Ю.Ф.Жизнь закончилась
Стук в дверь раздался в самый неподходящий момент.
- Чего надо? - сипло крикнул Иван, выбираясь из-под скомканных и скрученных простыней.
- Откройте, пожалуйста. РПН!
Бормоча вполголоса ругательства, Иван накинул простынку на разлёгшуюся разгорячённую девушку, прижал палец к губам - мол, никшни тут и не отсвечивай - и, поправив рубаху и застегнув брюки, вышел в тесный тамбур. Как только он щёлкнул задвижкой, дверь вырвалась из его рук, а в номер, подталкивая его перед собой - "чего вы толкаетесь?", ввалились сразу пятеро полицейских в чёрном.
- В чем дело, собственно? - попытался показать, кто здесь хозяин Иван.
- Мы получили информацию, что в вашем номере - гостья. А время, - один из "чёрных" акцентировано чётко поднял руку и посмотрел на часы, - уже полночь. Прошу дать необходимые разъяснения.
- Какие ещё разъяснения? Мы здесь все - взрослые люди! - начал было качать права Иван.
Но тут двое больших и крепких в чёрном подошли к нему, довольно невежливо оттеснили к креслу, толчком усадили. Тут же на обоих плечах оказались чужие тяжёлые ладони, предупреждающие, что встать так просто не удастся.
- Сначала от девушки...
Загорелое лицо высунулось из-под простыни, тонкая рука молча протянула паспорт.
- Так... Сандра... Ишь, имён у них больше нет как будто других... Возраст - совершеннолетняя. Это хорошо. Ага. Семейное... Вдова. Вероисповедание... Ага. Девушка, одевайтесь, распишитесь в протоколе и можете быть свободны. Ну, а теперь - ваши документы, будьте добры.
Паспорт Иван бросил на столик у зеркала, как вошёл. И теперь документ поднесли к его глазам:
- Это ваш паспорт?
- Мой.
- Запишите: принадлежность документа подтверждает лично. Так..., - привычные пальцы быстро перелистывали страницы. - Совершеннолетний. Православный. Наш клиент, я же говорил... Состоит в браке... Оп-па... И как же это следует понимать?
- Там, под обложкой, свидетельство о расторжении брака, нотариально заверенное!
- Под обложкой, под обложкой... Что тут у нас? Записывайте, записывайте: два презерватива импортных, карточка "Виза" - номер потом спишете, три визитные карточки разных людей, две черно-белые фотографии размера три на четыре, записка на обрывке листа в клетку... Все.
- Как - все? - рванулся Иван, но тут же осел обратно, придавленный к креслу тяжёлыми ладонями.
- А так - все, - старший из "чёрных" отодвинулся от стола, на котором раскладывал все найденное.
Он показал буквально вывернутую обложку, повёл рукой над выложенными на стол предметами.
- Всё. Итак, ваши объяснения?
- Может, выпало где-то в коридоре?
- Тут - ничего! - тут же отозвался кто-то из тамбура, продолжая шуршать вещами.
- И тут - ничего. Ну-с? - склонил голову набок старший. - Как же так у нас выходит? А ещё - православный... Нехорошо.
Укоризна в голосе была неподдельной.
- Я прошу позвонить моему адвокату.
- Отказываю.
- Почему?
- Вы ещё не поняли? Мы - не полиция, у нас законы совсем другие. Мы - религиозная полиция нравов!
- А если бы я был атеистом?
- Вот тогда с вами бы разбирались другие люди и по другим законам. Но у вас вот в документе сказано: православный. Вон и крест на груди вижу... Так что, выходит, грешить изволите? Давно ли Библию читали? На исповеди давно ли были? В какой храм ходите? - и уже отворачиваясь, небрежно бросил своим. - Пакуйте его.
Тут же на голову Ивана набросили чёрный мешок, руки связали сзади пластиковыми наручниками, его самого подняли тычками из кресла и повели, поддерживая с двух сторон. И уже на выходе, на самом последнем шаге, услышал Иван тихий голос:
- Спасибо, Сандрочка, тебе это зачтется.
- А-а-а-а! Сука!
Но мешок глушил все звуки, и за руки его держали крепко.
Эти своего не упускают.
Впереди было только плохое. Жизнь, как её знал Иван, закончилась.
Карнишин Александр Геннадьевич