Хвостатая аномалия (окончание). Приют Одиссея.

Субботний день. Можно бы и поработать, благо для этого мне нужен лишь компьютер и мозги. То и другое имеется, правда – компьютер, в отличие от мозгов, прошел апгрейд. С мозгами такой номер не проходит. Тем более в таком состоянии, как сейчас – угораздило простудиться, когда на улице плюс двадцать семь! Что ж, моя любовь к ледяному морсу требует расплаты, и она пришла в виде повышенной температуры и хрипа.

В квартире тишина. Супруга – Ксюха с утра пошла на службу в церковь. Зачастила она туда и правильно – где еще укрепиться духом матери? Да и молитва материнская – из души идет, искренняя, а значит – действенная.

Вернется ближе к обеду, умиротворенная, с глазами чистыми, омытыми слезой, уверенная, что все будет хорошо. Засуетится по дому, начнет подшучивать надо мной. И хорошо, пусть посмеивается.

Матвейка повел Таню в музыкальную школу, вернутся с минуты на минуту. Пятнадцать лет парню, а за младшей своей сестренкой бдит как нянька. Танюшке уже почти десять лет, умница дочка и талантом Бог не обделил, и отзывчивой душой. Кажется, что вся вселенская любовь и доброта вместилась в ее маленькое сердечко.

Красавицей растет дочь. Еще по-детски худенькая, с золотыми, вьющимися волосами, улыбчивая и приветливая ко всем. А глаза – глубокие-глубокие бездонные озера небесного цвета в обрамлении длинных ресниц.

Вот только ничего не видят ее глаза. С рождения.

С младенчества любила музыку, а когда решила идти в музыкальную школу, то выбрала флейту.

- Как же ты будешь учиться, Таня? – Беспокоился я. – Ведь там надо читать ноты, музыкальные произведения бывают длинные, запомнить на слух – невозможно!

- Как это – невозможно? – Удивлялась дочка. – Очень даже возможно, ведь это – музыка!

- Таня, может лучше выберешь клавишные или скрипку? – Уговаривали мы ее всей семьей.

– Нет. Пусть будет флейта. – Настояла она на своем. И только Матвейке, старшему брату, под большим секретом рассказала, что не хочет в доме грохота пианино и визга скрипки потому, что соседей жалко…

Когда в доме появилась маленькая Таня, пятилетний Матвейка отнесся к ней ревниво, но, когда прозвучал страшный для нас всех диагноз – он изменил свое к ней отношение и окружил ее заботой. Часто, когда думал, что его никто не видит, он горько плакал в одиночестве, жалея сестренку. Любое ее желание исполнял незамедлительно, часто отказывая себе в играх и развлечениях. И до сих пор так. В музыкальную школу и обратно ее водит только Матвейка и мы с супругой даже не оспариваем его право. Дочь привыкла, что старший брат всегда где-то поблизости и готов появиться по первому зову.

- Папа, мы пришли! – Прозвенел голосок дочки. – И с нами гость, которого ты будешь рад увидеть!

- Какой еще гость! – Негостеприимно прохрипел я. – Не до гостей мне сейчас.

- Что за манеры! – Услышал я голос в голове. – Удивительно, как мог человек с таким хамским отношением к котам воспитать таких прелестных детей!

К кровати, на которой я возлежал с повязанным на шее полотенцем, подошел кот.

- Матвей! – Позвал я. – Подай градусник, похоже температура зашкаливает, до бреда дошло.

- Дима! – Возмутился кот. – Чем старше ты становишься – тем невыносимее с тобой общаться! – Из прихожей донесся веселый хохот моих потомков. Похоже, они все слышали.

- Ты что, папа, не узнал? – Матвей счастливо улыбался. – Это ведь тот самый кот! Помнишь, он обещал мне, когда я еще был маленький, что придет, когда я вырасту. И он не обманул!

- Кот! – Я вскочил с кровати. – Ты! Ты все-таки вернулся! Мы ждали тебя, кот, и я, и супруга, и дочка – она о тебе все знает! А больше всех – Матвейка, ведь это ему ты обещал прийти!

- Ты забыл сказать, что я обещал прийти, когда захочу сырокопченой колбаски! – Заявил кот и взглянул на Матвея. – Вспомнил?

- Точно! – Поднял вверх указательный палец Матвей. – Сейчас, кот, все будет! – Он довел сестренку до кресла, усадил ее и забрал футляр с флейтой. Кот внимательно взглянул на Таню, потом на меня. Он все понял, мне оставалось лишь подтвердить его догадку скорбно кивнув головой.

