Кушать хочется. Монолог худеющей дамы
- Бабы, у кого есть валидол? Валидолу дайте! Мне плохо и страшно, я в шоке!
Зачем я утром на электронные весы вставала, ненормальная? Лучше бы я умерла. Как мне теперь жить с этим, бабы?
Лучше бы я их не покупала вовсе, чем такое видеть за свои же деньги. Я встала и весы показали много-много цифр. Прямо какой-то сотовый номер весы показали. Мама, роди меня обратно. Это число «пи» с двадцатью знаками, а не вес! Валидолу мне!
Очень я расстроилась, когда это увидела. А расстраиваться мне нельзя категорически, потому что я сразу хочу жрать. Муж любя так и называет меня «моя жРенщина».
Вот я смотрела как-то эротическое кино для взрослых. Девушка раздевается и бросает в мужика своё нижнее бельё. Я тоже пробовала, но фокус не удался. Как запустила в своего обморока трусами – его накрыло с головой, он там и потерялся. Только утром по крику нашла.
Всё, больше не жру! Никогда! Никогда больше не жру… прямо вот до обеда. А если получится не жрать до обеда, то не жру и до ужина. Моё слово – алмаз. Титан! Камень. Копыто! Холодец! Пельмень!... Тьфу, опять я о жратве.
Лежу, голодаю. Чувствую, стали отниматься ноги. Желудок бунтовал-бунтовал, выматерился, затих и съёжился. Мысли в голове путаются. Слабость по всему телу. В глазах галлюцинации. Мерещатся пирожки и отбивные.
Долго лежу. Ничего мне уже в этой жизни не хочется, разве что пожрать. Хотела сесть написать завещание. Но как я удержу ручку своей ослабшей рукой? На телефон его надиктовать, что ли? Нет, не смогу – нет сил говорить.
Весь жизненный путь перед глазами пронёсся. Всех вспомнила, всех простила, кроме мужа, свекрови и начальника. Голодная смерть уже маячит в дверях… Из последних сил взглянула на часы, чтобы запомнить время своей преждевременной кончины.
Тьфу, блин, всего двадцать минут не жру, а сколько ужасных ощущений!
Голодная и несчастная, стала собираться на работу. До того себя было жалко, даже заревела два раза перед зеркалом. Там такой славный жизнерадостный кругляш отражается. Прощай, слоник. Доживёшь ли ты до вечера без крошки во рту?
Решила выпить только кофе - без единой плюшки, без единого бутера! Но сахару, так и быть положу, иначе вообще до работы не дойти.
Положила в чашку две ложки – показалось мало. Положила ещё четыре – мало. Плюнула на условности, вылила кофе в сахарницу, разболтала и съела ложкой. Чуток повеселее стало. Ощутила прилив сил, надела туфли.
Долго красилась, изругалась вся. Помада на губах никак не держится – я её моментально съедаю, потому что очень хочется жрать. Боже, как хочется жрать! Съела три тюбика помады, закусила зубной пастой и пошла на автобус.
В дороге часто натыкалась на столбы. Несколько столбов уронила, потому что шла с закрытыми глазами и зажатым носом. Там же кругом вывески: «Шаурма», «Пончики», «Бургеры». И пахнет оттуда так, что желудок в ногах у меня валяется. Говорит: «Наташа, может, зайдём?»
Послала желудок подальше и выдержала! Села в автобус, купила билет. Посмотрела циферки – счастливый! Обрадовалась и съела. Никогда не замечала, что билеты такие вкусные. Наверно, потому что никогда голодной не ездила.
Кондукторша смотрит, как я жру билет, и говорит:
- Девушка, а если контроль?
Я говорю:
- Виновата, исправлюсь. Дайте ещё один!
Взяла второй билет. На нём циферки не такие счастливые, но всё равно съела – с горя.
Кондукторша говорит:
- Всё ясно - ещё одна диетчица. Я как-то на голодовку села – за смену сожрала рулон билетов и ремень от сумки.
А сама кондукторша - тоже наш человек, такая же большая, как и я. И когда она в задний конец салона уходит, автобус на дыбы встаёт, а когда подходит к водителю – автобус носом в землю втыкается. Хорошо, что я ничего не ела, а то укачало бы. Водитель мне орёт:
- Ты главное, на пару с кондукторшей не вздумай по салону шарахаться! Сидите на разных концах, тогда, может, доедем.
Посмотрела в окно – а туда невозможно смотреть! Нас обгоняют хлебовозки, молоковозки, муковозки… сразу хочется плакать и жрать. Люди идут по тротуару и жрут. Младенцы лежат в колясках и жрут. Собаки роются в урнах – и тоже жрут.
Стала смотреть в салон - ничуть не легче. Бабы, я никогда не ела кожзаменитель на автобусных сиденьях, но он тоже показался мне съедобным.
Кое-как пришла на работу, села. Боже, как хочется жрать! На соседнем столе - коробка из-под пиццы. Оказалось, я не могу работать, когда рядом стоит коробка из-под пиццы. Оттуда тестом пахнет, румяной корочкой, колбаской… Я чуть сознание не потеряла.
Потом эта коробка куда-то делась, я даже не заметила. Сосед заглядывает и говорит:
- Где тут у меня пустая коробка была? Выбросить забыл.
Я сказала, что не знаю, и незаметно выплюнула скрепки в урну. Другой сосед зашёл в кабинет с хот-догом. Идиота кусок! Я на него так посмотрела, что он до сих пор глотать не может.
Ленка у нас кормящая мать. Она собрала бумаги и ушла в другой кабинет. Сказала, что от моего взгляда у неё молоко сворачивается. За ней ушёл другой и третий. Вскоре я осталась в офисе одна и даже мухи надо мной летать боялись.
Я обглодала фикус на окне, сожрала все крошки из клавиатуры и только-только успокоилась, как в кабинет заходит Надька и орёт:
- Натаха, на обед идёшь? Сегодня будут блинчики с джемом!
Бросила в неё принтером. Ещё немного – и Надьку бы тоже соскребали со стены как блинчик. Боже, как хочется жрать!
Я всё-таки дожила до вечера! В автобус садиться побоялась, решила ехать домой на метро. Спускаюсь в метро, а навстречу мент с мороженкой.
Бабы, я ничего не делала! Вообще ничего! Я просто хотела жрать! Но мент остановился и сказал:
- Пройдёмте со мной, гражданочка! Взгляд у вас нехороший. Вы не с Ближнего Востока приехали?
На всякий случай меня оцепили сапёры. Они решили, что я камикадзе, а под кофточкой у меня оттопыривается пояс смертницы, хотя там только пояс жирности, а с ним у нас каждая вторая баба ходит.
В отделе полиции меня продержали два часа. Мне привели психолога и он подтвердил, что взгляд у меня как у женщины-шахида. Я даже обрадовалась, что в тюрьме наконец-то похудею, но тут за мной приехал муж. Он сказал ментам, что его жена, конечно, отморозок и камикадзе, но он сам меня обезвредит и взорвёт. Ночью, без свидетелей и в укромном месте.
Нас отпустили. По дороге домой муж сказал, что я дура, я чуть не умерла голодной смертью, а наши домашние весы врут. Весы врут! Это было счастье! Боже, как мне сразу захотелось жить и жрать, бабы!
Я спросила, насколько весы врут? Муж сказал, что на пятьсот граммов. Мне едва опять не расхотелось жить. Но тут муж остановился и купил мне шаурму с поп-корном. И сказал:
- Лопай, фотомодель несчастная!
И я поняла, что люблю мужа едва ли не больше чем жрать.
© Copyright: Дмитрий Спиридонов 3