первое место в разделе "Доведение сотрудников до острой невосприимчивости к радостям жизни".
А у меня случился день рождения. Коллеги заранее спросили, что мне подарить - у нас это было принято.
"Книга - лучший подарок!" - промямлила я. Мне и в самом деле так казалось. И потом, не просить же каждого из них пустить мне пулю в череп: это было бы расценено как грубое нарушение корпоративных норм.
Робкие подозрения у меня закрались, когда первый же встреченный коллега преподнес книжку "Как перестать беспокоиться и начать жить". При этом он широко улыбался, блестел глазами и выглядел до того похожим на человека, у которого за пазухой спрятан колун и вот-вот пойдет в дело, что я не осмелилась шутить по поводу его подарка.
Как показало будущее, правильно сделала.
Потому что следующий положил мне на стол Луизу Хей: "Исцели своё тело, исцели свою душу". Я принужденно улыбнулась и стала гадать, чем меня порадует третий.
И он не подвёл. Точнее, она. Главбух, женщина безжалостная, свирепая и имевшая склонность к рубке правды-матки в промышленных масштабах, подарила книгу "Основы макияжа: путь к красоте".
Если бы даритель был один, я бы даже не задумалась. Но вместе эти книги произвели мощный синергетический эффект. Я заключила, что на данном этапе своей жизни выгляжу: а) невротиком, б) больным невротиком, в) больным уродливым невротиком.
Некоторое время я обдумывала, как можно использовать все советы сразу. Сначала, допустим, накраситься. Потом что-нибудь себе излечить. У меня незадолго до этого был сломан нос, осталась некрасивая горбинка. Хорошо бы избавиться от неё, размышляла я, а там и с душой разберусь. И вот уже я иду, прелестная, накрашенная как Наоми Кэмпбелл, ни о чем не беспокоящаяся, и распространяю вокруг флюиды сногсшибательной уверенности и эманации ошеломляющего успеха.
Несколько долгих минут счастье казалось почти возможным. Еще утром я с предусмотрительностью человека, наученного богатым опытом, убрала подальше псевдо-водостойкую тушь, не переносившую никаких слёз. Теперь я готова была бросить ей вызов. Да, в зеркале до сих пор отражается бледная немочь со взглядом Элли, у которой только что прикончили Тотошку и показательно спалили фургончик. Но в моих силах положить этому конец!
Воспрянув духом и буквально восстав из пепла, я порхнула фениксом навстречу четвертому дарителю – и получила от него, разумеется, книгу.
Она называлась "Плетение из лозы".
Лозой-то меня и пришибло.
Подари он мне руководство по одновременному использованию мыла, верёвки и табуретки, это не оказало бы такого воздействия. В некотором оцепенении открыв книжку на первой попавшейся странице, я машинально прочла, что инструмент для очистки ивовых прутьев от коры называется щемилка.
Только щемилки мне и не хватало. Феникс истошно крякнул напоследок и издох, оставив за собой пригоршню грязного пепла. Я похвалила себя за то, что не накрасила ресницы.
Ничто не могло явственнее доказать, что на всех моих мечтах поставлена жирная печать: НЕИСПОЛНИМО. Плетение корзин – вот мой потолок. Скажи спасибо, что не поклейка коробочек.
И как-то всё это окончательно связалось в один узел, даже не узел, нет – пузырь, наполненный тоскливейшей сырой зимой без капли солнца и волшебства, луизой хей с жизнерадостным оскалом черепа, начальством с синдромом Туретта, прокуренными кабинетами, дрожащими от страха лампами дневного света, и перемешалось в мутную колышащуюся массу, а где-то внутри неё задыхалась я, опутанная лозой, и не имела сил даже на то, чтобы биться в стенку этого пузыря.
- Ну это, того... - сказал коллега, уставившись на меня глазками профессора Выбегаллы, - когда, значит, бухаем-та?
Лицо его отливало бледной синевой, как у утопленника. Всё дело в лампах дневного света, сказала я себе. Мы все здесь выглядим как ожившие утопленники, за исключением руководящего звена с повадками упырей.
Мой взгляд упал на разворот, где был нарисован куст ивы, и я прочитала под иллюстрацией: "Если вы немедленно не просушите прутья, они потеряют ценность: потемнеют и могут даже загнить".
Могут даже загнить, повторила я про себя. Если вы немедленно не просушите.
Внезапно мне открылось, насколько полезная книга оказалась в моих руках. Я молча встала, не слушая камлание коллеги, вышла из кабинета и постучалась к начальству.
- А, бля, именинница! - поздравило начальство.
- Иван Сергеевич, я увольняюсь, - сказала я.
Начальство вздёрнуло губу, оскалило клык и облизнулось.
- Дура! - сообщило оно. - Куда ты нахер денешься? Вас, молодых юристочек, как дерьма. Вы и есть дерьмо. А я из тебя слеплю...
- Снеговика, - сказала я. - Спасибо, Иван Сергеевич. Я заявление сейчас напишу.
- .......! - сказало начальство. - Долбанулась что ли? Кто тебя возьмёт? Чем ты будешь заниматься?
Вот на этот вопрос у меня внезапно был ответ.
- Буду плести из лозы, - сказала я.
Я бы хотела добавить, что в тот же день закрыла за собой дверь нашей фирмы навсегда. Но мне пришлось проработать там ещё целый месяц, прежде чем я смогла, задыхаясь и кашляя, выбраться на берег и отползти от кромки гнилой воды. На эти тридцать дней моей настольной книгой стало "Плетение из лозы".
Как только я чувствовала, что воздуха снова не хватает, я открывала её на любой странице и погружалась в успокоительные сведения о видах плетения, о заготовке ивняка, о том, как плетут замкнутые окружности, как вымачивают прутья и отбеливают с помощью хлорной извести... Хлорная известь, я чувствовала, мне непременно понадобится.
Лоза, едва не утащившая меня на дно, каждый день из этих тридцати протягивала прутик помощи и держала меня крепче, чем канат. В глазах сослуживцев я выглядела опасной умалишённой, помешавшейся на плетении: когда однажды у меня без спроса попытались взять книгу, я замахнулась на коллегу гражданско-процессуальным кодексом. И если бы он в испуге не вернул моё сокровище на место, встреча его с законом была бы неизбежной.
В конце месяца я вышла, унося с собой в пакете мягкие рабочие туфли, глиняную фигурку овцы, подаренную на прощание главбухом (я же сказала, правдолюбивая женщина) и свою магическую книгу о лозе. Три других успели перекочевать ко мне домой ещё раньше.
Луизу Хей в итоге утащила случайная мамина знакомая. Карнеги канул в неизвестность. "Искусство макияжа" забрала моя подруга и была очень рада: она любила эксперименты с внешностью.
"Плетение из лозы" осталось лежать у меня на полке. Я больше ни разу не брала её в руки. Тем удивительнее, учитывая количество переездов и то, с какой маниакальной страстью я избавляюсь от ненужных вещей, что лоза кочевала со мной последние пятнадцать лет и в итоге осела в моем книжном шкафу.
Пусть там и остаётся, думаю я каждый раз, расчищая шкаф.
На всякий случай.
P.S. "Следует учитывать, что летом в период бурного роста побегов (вегетации) древесина довольно хрупкая. Прут не столь гибок и даёт до тридцати процентов поломок. Поэтому лучшим для заготовки прутьев считается время с конца осени и до ранней весны".