Бабки
– Ишь ты, вырядилась!
Эта фраза, брошенная в спину Лизе, заставила её остановиться. Сколько раз она обещала себе не поддаваться на провокации этих трёх бабок, будто прилипших к скамейке у подъезда, но сегодня чаша терпения, видимо, переполнилась.
– Это вы мне сказали? – обернулась она и медленно двинулась к троице, мысленно закатывая рукава.
– А кому еще? – прищурившись, ответила та, что сидела в центре. Центровая – так мысленно назвала ее Лиза. Почему-то в этих бабушачьих бандах главарь всегда сидит посередине.
– Вас что-то не устраивает в моем наряде?
– Ты на себя-то посмотри! – вступила в бой левая бабка, – косметикой намазюкалась и и рада. А юбка! Еще короче не было? Не стыдно тебе самой? Э-э-э-эх...
– Вам-то какое дело? – возмутилась Лиза, – в чем хочу, в том и хожу. Вы лучше за собой следите! Сидите здесь сутками и обсуждаете всех – эта не так оделась, этот не так поздоровался... Не надоело еще? Или совсем заняться нечем?
– Ишь ты какая! – вскукарекнула правая бабка, – Яйца курицу не учат! Тоже мне, нашлась учительница! Да ты когда пешком под стол ходила, мы уже работали не покладая рук. Сделали тебе старшие замечание – кивни, поблагодари и иди дальше.
– А вы мне разве замечание сделали? Нет, вы просто в спину что-то ляпнули и сидите довольные. Эх вы... Взрослые женщины, а ведёте себя, как малолетки какие-то.
После этих слов троица будто слегка приподнялась над скамейкой. Шесть глаз буравили зарвавшуюся девицу, и если бы эти взгляды обладали плотностью и температурой, от Лизы давно уже осталась бы лишь горстка пепла на асфальте.
– А чего вы на меня смотрите? – продолжила выговаривать она, – что вы хорошего делаете? Сидите здесь, косточки прохожим перетираете. И ладно, если бы тихо это делали, так вы же специально так говорите, чтобы вас слышно было, чтобы у человека настроение испортилось. Разве это хорошо? Разве правильно?
– Нет, ну вы посмотрите на неё! – взвизгнула центровая, – деточка, не тебе нас учить, поняла? И если тебе не нравится, что о тебе говорят, так ты ушки свои заткни затычками и не слушай. Гляньте на нее... Пришла возмущаться.
– Ах вот как? – вспыхнула Лиза, – мало того, что я должна терпеть эти ваши реплики, так теперь еще и я виновата в том, что я их слышу?
– Ротик прикрой свой, девочка, и иди куда шла, – скрежетнула оставшимися зубами левая бабка.
– Да вы...
– Давай, давай. Чапай отседова, – поддержала левую правая.
Лиза часто заморгала, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Бабки же продолжили измываться над девушкой, рассказывая о том, куда ей нужно идти и что делать. Лиза не успевала даже вставить слово в этот забор пожеланий и направлений.
– Старые кошёлки! – выдавила из себя Лиза и, развернувшись, зашагала к остановке, уголком платка стирая с лица всё же брызнувшие слёзы.
Три бабки молча смотрели ей вслед, пока та не скрылась за углом дома.
– Ну что, девочки, всем хватило? – спросила центровая враз изменившимся голосом – теперь он стал мягким и бархатистым, от былой скрипучести не осталось и следа.
– Да, вполне, – кивнула правая, – идем?
– Идем.
Троица синхронно поднялась со скамейки и поковыляла к подъезду. Поднявшись на свой этаж, они вошли в квартиру и расположились на кухне. Центровая, хозяйка квартиры, убрала со стола лишнюю посуду и поставила перед каждой бабкой по глубокой тарелке. Взяв себе такую же, она села рядом со всеми и посмотрела на своих подружек.
– Готовы? Можете приступать.
– У меня уже подкатывает, – поморщилась правая.
– А я, кажется...
Но она не успела договорить. Судорога свела её тело и бабку стало рвать прямо в тарелку. Брызги отлетали во все стороны, а тарелка наполнялась какой-то вязкой черной жидкостью. Вторая подружка не стала дожидаться приглашения и последовала примеру первой, наполняя свою тару черной жижей. Через несколько секунд к ним присоединилась и центровая. Это было отвратительное зрелище. Кухня наполнилась ужасными звуками и запахами, а содержимое тарелок уже переливалось на стол, стекая по нему на пол.
Когда приступ закончился, центровая вытерла рот рукавом халата и взглянула на своих подружек.
– Вроде бы всё вышло...
– Сегодня прям много.
– Да, эта девочка сильно на нас разозлилась. Там еще и обида, и разочарование, – ковыряясь пальцами в черной жиже, поделилась своими наблюдениями правая.
– А парень тот с утра тоже неплохо нам ненависти накидал.
– Которого ты наркоманом назвала?
– Ну да, Пашка вроде бы из пятого подъезда. Хороший мальчик.
Хозяйка квартиры отнесла тарелки к раковине и вылила их содержимое в слив, не забыв помыть руки. Две ее подружки в это время отмывали стол и пол от расплескавшихся темных эмоций. Когда всё приняло первозданный вид, трое снова уселись за стол.
– Ну что, все чистые? Всё вышло?
– Ой, как я люблю это чувство чистоты, – улыбнулась правая, – жаль только, что людей приходится злить.
– Ты же знаешь, что иначе никак. Подобное липнет к подобному – нам нужно чиститься перед волшебством, иначе ничего не получится. Набросают в нас злобы, ненависти, обид – они у нас внутри всё вычистят, весь мусор на себя соберут и выйдут. А мы чистенькие.
– Да знаю я, знаю. Но всё равно неудобно как-то...
– Такова цена, милочка, такова цена... или ты когда ведьмой решила стать, думала, что всё как в сказках будет? Ладно, что там у нас по списку дел?
– Смирновым из сто пятнадцатой сейчас деток наколдуем – пятый год уже мучаются – никак у них не получается. Колесниковым любовь немного оживим, а то совсем уже друг на друга не смотрят. А Чурсовой из второго подъезда немного уверенности подкинем – который год уже без повышения работает.
– Надо бы и девочке этой, Лизе, тоже что-нибудь наколдовать – хорошая же девчонка.
– А ей мы парня хорошего наворожим. Сегодня как раз самое время – встретит, успокоит, влюбится...
Ведьмы взялись за руки, и кухня наполнилась звуками трехголосых заклинаний. Воздух сгустился, наполняясь светлым волшебством, которое через форточку медленно вытекало на улицу в поисках своих адресатов.
А в соседнем дворе на скамейке сидела еще одна троица. Жители дома души в них не чаяли. Всегда вежливые, всегда весёлые – и конфетку ребенку дадут, и доброе слово скажут... Божьи одуванчики, ни дать, ни взять. Но никто не видел, как чернеют их глаза после каждой улыбки прохожих...