- А с этой девочкой я еще не знаком. – Мурлыкнул кот и спрыгнув с кровати, подошел к Тане. – Хочешь, я буду твоим хранителем? – Он запрыгнул на спинку кресла и подставил спинку под ее ласковые ручки.

- Хочу, кот. – Обрадовалась она. – Ты самый лучший кот в мире! Можно, я буду называть тебя – Уллис?

- Насчет лучшего – согласен, но почему Уллис? – Поинтересовался кот.

- Ты так же как Одиссей странствуешь по свету и никак не можешь добраться до дома. Одиссея еще звали – Уллис, мне кажется это имя тебе подходит.

- Что ж, мне нравится это имя. – Согласился кот. – Зовите меня Уллис!

- Кот! – Крикнул Матвей из кухни. – Колбаска для тебя готова! Иди кушать!

- Не кот, а Уллис! - Ворчливо ответил хвостатый и пошел за лакомством.

Вечером, когда дети уже спали, а супруга плескалась в ванной, кот сидел рядом со мной и смывал с себя следы ласки Ксюхи. Она, вернувшись домой зацеловала кота, не спрашивая нравится ему это или нет, пока тот не взмолился о пощаде, и не сбежал под мою защиту. Наконец, приведя себя в порядок, он принял серьезный вид:

- Это у нее с рождения?

- Да. – Кивнул я, не спрашивая, о чем речь. Все и так понятно. – Врачи разводят руками, куда только не обращались.

- Тут дело не в глазах. – Вздохнул Уллис. – Дело в голове. – Скажи, чем бы ты пожертвовал, чтобы твоя дочь была здорова и счастлива?

- Всем! – Без раздумья ответил я. – Всем бы пожертвовал!

- Вот и Матвейка – тоже. – Задумчиво проговорил кот. – И супруга твоя. – Он уставился в пространство и долго молчал. Затем осторожно, на мягких лапках прошествовал в комнату, где спала дочь.

Поднявшись на следующее утро пораньше, я почувствовал себя здоровым и полным сил, горло не болело, температуры не было. Явно не обошлось без вмешательства кота. Где, кстати, он?

Уллис лежал на коврике рядом с кроватью, вид у него был изможденный, словно всю ночь он бегал по двору от собак. Да, непросто даются ему странствия, сколько ему уже? Почти семьдесят! Осторожно подняв, я переложил его на спинку дивана, это было его излюбленное место – раньше, десять лет назад.

Решив не беспокоить семейство ранним подъемом, осторожно прошел на кухню и поставил на плиту турку. Я внимательно наблюдал за поднимающейся пенкой, когда кто-то сзади прикрыл мои глаза ладошками.

- Ксюха, не мешай! – Проворчал я. – Кофе сбежит.

- Папка! – Прошептала Танюшка. – Ты точно такой, как я тебя всегда представляла!

Я обернулся и увидел глаза дочери. Голубые, бездонные. Она смотрела на меня! Смотрела!

- Танюшка! – Я задохнулся от неожиданности и подхватив ее на руки, прижал к себе. – Ты меня видишь?

- Вижу, папка! Я теперь все вижу!

- Ксюха! Матвейка! – Закричал я под счастливый смех дочери. – Все сюда!

Супруга поняв, наконец, в чем дело, прижала руки к груди и замерла, не в силах вымолвить ни слова, а Матвейка в своей комнате, рыдал от счастья, уткнувшись в подушку. Как тогда, когда впервые узнал о несчастье своей младшей сестренки. А на кухне шипел, проливаясь на плиту, сбежавший кофе…

… - Как тебе это удалось? – Спросил я как-то Уллиса, через несколько недель после чудесного исцеления дочери.

- Не знаю. – Отвел глаза кот. – Мне просто этого очень хотелось.

- Но ведь тебе это чего-то стоило, не так ли?

- Бессмертия, Дима. Всего лишь бессмертия. Теперь я буду стареть день ото дня, как самый обычный кот. Но способности к телепатии у меня все-же остались. Так что буду брюзжать и надоедать вам своими беседами и нравоучениями.

- И ты не пожалел того, чего нет и не будет ни у кого в этом мире – бессмертия? Ты не сожалеешь об этом, Уллис?

- Нет, Дима. – Кот прикрыл глаза. – Это хороший размен – бессмертие в обмен на счастье. Мне больше не хочется терять дорогих мне людей, я хочу быть как все, хочу быть с вами. Хочу любить и быть благодарным тем, кто любит меня. Я устал странствовать, Дима. Одиссей - дома. Разве это не счастье?

Тагир Нурмухаметов